Прогрессивная законотворческая деятельность и стабильное правоприменение в государстве напрямую связаны с процессами эволюционного развития социально-экономической основы российского общества и его интеграции в мировое сообщество, что в значительной степени соответствует мировым тенденциям глобализации. Устойчивая правоприменительная деятельность правоохранительных органов и судов как элементов системы правосудия России напрямую зависит от качества соблюдения ими законности при отправлении процессуальных процедур в уголовном судопроизводстве, в основе которого лежат конституционные принципы. Они в значительной степени обосновывают процессы становления гражданского общества в Российской Федерации. Анализ этих принципов, а также иных фундаментальных положений современного российского уголовно-процессуального законодательства, дают основания полагать, что это законодательство в полной мере базируется на международно-признанных принципах досудебного производства и судебного разбирательства по уголовному делу.

В соответствии с этим расследование преступлений должно осуществляться способами и средствами, которые могли бы исключать неправомерное воздействие кого бы то ни было на участников уголовного процесса с целями, противными назначению уголовного судопроизводства, определенного ст. 6 УПК РФ.

Современная практика деятельности правоохранительных органов свидетельствует, что определенные законом следственные и процессуальные действия по собиранию, исследованию и оценке следователями доказательств не всегда в полной мере позволяют достичь поставленной цели - полного раскрытия преступления посредством изобличения виновного, привлечения его к уголовной ответственности и назначению справедливого наказания. Преступность постоянно видоизменяется, преступники совершенствуют способы и формы своих противоправных действий, а это, в свою очередь, закономерно оказывает негативное воздействие на предварительное расследование, затрудняя реализацию его процедур. Это, как правило, выражается в проблемном подходе к выбору следователем процессуальных средств оптимально и ситуационно подходящих к собиранию доказательств, ориентирующей криминалистически значимой информации, контролю над ситуацией расследования, сокращению его сроков, улучшению качества.

Современная криминальная ситуация закономерно требует совершенствования способов и средств деятельности органов предварительного расследования. Объективно, как, впрочем, и ранее, они нуждаются в современных усовершенствованных криминалистических способах и средствах доказывания. Их применение может способствовать оптимизации процессов досудебного производства по уголовному делу.

Особое место в этом ряду занимают тактические операции как способы решения сложных тактических задач добывания уголовно-значимой информации (доказательственной и ориентирующей криминалистически значимой) о преступлении в процессе его расследования.

Данная проблематика учеными исследуется достаточно давно. Об этом с очевидностью свидетельствуют тематические публикации учебных и специальных криминалистических изданий. Накопленный научнопрактический материал также свидетельствует о теоретической ценности и практической значимости проведенных исследований в данной области криминалистических знаний. Однако источники популяризации этого знания все еще малоэффективны для правоприменительной практики. Так, согласно данным опроса следователей и оперативных сотрудников правоохранительных органов ряда субъектов Центрального федерального округа о природе такого средства, как «тактическая операция», и источниках доступной информации о нем было установлено, что опрошенным известно о тактических операциях из курса криминалистики, прочитанного в учебном заведении (73,4%), правоприменительной деятельности по расследованию преступлений (28,0%), самостоятельного изучения криминалистических печатных источников (4,3%), советов, рекомендаций и указаний руководителя следственного (оперативного) подразделения по месту работы (11,2%), профессиональной интуиции (3,6%).

Вместе с тем следует отметить, что современный анализ проведенных исследований проблем тактических операций указывает на заметное снижение качества соответствующих работ. Вызывает беспокойство отсутствие практической направленности многих из них. С этим мы связываем и результаты опроса тех же сотрудников правоохранительных органов. В соответствии с ними только 30,6% имеют представление о современных научно-практических разработках тактических операций и только 12,3% используют эти криминалистические рекомендации в практике расследования преступлений.

Одноу из причин такого состояния исследований заявленной проблематики мы видим в отсутствии современных тенденций к последовательному продолжению научно-практического обоснования в них (исследованиях) развитой научной концепции тактических операций досудебного производства по уголовному делу. Это, безусловно, тормозит научно-прикладные разработки в данной области и не обеспечивает эффективной практической реализации тактических операций в процессах предварительного расследования.

В этой связи определенную актуальность приобретает вопрос, который для правоприменителя, реализующего криминалистические рекомендации в расследовании преступлений, является одним из основных - что по содержанию представляют собой тактические операции в качестве средства решения задач предварительного расследования?

Сотрудники правоохранительных органов ответили на этот вопрос следующим образом. Все полагают, что это определенная система следственной деятельности, связанная одной сложной тактической задачей. Однако 14,2% видят в ней следственные действия, 22,9% - следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия, а 62,9% следственные и процессуальные действия, а также оперативно-розыскные мероприятия с единым руководством со стороны следователя и сложной системой целей. Интересно, что на предложение дать в анкете свое определение понятия тактических операций не ответил ни один из опрошенных следователей и оперативных сотрудников.

Предпримем попытку предложить свою точку зрения на этот непростой вопрос современной криминалистики. Для объективности исследования начнем, так сказать, издалека.

Криминалистам хорошо известно, что в истоках частной криминалистической теории тактических операций1 лежала дискуссия 60-х годов прошлого столетия о так называемых следственных хитростях и психологических ловушках[1] [2].

В настоящее время такой проблемы в криминалистике нет, так как все специалисты данной отрасли юридических знаний по существу

рассматривают следственные хитрости и психологические ловушки как тактические приемы досудебного производства. Данные же понятия исключены из официального и научного употребления «как проявление профессионального жаргона»1.

На основе результатов вышеназванной дискуссии А.В. Дулов выдвинул идею об использовании в досудебном производстве тактических операций. В след за ней Р.С. Белкин развил свою концепцию о тактических комбинациях, появились широко известные работы В.И. Шиканова, научные статьи Л.Я. Драпкина, И.Ф. Герасимова, Н.Т. Ведерникова, В.С. Комаркова, В.П. Бахина, других криминалистов, где активно обсуждались проблемы тактических операций и их прикладной аспект для правоприменителей.

Вместе с тем в криминалистике остается спорным вопрос о том, что собой представляют по определению тактические операции досудебного производства[3] [4] [5].

История криминалистики свидетельствует, что понятие тактических операций впервые введено в научный оборот А.В. Дуловым. Под ними он понимал проведение группы следственных, оперативно-розыскных,

-5

ревизионных действий для решения одной общей задачи .

Хорошо известны определения тактических операций, данные Л.Я. Драпкиным и В.И. Шикановым. Эти исследователи проблемы формулировали указанное понятие через действие, а не через задачу, как это сделал ранее А.В. Дулов.

По мнению Л.Я. Драпкина, «тактической операцией» является комплекс следственных, оперативно-розыскных, организационноподготовительных и иных действий, проводимых по единому плану и направленных на решение отдельных промежуточных задач, подчиненных общим целям расследования уголовного дела1. Как это часто бывает в науке, исследователь не останавливается на полученном результате, а продолжает совершенствовать обоснованный ранее «научный продукт». Этот тезис полностью можно отнести к определению тактической операции Л.Я. Драпкина, так как спустя практически два десятилетия он отметил, что тактическая операция — это «комплекс процессуальных, оперативнорозыскных, организационно-подготовительных, проверочных и иных действий, проводимых по единому плану, с учетом следственной ситуации и направленных на решение отдельных промежуточных задач, подчиненных общим целям расследования уголовного дела»[6] [7] [8] [9].

В средине 70-х годов прошлого века иркутский криминалист В.И. Шиканов дал определение «тактической операции» как системы согласованных между собой следственных действий, оперативно-розыскных мероприятий и иных действий, предпринятых в соответствии с требованиями норм уголовно-процессуального закона правомочными должностными лицами для выяснения вопросов, входящих в предмет доказывания по

3

расследуемому уголовному делу .

Он также несколько позднее уточнил его, представив первоначально

4

в виде структуры элементов из шести признаков , а затем теоретического определения. Тактической операцией, по его мнению, является система согласованных действий и мероприятий (следственных, оперативнорозыскных и др.), которые осуществляют, соблюдая режим законности, правомочные должностные лица органов следствия и дознания для решения тактических задач, подчиненных общим целям расследования уголовного дела. Содержание каждой такой задачи составляют, как считал В.И. Шиканов, вопросы, входящие в предмет доказывания, а по степени общности они, как правило, будут типовыми, и оптимальное решение их в каждом случае предполагает выполнение определенных предписаний алгоритмического типа1.

Интерес к проблеме и проводимые дискуссии как в публикациях, так и на очных встречах криминалистов об определении понятия тактических операций, привели к тому, что в 1979 г. свое полное определение этого понятия представил А.В. Дулов. Он определил тактическую операцию как совокупность следственных, оперативных, ревизионных и иных действий, разрабатываемых и проводимых в процессе расследования по единому плану под руководством следователя с целью реализации такой тактической задачи, которая не может быть решена производством по делу отдельных следственных действий[10] [11].

Он дал свою оценку определениям В.И. Шиканова и Л.Я. Драпкина, которые к тому времени уже достаточно широко использовались в теории криминалистики и практической деятельности правоприменителей. По его мнению, первый (В.И. Шиканов) в своем подходе к понятию тактических операций не показывает их специфической роли, а Л.Я. Драпкин необоснованно считает главным признаком тактических операций предельную концентрацию во времени следственных, оперативных и иных действий.

Основным признаком тактической операции А.В. Дулов считал наличие цели, задачи, которую необходимо решить с помощью определенной совокупности тактических средств1. Для него «тактическая операция» есть средство решения тактических задач общего класса, где отдельное следственное действие решить задачу не может. Группа следственных действий, объединенных в тактическую операцию, - это всегда целевая организация на основе установления взаимосвязи между ними. Объединение следственных действий с необходимостью требует создания условий, обеспечивающих осуществление всей их совокупности. Именно поэтому, полагаем, справедливо пишет А.В. Дулов, что «тактическая операция по своим целям, принципам организации, планируемым результатам является совершенно особым средством при расследовании преступлений»[12] [13] [14].

Фактически работы Л.Я. Драпкина, В.И. Шиканова, А.В. Дулова задали тон научной дискуссии, в которую были вовлечены многие криминалисты. На этой основе свои определения тактических операций предложили А.Е. Михальчук, В.И. Куклин, В.Я. Колдин.

Каждый из этих уважаемых криминалистов видел определение тактических операций по-своему.

Так, А.Е. Михальчук полагал их комплексом согласованных и взаимосвязанных следственных действий, организационно -

подготовительных, оперативно-розыскных, контрольно-ревизионных, технических и иных мероприятий, проводимых соответственно отраженной в плане тактической линии следователя и направленных на решение каких - либо конкретных задач, возникающих на определенном этапе расследования

^ ^ 3

в той или иной следственной ситуации .

На взгляд В.И. Куклина, «это обусловленное следственной ситуацией сочетание тактических комбинаций или отдельного следственного действия с оперативными ревизионными и иными мероприятиями, проводимыми в процессе расследования по единому плану с целью выполнения узловой тактической задачи»1.

Как более широкий тактический комплекс, включающий помимо деятельности следователя, приемы и методы оперативно-розыскных, контрольно-ревизионных органов и иных вспомогательных служб, трактует тактические операции В.Я. Колдин .

Исследование понятия тактической операции как категории криминалистической тактики в своих работах проводили Г.А. Мурадов, Е.П. Ищенко, В.А. Князев, В.Е. Корноухов, Г.Г. Доспулов, И.Ф. Пантелеев, А.П. Онучин, Е.Р. Россинская, А.Р. Белкин, Н.А. Селиванов, Н.П. Яблоков и другие криминалисты.

Данные ими определения понятий этого комплексного способа решения задач уголовного судопроизводства, безусловно, имеют научное и прикладное значение, однако их криминалистический анализ свидетельствует о том, что в своем содержании они тем или иным образом повторяют признаки понятия «тактическая операция», которые до них были даны Р.С. Белкиным, А.В. Дуловым, Л.Я. Драпкиным, В.И. Шикановым. Различие усматривается лишь в стилистическом оформлении этих признаков, их месте в содержании понятия в зависимости от того, какой из признаков автор определения счел более существенным, а какой менее существенным.

Практически два десятилетия минувшего столетия в своих трудах, посвященных тактическим операциям, криминалисты уделяли преимущественное внимание теоретическим вопросам развития понятийного, терминологического и классификационного аппарата тактических операций, в связи с чем прикладные аспекты, касающиеся собственно конкретных тактических операций для следственной реализации, учеными были исследованы недостаточно. Исключением в этом ряду можно [15] [16] считать работу А.В. Дулова, где он предложил практикам три вида тактических операций (группы «сбор информации», «фиксация» и «проверка»), которые в соответствии с рекомендованной автором структурой могут быть реализованы в определенных ситуационных обстоятельствах конкретного расследования преступлений1, а также некоторые удачные, на наш взгляд, кандидатские диссертации, где авторы в отдельных параграфах, кроме собственных определений понятия тактических операций, предприняли попытки разработки целевых тактических операций для использования следователями в практике расследования отдельных видов (групп) преступлений[17] [18].

Между тем с уверенностью можно констатировать, что к 2000 году в криминалистике были заложены теоретические основы частной криминалистической теории тактических операций и это обстоятельство следует рассматривать как окончание первого этапа ее формирования и построения.

В соответствии с логикой научного познания частную криминалистическую теорию можно представить в качестве функциональной системы с определенными режимами и закономерностями функционирования. Однако прежде, чем данная функциональная система сложится, должна быть выстроена определенная концепция (понимание): «система взаимосвязанных и вытекающих один из другого взглядов на те или иные явления, процессы; способ понимания, трактовки каких-либо явлений, событий; основополагающая идея какой-либо теории; общий замысел,

главная мысль»1. Кроме того, любому концептуальному построению в криминалистике должен быть дан определенный творческий импульс. На наш взгляд, таким своевременным и, безусловно, положительным импульсом стало исследование Н.Е. Мерецкого, посвященное оперативно-тактическим комбинациям в раскрытии и расследовании преступлений . Автор этой работы в положениях, выносимых на защиту прямо указал, что в диссертации разработана «концепция учения о частной теории оперативно - тактических комбинаций в расследовании и предупреждении преступлений»[19] [20] [21] [22]. Отчасти, это так. Однако в этой связи хотелось бы отметить следующее. Автор настоящего исследования считает, что в криминалистике не может быть двух самостоятельных частных теорий: тактических операций и оперативно-тактических комбинаций, по причине того, что оперативнотактические комбинации как средства расследования соответствуют предмету не криминалистики, а оперативно-розыскной деятельности, знанию, которое находится еще в процессе формирования своей общей теории. Кроме того, мы полагаем, что оперативно-тактические комбинации являются частью системы частной криминалистической теории тактических операций, и их практическая реализация находится в плоскости применения положений института криминалистического взаимодействия следователя и оперативного сотрудника в процессе проведения следователем тактической операции по расследованию преступлений, где оперативно-тактическая комбинация реализуется посредством следственного планирования

оперативным сотрудником. Это положение подтверждается и проведенным нами опросом практических сотрудников следственных и оперативных подразделений, по мнению которых, тактическая операция может включать в свое содержание оперативно-тактическую комбинацию на принципах криминалистического взаимодействия на стадии предварительного расследования преступлений (94,8%), а оперативно-тактическая комбинация как категория оперативно-розыскной деятельности, может самостоятельно реализовываться оперативным сотрудником на любой стадии досудебного производства (97,2%).

Вместе с тем мы еще раз отмечаем положительное научнопрактическое значение диссертации Н.Е. Мерецкого для развития частной криминалистической теории тактических операций. С ее появлением, вероятно, можно связывать начало второго этапа формирования указанной теории.

В данной части своего исследования мы не ставим цель обосновывать и объяснять все элементы указанной теории, тем более, что это уже сделано[23], нашей задачей является дальнейшее исследование понятия тактических операций, так как оно, по нашему убеждению, является главной категорией, доминантой, соответствующей частной криминалистической теории, и от точного его определения во многом зависит и теоретический, и прикладной аспекты дальнейшего развития, и совершенствования положений указанной частной теории.

С учетом этого замечания, далее обратимся к анализу других определений, которые, в том числе, существенно отличаются от приведенных выше. С начала второго этапа формирования частной криминалистической теории тактических операций до настоящего времени в криминалистике было проведено достаточно много диссертационных исследований, где тактические операции, их понятие тем или иным образом были предметом авторского рассмотрения. Провести их тотальный анализ по объективным причинам не представляется возможным, да и такой анализ лишен научнопрактического смысла по причине того, что посредством использования метода криминалистической систематизации (по существенным признакам определения понятия) данных отдельных исследований можно проследить основные научные тенденции, которые складывались относительно соответствующей научной проблемы - определения понятия тактических операций.

Наиболее актуализированными в указанных определениях мы отмечаем следующие существенные признаки тактических операций, выделенные авторами криминалистических исследований в период с 2002 по 2016 годы: «следственные действия», «оперативно-розыскные мероприятия», «ревизионные действия», «организационные мероприятия», «следственные ситуации», «единое руководство со стороны следователя», «единая цель»[24].

Вывод очевиден: практически все авторы определений тактических операций традиционно придерживались концепций этого понятия по его существенным признакам, заложенным в определениях криминалистов «старой школы».

Лишь отдельные определения дополняются новыми признаками, например, «система» (имеется в виду элементы тактической операции, соединенные в единое целое) и «учет групповой криминалистической характеристики»1 (в процессе планирования тактической операции); «взаимодействие служб»[25] [26] [27] [28].

Однако в ряду указанных работ мы выделили отдельные фундаментальные публикации монографического уровня, где авторы более широко и главное комплексно рассматривали понятие тактических операций и другие важные теоретические компоненты содержания соответствующей

-5

частной криминалистической теории. Это работы И.М. Комарова , М.М. Шевчука[29], С.Ю. Якушина[30], А.С. Князькова[31], О.Я. Баева и И.М. Комарова[32].

К исследованиям понятия тактических операций, проведенных И.М. Комаровым, мы обратимся отдельно, а далее рассмотрим позицию по данному вопросу В.М. Шевчука.

Этот украинский криминалист, развивая теоретическую концепцию своего учителя В.Ю. Шепитько, который определял тактическую операцию как «алгоритм, программу действий следователя, оперативных работников, иных лиц применительно к возникающим задачам и следственным ситуациям»1, рассмотрел понятие тактических операций через призму объекта криминалистического исследования. На этом основании он выделил основные признаки понятия тактических операций, которые, по его мнению, составляют его содержание, а затем заключил их в форму двух теоретических определений. Среди указанных признаков В.М. Шевчук отмечает комплексность, интегративность, компонентность, системность, ситуационную зависимость, целеполагание, избирательность, плановость и алгоритмичность[33] [34] [35].

С учетом данных признаков определение тактических операций, на его взгляд, должно быть следующим - это криминалистический комплекс организационно-тактической направленности, который представляет собой систему следственных (розыскных), негласных следственных (розыскных) действий, оперативно-розыскных, организационно-технических и иных мероприятий, обусловленных следственной ситуацией и связанного с

~ ~ 3

решением отдельной тактической задачи .

М.В. Шевчук дает и определение тактических операций процесса судебного производства, под которой он понимает систему судебных, организационно-технических и иных действий, обусловленных судебной ситуацией и направленных на решение отдельного тактического задания в процессе судебного рассмотрения1.

Очевидны принципиальные расхождения между теоретическими подходами в определении тактических операций российскими и этим украинским специалистом. Они обусловлены не различным пониманием сущности тактических операций, а процессуальными правилами их практической реализации, так как в Украине в 2012 году вступил в действие новый Уголовно-процессуальный кодекс, который существенно отличается от российской процессуальной регламентации досудебного производства и судебного разбирательства, что и повлияло на определение тактических операции в редакции В.М. Шевчука. Между тем, даже в такой редакции очевидны традиционные криминалистические подходы к определению рассматриваемого понятия, но широта затронутых автором проблемных вопросов тактических операций делает исследование В.М. Шевчука интересным для криминалистов.

Казанский криминалист С.Ю. Якушин провел интересное исследование, связанное с тактическими задачами и средствами их разрешения в процессе расследования преступлений. В нем мы встретили определение тактических операций, как указывает автор, на сущностном уровне, в соответствии с чем они - «форма организации расследования, включающая систему следственных действий, сопутствующих им тактических приемов и комбинаций, а также оперативно-розыскных и иных

Л

мер» . Однако в работе мы не нашли авторского обоснования того, что предложенное определение тактических операций действительно является по содержанию сущностным, кроме того в нем выделены такие же традиционные признаки, которые характерны и для других известных аналогичных определений, но следует отметить, что работа С.Ю. Якушина [36] [37] рассматривает вопросы тактических операций достаточно широко, и его выводы относительно основных положений частной криминалистической теории тактических операций вполне аргументированы.

явлением для криминалистов, интересующихся вопросами тактических операций, стала докторская диссертация А.С. Князькова,

которая посвящена широкой проблематике, связанной с тактикокриминалистическими средствами досудебного производства. В ней также предпринята попытка определения понятия тактико-криминалистических операций (так А.С. Князьков называет тактические операции - Н.П.) на сущностном уровне. В автореферате указанной диссертации мы нашли несколько определений тактических операций. С позиций системноструктурного аспекта они определяются автором как «комплекс

оперативно-розыскных и иных приемов, выступающих содержанием следственных, оперативно-розыскных и иных действий, направленных на решение сложных тактико-криминалистических задач»1, а с позиции системно-функционального аспекта их определение связывается «с целью, условиями, средствами, субъектами, объектами тактического воздействия»[38] [39]. Подход очень интересный и перспективный с позиции

дальнейших научных исследований. Относительно обоснования сущности тактических операций А.С. Князьков пишет: «При исследовании вопроса о сущности тактико-криминалистической операции автор приходит к выводу, что указанная сущность находит свое выражение в возможности каждого из включенных в операцию элементов целенаправленно усиливать тактический потенциал следующего за ним либо применяемого одновременно с ним другого элемента тактической операции»[40]. Проявляя уважение к

высказанному мнению, мы полагаем, что интегративное усиление

предыдущим последующего элемента тактической операции вряд ли следует считать проявлением сущности последней. Сущность объекта в диалектике познания связывается с «совокупностью глубинных связей, отношений и внутренних законов, определяющих основные черты и тенденции развития материальной системы»1. Выводы А.С. Князькова о значении элементов тактической операции для ее конечных целей посредством усиления значения предыдущим последующего элемента с этим фундаментальным определением сущности никак не коррелируется, поэтому мы полагаем, что предлагаемый подход не дает оснований так сущностно определять тактическую операцию.

В этом ряду фундаментальных исследований рассматриваемой проблемы особняком стоит определение понятия тактических операций,

Л

первоначально обоснованное в 2003 году И.М. Комаровым . Он рассмотрел понятие тактической операции в качестве категории соответствующей частной криминалистической теории и на сущностном уровне определил его как структурно-криминалистический метод познания. Это был нетрадиционный взгляд на тактические операции, так как отражал их внутреннее содержание и первый опыт определения тактических операций как теоретической категории криминалистического учения.

В своих дальнейших исследованиях (монографии, опубликованные в 2010, 2012 и 2013 годах) ученый развил и обосновал данное положение аргументируя его тем, что любое прикладное определение в криминалистике, а это определение на уровне явления, должно быть первоначально

-5

обосновано на теоретическом, сущностном уровне определении понятия . [41] [42] [43]

В этой же связи И.М. Комаров развивал свои взгляды относительно понятия тактических операций досудебного производства. В настоящее время он дает определение тактических операций как явления, то есть содержание этого понятия им связывается с прямым правоприменительным аспектом последнего. По его мнению, тактическая операция есть обусловленный ситуациями расследования структурно-криминалистический метод познания в практической деятельности следователя при решении системных тактических задач досудебного производства[44].

Объясняя такой подход к предложенному определению, И.М. Комаров в указанном источнике пишет, что в нем он намеренно ушел от традиционного для криминалистики определения понятия, основанного на перечислении в его содержании различных элементов (следственных действий, оперативно-розыскных мероприятий и пр., указания на наличие единой цели, которая лежит в основе планируемой тактической операции, приведения других важных составляющих элементов этой криминалистической категории), которые тем или иным образом рекомендуются авторами подобных определений в качестве системы способов и средств решения той или иной следственной задачи. По мнению этого специалиста, «втиснуть» в одно определение все возможные и ситуационно обусловленные элементы тактической операции для всех их видов известных на сегодня, а также для известных типовых методик расследования, практически невозможно, как бы это не хотелось сделать. Поэтому наиболее рационально и теоретически правильно сформулировать определение, содержание которого могло бы отражать не элементно, а «сущностно» системно-структурный и функциональный объем данного понятия, и предоставить его в распоряжение практиков правоприменителей с тем, чтобы они могли самостоятельно, в зависимости от ситуации расследования и поставленной конкретной практической цели, планировать тактическую операцию расследования, наполняя ее необходимым содержанием уголовно-процессуальных, криминалистических, оперативных, технических и т.п. средств, обеспечивающих «заявленную» следователем цель на определённом этапе расследования. Кроме того, любая тактическая операция, считает И.М. Комаров, в процессе следственной реализации должна быть мобильной, соответствовать той ситуации расследования, на которую она рассчитана, и быть способной к мобильному изменению своей системы и структуры в обстоятельствах изменения ситуации расследования (т.е. отражать, как удачно выразился Л.Я. Драпкин, «мягкий» алгоритм своей реализации в достижении поставленной следователем цели).

Наверное, с таким подходом можно согласиться, однако, как нам представляется, не все правоприменители в достаточной мере владеют теоретическими положениями криминалистики, и для них все же более предпочтительными будут определения тактических операций с наиболее часто употребляемыми профессиональными терминами, следовательно, определениями тактических операций на прикладном уровне, то есть как явления, диалектической категории, отражающей внешние свойства и отношения предмета с другими категориями и понятиями системы (системы предварительного расследования), то есть тактической операции.

В основе такого определения, на наш взгляд, должны лежать «растолкованные» признаки сущностного определения И.М. Комарова. Что это за признаки?

Главное из них то, что тактические операции отнесены к специальным методам криминалистики - структурно-криминалистическим, которые представляют собой способ познания того или иного объекта, явления или процесса на основе построения субъектом познания (в нашем случае следователем) определенного алгоритма познания. В ходе его применения достигается заданный желаемый результат (цель). Этот алгоритм может содержать различные средства (процессуальные, непроцессуальные), воздействие которых на объект (явление, процесс) позволяет следователю решить ту или иную задачу расследования.

Очевидно, что любое расследование реализует свои цели в определенной обстановке, то есть следственной ситуации. Именно от оценки ее процессуальных, тактических, психологических, информационных и организационно-технических компонентов зависит выбор следователем тех или иных криминалистических средств достижения, поставленных в тактической операции целей. Эта категория фактически определяет «наполнение» тактической операции конкретным содержанием. При этом в нем могут быть запланированы как основные, так и факультативные средства, на случай изменения ситуации расследования, категории с компонентами, изменение которых зависит от различных обстоятельств.

Также следует обратить внимание, что в анализируемом определении имеется указание на систему целей. Это особый признак тактической операции, так как только она как криминалистическое средство решения задач расследования одновременно может достигать посредством своего применения не только, например, получения доказательств, ориентирующей криминалистически значимой информации о преступлении, но и способствовать достижению цели изменения (стабилизации) ситуации расследования в нужную следователю сторону.

Процессуально расследование состоит из двух стадий - стадии возбуждения уголовного дела и предварительного расследования. В пределах этих процессуальных границ следователь может реализовывать свои полномочия по установлению факта совершения преступления и всех обстоятельств его содержания.

Полагаем, что на стадии возбуждения уголовного дела он обладает недостаточными процессуальными полномочиями для организации и проведения тактических операций, да и использование тактических операций на этом этапе расследования практически не вызывает необходимости, так как информативная насыщенность расследования еще мала, что практически исключает необходимость использования тактических операций. Нам вообще представляется правильной позиция относительного того, что тактическая операция есть средство, методологически и функционально, с позиции криминалистической тактики и методики расследования «приспособленное» исключительно для целей стадии предварительного расследования, нежели стадии возбуждения уголовного дела[45].

Однако преступления могут быть совершены как в условиях очевидности, так и в условиях неочевидности обстоятельств. Отсюда возникает криминалистическая проблема взаимодействия органов предварительного расследования и оперативных служб правоохранительных органов в установлении полных обстоятельств события преступления. Совершение так называемых очевидных преступлений, в свою очередь, еще не означает их предварительное расследование исключительно следователями, так как могут возникнуть обстоятельства расследования, реализация которых потребует использования оперативных способов и средств для получения ориентирующей криминалистически значимой информации.

В этой связи определение тактических операций по своему элементному содержанию может быть представлено как в узком, так и широком понимании.

Когда следователь в стадии предварительного расследования самостоятельно планирует решение сложной задачи расследования исключительно на уголовно-процессуальных и криминалистических ресурсах, мы можем полагать, что такая тактическая операция является средством, требующим узкого определения, в первую очередь, в соответствии с субъектным и ресурсным характером. Поэтому данная тактическая операция может быть определена как система следственных и процессуальных действий, связанных одной задачей и реализуемых следователем и другими процессуальными участниками стадии предварительного расследования с целями собирания доказательств и ориентирующей криминалистически значимой информации, эффективного управления ситуацией расследования преступления и выполнения назначения уголовного судопроизводства.

В качестве примера подобной тактической операции можно привести типичный случай из судебно-следственной практики «розыскного» расследования, где в процессе собирания доказательств о серии групповых разбойных нападений и отсутствии при этом одного из соучастников преступлений, по причине его нахождения в розыске, спланированная и реализованная следователем тактическая операция способствовала изобличению задержанного подозреваемого, что позволило предъявить ему обоснованное обвинение в совершении преступлений. Также посредством этой тактической операции были собраны необходимые доказательства причастности к разбойным нападениям второго соучастника преступлений и получена ориентирующая криминалистически значимая информация, важная для розыска последнего[46].

В период с 9 по 10 октября 2008 года на территории Ракитянского и Краснояружского районов Белгородской области Кондрашенков В.Н. и Крашенкова Т.П. (в ходе расследования преступлений и их судебного рассмотрения находилась в розыске) по предварительному сговору совершили серию разбойных нападений на одиноких престарелых женщин. 25 января 2011 года Кондрашенков В.Н. был разыскан, задержан и заключен под стражу. В связи с тем, что между совершением преступлений и задержанием Кондрашенкова В.Н. прошло значительное время, следователь спланировал тактическую операцию, замысел которой был основан на последовательном предъявлении подозреваемого на опознание потерпевшим, детальном его допросе по конкретному эпизоду разбойного нападения и проведении после этих следственных действий очных ставок с ними каждой потерпевшей с последующим повторным допросом Кондрашенкова В.Н. по установленным проведенными следственными действиями фактам. Избранная тактика обеспечила решение сложной задачи тактической операции и возможность предъявления Кондрашенкову В.Н. обвинения в преступлениях, предусмотренных ч. 3 ст. 162, ч. 3 ст. 162, п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ, за что он был осужден 13 апреля 2011 года Ракитянским районным судом Белгородской области1.

Схожая по своей структуре и содержанию тактическая операция была проведена следователем отдела внутренних дел по Левобережному району г. Воронежа, что обеспечило изобличение гр. Лобунцова А.Т. в совершении преступления, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ и его законному суждению[47] [48].

Криминалистам с опытом практической следственной и оперативной деятельности хорошо известно, что в материалах уголовных дел, которые содержат множество протоколов следственных и процессуальных действий, различных справок, актов и иных документов крайне сложно «увидеть», хотя все же это и возможно, структуру тактической операции, ее начало и окончание. Наиболее эффективно эта задача решается посредством изучения документов следователя, содержащихся в контрольных производствах руководителя следственного подразделения и надзорных производствах территориального прокурора, где тактическая операция отражается соответствующим планом. Такая методология изучения следственной практики позволила установить, что тактические операции следователи планировали и реализовывали в 23,4% проведенных расследований.

В ситуациях, когда следователь должен решать задачи не только на основе действующего уголовно-процессуального законодательства, но требующие и оперативного сопровождения процесса предварительного расследования, он на основе криминалистических принципов взаимодействия контактирует с оперативными службами. Являясь инициатором тактической операции, следователь «ставит задачу» (следственное планирование) оперативным службам относительно тех целей, достижение которых посредством оперативно-розыскной деятельности позволяет получить необходимый для решения тактической операции задачи расследования на определенном этапе. В этих обстоятельствах мы усматривает возможность определения тактической операции в широком смысле этого слова, так как расширен процессуальный и тактический аспекты тактической операции, задействованы непроцессуальные средства получения ориентирующей криминалистически значимой информации и механизмы ее «следственной» конвертации. На этом основании тактическая операция может быть определена в широком смысле как система следственных, процессуальных, оперативно-розыскных, организационнотехнических и иных мероприятий, связанных одной задачей и реализуемых следователем совместно с другими участниками стадии предварительного расследования и оперативных служб в целях собирания доказательств и ориентирующей криминалистически значимой информации, эффективного управления ситуацией расследования преступления и выполнения назначения уголовного судопроизводства. Сотрудники следственных и оперативных правоохранительных органов, опрошенные в связи с данным исследованием, пояснили (94,9%), что в расследовании преступлений использовали тактические операции, отвечающие признакам приведенного определения. Кроме того, в процессе опросов они подтвердили целевое назначение подобной тактической операции предварительного расследования: розыск преступника (87,4%), розыск предмета преступного посягательства или орудия совершения преступления (56,3%), собирание доказательств (67,8%), собирание ориентирующей криминалистически значимой информации для изменения следственной ситуации (54,2%), иные цели предварительного расследования (34,1%).

качестве примера из практики использования следователем тактической операции в широком смысле слова можно привести расследование факта умышленного причинения гр. Сыромятиным Э.Д. тяжкого вреда здоровью гр. Кругликову С.П., повлекшего по неосторожности его смерть[49]. Исходная ориентирующая

криминалистически значимая информация свидетельствовала, что Кругликов С.П. в ночь на 26 августа 2012 года скончался от отека головного мозга, развившегося в результате причиненной ему закрытой черепномозговой травмы. Характер и механизм образования травмы свидетельствовали о ее криминальном происхождении, в этой связи по информации медработников отделения скорой помощи была начата доследственная проверка с целью установления обстоятельств происшедшего события. В основе своей деятельности следователь определил возможность использования тактической операции, основанной на взаимодействии с сотрудниками оперативных служб. Опросы родственников Кругликова С.П., осмотр его квартиры в качестве места происшествия с обнаруженными в ней предметами одежды потерпевшего, справка с отраженными телесными повреждениями, сведения оперативных сотрудников, полученные в результате проведенных опросов соседей, обеспечили достаточный массив ориентирующей криминалистически значимой информации, которая позволяла заподозрить Сыромятина Э.Д. в совершении данного преступления. Эту информацию дополнили сведения о прошлой судимости последнего за хулиганские действия и его неоднократные приводы после этого в полицию за грубые нарушения общественного порядка. Правильно спланированный и организованный совместно с оперативными сотрудниками и судебно-медицинским экспертом после возбуждения уголовного дела допрос Сыромятина Э.Д. позволил получить от него признательные показания в причинении Кругликову С.П. тяжкого вреда здоровью.

Подобные тактические операции - не редкость для российской практики правоохранительной деятельности. Так, в частности, были раскрыты преступления, совершенные Афониным С.П.1 (обвинялся по ч. 1 ст. 139 и ч. 1 ст. 105 УК РФ) и Сипкиным А.Ф . (обвинялся по ч. 1 ст. 105, п. «б» ч. 2 ст. 158 (в редакции ФЗ от 07.03.2011 № 26-ФЗ), п. «б» ч. 2 ст. 158, п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ).

Изучая уголовные дела, данные контрольных и надзорных производств, мы практически в 17,2% расследований нашли процессуальные отражения взаимодействия следователей и оперативных служб с целью взаимодействия посредством оперативно-тактической комбинации для собирания доказательств преступления и ориентирующей криминалистически значимой информации о нем.

Мы не претендуем на абсолютность и бесспорность данных определений, это авторских взгляд, однако, полагаем, что наша позиция является вполне аргументированной относительно современных условий, связанных с предварительным расследованием преступлений.

В этой же связи можно сделать еще одно дополнение относительно системы определений тактических операций для прикладных целей правоприменения. Оно связано с тем, что определению подлежат не только понятия тактических операций следователя в системе предварительного [50] [51] расследования, но и понятие оперативно-тактических комбинаций сотрудников специальных подразделений, обеспечивающих и сопровождающих ход предварительного расследования. Приобретаемая посредством их проведения ориентирующая криминалистически значимая информация имеет важное значение для тех же целей уголовного судопроизводства, но, кроме того, также для профилактики определенных преступлений, например, террористической и (или) экстремистской направленности. Теоретическое обоснование такого определения - серьезная криминалистическая задача, решить которую, отчасти, можно в отдельно подготовленной научной статье. Поэтому данный тезис обоснован нами здесь в качестве постановки проблемы с перспективой продолжения ее рассмотрения в последующих отдельных публикациях и научных исследованиях.

Обоснование понятия тактических операций было бы неполным в случае, если бы мы не выразили свое отношение к сложившемуся в криминалистике множеству терминов, которые близки по содержанию определения тактических операций. Мы имеем в виду понятия «тактическая комбинация»1, «тактико-криминалистическая операция»[52] [53], «тактическая комбинационная операция»[54], «оперативно-тактическая комбинация»[55], «тактический комплекс»[56].

Ознакомление с исследованиями, связанными с авторским обоснованием приведенных понятий, позволяет нам сделать вывод о том, что по содержанию все они - тактико-криминалистические средства, а по сущности - структурно-криминалистический метод с возможной реализацией в правоприменительной деятельности. Во всяком случае к таким выводам мы приходим на основе проведения сравнительного анализа. Пестрота приведенных понятий, наверное, может быть хороша для теоретических и научно-практических исследований определенной проблематики, но для правоприменителя она создает серьезную путаницу, которая мешает конкретному расследованию преступлений. Так, проведенный опрос следователей и оперативных сотрудников правоохранительных органов показал, что понятие тактический прием знают 97,1% опрошенных, а 95,7% из них используют это теоретическое понятие по видам в своей правоприменительной деятельности. Понятия, близкие ему по содержанию, такие, как «тактическая операция» (97,2%), «тактическая комбинация» (74,9%), «тактико-криминалистическая операция» (85,2%), «тактико-криминалистическое средство» (54,8%), также хорошо знакомы опрошенным. И, по их мнению, они мало чем отличаются друг от друга своей смысловой нагрузкой. Однако наиболее приемлемым для использования в терминологии, связанной с предварительным расследованием преступлений, 93,9% посчитали понятие «тактическая операция».

Поэтому, на наш взгляд, множество понятий одной сущности - структурно-криминалистического метода, который отражает содержание понятия «тактической операции», не следует отражать другими понятиями, то есть не следует создавать новые сущности (принцип «бритвы Оккама»[57]). В этой связи хорошо высказался О.Я. Баев, который писал: «...я не вижу необходимости в замене уже в целом устоявшегося в криминалистической литературе понятия «тактическая операция» каким-либо другим, в том числе «комбинацией»1.

В заключении следует обратить внимание на следующее важное обстоятельство. Анализ современных криминалистических исследований относительно тактических операций свидетельствует о том, что их авторы постепенно отходят от теоретических обоснований и споров о понятии, уделяя большее внимание разработке конкретных тактических операций по их целевому назначению для досудебного производства. Это, конечно же, не означает, что все теоретические вопросы, связанные с обоснованием положений соответствующей частной криминалистической теории, разрешены. Мы полагаем, что эта теория сложилась на уровне основ и требует дальнейшего теоретического формирования и объяснения элементов ее содержания, но «крен» современных исследований криминалистов в практические аспекты тактических операций знаменует собой начало третьего этапа в формировании частной криминалистической теории тактических операций.