Запрет войны как способа разрешения международных споров имеет относительно непродолжительную историю. Вплоть до окончания Первой мировой войны война считалась вполне легитимным способом разрешения межгосударственных политических и экономических противоречий.

Первой попыткой ограничить право войны стал Устав Лиги Наций от 28 июня 1919 г. Устав предусматривал обязательства государств - членов Лиги Наций уважать и сохранять территориальную целостность и политическую независимость всех членов Лиги, определенный механизм мирного урегулирования межгосударственных споров (третейское или судебное разбирательство, представление спора для разрешения Совету Лиги), а также введение санкций против государства, прибегающего к войне, вопреки Уставу Лиги[1].

Определенным шагом в направлении делегитимации агрессивной войны стал Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики от 27 августа 1928 г. (известный как «Пакт Бриана-Келлога»). Статья 1 данного международно-правового акта провозглашала, что участвующие в нем государства «осуждают обращения к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики»[2] [3] [4]. Однако, безусловно, данные международно-правовые акты не имели непосредственного отношения к криминализации развязывания агрессивной войны, т.е. к установлению международной уголовной ответственности физических лиц за данное деяние.

Впервые преступность агрессивной войны (в понимании международного уголовного права) была признана в Уставе Нюрнбергского трибунала. Современное понятие «преступление агрессии» рассматривалось данным международно-правовым актом как «преступление против мира» и включало в себя «планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений либо участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий» . В послевоенный период принцип мирного

разрешения международных споров становится jus cogens международного публичного права, получив, однако, и свое письменное закрепление прежде всего в Уставе Организации Объединенных Наций.

Другим важнейшим международно-правовым принципом стал принцип воздержания от применения силы или угрозы силы. В качестве одной из основных целей ООН п. 1 ст. 1 Устава Организации предусматривает в числе прочего

365

принятие мер для «подавления актов агрессии» .

Само содержание понятия агрессии, однако, довольно долго не было сформулировано в международном праве. Данный пробел был восполнен Резолюцией № 3314, принятой XXIX сессией Генеральной Ассамблеи ООН 14 декабря 1974 г.[5] В дальнейшем именно это определение легло в основу состава преступления агрессии, закрепленного в Римском статуте МУС.

Следует отметить, что вышеуказанное закрепление в Римском статуте оказалось растянуто во времени. Если в ст. 5, перечисляющей международные преступления (категории международных преступлений), подпадающие под юрисдикцию Суда, преступление агрессии было закреплено с самого начала, то в отношении определения данного преступления и порядка осуществления в отношении указанного деяния юрисдикции Суда государства - участники Дипломатической конференции в Риме не смогли прийти к общему знаменателю. Соответствующие положения Римского статута были приняты на первой Конференции по обзору, согласно Статуту (Кампала, Уганда, 31 мая - 11 июня 2010 г.).

Понятие и содержание преступления агрессии было дано в принятой государствами - участниками Конференции ст. 8-bis Статута («Преступление агрессии»). При этом содержание акта агрессии, данное в указанной статье и составляющее actus reus рассматриваемого международного преступления, практически повторило содержание вышеупомянутой Резолюции ГА ООН.

Статья 8-bis Римского статута провозглашает:

«1. Для целей настоящего Статута “преступление агрессии” означает планирование, подготовку, инициирование или осуществление лицом, которое в состоянии осуществить руководство или контроль за политическими или военными действиями государства, акта агрессии, который, в силу своего характера, серьезности и масштабов, является грубым нарушением Устава Организации Объединенных Наций.

2. Для целей п. 1 “акт агрессии” означает применение вооруженной силы государства против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, не совместимым с Уставом Организации Объединенных Наций. Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, будет квалифицироваться в соответствии с Резолюцией № 3314 (XXIX) Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 14 декабря 1974 г.:

вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она не носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы на территории другого государства или ее части;

бомбардировка вооруженными силами государства территории другого государства или применение любого оружия государством против территории другого государства;

блокада портов или берегов государства вооруженными силами другого государства;

нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы или морские и воздушные флоты другого государства;

применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения;

действие государства, позволяющее, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства;

засылка государством или от имени государства вооруженных банд,

групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам или его значительному участию в них» . [6]

Принятые поправки к Элементам преступлений детализируют объективную сторону рассматриваемого преступления. Так, п. 1 Введения ст. 8-bis Элементов преступлений провозглашает, что любой из актов, упомянутых в п. 2 ст. 8-bis Статута, квалифицируется как акт агрессии[7]. Пункт 3 данного Введения указывает, что термин «грубый» (в отношении нарушения субъектом преступления агрессии Устава ООН) является объективным[8]. Непосредственно основная часть ст. 8-bis Элементов преступлений в п. 1 перечисляет различные формы преступных деяний, составляющих actus reus преступления агрессии: «Нарушитель планировал, подготавливал, инициировал или осуществлял акт агрессии»[9] [10]. В то же время п. 3 Элементов преступлений дополняет и уточняет описание объективной стороны рассматриваемого преступления: «Был совершен акт агрессии: применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, не совместимым с Уставом Организации Объединенных Наций» . Таким образом, Римский статут рассматривает агрессию как преступление с материальным составом, требующее наступления общественно опасных последствий в виде совершенного акта агрессии. Только в этом случае криминализуются планирование, подготовка и инициирование указанного преступного деяния. При этом специфика рассматриваемого преступления заключается в том, что свершившийся акт агрессии представляет собой не просто преступное действие, но и наступившее (по факту) общественно опасное последствие в виде преступного нарушения суверенитета соответствующего государства и основополагающих прав его граждан.

Объективная сторона преступления агрессии предусматривает совершение преступления агрессии лишь в форме преступных действий (преступное бездействие в силу специфики данного преступного деяния исключается). Следует отметить, что теория международного права различает два вида агрессии - прямую и косвенную. Прямая агрессия совершается непосредственно вооруженными силами того или иного государства. Косвенная агрессия осуществляется вооруженными бандами, группами, иррегулярными силами или наемниками, формально не входящими в состав вооруженных сил какого-либо государства (или скрывающими свою принадлежность к ним), но при этом организуемыми определенным государством либо действующим от его имени или по его поручению . Однако как в случае прямой, так и в случае косвенной агрессии очевидным является тот факт, что «механизм запуска» рассматриваемого преступления реализует определенное государство, возглавляемое и контролируемое определенными физическими лицами (что предполагает несение данными лицами международной уголовной ответственности за указанное преступное деяние).

Конкретные преступные действия, составляющие объективную сторону преступления агрессии, зависят от стадии (или формы) реализации данного преступления (планирование, подготовка, инициирование или осуществление). В частности, планирование указанного преступления может включать в себя разработку идейно-политической и военной концепции планируемого преступного деяния, составление планов военных действий, мобилизационных планов, разработку предложений по структуре, составу, дислокации и задачам вооруженных сил, организацию разведывательной деятельности, информационное обеспечение и другие мероприятия. И.И. Карпец пишет по данному поводу: «Планирование агрессивной войны - это работа штабов по определению сроков войны, сил и средств, объектов первого, второго и т.д. ударов, направления этих ударов»[11] [12]. Иными словами, планирование агрессии представляет собой действия интеллектуального характера, ставящие своей целью достижение целей агрессии.

В свою очередь, подготовка преступления агрессии включает в себя практическую реализацию подготовительных мер, направленных на последующее осуществление задуманного и разработанного акта агрессии. Подобные меры могут включать в себя передислокацию войсковых соединений, проведение полной или частичной мобилизации, перевод экономики государства на «военные рельсы» и т.п. Иными словами, в отличие от планирования агрессии, подготовка данного акта представляет собой меры организационно-военного и материально-технического характера, направленные на обеспечение готовности к ведению агрессивной войны .

Инициирование акта агрессии предполагает принятие политического решения о включении «механизма запуска» данного международного преступного деяния. В Уставе Нюрнбергского трибунала аналогичное деяние обозначалось как развязывание агрессивной войны. Однако развязывание агрессивной войны предполагает более широкий набор действий, включая действия по непосредственному руководству соответствующими военными операциями (т.е. по непосредственному осуществлению акта агрессии). Решение об инициировании акта агрессии может приниматься исключительно лицом (или группой лиц), осуществляющим реальное политическое руководство каким-либо государством.

Осуществление акта агрессии предполагает непосредственное руководство (прежде всего военное) конкретными действиями, перечисленными в п. 2 ст. 8-bis Статута. Применительно к формулировкам Устава Нюрнбергского трибунала зафиксированное в положениях Статута понятие «осуществление акта агрессии» сопоставимо как с понятием «ведение агрессивной войны», так и, частично, с понятием «развязывание агрессивной войны». В то же время некоторые конкретные действия, предусмотренные п. 2 ст. 8-bis Статута (в частности, действия, предусмотренные пп. «f» и «g»), не охватываются вышеуказанными [13] формулировками «нюрнбергского права», являя собой более современный и полный взгляд на actus reus преступления агрессии.

Следует отметить, что значимым элементом объективной стороны преступления агрессии является серьезность предпринятых определенным государством противоправных мер силового давления на другое государство. Критерий серьезности совершенных преступных деяний является одним из основных условий для осуществления в отношении данных деяний юрисдикции МУС. Положения о понимании в отношении поправок к Римскому статуту Международного уголовного суда, касающихся преступления агрессии (Приложение III к Резолюции RC/Res.5, принятой первой Конференцией по обзору 10 июня 2010 г.) (далее - Положения), констатируют, что «агрессия представляет собой самую серьезную и опасную форму незаконного применения силы» (но не

всякое указанное применение). Кроме того, Положения отмечают, «что определение совершения акта агрессии требует рассмотрения всех обстоятельств каждого конкретного случая, включая тяжесть соответствующих актов и их последствия, в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций»[14] [15] (п. 6 Положений). Пункт 7 Положений гласит, что «для установления того, является ли факт агрессии явным нарушением Устава Организации Объединенных Наций трех компонентов - характера, тяжести и масштаба - должно быть достаточно для того, чтобы подкрепить определение нарушения как “явного”. Ни один компонент сам по себе не является достаточно значимым для того, чтобы соответствовать стандарту явного нарушения»[16].

Преступление агрессии, являясь тягчайшим международным преступным деянием, имеет множество объектов преступного посягательства. Наиболее очевидными из указанных объектов являются государственный суверенитет и территориальная целостность государства, подвергшегося акту агрессии. Однако в контексте данного диссертационного исследования следует признать объектом преступления агрессии практически всю совокупность прав человека. Подобного мнения придерживается, в частности, и В. А. Карташкин, называя агрессию наиболее серьезным нарушением практически всех основных прав и свобод человека[17] [18]. В особенности преступление агрессии нарушают так называемые «коллективные права человека», «права третьего поколения». Следует добавить, что преступление агрессии не только нарушает основополагающие права человека сами по себе, но и создает благоприятные условия для совершения иных международных преступлений: геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений.

Субъектом преступления агрессии может быть лишь лицо, обладающее реальной политической и/или военной властью в государстве, осуществляющее акт агрессии. Следует отметить, что подразумевается обладание виновным лицом именно фактической, а не формально-юридической властью. Как подчеркивает ст. 8-bis Элементов преступлений, субъект рассматриваемого преступного деяния должен являться «лицом, которое в состоянии фактически осуществлять руководство или контроль за политическими или военными дей-

379

ствиями государства, совершившего акт агрессии» .

Субъективная сторона преступления агрессии может быть выражена исключительно в форме прямого умысла. Необходимость наличия прямого умысла в качестве mens rea рассматриваемого преступного деяния подтверждается спецификой правового статуса субъектов указанного преступления. Кроме того, следует учитывать длящийся характер указанного преступления, предполагающий осознание целей акта агрессии. Г. Верле, в частности, пишет следующее: «Если субъект действует, несмотря на осознание целей войны, он ассоциирует себя с ними и действует с animus aggressions»[19] [20] [21]. Таким образом, осознание субъектом рассматриваемого преступного деяния указывает на наличие у данного лица агрессивного намерения, т.е. специального умысла на совершение акта агрессии, что (в совокупности с особенностями объективной стороны указанного преступного деяния и наличием специального субъекта) однозначно указывает на прямой умысел как единственно возможную форму вины преступления агрессии.

Цель и мотив совершения преступления агрессии не имеют существенного значения для квалификации данного преступного деяния.

В отличие от иных видов международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, преступление агрессии не нуждается в наличии контекстного элемента (необходимого для квалификации преступления геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений). Сущность преступления агрессии непосредственно и однозначно отграничивает ее как от других международных преступных деяний, так и от общеуголовных преступлений. В этой связи можно констатировать, что преступление агрессии создает «возможность для появления контекстного элемента», т.е. определенные внешние условия для потенциального совершения иных международных преступлений (в особенности это касается военных преступлений, совершаемых в ходе вооруженного конфликта, порожденного актом агрессии). И.И. Карпец, в частности, связывал появление понятия «международное преступление» с реакцией на дея-

381

ния, ставшие возможными в связи с агрессивными, захватническими войнами .

Порядок осуществления Международным уголовным судом юрисдикции в отношении преступления агрессии определен ст. 15-bis (определяющей такой порядок в случае передачи Суду ситуации государством - участником Статута либо начала расследования ситуации Прокурором Судаproprio mutu) и ст. 15-ter

(определяющей указанный порядок в случае передачи ситуации Суду Советом Безопасности ООН) .

Согласно вышеуказанным статьям Римского статута, юрисдикция МУС ra- tione temporis в отношении преступления агрессии распространяется на данное преступное деяние, совершенное один год спустя с момента ратификации или принятия поправок к Статуту, касающихся рассматриваемого преступления 30 государствами-участниками либо, «согласно решению, принятому после 1 января 2017 г., тем же самым большинством государств-участников, которое требуется для принятия поправки к Статуту»[22] [23]. При этом «точкой отсчета» начала юрисдикции МУС в отношении преступления агрессии, согласно Приложению III принятой Конференцией по обзору Резолюции RC/Res.5, следует считать более позднюю дату[24] [25]. Таким образом, по крайней мере до 2017 г. юрисдикция Суда в отношении преступления агрессии будет находиться в «замороженном» состоянии.

Определенные особенности осуществления Международным уголовным судом юрисдикции в отношении преступления агрессии (за исключением случаев передачи Суду соответствующей ситуации Советом Безопасности ООН) формулирует п. 4 ст. 15-bis Статута. Данный пункт гласит: «Суд может, в соответствии со ст. 12, осуществлять юрисдикцию в отношении преступления агрессии, проистекающего из акта агрессии, совершенного государством-участ- ником, если только государство-участник ранее не заявило о непризнании такой юрисдикции путем направления соответствующего заявления Секретарю. Отзыв подобной декларации может быть осуществлен в любое время и должен быть рассмотрен государством-участником в течение 3 лет» .

Кроме того, при осуществлении юрисдикции МУС в отношении преступления агрессии (за исключением случаев передачи на рассмотрение Суду Советом Безопасности ООН), согласно положениям ст. 15-bis Статута, должна быть соблюдена определенная процедура. Данная процедура включает в себя следующие этапы:

- выяснение Прокурором Суда (при наличии у него разумных оснований для начала расследования в отношении преступления агрессии) факта наличия вынесенного Советом Безопасности ООН определения в отношении акта агрессии, совершенного определенным государством;

- уведомление (включая направление всей соответствующей информации и документов) Прокурором Генерального секретаря Организации Объединенных Наций о ситуации, находящейся на рассмотрении Суда;

- возможность для Прокурора начать расследование преступления агрессии в случае вынесения соответствующего определения Советом Безопасности ООН;

- возможность для Прокурора начать расследование преступления агрес

сии в случае невынесения соответствующего определения Советом Безопасности ООН в течение 6 месяцев с даты вышеуказанного уведомления «при условии, что Палата предварительного производства санкционировала начало расследования в отношении преступления агрессии в соответствии с процедурой, изложенной в ст. 15, и Совет Безопасности не вынес решения об ином, в соответствии со ст. 16» .

Необходимо отметить, что включение в Римский статут вышеуказанных положений, предусматривающих соответствующий «механизм запуска» осуществления Международным уголовным судом своей юрисдикции в отношении преступления агрессии proprio mutu, стало возможным в результате так называемого «Кампальского компромисса», до определенной степени сгладившего [26] противоречия во взглядах на формирование данного механизма некоторых государств - участников Статута. Так, ряд делегаций государств-участников во время предварительной работы по подготовке Кампальской конференции и в ходе самой конференции настаивал на возможности расследования Прокурором Суда преступления агрессии без предварительного определения Советом Безопасности ООН о существовании акта агрессии. Другие делегации настаивали на том, что Совет Безопасности ООН является единственным легитимным органом, уполномоченным определять наличие акта агрессии. Компромиссный вариант осуществления Судом юрисдикции в отношении рассматриваемого преступления до некоторой степени сгладил данные противоречия во взглядах государств - участников Римского статута, хотя и не снял их полностью[27].

Следует упомянуть о различных вариантах применения государством военной силы в отношении территории другого государства, выходящих за рамки международно-правового поля, но при этом не вполне вписывающихся в классическое понимание акта агрессии. В числе подобных возможных вариантов целесообразно выделить следующие:

- нанесение соответствующим государством точечных ударов по базам и иным объектам инфраструктуры террористических организаций, расположенным на территории другого государства. Указанные действия соответствующего государства могут быть в определенной степени оправданы (скорее, в политическом, а не в международно-правовом аспекте) в случае, если данное государство подвергается нападениям со стороны террористических организаций, расположенных на территории другого государство, не способного (или не желающего) пресечь их деятельность;

- применение своих вооруженных сил соответствующим государством против вооруженных сил другого государства в порядке превентивной обороны. Большинство современных юристов-международников сходятся во мнении о недопустимости и противоправности превентивной обороны, т.е. ударов, упреждающих готовящийся акт агрессии. Так, М. Боте пишет, что основанием для реализации права на самооборону служит только нападение, действительно имеющее место, а не угроза нападения. Превентивная самооборона недопус-

389

тима» ;

- использование соответствующим государством своих вооруженных сил на территории другого государства в качестве гуманитарной интервенции. Правовое определение понятия «гуманитарная интервенция» отсутствует. В науке международного права указанному понятию давались достаточно сходные (хотя и различающиеся в нюансах) определения. Так, В. А. Карташкин видит сущность гуманитарной интервенции в применении вооруженной силы государством (группой государств) «для спасения своих граждан, находящихся на иностранной территории, или в целях пресечения массовых и грубых нарушений прав человека, происходящих где-либо по политическим, расовым, религиозным и иным основаниям»[28] [29] [30] [31]. Бывший заместитель Министра иностранных дел Российской Федерации Ф.В. Шелов-Коведяев определяет гуманитарную интервенцию как «применение силы или угроза силой, осуществляемые государством или группой государств за пределами своих границ без согласия страны, на территории которой применяется сила, и направленные на предотвращение или пресечение масштабных и грубых нарушений основных прав людей, не являющихся гражданами государств, осуществляющих гуманитарную интервенцию» . М. Боте понимает под гуманитарной интервенцией применение воен

ной силы «с целью защиты определенных групп населения от кровавого притеснения и грубых нарушений прав человека» . Большинство известных юристов-международников (в особенности российских) отрицает правомерность гуманитарной интервенции, как и любого военного вмешательства, совершенного в обход Совета Безопасности ООН.

Несмотря на то что вышеприведенные случаи представляют собой нарушение норм международного права (прежде всего Устава ООН), остается открытым вопрос, могут ли они быть квалифицированы в качестве акта агрессии (с последующими правовыми последствиями в виде международной уголовной ответственности конкретных физических лиц). Так, некоторые зарубежные авторы отмечают: «Военные интервенции с доброкачественными целями представляют собой трудность для определения в качестве преступления агрессии: будь они законными или незаконными, такие действия не были совершены с

393

агрессивной целью» .

Представляется необходимым отметить, что при определении степени вины и, соответственно, определении санкции за совершение преступления агрессии Суд (руководствуясь Правилом 145 Правил процедуры и доказывания[32] [33] [34]) обязан будет учитывать, среди прочего, всю совокупность общественно-опасных последствий, явившихся следствием совершения рассматриваемого международного преступления. Безусловно, к числу указанных последствий будут относиться преступные нарушения прав человека (прежде всего военные преступления), совершенные в ходе соответствующего акта агрессии. Наличие или отсутствие данных нарушений само по себе не может влиять на квалификацию соответствующего деяния в качестве преступления агрессии. Как отмечает известный научный авторитет в области международного гуманитарного права Э. Давид, «незаконное применение силы одним государством против другого государства остается незаконным даже в случае соблюдения всех норм права войны» . Однако соблюдение или несоблюдение стороной-агрессором в ходе осуществления акта агрессии законов и обычаев войны, а также основополагающих прав человека не может не влиять на определение Судом степени тяжести содеянного и, соответственно, конкретной меры наказания.

Резюмируя вышеизложенное, представляется возможным выделить следующие основные черты преступления агрессии и международной уголовной ответственности за совершение данного преступного деяния.

Римский статут Международного уголовного суда впервые на уровне договорного международного уголовного права кодифицировал понятие «преступление агрессии».

Статут предусматривает возможность осуществления Судом юрисдикции в отношении преступления агрессии (в отношении государств - участников Римского статута) при отсутствии соответствующего решения Совета Безопасности ООН. Данное обстоятельство наделяет МУС широкими дискреционными полномочиями по определению наличия признаков акта агрессии (и, соответственно, преступления агрессии) в действиях соответствующего государства и его должностных лиц (особенно это касается случаев осуществления юрисдикции Суда в отношении рассматриваемого преступленияproprio mutu).

Тяжесть вины лица, виновного в преступлении агрессии, объективно будет зависеть от соблюдения в ходе осуществления акта агрессии принципов и норм международного гуманитарного права и международного права прав человека.

Подводя общий итог второй главы диссертационного исследования, представляется целесообразным отметить следующее. На сегодняшний день Римский статут МУС представляет собой международно-правовой акт, наиболее полно кодифицировавший нормы международного уголовного права, предусматривающие ответственность за преступные нарушения прав человека. При этом важнейшим элементом квалификации преступных нарушений прав человека в качестве международных преступлений, влекущих ответственность по международному уголовному праву и подпадающих под юрисдикцию МУС, является контекстный элемент, или связь данных преступных деяний с определенными обстоятельствами: явной линией аналогичного поведения (преступление геноцида), широкомасштабным или систематическим нападением на любых гражданских лиц (преступления против человечности), вооруженными конфликтами (военные преступления).

В целом можно констатировать, что кодификация Статутом конкретных составов международных преступлений является существенным шагом к дефрагментации международного уголовного права и созданию универсального правового механизма защиты основополагающих прав человека от преступных посягательств.

[1] См.: Устав Лиги Наций от 28 июня 1919 г. // Международное публичное право: сборник документов / сост. и авт. предисл. К. А. Бякишев, Д.К. Бякишев. М.: Проспект, 2009. С. 40-46.

[2] Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики от 27 августа 1928 г. Ст. 1 // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. М., 1930. Вып. V. С. 5-8.

[3] Устав Международного военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Лондон, 8 августа 1945 г.). С. 359. П. «а» ст. 6. // СПС «Консультант Плюс».

[4] Устав Организации Объединенных Наций от 26 июня 1945 г. П. 1 ст. 1 // Веб-сайт ООН. URL: http://www.un.org/ru/charter-united-nations/index.html (дата обращения: 20 сентября 2015 г.).

[5] Док. ООН. A/RES/3314 (XXIX). 14 декабря 1974 г.

[6] Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 782-783.

Введение ст. 8-bis Поправок к элементам преступлений. П. 1. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.:

ТрансЛит, 2011. С. 785.

[8] Там же. П. 2.

[9] Элементы ст. 8-bis Поправок к элементам преступлений. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. П 2.

[10] Там же. П. 3.

[11] Словарь международного права. 3-е изд. перераб. и доп. М.: Статут, 2014. С. 6-7.

[12] Карпец И.И. Международная преступность. М.: Наука, 1988. С. 99.

[13] Малахова О.В. Агрессия как преступление по международному и национальному уголовному праву: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. Ставрополь, 2003. С. 137-138.

[14] Положения о понимании в отношении поправок к Римскому статуту Международного уголовного суда, касающихся преступления агрессии. П. 6. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 787.

[15] Там же. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 787.

[16] Там же. П. 7. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 787.

[17] Карташкин В.А. Права человека: международная защита в условиях глобализации. М.: Норма, 2009.

С. 190.

[18] Элементы ст. 8-bis Поправок к элементам преступлений. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. П. 2. С. 785.

[19] Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. О.: Фешкс, М.: ТрансЛит, 2011. С. 665.

81 Карпец И.И. Преступления международного характера. М.: Юридическая литература, 1979. С. 42.

[21] Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. Ст. 15- bis. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 783-784.

[22] Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. Ст. 15-bis и 15-ter. Цит. по: Вер- ле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 784-785.

[23] Там же. П. 2-3 ст. 15- bis и п. 2-3 ст. 15- ter. С. 783-784.

[24] Положения о понимании в отношении поправок к Римскому статуту Международного уголовного суда, касающихся преступления агрессии. П. 1. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 786.

[25] Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. П. 4 ст. 15-bis. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 783.

[26] Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. П. 8 ст. 15-bis. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фешкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 784.

[27] См.: Report of the Special Working Group of the Crime of Aggression. ICC-ASP/5/35. Paras. 23-26 URL: http://crimeofaggression.info/documents/6/2007_SWGCA_January.pdf (дата обращения: 15 мая 2016 г.); Кресс К. Компромисс по вопросу об определении преступления агрессии, достигнутый на конференции в Кампале // Международное право - International Law. 2011. № 1-2. С. 3-25; Глотова С.В. Преступление агрессии и Римский статут Международного уголовного суда // Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений / под ред. Г.И. Богуша, Е.Н. Трикоз. М.: Европейская Комиссия, 2008. С. 187-202.

[28] Вицтум Вольфганг Граф и др. Международное право - Volkerrecht / пер. с нем.; пред., сост. В. Берг- манн; науч. ред. и сост. указ. Т.Ф. Яковлева. М.: Инфотропик Медиа, 2011. С. 831.

[29] Карташкин В.А. Права человека: международная защита в условиях глобализации. М.: Норма, 2009. С. 224.

[30] Шелов-Коведяев Ф.В. Гуманитарная интервенция. Словарь «Что есть что в мировой политике». URL: http://www.wehse.ru/cgi-bin/wpg/wehse_wpg_show_text_print.pr?term1304072945 (дата обращения: 8 сентября 2015 г.).

[31] Вицтум Вольфганг Граф и др. Международное право - Volkerrecht / пер. с нем.; пред., сост. В. Берг- манн; науч. ред. и сост. указ. Т.Ф. Яковлева. М.: Инфотропик Медиа, 2011. С. 835.

[32] Cryer R., Friman H., Robinson D., Wilmshurst E. An Introduction to International Criminal Law and Procedure. 2nd ed. N. Y.: Cambridge University Press, 2010. P. 325.

[33] Правила процедуры и доказывания. Правило 145. С. 86-87 // Веб-сайт ООН. URL: http://www.un.org/ ru/documents/rules/icc_rules.pdf (дата обращения: 15 июня 2015 г.).

[34] Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов: курс лекций, прочитанных на юридическом факультете Открытого Брюссельского университета. М.: Международный Комитет Красного Креста, 2011. С. 83.