Для полноценного исследования юридических терминов, используемых в современном российском законодательстве, следует обратить внимание и на пути их образования в юридическом языке.

Каждый юридический термин имеет свою историю проникновения в юридический язык. Так, одни юридические термины изначально были обычными, преимущественно общеупотребительными словами, другие - намеренно были созданы усилиями представителей отечественной или зарубежной науки и практики для обозначения специальных юридических понятий, а третьи вообще принадлежали к терминологии других областей знания. Их общность заключается в том, что при использовании в юридическом языке все они в итоге обретают такие свойства, которые характеризуют юридическую терминологию, и следовательно, они становятся полноценными наименованиями соответствующих юридических понятий.

Образование современной юридической терминологии, используемой в российском законодательстве, может происходить тремя различными путями:

1)    с помощью терминологизации;

2)   путем создания юридических терминов усилиями представителей науки и практики;

3)     с помощью транстерминологизации.

Отметим, что все эти пути образования юридической терминологии малоисследованны в юридической науке, что обусловлено, видимо, их специфической лингво-правовой сущностью. Поэтому, например, процессы терминологизации и транстерминологизации в общих чертах изучаются в основном лишь в лингвистических работах1.

Вопросы существования, прежде всего, транстерминов в юридическом языке трудны для правового анализа. Границы терминологий различных областей знания в большинстве случаев весьма размыты, что связано с постоянной терминологической миграцией, имеющей место в современном языке. Несмотря на это, мы считаем, что в изучении истоков появления тех или иных терминов в юридическом языке в определенной степени отражается и сама сущность права.

Попытаемся провести анализ всех перечисленных путей образования юридических терминов.

1.   Терминологизацией по отношению к праву является использование общеупотребительных слов в юридическом языке и придание им особого, правового смысла. Это самый распространенный путь создания юридических терминов.

Общеупотребительные слова составляют основную часть лексики русского языка, это слова, которые традиционно известны всем, независимо

от места жительства и профессии. При этом отметим, что существует и менее задействованный пласт лексики - необщеупотребительные слова, которые используются ограниченно (профессионализмы, диалектизмы, жаргонизмы и

др.)-

Общеупотребительная лексика и юридическая терминология тесно связаны между собой и соотносятся как «один из основных источников пополнения и адаптирующая система, усваивающая такие единицы под воздействием стремления законодателя сделать текст закона как можно более понятным для рядового человека»[1]. Изначально общеупотребительных слов в юридическом языке большинство, поэтому именно терминологизация способствует укреплению его фундамента.

Основной предпосылкой терминологизации служит необходимость общеупотребительного слова для выражения сущности какого-либо правового явления и (или) процесса.

Терминологизация характеризуется двумя фазами: начальной (слово используется       в общелитературном языке                                                               и имеет статус

общеупотребительного слова) и конечной (общеупотребительное слово трансформируется в юридический термин). Поэтому отправной точкой терминологизации является сам факт существования необходимого слова в общелитературном языке, окончанием же данного процесса следует считать момент введения данного слова в юридический язык. Это может быть закрепление термина в тексте какого-либо нормативного правового акта, его использование в правоприменительном акте, а также, например, внедрение в научный юридический тезаурус.

Изначально общеупотребительными словами, в разное время подвергшимися                                    терминологизации,            являются,        например,         «вещь»,

«имущество», «информация». А в настоящее время уже трудно представить себе юридическую науку и практику без данных юридических терминов.

Примечательно, что если слова «вещь» и «имущество» стали юридическими терминами в результате терминологизации, то появление таких терминов, как «вещные права» и «имущественные правоотношения» - это уже исключительно результаты интеллектуальной работы самих юристов.

Использование юридических терминов с общеупотребительными корнями призвано способствовать доступности текста любого закона для пользователя. В целях реализации данного тезиса таким юридическим терминам в необходимых случаях следует давать разъяснения.

В качестве примера здесь можно привести юридическую объективацию термина «выпуск товаров», задействованного в Таможенном кодексе Таможенного союза, определяемого в статье 4 как «действие таможенных органов, разрешающее заинтересованным лицам использовать товары в соответствии с условиями заявленной таможенной процедуры или в соответствии с условиями, установленными для отдельных категорий товаров, не подлежащих в соответствии с настоящим Кодексом помещению под таможенные процедуры». Полагаем, что без учета нормативного источника, а также существующего контекста и законодательного определения, любой заинтересованный пользователь трактовал бы данный термин по-иному, связав его значение с производственным процессом. В тексте закона термин «выпуск товаров» приобрел неведомый ему ранее юридический смысл.

Необходимо проводить четкий водораздел между юридическими

терминами, появившимися в результате терминологизации, и

общеупотребительными терминами, которые используются в юридическом

языке, но юридическими терминами не являются. Общеупотребительные

термины актуализируются в своём общепринятом (изначальном) смысле. Это

термины, не соотносящиеся с какими-либо юридическими понятиями и не

обладающие другими свойствами, присущими юридическим терминам.

Например, «перечень», «разновидность», «сообщение» и др. Как и

юридические термины, они могут быть однозначными и многозначными. К

82

 

примеру, термин «сообщение» задействован в тексте статьи 788 ГК РФ в значении «связь на расстоянии при помощи каких-либо средств» (в данном случае - транспортное сообщение при перевозке грузов), а в тексте статьи 39.4 Федерального закона «О рынке ценных бумаг»1 уже в значении «сведения, информация, сообщаемые, излагаемые кем-либо»[2] [3]. Поэтому спорным представляется существующее мнение о том, что «у каждого термина, попавшего в юридический лексикон, со временем формируется свое особое поле значений, отличных от обыденного словоупотребления»[4]. Такой процесс действительно идет, но в нем участвуют далеко не все термины. При этом есть случаи одновременного использования термина и в качестве юридического, и в качестве общеупотребительного термина. Например, термин «предприятие» может трактоваться в праве как «имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности» (например, в контексте статьи 132 ГК РФ), то есть обозначать юридическое понятие. В данном случае его, безусловно, следует воспринимать как юридический термин. Однако он нисколько не теряет своей общеупотребительной функции и может быть задействован в различных юридических источниках и в качестве общеупотребительного термина в значении «производственная или хозяйственная единица или объединение нескольких таких единиц» или «предпринятое кем-либо дело»[5].

2.     Создание юридических терминов усилиями представителей науки и практики является единственным путем, в результате которого юридическая терминология пополняется напрямую, без посредничества изначально неюридических слов. Наверное, этот путь несколько условен, поскольку авторство при создании того или иного термина можно установить далеко не всегда. Но при этом плоды данного процесса существуют. Образно определим их как «чистые» юридические термины (хотя некоторые исследователи называют их «искусственными» терминами). Так, еще немецкий ученый А. Вах писал о том, что «подобно тому, как ребенку неохотно изобретается новое имя... так обстоит дело и при образовании искусственных юридических терминов. Этот термин должен не только индивидуализировать содержание; он должен, по возможности, выражать сущность понятия, его правовую ценность. Монета должна быть подлинной чеканки и размера и соответствовать надписи. Тогда она становится важным, незаменимым вспомогательным средством для наших представлений»1. «Чистыми» юридическими терминами являются, к примеру, термины «завещательный отказ», «право оперативного управления имуществом», «трудовой договор», «необходимая оборона», «условное осуждение», «источники права» и др.

Поэтому за каждым таким юридическим термином стоит известное либо неизвестное имя исследователя. Так, например, термин «источники права» в юридический язык впервые ввел Тит Ливий при характеристике Законов XII таблиц[6] [7], автором юридического термина «право оперативного управления имуществом» является академик А.В. Венедиктов[8]. При этом отметим, что создатели юридических терминов не всегда являются юристами. Термин «юридическая психология», который в настоящее время активно задействован в праве, впервые стал использовать известный

французский психолог Э. Клапаред, читавший курс лекций по судебной психологии в Женевском университете1.

Представители правовой науки обогащают не только юридический, но и общелитературный язык в целом. К примеру, Ю.Е. Аврутин, характеризуя процесс научного обеспечения подготовки Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, использует довольно интересный термин «доктринальная неопределенность»[9] [10].

Исторически сформировалось такое мнение, что юридическая терминология в своей основной массе непонятна для неспециалистов. К примеру, по замечанию Б.П. Спасова, «в некоторых случаях юридические термины бывают настолько специфичны, что для непосвященных они подчас непонятны или же воспринимаются неправильно»[11]. При этом необходимо различать изначальную специфичность юридических терминов, имеющих действительно непонятную для рядового пользователя языковую форму (например, при калькировании юридических терминов из иностранных языков - «оферта», «факторинг»), и специфичность искусственную (контекстную), основанную на использовании усложнённых языковых оборотов и терминологических связок для описания содержания правовой нормы.

Отметим здесь, что трудный для восприятия юридический текст не позволяет заинтересованному лицу правильно уяснить для себя смысл конкретного юридического термина. В условиях сложной синтаксической структуры текста пользователь вынужден «вычленять» каждый юридический термин из контекста и обращаться к его толкованию. Показательной в этом смысле является, например, часть 1 статьи 334 ГК РФ: «в силу залога

кредитор по обеспеченному залогом обязательству (залогодержатель) имеет право в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником этого обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества (предмета залога) преимущественно перед другими кредиторами лица, которому принадлежит заложенное имущество (залогодателя)». В данном случае задействовано сразу несколько юридических терминов - «залог», «кредитор», «обязательство», «залогодержатель», «заложенное имущество», «предмет залога», «залогодатель». Отметим, что сама конструкция данного предложения весьма сложна, поэтому лицу - неспециалисту будет затруднительно уяснить смысл как правовой нормы в целом, так и каждого термина в отдельности. В этой связи Т.В. Губаева отмечает, что необходимо «соблюдать оптимальную синтаксическую глубину фразы. Это обусловлено психологическими закономерностями порождения и восприятия речи»1. Поэтому для того, чтобы норма была понятной и каждый юридический термин в ней играл существенную роль, текст нормы должен быть краток. Еще Сенека указывал на то, что «legem einim breve oportet, quo facilius ab imperitus teneatur» (закон должен быть краток, чтобы легче запоминался незнающими). Об этом писал и П.И. Люблинский, отмечая, что «законодатель должен стремиться к возможно более краткому выражению своей воли, так как только тогда он будет всем понятен и предписания его могут быть легко усвоены»[12] [13].

3.          Следующим путем образования современной юридической терминологии является транстерминологизация.

Юридический язык является одним из самых лексически сложных в системе общелитературного языка. Подтверждением этому является, в частности, наличие в нем достаточно большого количества транстерминологизированных единиц. Т.В. Рыженкова трактует общее

явление транстерминологизации как «перенос термина из одной терминологической системы в другую, сопровождающийся различного рода семантическими изменениями этого термина»1.

По отношению к праву транстерминологизацией является использование специальных неюридических терминов, изначально принадлежавших к другим областям знания, в юридическом языке и придание им особого, правового смысла.

Данное определение позволяет нам сделать вывод о том, что основным критерием различия процессов терминологизации и транстерминологизации служит источник пополнения юридической терминологии. В первом случае, как уже отмечалось, это общеупотребительная лексика, во втором - терминология, задействованная в других областях знания.

Появление юридических терминов, заимствованных из других областей знания (транстерминов), - это, прежде всего, результат глобальных процессов взаимопроникновения наук, следствие возникновения новых общественных отношений, появления ранее не существовавших отраслей права. С.П. Хижняк отмечает, что «возникновение переосмысленных терминов других отраслей знания - явление сравнительно позднее для русской юридической терминологии (конец XIX - начало XX в.)»[14] [15]. Оно было связано с бурным развитием права и государства в этот период, укрупнением правовых отношений, совершенствованием правовых реалий.

В настоящее время транстермины занимают довольно значимое место в юридическом языке. В исследовании, проведенном Т.В. Рыженковой, представлены данные, свидетельствующие о том, что в современном гражданском праве используется порядка двухсот юридических терминов, заимствованных из других областей знания, в экологическом и уголовном праве - порядка ста транстерминов, в административном и государственном

праве -

Подпись: около пятидесяти. Основными источниками пополненияюридической терминологии в представленном ракурсе, по мнению автора работы, являются такие области научной и практической деятельности, как экономика, экология, политология, медицина1. Однако следует заметить, что существуют и другие, менее традиционные источники. Например, в современном праве используется такой термин, как «дисквалификация», который изначально воспринимался лишь как спортивный термин.

А.П. Кузнецов и Н.В. Макарейко небезосновательно обращают внимание на то, что дисквалификация «является принципиальной новеллой для российского законодательства»[16] [17]. Впервые нормативное регулирование дисквалификации было представлено в статьях 9,         10 и 19 ранее

действовавшего Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»[18] и касалось возможности отстранения от должности руководителя должника. В настоящее время термин «дисквалификация» используется в новом Федеральном законе «О несостоятельности (банкротстве)» (ст.ст. 20, 65), но уже в значении, связанном с возможностью отстранения арбитражных управляющих[19], а также в статье 3.11 современного КоАП РФ, в значении, связанном с лишением права физического лица занимать различные должности на государственной гражданской и муниципальной службе.

Таким образом, в спорте дисквалификация - это «лишение спортсмена права участвовать в спортивных соревнованиях»[20], а в праве, в обобщенном виде, дисквалификация - это лишение права физического лица осуществлять определенные действия. Термин один, но выражаемые понятия различны,
даже несмотря на общий смысловой вектор - «лишение права заниматься чем-либо».

По такому же принципу объединены и другие термины, использующиеся в различных областях знания и воспринятые юридическим языком. Общим смысловым вектором характеризуются, например, и такие юридические термины, как «санация» и «наследственная трансмиссия».

Термин «санация», активно использующийся в различных гражданских законах, уходит своими корнями в недра медицинской науки, где он может быть задействован, к примеру, в значении «предупредительные лечебные мероприятия по оздоровлению полости рта»1. В юридический язык данный термин вошел в начале 90-х годов ХХ века в связи с принятием ряда нормативных правовых актов, направленных на регулирование процедуры банкротства предприятий. Так, в российском законодательстве термин «санация» впервые был задействован в Законе Российской Федерации «О несостоятельности (банкротстве) предприятий». Преамбула данного законодательного акта трактовала его как «реорганизационную процедуру, когда собственником предприятия-должника, кредитором (кредиторами) или иными лицами оказывается финансовая помощь предприятию-должнику»[21] [22]. Затем юридический термин «санация» изменился содержательно, о чем свидетельствуют его определения в последующих законодательных актах о несостоятельности (банкротстве). В тексте ныне действующего закона, в частности, термин «санация» определяется как «меры, принимаемые собственником имущества должника - унитарного предприятия, учредителями (участниками) должника, кредиторами должника и иными лицами в целях предупреждения банкротства и восстановления платежеспособности должника, в том числе на любой стадии рассмотрения дела о банкротстве» (ст.2)1.

Если внимательно проанализировать все определения термина «санация», представленные в медицине и в праве, то можно, как и в предыдущем случае, заметить общий смысловой вектор: санация - это оздоровление или процесс, способствующий оздоровлению.

Еще одним показательным примером в этом отношении является употребление в современном юридическом языке термина «наследственная трансмиссия». Первоначально термин «трансмиссия» использовался только в технике и трактовался как «специальное устройство или система для передачи движения от двигателя к станкам или другим механизмам»[23] [24].

Термин «наследственная трансмиссия», на протяжении довольно длительного времени активно задействованный в языке юридической науки, в языке законов появился лишь с принятием части третьей ГК РФ. Статья 1156 ГК РФ так и называется «Переход права на принятие наследства (наследственная трансмиссия)». Очевидно, что термин «наследственная трансмиссия» также обладает общим смысловым вектором с первичными для термина «трансмиссия» отраслями знания - это движение или передача чего- либо от одного к другому.

При этом немаловажно заметить, что все проанализированные нами термины, реализовавшись в юридическом языке, нисколько не утратили возможности своего использования в языках других отраслей знания (как в первичных - донорах для юридического языка, так и во всех остальных).

Как видно из приведенных примеров, процесс транстерминологизации при всей кажущейся внутренней и внешней сложности является достаточно удобным и легким путем пополнения юридического языка. При этом основываться данный процесс должен на определенных правилах,

предполагающих его осуществление только в случаях, необходимых для развития права и его эффективной реализации.

С нашей точки зрения, это должны быть следующие правила:

-       основой осуществления транстерминологизации должна являться необходимость термина, использующегося в другой области знания, для выражения сущности какого-либо правового явления или процесса;

-       транстерминологизация возможна только при условии недопущения проникновения в юридический язык нежелательных слов (диалектизмов, жаргонизмов и др.);

-       в результате транстерминологизации должна быть достигнута наибольшая (максимальная) точность передачи смысла соответствующего юридического понятия.

Первое правило является наиболее очевидным, так как не вызывает сомнений, что без действительной необходимости соответствующего термина, использующегося в другой области знания, для выражения сущности какого-либо правового явления и (или) процесса смысл транстерминологизации нивелируется, отпадает потребность в ее осуществлении. Степень востребованности того или иного иноотраслевого термина должна определяться с учетом исследования существующих общественных отношений, а также особенностей формирования юридической терминологической системы.

Второе правило основано на необходимости ограничения внедрения в юридический язык просторечных, разговорных слов, в том числе диалектизмов и жаргонизмов, а также архаизмов, канцеляризмов и других слов, использование которых для права является нежелательным.

Языковая стандартизированность должна быть ведущим началом

правотворческой деятельности. Однако интегративная природа права дает

основание судить о проникновении неофициальной лексики в юридический

язык. При этом, например, перенос жаргонизма в законодательный текст не

означает изменение его языкового статуса, он так и остается жаргонизмом, а

91

значит, в большинстве случаев, способствует «загрязнению» юридического языка. К сожалению, следует признать тот факт, что полностью исключить использование нежелательной для юридического языка лексики пока не удается.

Третье правило определяет, что при осуществлении процесса транстерминологизации его плоды должны максимально точно отражать сущность соответствующих юридических понятий. Предполагается, что другими способами, кроме транстерминологизации, такой точности добиться нельзя.

Отметим здесь, что, учитывая разнообразие юридической терминологии, ее использование в законе должно быть направлено на придание тексту закона наибольшей понятности. Поэтому разработчику каждого законопроекта следует первоначально определить уровень доступности конкретного языкового материала для рядового пользователя, проанализировать возможные варианты обозначения юридических понятий и убедиться в том, что только результат транстерминологизации позволит добиться необходимой точности выражения смысла соответствующего юридического понятия. После такой всесторонней оценки возможно введение в отечественный юридический язык нового элемента в качестве транстермина.

От транстерминологизации необходимо отличать терминологическую

миграцию, происходящую в языке. Процесс миграции характеризуется

движением термина из одной области знания в другую без изменения его

содержания. Поэтому основным отличием терминов, подвергшихся

терминологической миграции, является их соответствие тому значению, в

котором они задействованы в отрасли знания - первоисточнике. Это не

юридические термины, а специальные термины соответствующих областей

знания, используемые в юридическом языке. Например, биологический

термин «анадромные виды рыб», задействованный в тексте Федерального

закона «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов»

92

(ст.ст.1, 29.1)1, психологический термин «комплекс неполноценности», используемый в тексте Федерального закона «О рекламе» (ст. 6)[25] [26], почвоведческий термин «мелиорация земель», употребляемый в Федеральном законе «О мелиорации земель»[27]. В данных ситуациях мы не видим полного или частичного изменения значения терминов. Они обозначают те же понятия, которые используются в отраслях - первоисточниках (биологии, психологии, почвоведении), поэтому они узкопрофильны в своем содержании и зачастую малопонятны для большинства населения. Следует согласиться с мнением немецкого ученого А. Ваха, что такие термины «допустимы только в тех случаях, если закон по своему содержанию относится к той области, из которой эти термины заимствуются»[28]. Они должны употребляться только по необходимости, являясь действенной опорой для описания специфических общественных отношений. Использование специальных терминов соответствующих областей знания необходимо осуществлять с учётом возможности раскрытия их содержания (исходя из текста закона), чтобы исключить возможность любых интерпретационных ошибок.

Право призвано регулировать все существующие общественные отношения, поэтому юридический язык получает постоянную подпитку с помощью терминов, используемых в других областях знания. В этой связи процессы транстерминологизации и терминологической миграции неизбежны в силу перманентного взаимопроникновения языковых элементов одних областей знания в другие. Для юридической науки появление

транстерминов служит своеобразным межотраслевым связующим звеном, в большинстве случаев являющимся источником обогащения юридического языка. Хотя, еще раз подчеркнем, результаты транстерминологизации не должны необоснованно усложнять правовой текст. Важным здесь является и создание определенных условий для использования транстерминов, прежде всего в законодательных актах. В частности, в необходимых случаях следует определять их значение с помощью дефиниций.

Подводя итоги настоящего параграфа, сформулируем ключевые выводы:

1.                                             Возможны три пути образования юридических терминов, используемых   в современном российском законодательстве:

терминологизация,          создание         юридических терминов                   усилиями

представителей науки и практики, транстерминологизация.

2.     При использовании каждого из возможных путей образования юридических терминов необходимо исходить из его максимальной эффективности (в сравнительном аспекте), опираясь при этом на выработанные в юридической науке правила использования юридической терминологии в языке законов, а также учитывая особенности формирования и функционирования юридической терминологической системы.

[1] Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав. Саратов, 1997. С. 90.
81

[2]    О рынке ценных бумаг [Электронный ресурс] : федер. закон от 22.04.1996 № 39-ФЗ: в ред. от 03.07.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф)».

[3]  Большой толковый словарь русского языка / сост., гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998. С.

1235.

[4] Carcaterra A. Struttura del linguaggio giuridico-precettivo romano. Bari, 1968. Цит. по: Марей А.В. Язык права средневековой Испании: от Законов XII Таблиц до Семи Партид. М., 2008. С. 40.

[5]  Большой толковый словарь русского языка / сост., гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998. С.

[6]  Wach A. Legislative Technik. Berlin, 1908. S. 24. Цит. по: Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / под ред. В.А. Томсинова. М., 2004. С. 11-12.

[7] Большая советская энциклопедия [Электронный ресурс] : в 30 т. / гл. ред. А.М. Прохоров. М.: Сов. энцикл., 1969-1978. URL: http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00030/63300.htm (дата обращения: 18.03.2016).

[8] См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1949. 839 с.

[9]  Еникеев М.И. Юридическая психология: с основами общей и социальной психологии

[Электронный ресурс] : учебник для вузов. М.: НОРМА, 2005.                                                   639 с. URL:

http://www.koob.ru/enikeev_m_i/yur_psih_enik (дата обращения: 02.04.2016).

[10]            Аврутин Ю.Е. Достаточно ли Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации для обеспечения надлежащего публичного управления // Проблемы административного процесса в государственном управлении: тез. докл. участников междунар. науч.-практ. конф., Москва, 3 апр. 2015 г. / отв. ред. С.А. Старостин. М., 2015. С. 7.

[11]            Спасов Б.П. Закон и его толкование. М., 1986. С. 87.

[12] Губаева Т. В. Словесность в юриспруденции: дис. ... д-ра юрид. наук. Казань, 1996. С.

[13]            Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса. М., 2004. С. 7.
86

[14]    Рыженкова Т.В. Специфика процесса транстерминологизации в отраслевой терминосистеме: на материале рус. и англ. терминологии правоведения: дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2001. С. 17.

[15]            Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав. Саратов, 1997. С. 86.

87

[16]    Рыженкова Т.В. Специфика процесса транстерминологизации в отраслевой терминосистеме: на материале рус. и англ. терминологии правоведения: дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2001. С. 73.

[17]  Кузнецов А.П., Макарейко Н.В. Соотношение дисквалификации и лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью // Научные труды Российской академии юридических наук. М., 2004. Вып. 4, т. 1. С. 850.

[18] О несостоятельности (банкротстве) [Текст] : федер. закон от 08.01.1998 № 6-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1998. № 2. Ст. 222.

[19]            О несостоятельности (банкротстве) [Электронный ресурс] : федер. закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ: в ред. от 03.07.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф)».

[20]            Словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1981. Т. 1. С. 402.

[21]            Словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1981. Т. 4. С. 26.

[22] О несостоятельности (банкротстве) предприятий [Текст] : закон Рос. Федерации от 19.11.1992 № 3929-1 // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 1. Ст. 6.

[23]            О несостоятельности (банкротстве) [Электронный ресурс] : федер. закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ: в ред. от 03.07.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф)».

[24]            Словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1984. Т. 4. С. 398.

[25]            О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов [Электронный ресурс] : федер. закон от 20.12.2004 № 166-ФЗ: в ред. от 03.07.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф)».

[26] О рекламе [Электронный ресурс] : федер. закон от 13.03.2006 № 38-ФЗ: в ред. от 05.12.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф)».

[27]            О мелиорации земель [Электронный ресурс] : федер. закон от 10.01.1996 № 4-ФЗ: в ред. от 05.04.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф)».

[28]            Wach A. Legislative Technik. Berlin, 1908. S. 24. Цит. по: Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / под ред. В.А. Томсинова. М., 2004. С. 11.