Термины «принцип» и «система принципов» находят широкое распространение в научной и публицистической литературе уголовнопроцессуальной тематики. Естественно, эти термины употребляются в совершенно различных значениях, что нередко создает недопонимание и споры между учёными- процессуалистами. Поэтому, учитывая данное обстоятельство, но не вступая в полемику, необходимо чётко определить в каком именно значении данные термины будут употребляться в настоящей работе, а также обосновать такую трактовку.

1. В современной российской уголовно-процессуальной науке, то есть возникшей после вступления в силу ныне действующего Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), существуют два принципиально различных подхода к определению принципа уголовного судопроизводства[1]: 1) субъективно-законодательный, 2) доктринальный.

Субъективно-законодательный подход подразумевает наделение того или иного положения статусом принципа уголовного процесса исключительно на основании того, обозначено ли это эксплицитно самим законодателем в соответствующем нормативно-правовом акте. Применительно к российскому уголовному процессу, отнесение определенных положений к принципам российского уголовного процесса основано на том, перечислены ли данные положения в качестве принципов во Главе 2 УПК РФ. При этом показательно то, что в данной главе не раскрывается не только само понятие «принцип», но и критерии, согласно которым отбирались те или иные положения в качестве принципов, и алгоритмы, по которым такой отбор происходил.

Доктринальный подход подразумевает наделение того или иного положения статусом принципа на основании того, выделено ли данное положение в качестве принципа в соответствующей науке, то есть, в дискурсе исследуемой проблематики, относят ли российские учёные-процессуалисты данное конкретное положение к принципам уголовного процесса или нет. Фактически, это сформулированные учёными фундаментальные идеи и идеалы, которые воплощают эмпирический правовой опыт, являются отражением достижений правовой мысли, закрепляют сложившиеся в данный момент исторической реальности закономерности развития общества в целом.

Очевидно, что если при первом подходе объём принципов однозначно определён, то при втором он может различаться, исходя из субъективного профессионального мнения конкретного исследователя о целесообразности отнесения того или иного положения к принципам уголовного процесса. При этом оба подхода, однако, схожи в том, что видят принципы как своеобразные ориентиры, исходные положения, некие идеальные моральные установки и нормы поведения, принятые в конкретном аспекте деятельности конкретного общества.

Следует отметить, что некоторые исследователи пытались объединить оба подхода в попытке сформулировать определение принципа и его основных критериев. Так, к примеру, С.А. Насонов выделяет следующие обязательные черты принципа уголовного процесса, который, по его мнению:

представляет собой объективную правовую категорию, которая отражает политические, правовые, а также нравственные идеи, преобладающие в конкретном обществе;

представляет собой наиболее общее положение, его содержание составляет некая широкая правовая идея, выражающаяся в иных процессуальных правилах и институтах уголовно-процессуального права;

нормативно закреплен в законе;

является неким нормативным правилом, имеющим руководящее значение. С.А. Насонов обоснованно отмечает, что принципы уголовного

судопроизводства отражают «сущность и содержание уголовного процесса, характеризуют его исторический тип, определяют предмет и метод процессуального

регулирования. Принципы характеризуют уровень защиты прав и свобод человека в

2

уголовном судопроизводстве» .

В свою очередь, Е.А. Галоганов полагает, что принципы уголовного процесса «должны отвечать ряду признаков:

основополагающее начало, выражающее наиболее существенные свойства и черты уголовного процесса, раскрывающиеся в более частных формах;

нашедшие закрепление в нормах права;

выражающие демократический характер процесса;

определяющие построение уголовного процесса в целом и его конкретных

3

институтов» .

Если понимать принцип как «основное, исходное положение какой-нибудь

4

теории, учения, науки, мировоззрения» , то совершенно очевидно, что принципы в уголовном процессе играют важнейшую и даже фундаментальную роль, поскольку, исходя из такого понимания, содержание принципов непосредственно определяет то, каким будем сам процесс, каким объемом прав и обязанностей будут наделены его участники, какие гарантии для них предусмотрены, а также какие ограничения [2] [3] [4] наложены. В этом понимании назначение принципов заключается в том, чтобы обеспечить уголовному процессу стабильность, а также обоснованность и законность принимаемых в уголовном процессе решений. Положения, относимые к принципам, есть, таким образом, не что иное, как система основополагающих правовых положений, находящихся в тесном взаимодействии и взаимопроникновении. «Нарушение одного из принципов уголовного процесса, как правило, влечет нарушение других - такова их взаимосвязь», - замечает Л.М. Володина[5].

Теоретическое определение понятия «принцип» представлено в работах множества учёных и исследователей в области права. Конечно, никакое определение не способно с необходимой и достаточной полнотой вместить в себя все содержание исследуемого объекта. Поэтому, принимая во внимание тематику настоящего диссертационного исследования, необходимо выбрать такое определение принципа, которое позволит не просто обобщить основные характеристики базового понятия настоящей работы, но и эксплицитно выделит те его элементы, на основании которых можно будет отграничивать собственно принципы и целесообразность их отнесения к системе принципов уголовного процесса от схожих понятий. Иными словами, необходимо использовать «операциональное определение», то есть «определение, позволяющее оперировать с вычлененным им понятием, отграничивать его от других»[6] [7]. Такое определение не стремится к всеобщности, но «содержит минимум признаков определяемого объекта, достаточный для того, чтобы, во-первых, указать на его сущность, а во-вторых, отграничить его от других,

7

смежных понятий» .

Именно с точки зрения критерия операциональности наиболее ёмким представляется определение В.Т. Томина, согласно которому «принцип уголовного процесса — это мировоззренческая идея максимальной для исследуемого уголовного процесса степени общности, проведенная в совокупности

действующих в соответствующем судопроизводстве уголовно-процессуальных

8

норм и практике их применения» .

Данное определение позволяет сделать несколько выводов касательно сущности принципа уголовного процесса:

принципом является некое основополагающее начало, которое определяет весь уголовный процесс в целом;

принцип уголовного процесса присутствует абсолютно во всех стадиях уголовного процесса; конечно, в различных стадиях он может проявляться в различной степени, и причины этого могут быть как объективными (например, отсутствие соответствующего нормативно-правового регулирования), так и субъективными (фактическая невозможность применения той или иной нормы,

9\

гарантирующей данный принцип, на практике );

для принципа недостаточно быть только задекларированным в каком-либо нормативном правовом акте, он должен быть проведён через практически реализуемые процедуры, полномочия и процессуальные обязанности участников; [8] [9]

все принципы равноправны, то есть они не предполагают какого-либо

10

ранжирования или иерархии .

Таким образом, из представленного определения можно сделать вывод о том, что смысл самого существования принципа некой отрасли деятельности заключается именно в том, что он может воздействовать, определять ход этой деятельности. В свою очередь, и принципы уголовного процесса также воздействуют на всю уголовно-процессуальную деятельность через различные аспекты, будь то

реализация принципов в общих условиях стадий, правах и обязанностях участников

11

процесса, их правосознании и прочее .

Касательно термина «общие условия» необходимо отметить следующее. В действующем УПК РФ он содержится в наименовании главы 21 («Общие условия предварительного расследования») и главы 35 («Общие условия судебного разбирательства»), посвященных предварительному расследованию и судебному разбирательству соответственно. Примечательно, что термин «общие условия», в отличие от «принципов», присутствовал и в ранее действующем законодательстве, к примеру, УПК РСФСР. Сравнивая оба понятия, можно заметить, что, если принципы определяются как некие мировоззренческие идеи, то общие условия являются, скорее, процессуальными идеями, присущими сугубо конкретной стадии, но, в свою очередь, выражающие содержание более обширных по значению принципов. Таким образом, общие условия представляют собой конкретные практические и непосредственные «проводники» принципов в определенной стадии уголовного процесса. Являясь по сути производными от всеобщих идей-принципов, общие условия представляют собой их практические реализации в определенных конкретных аспектах. [10] [11]

2. Что касается понятия «система принципов», то разные учёные- процессуалисты дают различные определения данному термину. Так, по мнению Л.М. Володиной, система принципов - это «целостное правовое образование, в рамках которого принципы находятся во взаимосвязи, взаимодействии и взаимообусловленности»[12]. А.А. Давлетов, в свою очередь, предлагает следующие критерии формирования системы принципов: «1) высший уровень выделения качественных свойств объекта; 2) самостоятельность, относительная обособленность каждого элемента, образующего целое; 3) равнозначность частей системы, отсутствие между ними отношений подчиненности; 4) внутренняя связь компонентов как звеньев единой цепи; 5) ограниченное количество элементов, обеспечивающих в единстве завершенность целого»[13].

В любом случае, все авторы сходятся в том, что, помимо непосредственного влияния принципов на всю уголовно-процессуальную деятельность, они сами внутри системы находятся в постоянном взаимодействии и взаимовлиянии. «Все принципы уголовного судопроизводства тесно взаимосвязаны и образуют некую совокупность правовых основ. Имея каждый собственное содержание, они, тем не менее, взаимно обуславливают действие друг друга и составляют систему, которая определяет демократическое содержание и форму отечественного уголовного процесса», - отмечает Е.А. Галоганов[14].

Схожего мнения придерживается Т.Н. Добровольская, говоря о качественном единстве процесса, достигаемом именно за счет взаимодействия и взаимообусловленности принципов в системе: «система принципов процесса - не случайная сумма произвольно взятых и сгруппированных положений, а пронизанная единством целей и задач совокупность самостоятельный по содержанию, но взаимосвязанных и объективно обусловленных положений, образующих именно в этой совокупности то качественное единство, без которого соответствующий тип судопроизводства перестал бы быть таковым»[15].

Касательно взаимодействия принципов в системе между собой, среди исследователей существует два противоположных мнения. Так, В.Т. Томин полагает, что взаимоотношения принципов внутри системы можно охарактеризовать как конфликтные[16]. Поскольку каждый принцип представляет собой по сути идею наибольшей степени общности, которая оказывает влияние на уголовный процесс в целом, то каждый из них стремится к наибольшему влиянию на процесс. Следовательно, все складывающиеся в процессе такого конфликтного взаимодействия нормы и процедуры, делающие возможным сосуществование «конфликтующих» принципов, являются, по сути, компромиссами.

По мнению автора, конфликтностью также характеризуются и взаимоотношения принципов уголовного процесса и его цели. Данное взаимодействие автор называет «необходимым условием развития процесса»[17] [18].

Иное мнение высказано К.К. Гасановым: «принципом может быть только такое

утверждение, которое не противоречит другим принципам конституционного права,

18

опыту и юридической практике» .

Учитывая и обобщая вышеизложенные подходы, а также, исходя из выбранной стратегии использования операциональных определений, можно также принять за основу операциональное определение системы принципов уголовного процесса, сформулированное следующим образом: система принципов уголовного процесса — совокупность равнозначных мировоззренческих идей, находящихся во взаимосвязи и взаимодействии, образующих обособленную целостность и детерминирующих уголовный процесс.

3. Что касается определения того, какие именно принципы входят в систему принципов современного российского уголовного процесса, то необходимо вспомнить два обозначенных выше подхода к формированию некой понятийной системы - субъективно-законодательный и доктринальный. Рассмотрим систему принципов современного российского уголовного процесса с точки зрения каждого из них.

Согласно субъективно-законодательному подходу, в систему принципов уголовного процесса входят только те принципы, которые непосредственно зафиксированы в качестве таковых в соответствующем отраслевом нормативном правовом акте. Таким нормативным правовым актом является УПК РФ. Соответствующие же принципы изложены в главе 2 УПК РФ «Принципы уголовного судопроизводства»[19]. Она состоит из 16 статей, содержащих 16 принципов уголовного процесса, выделенных законодателем в качестве таковых среди прочих идей и правил:

назначение уголовного судопроизводства (статья 6 УПК РФ);

разумный срок уголовного судопроизводства (статья 6.1 УПК РФ);

законность при производстве по уголовному делу (статья 7 УПК РФ);

осуществление правосудия только судом (статья 8 УПК РФ);

независимость судей (статья 8.1 УПК РФ);

уважение чести и достоинства личности (статья 9 УПК РФ);

неприкосновенность личности (статья 10 УПК РФ);

охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (статья 11 УПК РФ);

неприкосновенность жилища (статья 12 УПК РФ);

тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (статья 13 УПК РФ);

презумпция невиновности (статья 14 УПК РФ);

состязательность сторон (статья 15 УПК РФ);

обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту (статья 16 УПК РФ);

свобода оценки доказательств (статья 17 УПК РФ);

язык уголовного судопроизводства (статья 18 УПК РФ);

право на обжалование процессуальных действий и решений (статья 19 УПК

РФ).

Есть мнение , что четыре статьи, а именно - 6, 6.1, 18 и 19 УПК РФ - не являются принципами уголовного процесса. В качестве причин приводятся следующие. Указанный в названии статьи 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства» термин «назначение», появившийся в российском уголовном законодательстве только с 2001 года, то есть с момента вступления в силу ныне действующего УПК РФ, относится к сфере целеполагания, наряду с таким термином, как, к примеру, «задачи». Следовательно, к принципам относится не может. Введенная в 2010 году статья 6.1 УПК РФ («Разумные сроки уголовного судопроизводства»), безусловно, играющая огромную роль и имеющая большое значение для уголовного судопроизводства, также не может считаться принципом, скорее, правилом. Более того, это правило не является исключительно уголовнопроцессуальным, так как практически дословные формулировки содержатся в [20]

Гражданском процессуальном кодексе РФ, Кодексе административного судопроизводства РФ, Арбитражном процессуальном кодексе РФ. Наименование статьи 18 УПК РФ «Язык уголовного судопроизводства» также не может толковаться как наименование принципа уголовного процесса. Содержание данной статьи так же, как и статья 6.1 УПК РФ, может трактоваться, скорее, как совокупность правил о языке, но не как принцип в том значении, которое принято в качестве дефиниции в настоящем исследовании. И, наконец, статья 19 УПК РФ («Право на обжалование процессуальных действий и решений») также представляет собой перечень процессуальных норм и правил, коррелирующих с главой 16 УПК РФ («Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство»).

Что же касается доктринального подхода к формированию системы принципов уголовного процесса, то здесь ситуация не такая однозначная, прежде всего, вследствие субъективного усмотрения учёных-процессуалистов по отнесению того или иного положения к системе принципов. В процессуальной теории сформулированы различные предложения по формированию системы принципов современного российского уголовного процесса, и даже в количественном

соотношении они не совпадают. Так, одни авторы полагают, что самое оптимальное

21

количество принципов для уголовного судопроизводства составляет четырнадцать . Другие выделяют восемнадцать принципов[21] [22]. Третьи считают, что оптимальное число основополагающих идей в уголовном судопроизводстве составляет

тринадцать[23] [24] [25]. Четвертые указывают, что принципов в уголовном процессе не более

24 25

одиннадцати , а пятые говорят о восьми .

Как следует из анализа различных подходов, такая разница в количественном выделении принципов объясняется, прежде всего, наличием двух противоположных тенденций - тенденция к расширению системы принципов уголовного процесса и тенденция к её сужению. К примеру, некоторые исследователи относят к принципам уголовного процесса принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению судей, чем расширяют систему принципов, поскольку такая оценка следует из закрепленного в статье 120 Конституции РФ принципа независимости судей и их подчинении только Конституции РФ и федеральному закону[26]. В качестве примера сужения количества принципов можно привести тот факт, что ряд ученых вовсе не включает принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств уголовного дела в систему принципов уголовного процесса[27] [28], при том

что другие, напротив, говорят о нем не только как о полноценном принципе, но как о

28

наиболее важном принципе во всей системе .

Поскольку целью настоящей работы не является поиск наиболее полной и всеобъемлющей системы принципов уголовного процесса с точки зрения доктринального подхода, то не имеет смысла углубляться в исследование данного вопроса. Однако, для наглядности того, насколько различны мнения разных ученых о составляющих системы принципов российского уголовного процесса, приведем два примера.

Так, по мнению В.Т. Томина, в систему принципов современного российского

29

уголовного процесса входят следующие «мировоззренческие идеи» :

законность уголовно-процессуальной деятельности;

нравственность уголовного судопроизводства;

разделение процессуальных функций;

публичность (официальность);

процессуальная независимость должностных лиц - участников уголовного процесса;

обеспечение законных интересов личности в уголовном процессе;

материальная (объективная) истина как основание разрешения уголовного

дела;

участие народного элемента в уголовном судопроизводстве и обеспечение

30

социального контроля за ним .

При этом автор выделяет «важные и популярные положения высокой степени общности, которые при строго научном подходе нецелесообразно включать в

31

систему принципов современного отечественного уголовного процесса» : процессуальная экономия, гласность, состязательность и презумпция невиновности. По мнению А.А. Давлетова, принципы уголовного процесса следующие:

соблюдение уголовно-процессуальной формы;

активность;

целесообразность; [29] [30] [31]

быстрота (своевременность);

процессуальная самостоятельность;

документирование (письменность);

обеспечение прав участников;

непосредственность исследования документов;

полнота доказывания;

оценка доказательств по внутреннему убеждению;

законность, обоснованность, мотивированность и справедливость процессуальных решений;

честь (совесть);

32

культура .

О несовершенстве системы принципов уголовного процесса, определенных законодателем, неоднократно говорил профессор А.П. Гуляев[32] [33], особо подчеркивая то, что законодатель необоснованно не включил в систему принципов целый ряд важнейших из них, таких как публичность уголовного процесса, объективность, установление истины по делу, справедливость[34]. В качестве предположения А.П. Гуляев выдвигает версию о том, что законодатель избегал таким образом конкуренции данных принципов с имеющимся принципом состязательности. Такое предположение дискуссионно, но, безусловно, логично.

4. Как было продемонстрировано на предыдущих примерах, не все процессуалисты включают принцип состязательности в систему принципов российского уголовного процесса, даже несмотря на то, что на наличие такового прямо указано в Главе 2 УПК РФ. Более того, вопрос о включении принципа, состязательности в систему принципов уголовного процесса традиционно является дискуссионным, что, в немалой степени, обусловлено, исторической эволюцией состязательности как процессуального явления в российском уголовном процессе.

Как известно, идея состязательности уголовного процесса зародилась ещё в период введения Судебных уставов 1864 г., которые установили сходный с французским порядок судебного разбирательства, разбив его на две части - предварительное и окончательное производство. И если первое было негласным и, в большей степени, ориентировалось на письменные материалы, то второе строилось на началах гласности, состязательности, а также устности процесса. Фактически, идея состязательности возникла как следствие из свойственного гражданскому процессу права диспозитивности «как такого процессуального строя, при котором судья пассивен, а стороны предельно активны»[35] [36]. Более того, в дореволюционной России уголовный процесс фактически отождествлялся с гражданским, «при этом уголовное судопроизводство толковалось как расширение уголовного иска, предъявляемого уполномоченным от государства обвинителем, о признании права

36

государства на применение наказания к конкретному лицу» .

Однако, практическое применение принципа состязательности в дореволюционном уголовном процессе нередко подвергалось критике со стороны современников. Полемика касалась, прежде всего, гражданского процесса, но имела непосредственное отношение к уголовному, в который идея состязательности перешла, практически, автоматически. Так, профессор Т.М. Яблочков отмечал, что «вытекающие из состязательного начала установления гражданско-процессуального законодательства привели многих юристов к тому выводу, что изыскание материальной истины, т.е. истины, соответствующей обстоятельствам дела,

недостижимо (фактически) и несовместимо (нежелательно) с сущностью

37

состязательного процесса» .

Ряд дореволюционных правоведов вообще отказывались относить состязательность к принципам процесса. Так, по мнению, А.Х. Гольмстена, «состязательность не только не есть постулат процесса, но сама как производное явление допустима в процессе лишь постольку, поскольку она совместима с

38

нахождением правды» .

Не принималась состязательность и как метод для раскрытия истины. «Состязательный метод в раскрытии истины есть метод ложный, в нем скорее помеха правосудию, нежели его орудие. Чисто состязательный процесс может в иных делах, а именно публичного интереса, всегда угрожать материальной правде, то же самое может иметь место... и в делах частного интереса, при известной их обстановке» . Аналогичного мнения придерживался Д.И. Азаревич, подчеркивая, что «необходимо предоставить суду большую свободу в раскрытии фактической

40

основы права, чем это позволяет состязательность» .

Некоторые процессуалисты вообще пытались доказать абсолютную неприменимость состязательности для уголовного процесса, аргументируя это, прежде всего, публичным началом последнего. Так, профессор В.К. Случевский указывал на то, что «недостаточно признания равенства сторон, а нужно, чтобы оно

41

проявлялось в равенстве средств их действия» . По его мнению, такого равенства, [37] [38] [39] [40] [41]

имеющего именно практическую реализацию, состязательность обеспечить не могла, а фактическое преимущественное положение в уголовном процессе стороны обвинения неизбежно вызывало вопрос: «Можно ли серьезно утверждать, что государство, действуя через свои органы уже в моменты, предшествующие возбуждению уголовного преследования..., что оно такая же сторона в процессе, как и тот подсудимый, над которым в течение всего уголовного процесса тяготеет обвинение, ограничивающее его в свободе действий?» . Профессор В.К. Случевский также отмечал, что даже учреждение стороны защиты было продиктовано публичным началом, потому что «обличение подсудимого нуждается в деятельности не одних только органов обвинения, но и органов защиты, контролировавших правильность действий обвинителей и своим критическим к ним отношением содействующих суду в обнаружении материальной истины»[42] [43].

Следует также отметить точку зрения ряда учёных, не склонных включать принцип состязательности в систему принципов уголовного процесса по той причине, что они не относят состязательность к принципам вообще, но говорят о ней как о форме судопроизводства. Так, по мнению Г.Н. Агеевой, «состязательность, не являясь принципом уголовного процесса, выступает процессуальной формой судебного разбирательства»[44]. Данный вопрос очень дискуссионный, ведь, по сути, проблема соотношения принципа состязательности и состязательной формы уголовного судопроизводства является составной частью более масштабной проблемы соотношения принципа и процессуальной формы. По мнению Р.Д. Рахунова, процессуальная форма представляет собой «регламентированные порядок,

принципы и системы уголовно-процессуальной деятельности»[45]. Другие ученые, возражающие против такого широкого определения формы процесса, полагают, что «принципы деятельности определяют процессуальную форму, но сами в её содержание не входят»[46] [47]. Более широко эта мысль представлена в определении Г.Н. Прутченковой, согласно которому, содержание процессуальной формы определяется «системой взаимосвязанных компонентов, целью процессуальной деятельности, процессуальными функциями, правилами, регулирующими допустимость

доказательств, а также принципами уголовного процесса, отражающими положение личности в судопроизводстве» . По справедливому замечанию С.Д. Шестаковой, «обозначение в науке одним и тем же понятием различных по своему характеру и содержанию явлений свидетельствует о существовании в теории неразрешенных противоречий. В этой связи можно сказать, что налицо противоречия между теоретическими положениями об исторических формах уголовного

судопроизводства, оперирующими понятием состязательности как формы уголовного процесса, с одной стороны, и теоретическими положениями о принципах уголовного судопроизводства, оперирующими понятием состязательности как принципа процесса, с другой». В свете изложенного усматривается необходимость раскрытия соотношения этих двух понятий, что позволит, с одной стороны, устранить противоречия между понятием состязательности как «принципа уголовного процесса» и как «формы уголовного процесса», существующую по сей

день, а, с другой стороны, станет мощной предпосылкой для разрешения вопроса о

48

состязательности в уголовно-процессуальном законодательстве .

Нужно отметить, что такое понимание принципа как раз во многом близко тем исследователям, которые признают принцип состязательности в уголовном процессе самостоятельным и полноправным принципом. Как и в дореволюционной России, так и на современном этапе развития уголовно-процессуальной науки, ученых, разделяющих мнение о наличии принципа состязательности в уголовном процессе, совсем немало.

Так, ещё в дореволюционном учебнике Н.Н. Розина дается следующее описание состязательности: «...когда не существует настоятельной нужды в усиленном ограждении государственных интересов и поглощения ими интересов личности, или когда этой нужды не чувствуется с особой остротой, полицейский элемент исчезает из процесса, и суд из орудия управления превращается в нормальный институт правосудия - в орган разрешения правового спора: спора ли между гражданами или между гражданином и государством. Процесс при таких условиях также приобретает свою нормальную физиономию - именно в нём появляются отделённые от суда, обладающие обширными правами стороны, а суду отводится только его собственная роль органа, призванного к разрешению спора сторон о праве; одним словом, процесс становится обвинительным или

49

состязательным» .

Несмотря на то, что после октября 1917 года в России создавалось практически новое уголовное судопроизводство, а Декретом «О суде» (в некоторых источниках он обозначен как «Декрет № 1» - прим. автора) прежде существовавшие институты прокуратуры, адвокатуры, судебных следователей оказались упразднены[48] [49] [50], принцип состязательности не ушел в небытие. Более того, по мнению, к примеру, В.Т. Портнова и М.М. Славина, принцип состязательности имел решающее значение для вновь формирующегося в 1917-1922 годы уголовного процесса, поскольку законодательство чётко закрепляло такое положение обвиняемого, при котором он «как субъект уголовного процесса, является стороной в процессе, имеющей определенный объём процессуальных правомочий»[51]. Впоследствии участие защитника, то есть, по сути, состязательность, была исключена из стадии предварительного расследования советского уголовного процесса вообще[52] [53], однако, в стадии судебного разбирательства он оставался процессом состязательным.

В изданном уже в послевоенное время учебнике «Уголовный процесс» М.С. Строгович предположил, что советский уголовный процесс является процессом смешанного типа, то есть такого, который существовал ещё в дореволюционной России. Принцип состязательности глобально понимался им как «извечная форма, вмещающая различное содержание в зависимости от конкретных исторических

53

условий» .

Профессор Н.Н. Полянский также относит состязательность к системе принципов российского уголовного процесса. По его мнению, «принцип состязательности подразумевается в требовании обеспечения обвиняемому защиты при судебном разбирательстве» и что «если не защита вообще, то во всяком случае защита при судебном разбирательстве дела через особого представителя предполагает обвинение в качестве самостоятельной функции»[54].

В контексте определения места принципа состязательности в системе принципов уголовного процесса, а также дискуссионному вопросу соотношения принципа и формы, М.С. Строгович также высказывался, что «определяющее и решающее значение для всей системы уголовного процесса имеет принцип состязательности, поскольку им определяется положение субъектов процесса, их права, обязанности и взаимоотношения друг с другом»[55] [56] [57].

Согласно мнению А.Я. Вышинского, «советский принцип состязательности - это состязательность сторон плюс активное участие в судебном процессе самого суда на основе гласности и равенства сторон, на основе социалистического

56

демократизма» .

Профессор М.А. Чельцов, несмотря на то, что рассматривал состязательность как буржуазный принцип, не приемлемый для социалистического правосудия, все же определял его как основной принцип: «Принцип состязательности является одним из основных принципов советского уголовного процесса, характеризующих его

57

последовательный демократизм» .

А.В. Смирнов, называя наличие сторон, их процессуальное равенство и независимость от них суда в качестве признаков, достаточных для состязательности, утверждает, что в случае, если эти признаки «собраны воедино, перед нами - состязательная модель процесса - идеальный тип процесса, в котором спор равных сторон разрешается независимым судом»[58] [59]. При этом А.В. Смирнов полагает, что «чистый» состязательный уголовный процесс не существует в реальности, и на смену классическому состязательному процессу должен прийти процесс публичносостязательный, в котором суд уполномочен совершать множество активных действий, но не в целях помощи стороне обвинения, а для защиты прав, свобод и

59

законных интересов граждан, участвующих в процессе .

Итак, сам факт включения принципа состязательности в систему принципов российского уголовного процесса традиционно дискуссионный.

Однако, законодатель совершенно определенно включает его в систему принципов и раскрывает его содержание, декларируя тем самым факт его полноправного существования в системе принципов российского уголовного процесса, и предопределяя, таким образом, его соотношение с иными его принципами.

В этой связи, конечно, нельзя не отметить тот факт, что действующее уголовно-процессуальное законодательство, равно как и предшествующее ему, не раскрывает и не определяет само понятие «принцип». Данное обстоятельство также вызвало дискуссии касательно правомерности отнесения состязательности именно к принципам уголовного процесса. Так, М.Л. Якуб отмечал, что «нельзя считать закрепительными в законе положения, которые в нем как таковые не сформулированы, а вытекают из ряда норм... Так, есть мнение, что в ряде норм УПК выражена состязательность, но закон не возводит состязательность в принцип, не закрепляет, не формулирует её и даже не знает такого термина»[60]. При этом, не принимая факт текстуального закрепления в законе того или иного принципа как единственного критерия отнесения понятия к системе принципов уголовного процесса, Г.Н. Добровольская делает вывод о том, что «различие в приемах законодательного закрепления не может служить основанием для признания или непризнания определенной дефиниции принципом уголовного процесса»[61] [62] [63].

В настоящей работе будем придерживаться субъективно-законодательного

подхода (или, в терминологии некоторых исследователей, формально-юридическая

62 ч

трактовка ), то есть включать принцип состязательности в систему принципов российского уголовного процесса, поскольку законодатель включает его в эту систему в базовом регулирующем всю уголовно-процессуальную отрасль права нормативном правовом акте - УПК РФ.

5. Содержанию принципа состязательности посвящена 15 статья УПК РФ, раскрывающая отдельные его аспекты. Конечно, есть мнение, что разделять принцип на какие-либо составляющие нельзя, так, к примеру, О.В. Вишневская отмечает, что «принципы трудно разделить на элементы, а во многих случаях это совершенно невозможно, так как любая идея есть сконцентрированная мысль, которую опасно

63

разрывать на части - можно потерять ее точное смысловое значение» . И тем не менее, законодатель раскрывает принцип состязательности именно таким образом, определяя следующие его «элементы»:

функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо (часть 2 статьи 15 УПК РФ);

суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты; суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (часть 3 статьи 15 УПК РФ);

стороны обвинения и защиты равноправны перед судом (часть 4 статьи 15 УПК РФ).

Конституционно-правовой смысл указанных аспектов подробно раскрыт в Постановлении Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» следующим образом: «...в соответствии с названным конституционным принципом Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет, что суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (часть третья статьи 15), а также устанавливает правовой статус лиц, представляющих в уголовном процессе стороны обвинения и защиты, исходя из существа возлагаемых на каждую из этих сторон процессуальных функций (главы 6 и 7), обеспечивая тем самым их реальное разделение», при этом «по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения части второй статьи 15 УПК Российской Федерации не исключают необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовнопроцессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Осуществление указанными лицами своей процессуальной функции именно в таком объеме, гарантируемое особым процессуальным статусом и полномочиями прокурора, следователя, дознавателя, а также наличием судебного контроля в отношении их действий и решений, включая контроль со стороны апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, обеспечивает в рамках уголовного судопроизводства выполнение государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, их обеспечению правосудием (статьи 2 и 18 Конституции Российской Федерации)».

64

Как видно, законодатель раскрывает далеко не весь потенциал этого понятия , но делает акцент на сугубо прикладных его аспектах. Нельзя не вспомнить в этой связи риторический вопрос Р. Давида: «Что стоит какое-либо правовое положение или принцип, если на практике не существует способов для его осуществления?»[64] [65].

Особое понимание принципа состязательности уголовного процесса, заключающееся в триединстве характеристик процессуального функционирования и взаимодействия суда, защиты и обвинения, весьма традиционно. Так, в своей монографии профессор М.С. Строгович определял состязательность как предполагающий «построение судебного процесса, как координированной деятельности суда и сторон, между которыми разделены основные процессуальные функции - судебное разрешение, обвинение и защита»[66] [67].

Не менее распространенным является понимание содержания принципа состязательности как некоего спора. В частности, такого мнения придерживается профессор А.П. Гуляев, который ставит под сомнение сам факт существования принципа состязательности на досудебных стадиях, аргументируя это именно тем,

67

что на данных стадиях не всегда наличествует спор между участниками .

6. Положение принципа состязательности в системе принципов современного российского уголовного процесса, с учётом вышеперечисленных различных

научных подходов и мнений, следует анализировать с позиции следующих отправных положений: 1) принцип состязательности, с точки зрения законодателя, является самостоятельным принципом российского уголовного процесса и входит в его систему принципов; 2) принцип состязательности, исходя из понятия системы принципов, находится во взаимодействии и взаимовлиянии с иными принципами системы принципов российского уголовного процесса. Как справедливо отмечает А.В. Долгушин, «уголовный процесс строится на основе взаимно обуславливающих, дополняющих и гарантирующих друг друга принципов на основе гармоничного их единства. Ни один принцип уголовного процесса не может быть понят в отрыве от любого принципа всей системы принципов»[68] [69]. Именно в таком ключе ниже будет рассмотрено положение принципа состязательности в системе принципов российского уголовного процесса. Как резюмирует Е.А. Галоганов, «принцип

69

состязательности взаимосвязан с другими принципами. Эта связь многоаспектна» .

В качестве первого принципа российского уголовного процесса законодатель указывает назначение уголовного судопроизводства, раскрывая его, с одной стороны, как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (пункт 1 части 1 статьи 6 УПК РФ), и с другой, как защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод (пункт 2 части 1 статьи 6 УПК РФ). Данный принцип предопределяет направление всего уголовного процесса, и не зря законодатель отводит ему первое место в системе принципов. Предполагается, что принцип состязательности, исходя из толкования сути системы принципов уголовного процесса как структуры с взаимоопределяющими и взаимодополняюшими друг друга элементами, с одной стороны, оказывает непосредственное влияние на назначение уголовного судопроизводства в целом, а другой - делает его реально достижимым именно за счет состязательного подхода. Действительно, В.К. Случевский писал: «Цель, к достижению которой стремится уголовный процесс, заключается в том, чтобы в каждом конкретном случае совершившегося преступления дать правовое осуществление наказанию. Уголовный процесс представляет собой, следовательно,

70

тот путь, через который применяется уголовное законодательство страны» . Таким образом, законодатель, отводя принципу состязательности своё место в системе принципов российского уголовного процесса и соотнося его с принципом назначения уголовного судопроизводства, с одной стороны, как бы «включает» его в то, что В.К. Случевский называет «путем, через которое применяется уголовное законодательство страны», и, наоборот, само назначение уголовного процесса определяет конкретные «защитительные» механизмы использования принципа состязательности, с другой стороны, принцип состязательности делает возможным практическое достижение вышеуказанных целей уголовного процесса как его вспомогательный элемент.

В качестве следующего принципа уголовного процесса в УПК РФ обозначен разумный срок уголовного судопроизводства. Данный принцип предполагает осуществление уголовного судопроизводства в разумные сроки, в особенности, уголовное преследование, назначение наказания и прекращение уголовного преследования. В определенном смысле данный принцип можно назвать «организационным», поскольку он определяет как весь ход уголовного судопроизводства, в целом, так и реализацию его остальных принципов, в частности. Относительно принципа состязательности данный принцип можно определить как организующий и определяющий общий порядок реализации.

Принцип законности при производстве по уголовному делу является общеправовым принципом и означает, что все «органы государственной власти, [70] органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы» . Касательно уголовного судопроизводства, принцип законности означает «требование осуществлять производство по уголовному делу в точном соответствии с предписаниями Конституции РФ, общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров в Российской Федерации и федеральных законов, прежде всего УПК РФ, а также соответствующих им иных правовых актов»[71] [72] [73]. Учитывая тот факт, что принцип состязательности раскрыт законодателем как некие базовые «правила» процессуального поведения суда, стороны обвинения и стороны защиты, то, говоря о взаимосвязанности и взаимообусловленности принципа законности и принципа состязательности, можно сделать вывод о том, что принцип законности является, с одной стороны, фундаментом процессуального поведения сторон и суда, определяя их действия, решения и оформление процессуальных документов, в том числе и в рамках реализации ими состязательной формы процесса, с другой стороны, именно состязательность, в частности, посредством наделения сторон равными правами перед судом, позволяет на практике эту законность обеспечивать, поскольку стороны в уголовном процессе не только реализуют гарантированные им законом права и исполняют возложенные обязанности, но и контролируют исполнение обязанностей другой стороной, а также, как правило, противодействуют ей в злоупотреблении правами. По справедливому замечанию А.П. Томиной, «связь принципа законности и состязательности проявляется также в существовании мер

73

ответственности за нарушение условий состязания» .

Принцип осуществления правосудия только судом может быть в определенном контексте истолкован как логическое следствие части 2 статьи 15 УПК РФ, согласно которой «функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо» (часть 2 статьи 15 УПК РФ), а также части 3, определяющей, что «суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты» (часть 3 статьи 15 УПК РФ). В контексте идеи состязательности этот принцип, помимо того, что наделяет суд «эксклюзивным» правомочием на отправление правосудия, прежде всего ограничивает его от вмешательства в осуществление функций иных участников уголовного процесса. Так, при осуществлении правосудия суд «не должен совершать действия, направленные на изобличение виновных»[74]. В этой связи нужно отметить, что Конституционный Суд РФ неоднократно признавал в своих постановлениях несоответствие Конституции РФ возложения на суд обязанности возбуждения уголовного дела, равно как и обязанности формулировки обвинения, а также возвращения уголовного дела для проведения дополнительного расследования и т.п. Таким образом, принцип осуществления правосудия только судом определенным образом расширяет и конкретизирует принцип состязательности уголовного процесса в части наделения суда особыми функциями, а также обособления и равноудаления его от сторон, с другой стороны, он ограничивается принципом состязательности в части недопустимости осуществления функций, возложенных на стороны.

Следующий за ним принцип независимости судей раскрывает и, в определенной степени, конкретизирует другое положение части 3 статьи 15 УПК РФ, обязывающей суд создавать «необходимые условия для исполнения сторонами

процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав» (часть 3 статьи 15 УПК РФ). Одним из условий возможности обеспечения таких условий является, безусловно, независимость судей. Подчиняясь исключительно

Конституции РФ и федеральному закону и будучи независимым от исполнительной и законодательной власти, судья априори не склоняется к мнению защиты или обвинения и формирует внутреннее убеждение исключительно при непосредственном разбирательстве дела, движущей силой которого, как отмечалось выше, является процессуальное «состязание» сторон. Возможность же такого состязания обеспечивается законодательно закрепленным комплексом

процессуальных прав и обязанностей сторон, обеспечить реализацию которых, в частности, пресекать нарушения и злоупотребления которыми, может только независимый от сторон субъект, каким и является профессиональный судья. Таким образом, независимость судьи не только обеспечивает возможность оценивать доказательства по внутреннему убеждению, но и является условием обеспечения состязательного процесса, в ходе которого данное убеждение формируется.

Принцип уважения чести и достоинства личности (статья 9 УПК РФ) в системе принципов российского уголовного процесса, по нашему мнению, занимает центральное место, поскольку глобально вообще является базисом цивилизованного сосуществования индивидуумов в социуме, одной из форм которого являются правовые отношения в конкретном государстве, и, в частности, уголовное судопроизводство. Принцип состязательности сторон, с такой точки зрения, предполагает определенный тип процессуального поведения на фоне практически реализуемого принципа уважения чести и достоинства личности. Отсутствие последнего, фактически, делает бессмысленным какие-либо иные принципы уголовного процесса, в частности, принцип состязательности.

Принцип неприкосновенности личности (статья 10 УПК РФ), принцип охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (статья 11 УПК РФ), принципы неприкосновенности жилища (статья 12 УПК РФ) и тайны переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (статья 13 УПК РФ) являются, в некоторой степени, производными от более глобального принципа уважения чести и достоинства личности, конкретизирующими отдельные его аспекты. Каждый из них касается фундаментальных прав человека, гарантированных ему в правовом демократическом обществе, и регулирует особенности и порядок вмешательства в них и их ограничение со стороны государства. Принимая во внимание, что согласно части 3 статьи 1 УПК РФ общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство, нужно также отметить право на уважение частной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой «не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц»[75]. Как следует из содержания данных принципов, раскрытых в УПК РФ, во всех указанных случаях решение о таком вмешательстве принимает суд. В свою очередь, уже в рамках судебного разбирательства стороны убеждают суд в необходимости такого вмешательства или отсутствие таковой, что и является реализацией принципа состязательности. Таким образом, вышеперечисленные принципы в указанном аспекте реализуются на практике именно посредством применяемого при разрешении вопросов о вмешательстве в осуществление базовых прав человека и гражданина принципа состязательности, который в этом смысле становится ограничением для неправомерных действий и злоупотреблений со стороны обвинения как субъекта, наделенного властно-публичными полномочиями, в частности, по осуществлению такого вмешательства.

Как отмечалось выше, состязательность уголовного процесса подразумевает, что суд заранее не заинтересован в каком-либо определенном исходе дела. В этом контексте имеет смысл рассмотреть связь принципа состязательности с принципом презумпции невиновности (статья 14 УПК РФ). «В силу презумпции невиновности обвинительные доказательства подлежат оценке судом с позиции обвиняемого и всякое неустранимое сомнение в их достоверности толкуется в его пользу. Но поскольку презумпция означает положение, истинность которого лишь предполагается, доказанность обвинения влечет опровержение тезиса о невиновности подсудимого и вынесение судом обвинительного приговора», - указывает В.А. Долгушин[76]. Говоря о состязательности, в первую очередь, следует отметить особенность распределения бремени доказывания, которая, в свою очередь, вытекает непосредственно из презумпции невиновности. Так, «бремя доказывания в уголовном судопроизводстве возлагается на обвинителя. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность»[77]. Конструкция, да и сама суть состязательного уголовного процесса предполагает, что суд выносит решение на основании представленных сторонами доказательств, при этом, принимая во внимание принцип презумпции невиновности, предполагается, что изначально обвиняемый (подсудимый) считается невиновным, а представляемые сторонами доказательства либо подтверждают это, либо опровергают. Таким образом, принцип презумпции невиновности являет собой некоторую основу, которая делает возможным существование состязательности как таковой. Ведь если нет никакого противоречия, то нет и состязательности. Презумпция невиновности, по сути, такое противоречие создает, предоставляя защите исходный тезис о невиновности обвиняемого, который влечет за собой комплекс действий обвинения по его опровержению, равно как и комплекс «противодействий» защиты по доказыванию его истинности, совместными усилиями которых, при этом, «освещаются разные и противоположные стороны дела и облегчается оценка его подробностей»[78].

Одним из механизмов реализации принципа состязательности, делающим реальным его осуществление в практической деятельности, является принцип обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту (статья 16 УПК РФ). Здесь важно обратить внимание на формулировку данного принципа, которая сводится к указанию только на подозреваемых и обвиняемых, то есть участников досудебной стадии уголовного судопроизводства, тем самым подчёркивая необходимость участия защиты именно на этой стадии, косвенно декларируя состязательный характер именно досудебной стадии уголовного процесса. О связи принципа состязательности с принципом обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту писал М.С. Строгович: «Право обвиняемого на защиту обеспечивается именно такой организацией процесса, при которой обвиняемый имеет возможность защищаться перед судом от предъявленного ему обвинения, то есть обвинитель и обвиняемый выступают в процессе как стороны»[79]. Продолжая мысль учёного, можно сделать вывод, что именно состязательный характер процесса делает возможность реализации обвиняемым права на защиту. С другой стороны, как уже отмечалось выше, сам по себе принцип обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту представляет собой механизм практической реализации принципа состязательности в уголовном процессе и, в частности, на досудебной его стадии.

С принципом состязательности в тесной связи находится принцип свободы оценки доказательств (статья 17 УПК РФ), преимущественно, в части, касающейся оценки доказательств со стороны суда. Исходя из провозглашенной принципом состязательности роли суда как обособленного от сторон участника судопроизводства с исключительным правом принимать решения по делу и, как было отмечено выше, из следующего из него принципа осуществления правосудия только судом, можно заключить, что внутренне убеждение суда есть итог состязательной деятельности сторон, а также его конечная цель. Свобода оценки доказательств предполагает, во-первых, оценку доказательств, исключительно имеющихся в деле, и, во-вторых, отсутствие заранее установленной силы у каких- либо доказательств. При этом именно состязание сторон способствует формированию определенного судебного убеждения относительно имеющейся в деле доказательственной базы, при этом такое убеждение не может быть «предположительным и произвольным»[80]. Одновременно внутренне судейское убеждение является и своеобразным «критерием оценки результатов судебного состязания. В этом и состоит его взаимосвязь с принципом состязательности»[81]. При этом, как представляется, весьма спорно говорить о сильном влиянии результата состязательной деятельности защиты и обвинения на оценку доказательств со стороны прокурора, следователя и дознавателя в силу изначальной необъективности последних и заранее определенной «обвинительной» роли в уголовном судопроизводстве.

Очевидна связь принципа состязательности с принципом языка уголовного судопроизводства (статья 18 УПК РФ). «В процессуальной деятельности участников судебного процесса язык также служит важнейшим средством их общения друг с другом, важнейшим средством выражения познавательной деятельности суда и сторон. Язык есть средство, при познании которого стороны состязаются, обмениваются мыслями, средство, при помощи которого суд выслушивает мнения сторон», - отмечает А.В. Долгушин[82]. По общему правилу, уголовное судопроизводство в Российской Федерации ведется на русском языке, а также на «государственных языках входящих в Российскую Федерацию республик» (часть 1 статьи 18 УПК РФ). При этом участнику уголовного судопроизводства, не владеющего русским языком, гарантировано право выступать в процессе на родном языке и бесплатно пользоваться помощью переводчика, что, безусловно, представляет собой реальную гарантию состязания и обеспечивает полноправное участие в нем сторон с точки зрения их коммуникации в удобной и естественной для них форме. Очевидно, что без возможности участника процесса изъясняться на родном языке говорить о какой-либо состязательности вообще не имеет смысла. Таким образом, принцип языка уголовного судопроизводства представляет собой базовое условие реализации принципа состязательности.

Принцип права на обжалование процессуальных действий и решений (статья 19 УПК РФ) также представляет собой один из аспектов практической реализации принципа состязательности, проявляющийся в законодательно закрепленной возможности обвиняемого не соглашаться с мнением обвинения и оценкой суда и, как следствие, ставить под сомнение принятые ими решения, приводя свои доказательства и доводы в обращениях (жалобах) к вышестоящим инстанциям. В этой связи следует упомянуть о таком признаке состязательного процесса, как его диспозитивность. Будучи бесспорным элементом гражданского процесса, признак диспозитивности в уголовном процессе вызывает множество

83

споров среди исследователей - от полного отрицания такового до указания на его

84

действие в «ограниченных пределах» и распространении только на граждан как участников процесса[83] [84] [85]. Рассматривая право обвиняемого на подачу жалобы как определенное проявление диспозитивности, можно назвать данный принцип реализацией особого вида диспозитивности, присущей российскому уголовному процессу, которая, в свою очередь, является следствием состязательного характера процесса.