Познание теоретических основ юридической терминологии, также как и изучение практических терминологических проблем, характерных, прежде всего, для современного российского законодательства, предполагают определение значения юридической терминологии для права и выявление особенностей ее исследования в общетеоретической юридической науке.

Как известно, право немыслимо без языкового воплощения, ибо оно призвано регулировать отношения в обществе, а значит, четко определять дозволения и устанавливать запреты. При этом право, являясь доминирующим источником выражения государственной воли, заинтересовано в правильной языковой объективации.

Способом передачи субъективных мыслей о праве является юридический язык, реализуемый в большинстве случаев с помощью специального текста, в котором нормативно закрепляется на какое-то время то, что является однократно или перманентно важным и значимым для индивидуума, общества, государства. Именно письменное оформление мысли наиболее актуализировалось в праве. Как отмечает Т.В. Губаева, «юридические предписания приобретают качества нормативного правового регулятора лишь постольку, поскольку фиксируются в официальных письменных текстах, издаваемых государственными органами в строго определенном порядке»[1]. Иными словами, всякое правовое предписание для того, чтобы обрести действительную юридическую силу должно быть отражено в официальном письменном источнике с помощью языковых средств.

По справедливому мнению Ю.В. Сорокиной, «язык - это великое достояние человечества. Он сохраняет все приобретения, весь опыт, все эмоции и чувства, сформировавшиеся в течение многих тысяч лет»1. Юридический язык обладает мощным стрежнем - юридической терминологией, формирующим языковую основу любого российского правового акта. В свою очередь, c помощью юридических терминов объективируются правовые нормы, эффективность применения которых во многом зависит от того, насколько они точно и логично изложены, насколько ясно и терминологически грамотно описано соответствующее общественное отношение.

Таким образом, мы видим неоспоримую взаимосвязь между языком и правом, более того, явную зависимость права от языка. По меткому выражению Герарда-Рене де Гроте, «право нуждается в языке»[2] [3]. Поэтому юридическая терминология имеет важное формальное значение для российского права.

Действительное познание сущности правовых явлений и процессов возможно только с помощью глубинного анализа юридических понятий, выраженных юридическими терминами, включающего изучение особенностей их использования в праве. Д.А. Керимов отмечает в этой связи, что «в общей цепи познавательного движения мысли образуются «опорные пункты», «узловые звенья» в виде юридических понятий и определений, опираясь на которые исследование продвигается ко все более глубокому, всестороннему и конкретному познанию правовых явлений»[4].

И.С. Самощенко и В.М. Сырых обращают внимание на то, что «в раскрытии
специфических закономерностей правовых явлений в качестве необходимого инструмента выступают понятия правовой науки»[5]. Юридический термин, являясь видимым объектом, запечатленным в источнике права и несущим вполне конкретную правовую нагрузку, опосредованно, с помощью юридического понятия, отражает сущность правового явления или процесса. Каждый пользователь, сталкиваясь с определенным термином, закрепленным в том или ином источнике российского права, открывает для себя новые исследовательские грани, соприкасается с мыслью о праве. Можно сказать, что юридическая терминология является той самой «заветной дверцей» в саму сущность права. А значит юридическая терминология, также как и выражаемые с ее помощью юридические понятия, и, соответственно, объясняемые правовые явления и процессы, представляет собой полноправную содержательную часть российского права. Она является незаменимым компонентом правовой действительности. Отсюда вывод о том, что юридическая терминология имеет и важное содержательное значение для российского права.

С. 225.

Юридическую науку, также как и право, невозможно представить без юридической терминологии. Более того, индивидуализация юридической науки происходит именно с помощью определенной совокупности понятий, выраженных соответствующими юридическими терминами. Это дает нам повод говорить о целесообразности накопления знаний в сфере исследования юридической терминологии, важности изучения ее особенностей, «жизни» в различных правовых и иных литературных источниках.

Главенствующую позицию среди правовых источников в современной России занимают нормативные правовые акты, и, прежде всего, законы. Законодательство представляет собой внешнюю форму выражения права, его видимую, наиболее информативную часть. Поэтому вполне логичным
представляется вывод об объективности и необходимости оценки существующих проблем, связанных с употреблением юридической терминологии, именно в законодательстве, а точнее, в современном российском законодательстве.

Отметим, что сам термин «законодательство» неоднозначно трактуется в юридической науке и практике, существует «широкий» и «узкий» подходы к его толкованию. По справедливому замечанию А.С. Пиголкина, «в самом общем понимании он трактуется как система издаваемых полномочными правотворческими органами юридических актов, устанавливающих нормы права. Однако термин «законодательство» понимается и в более узком смысле, а именно: как совокупность законов и других правовых актов высшего органа законодательной власти, а также нормативных указов Президента и нормативных постановлений Правительства. Кроме того, это понятие часто используется и более однозначно и специально — как совокупность только законов»[6].

Следует отметить, что в настоящее время и в самих законах нет однозначного подхода к пониманию законодательства. Его восприятие в «широком» смысле (как совокупности нормативных правовых актов), отражено, например, в Градостроительном кодексе Российской Федерации (ст. 3) и Воздушном кодексе Российской Федерации (ст.2). К примеру, в ст. 2 Воздушного кодекса Российской Федерации закреплено: «воздушное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего Кодекса, федеральных законов, указов Президента Российской Федерации, постановлений Правительства Российской Федерации,

федеральных правил использования воздушного пространства, федеральных авиационных правил, а также принимаемых в соответствии с ними иных нормативных правовых актов Российской Федерации».

«Узкий» подход к трактовке законодательства (как совокупности законов) отражен, например, в Гражданском кодексе Российской Федерации (ст. 3), Трудовом кодексе Российской Федерации (ст.5), Семейном кодексе Российской Федерации (ст. 3), Кодексе об административных правонарушениях (ст. 1.1.). Так, например, в ст. 3 ГК РФ закреплено, что «гражданское законодательство состоит из настоящего Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов (далее - законы), регулирующих отношения, указанные в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса».

С нашей точки зрения, термин «законодательство» правильнее понимать в его специальном (собственном) значении, охватывающем исключительно совокупность законов. Соответственно, в рамках своего исследования мы будем придерживаться данной «узкой» концепции. Отметим, что такой выбор обосновывается целым рядом причин, которые имеют важное значение в контексте проводимой работы.

Во-первых, мы солидарны с мнением о том, что существующие подходы к восприятию законодательства как системы нормативных правовых актов или как совокупности законов и подзаконных актов не являются научно корректными и практически эффективными для юридической деятельности. По справедливому замечанию А.С. Пиголкина, данные трактовки «принижают роль закона как акта, стоящего на вершине правовой системы, имеющего высшую юридическую силу, ставят его в один ряд с подзаконными, управленческими решениями, что препятствует возрастанию роли закона среди всех источников права как необходимого условия создания в нашей стране правового государства».[7] Полагаем, что «широкое» понимание законодательства как системы нормативных правовых актов или как совокупности законов и подзаконных актов нивелирует саму сущность закона, создавая угрозу его подмены различными ведомственными инициативами и управленческими решениями. Не зря Т.Я. Хабриева пишет о том, что «активное подзаконное нормотворчество долгое время затеняло значение закона в правовой системе»1. В этой связи, небезынтересным представляется тезис В.А. Глебова, касающийся возможности применения «широкой» трактовки законодательства лишь в странах, где отсутствует система парламентаризма, либо она является фиктивной (тоталитарные режимы), а также там, где институты буржуазной демократии находятся в процессе становления[8] [9].

Во-вторых, толкование термина «законодательство» в юриспруденции должно соответствовать его значению, устоявшемуся в русском языке (а в большинстве словарей современного русского языка данный термин интерпретируется лишь как совокупность законов[10]). Да и зачем искусственно расширять семантику данного термина, если параллельно используется термин «нормативные правовые акты»?

В-третьих, при «широком» понимании законодательства возникает вопрос о сфере применения термина «законодательный текст» («текст закона»), который употребим только в отношении законов, но не указов, постановлений и т.д.

В-четвертых, применительно к объекту нашего исследования отметим, что основные процессы, связанные с формированием и функционированием юридической терминологии, определением ее природы, изменением формы и содержания, происходят в законах. Поэтому именно в законах, являющихся, по меткому выражению Л.А. Морозовой, «несущей конструкцией и системообразующим фактором правовой системы страны»1, кристаллизуются и первичные терминологические проблемы.

Для устранения данных проблем, с нашей точки зрения, и следует в первую очередь искать возможные решения. В подзаконные и иные акты обычно переносится уже «обкатанная» в законах терминология. Хотя, справедливости ради заметим, что и в их текстах иногда прослеживаются некоторые новации в использовании юридической терминологии. Однако они несопоставимы с терминологическими новациями и проблемами современных российских законов.

Критерий современности российского законодательства определяется нами исходя из устоявшегося понимания того, что современный - это «относящийся к настоящему времени, к настоящей эпохе»[11] [12]. Поэтому начало формирования современного российского законодательства связывается с периодом становления нового государства - Российской Федерации. В данном случае мы имеем в виду, прежде всего, тот федеральный и региональный массив, который начал формироваться после принятия 12 июня 1990 года Декларации о государственном суверенитете РСФСР, заключения Федеративного договора от 31 марта 1992 года «О разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации» и принятия на всенародном референдуме 12 декабря 1993 года Конституции Российской Федерации[13]. При этом мы не можем не учитывать тот факт, что на территории Российской Федерации до сих пор действуют, в том числе,

некоторые советские законы, которые уже фактически утратили силу, но пока не отменены, и, соответственно, они также являются частью современного российского законодательства. В этой связи, в рамках настоящего исследования мы исходим из понимания современного российского законодательства как совокупности действующих в настоящее время на территории Российской Федерации законов: Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законов,

федеральных законов (а также действующих законов СССР, законов РСФСР, законов Российской Федерации), законов субъектов Российской Федерации.

Исследование проблем, связанных с употреблением юридической терминологии в современном российском законодательстве, возможно как в общеправовом, так и в отраслевом аспекте. Отраслевые исследования юридической терминологии традиционно связаны с анализом терминов, используемых в отдельных законах, регулирующих конкретные

общественные отношения[14]. Развитие любой правовой отрасли связано, в том числе, и с развитием ее терминологического аппарата который, в свою очередь, является источником формирования юридической терминологической системы. В этой связи анализ отраслевой терминологии позволяет вскрыть недостатки тех или иных правовых норм и обозначить направления для их совершенствования. Однако отраслевые исследования юридической терминологии при всей своей полезности и значимости все же имеют односторонний характер, что обусловлено наличием недостаточной плоскости для сравнения, а значит, они не могут гарантировать формулирование таких рекомендаций, которые были бы применимы и действенны для всего правового пространства. Поэтому без общеправовой оценки юридической терминологии невозможно обобщающее видение

существующих проблем ее использования в современном российском законодательстве.

Обратим внимание на некоторые особенности общеправового исследования юридической терминологии.

При общеправовом подходе возможен концептуальный, целостный анализ различных аспектов природы юридической терминологии (понятия, путей образования, разновидностей и т.д.), которые в своей совокупности служат необходимым фундаментом для изучения практических проблем, возникающих при использовании тех или иных юридических терминов в современном российском законодательстве.

Кроме этого, при общеправовом анализе теоретических основ юридической терминологии вполне применима междисциплинарная концепция исследования, развивающая юридическую науку, придающая ей эластичность за счет внедрения определенных наработок из других областей знания, прежде всего, из лингвистики. Отметим, что лингвистика, в частности, позволяет выявить общие проблемы терминологии, что, в немалой степени, способствует решению конкретных юридических терминологических проблем современного российского законодательства. При этом следует заметить, что при первородной лингвистической сути юридического термина, его свойства и само использование в юридическом языке, в том числе, в языке законов, формируют в нем доминирующее юридическое начало. Все лингвистические признаки у юридического термина остаются, но он приобретает новое, более важное, правовое значение. Поэтому лингвистика как наука, наиболее близко соприкасающаяся с общими проблемами терминологии, лишь содействует юридической науке в решении терминологических проблем российского законодательства.

Общеправовое исследование юридической терминологии способствует реализации важнейшей задачи теории права, которая заключается в

выработке концептуальных идей для их дальнейшего применения на

33

практике. Это связано, в частности, и с формированием общетеоретических подходов к оптимизации законотворческой деятельности в части подготовки и экспертизы юридической терминологии, предназначенных для

дальнейшего применения на практике.

Общеправовое исследование вопросов терминологической интерпретации юридических понятий или, например, проблем построения законодательных дефиниций, имеет первостепенный статус для

законотворчества. Игнорирование возможностей юридической теоретической науки в данном случае чревато потенциальными законотворческими ошибками, пробелами в правовом регулировании тех или иных общественных отношений. Каждому квалифицированному пользователю, постоянно сталкивающемуся с различными законодательными актами, работая с ними, просто невозможно не заметить существующих неточностей, неясностей, а зачастую и просто ошибок в понятийнотерминологической плоскости. К сожалению, это реальность отечественного законодательства. Проблемы есть как в содержании используемых юридических терминов, так и в форме их изложения. Прав Д.А. Керимов в том, что «трудно переоценить значение логики, стиля и языка закона, ибо вряд ли можно назвать какую-нибудь иную область общественной практики, где алогично построенная фраза, разрыв между мыслью и ее текстуальным выражением, неверно или неуместно использованное слово способны повлечь за собой тяжелые, иногда даже трагические последствия, как в области законотворчества. Нарушение логики закона, неточность его понятий и формулировок, неопределенность использованных терминов порождают многочисленные запросы, влекут изменения и дополнения, различные толкования и разъяснения, вызывают непроизвольную трату времени, сил и энергии, одновременно являясь питательной почвой для бюрократической волокиты, позволяют извращать смысл закона и

неправильно его применять»1. Заметим, что путь, ведущий к выходу из данной негативной ситуации, лежит как раз через взаимодействие теории и практики, через выработку основных векторов развития и рекомендаций по совершенствованию юридической терминологии на общетеоретическом уровне. В научном мире с сожалением отмечается, что практике неведомо опережение в законотворчестве, «мы запаздываем с совершенствованием законодательства, начиная его менять тогда, когда уже невозможно мириться с негативными последствиями, вытекающими из его отсталости»[15] [16]. Данное утверждение актуально и в преломлении к понятийно-терминологическим конструкциям некоторых законов, которые были не продуманы в режиме подготовки законопроектов и недоработаны на стадии экспертной оценки. Зачастую это обусловлено отсутствием соответствующих методик законопроектной деятельности, требований к построению терминологического аппарата проекта законодательного акта, единых правил его формирования на федеральном и региональном уровне. Концептуальной разработкой данных методик, требований и правил как раз и должны заниматься, прежде всего, представители юридической общетеоретической науки. Это и есть «игра на опережение» в законотворчестве, которая имеет определяющее значение и неизбежно приносит позитивные результаты.

Общеправовое исследование юридической терминологии позволяет более широко взглянуть на ее значение в теории права. В настоящее время теоретическое исследование проблем юридической терминологии традиционно проводится в рамках юридической техники во взаимосвязи с другими аспектами анализа формы и содержания законов и других нормативных правовых актов. При этом на наш взгляд, устоявшееся восприятие юридической терминологии лишь как средства юридической

техники1 отражает узкий подход к оценке ее значения для права, недостаточный для эффективного решения существующих терминологических проблем современного российского законодательства. Юридическая терминология должна рассматриваться более широко - как самостоятельный общеправовой феномен, и восприниматься как

неотъемлемый элемент правовой действительности. Полагаем, что ее большая значимость для права доказывает эту мысль. Дополнительную аргументацию данной позиции мы постараемся представить в процессе анализа теоретических свойств и прикладных особенностей использования юридической терминологии в законотворческой деятельности. Отметим, может быть, несколько метафорично, что юридическая терминология имеет такое же значение для права, как, например, одежда для человека, без которой прожить в цивилизованном обществе невозможно.

Восприятие юридической терминологии в качестве самостоятельного общеправового феномена важно, в частности, и для эффективного решения проблем, возникающих в процессе ее использования в различных правовых источниках, и, прежде всего, в законодательстве. Наличие отдельных, пусть даже и очень значимых, но разрозненных работ юридико-технического характера, посвященных анализу различных терминологических упущений в сфере законотворчества, своеобразных «вспышек в темноте», не покрывает существующей потребности проведения всестороннего исследования в данной сфере. В этой связи, в рамках теории права необходима концептуализация проблем юридической терминологии, которая позволила бы целостно, на основе различных научных подходов рассмотреть имеющиеся теоретические и практические терминологические особенности современного юридического языка. Основной практической целью концептуализации проблем юридической терминологии является разработка и внедрение многоаспектных правил использования юридической терминологии в юридическом языке, применимых при подготовке законопроектов, проектов подзаконных и судебных актов, а также всех иных правовых актов, в юридическом научном письме и даже в юридической разговорной речи.

Подводя итоги настоящего параграфа, сформулируем ключевые выводы:

Юридическая терминология имеет важное формальное и содержательное значение для права, она необходима для полноценного раскрытия содержания правовых явлений и процессов.

Общеправовое (обобщающее) направление в исследовании юридической терминологии способствует формированию интеграционного подхода в изучении правовых явлений и процессов. Его основой является воплощение теоретических наработок в практические рекомендации по совершенствованию российского законодательства и законотворческой деятельности.

Восприятие юридической терминологии лишь как средства юридической техники отражает узкий подход к оценке ее значения для права. В теории права юридическая терминология должна рассматриваться как самостоятельный общеправовой феномен, и индивидуализироваться как неотъемлемый элемент правовой действительности.

[1] Губаева Т.В. Язык и право: искусство владения словом в профессиональной юридической деятельности. М., 2003. С. 1.

[2] Сорокина Ю.В. Язык как средство правовой коммуникации // Вопросы российского и международного права. 2015. № 8-9. С.31.

[3] Гроте Г.-Р. де. Язык и право // Журнал российского права. 2002. № 7. С. 145.

[4] Керимов Д.А. Диалектический путь познания права // Методологические проблемы советской юридической науки / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1980. С. 19-20.

[5] Самощенко И.С., Сырых В.М. Диалектика и специальные методы правовой науки // Методологические проблемы советской юридической науки / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1980.

Пиголкин А.С. Проблемы развития российского законодательства // Оценка законов и эффективности их принятия : материалы междунар. семинара, Рязань, 16-17 дек. 2002 г. / науч. ред. Г.П. Ивлиев. М., 2003. С. 136-146. URL:

https://www.consultant.rU/law/review/lawmaking/material/#20 (дата обращения 17.01.2016).

[7] Пиголкин А.С. Проблемы развития российского законодательства [Электронный ресурс] // Оценка законов и эффективности их принятия: материалы междунар. семинара, Рязань, 16-17 дек. 2002 г. / науч. ред. Г.П. Ивлиев. М., 2003. С. 136-146. URL: https://www.consultant.rU/law/review/lawmaking/material/#20 (дата обращения 17.01.2016).

[8] Хабриева Т.Я. Стабильность закона, модернизация законодательства и задачи юридической науки // Закон: стабильность и динамика: материалы заседания междунар. шк.-практ. молодых ученых-юристов, Москва, 1-3 июня 2006 г. / отв. ред. Т.Я. Хабриева. Москва, 2007. С. 11.

[9] Глебов В.А. Современное российское законодательство: состояние и тенденции развития в условиях социальных преобразований: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 5.

[10] См., напр.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2017. URL: http://www.ozhegov.org; Ефремова Т.Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка. М.: Рус. яз., 1996. 637 с.; Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Астрель АСТ, 2000. 4 т.

[11] Морозова Л.А. Выбор формы законодательного акта и эффективное ее использование // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: материалы науч.-метод. семинара, Н. Новгород, 11-16 сент. 2000 г.: в 2 т. / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 144.

[12] Большой толковый словарь русского языка / сост., гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998. С.

1227.

[13] Именно с данными правовыми актами традиционно связывается начало современного этапа развития отечественного законодательства. См.: Научные концепции развития российского законодательства / отв. ред. Т.Я. Хабриева, Ю.А. Тихомиров. М.: ИД Юриспруденция, 2015. С. 30.

[14] См., напр.: Александров А.С. Язык уголовного судопроизводства: дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2003. 650 с.; Головина С.Ю. Понятийный аппарат трудового права: дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1998. 363 с.; Любимов Н.А. Конституционное право России: лингвистический аспект: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. 233 с.

[15] Керимов Д.А. Законодательная техника: науч.-метод. и учеб. пособие. М., 1998. С. 55.

[16] Правовая система социализма: в 2 кн. / под ред. А.М. Васильева. М., 1987. Кн. 2: Функционирование и развитие. С. 312.