Система должна являться основой существования юридической терминологии. Поэтому, исследуя каждый юридический термин как отдельное явление, мы не должны забывать, что это явление должно быть составной частью, компонентом, первичным элементом соответствующей системы, которая в основном определяет его свойства, особенности, назначение, характер использования в различных источниках, в том числе, и в законодательных актах.

И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, Э.Г. Юдин отмечают, что не каждая совокупность является системой. К примеру, они выделяют неорганизованную совокупность (примером ее может служить куча камней, случайное скопление людей на улице и т.д.), которая лишена каких-либо существенных черт внутренней организации1. Именно внутренняя организация элементов является основой существования любой системы.

понятие, выраженное термином «система», трактуется по- разному. Рассмотрим некоторые его определения, существующие в философии и праве. В философском понимании, по мнению одного из основоположников общей теории систем Л. фон Берталанфи, это «комплекс элементов, находящихся во взаимодействии»[1] [2]. По убеждению

А.Н. Аверьянова, система представляет собой некое «отграниченное множество взаимодействующих элементов»[3]. В соответствии с концепцией П.К. Анохина, система - это «комплекс избирательно вовлеченных

компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношения принимают характер взаимосодействия компонентов на получение фокусированного полезного результата»1. Это может быть и «множество связанных между собой элементов, составляющее определенное целостное образование»[4] [5]. Д.А. Керимов с позиции теории права отмечает, что «любая система представляет собой интеграцию однотипных по своей сущности образований в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью, автономностью функционирования и взаимодействием с внешней средой для достижения заданных целей»[6]. Исходя из анализа представленных научных трактовок системы, можно сделать вывод о том, что ее признаками являются: множественность элементов, их взаимодействие, однотипность, интегративность, упорядоченность, а также относительная самостоятельность, устойчивость, автономность функционирования, но и взаимодействие с внешней средой (по отношению к данной системе).

На основании общих признаков системы определим основы объективации юридической терминологической системы. С нашей точки зрения, в качестве основных признаков, присущих юридической терминологической системе, можно воспринимать:

- связь терминов (первичных элементов системы) с юридическим языком (все юридические термины являются однородными частицами юридического языка, поэтому каждый термин характеризуется одними и теми же свойствами);

- множественность юридических терминов (в различных правовых источниках содержится множество юридических терминов, и их общее число постоянно меняется);

- структурная упорядоченность элементов системы (целостность, внутренняя организация юридической терминологической системы подкрепляется возможностью выделения в ее рамках упорядоченных групп (терминологических рядов, терминологических аппаратов);

- взаимосвязь и взаимозависимость юридических терминов (определение одного юридического термина может служить «ключом» для понимания другого в пределах конкретного правового акта);

- цикличность в развитии самой системы (юридическая терминологическая система развивается циклично, соотносимо формированию общества и государства, под влиянием изменения исторических эпох).

Таким образом, юридическую терминологическую систему можно представить как структурно упорядоченное множество терминов, используемых в юридическом языке, существующее во взаимосвязи и взаимозависимости, цикличное в своем развитии.

Составной частью юридической терминологической системы (подсистемой) является законодательная терминологическая система, которая представляет собой структурно упорядоченное множество юридических терминов, используемых в языке законов, существующее во взаимосвязи и взаимозависимости, цикличное в своем развитии.

Юридическая терминологическая система находится в состоянии постоянного развития, то есть в процессе своего изменения, происходящего под влиянием различных исторических, политических и иных факторов. Для выявления предпосылок такого изменения важно обратить внимание на генезисные и эволюционные особенности формирования юридической терминологической системы. При этом следует исходить из того, что генезис представляет собой «происхождение, возникновение; историю зарождения и последующего развития, образования, создания чего-либо», а эволюция - «процесс постепенного, непрерывного изменения кого-, чего-либо от одного состояния к другому; вообще развитие»1. То есть применительно к нашему исследованию это означает, что генезис юридической терминологической системы мы рассматриваем как процесс ее поэтапного формирования, а эволюцию - как процесс последовательного изменения системы.

В соответствии с концепцией развития системы, изложенной А.Н. Аверьяновым, полный цикл формирования любой системы включает пять основных этапов: возникновение, становление, зрелость, регрессивные преобразования, ликвидация (исчезновение)[7] [8]. Полагаем, что данная позиция вполне применима и в контексте настоящего исследования. Правда, с оговоркой, что юридической терминологической системе, с нашей точки зрения, свойственны не только регрессивные (кризисные), но и прогрессивные преобразования, направленные на ее совершенствование. Соответственно, можно говорить о том, что развитие юридической терминологической системы, как и всякой системы, включает следующие этапы:

- возникновение;

- становление;

- период зрелости;

- преобразование;

- ликвидация (факультативный этап).

Возникновение и становление необходимо рассматривать как прогрессивное изменение системы, своеобразный процесс ее внутренней и внешней организации. Период зрелости характеризует ее относительно устойчивое состояние, вместе с тем в юридической терминологической системе продолжается постоянная диффузия терминологического материала, что и обусловливает ее дальнейшее развитие. О достижении системой зрелости свидетельствует устойчивость элементов, прочные связи,

установленные между ними. Для этого нужна стабильность в развитии государства, четко определенный круг общественных отношений, урегулированных с помощью правовых норм. Период зрелости юридической терминологической системы - это ее пик, восхождение к которому всегда сопряжено с движением от различных ошибок законотворчества, пробелов в правовом регулировании к необходимой эффективности норм права, терминологической логике. Стадия преобразования, в свою очередь, отражает процесс дезорганизации (либо реорганизации) юридической терминологической системы. Преобразование системы может происходить путем деления (выделения новых систем) или разложения. Выделение в рамках существующей системы новых терминологических систем направлено на ее «очищение», модернизацию и носит позитивный характер. Соответственно, в случае разложения мы гипотетически можем говорить о ликвидации (исчезновении) системы. В этой связи следует отметить, что ликвидация системы является факультативным этапом ее развития, который лишь теоретически может реализоваться в случае наступления определенного условия (разложения системы).

С нашей точки зрения, современная российская юридическая терминологическая система относительно быстро прошла этап своего возникновения, что связано с принятием основополагающих законодательных актов, и в настоящее время вполне можно говорить о том, что она реализуется на этапе становления, целеустремленно приближаясь к периоду зрелости, «взрослея» с каждым годом.

Отметим, что совокупность перечисленных этапов составляет единый

исторический цикл, пройдя который юридическая терминологическая

система начинает новую стадию своего развития. При этом она остается той

же самой системой, с теми же самыми признаками, традиционно сохраняя в

своем перманентном развитии актуальные для соответствующего этапа

развития элементы, наращивая их количественный состав за счет новых

единиц, освобождаясь от архаичных, потерявших актуальность терминов. В

113

этой связи юридическая терминологическая система может восприниматься как система вообще (общая система), которая с каждым новым циклом своего развития рождает своеобразные подсистемы, являющиеся по отношению друг к другу самостоятельными системами. Таким образом, каждая последующая юридическая терминологическая подсистема «вырастает» из предыдущей, являясь итогом формирования новых общественных отношений, следствием происходящей терминологической эволюции. Поэтому, несмотря на существующую теоретическую возможность ликвидации юридической терминологической системы (общей системы), связанную с ее разложением (утерей системных признаков, связи между элементами), представить это достаточно сложно. До настоящего времени даже при самых резких поворотах истории, ломке прежних общественных отношений, окончательного низвержения юридической терминологической системы не происходило. В любых исторических условиях развития российского права некоторая терминология все равно сохранялась и продолжала функционировать в принимаемых (новых) правовых источниках. Происходило уточнение смысла определенных понятий, пересмотр их системных связей, но они вновь терминологически реализовывались уже в новом юридическом тексте.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что к настоящему моменту возникновение любой новой юридической терминологической системы (подсистемы) представляет собой переход терминологии, находившейся в одной форме движения, в другую форму материального движения, причем предыдущая форма в определенном виде сохраняется в последующей. Здесь можно провести аналогию с законом сохранения энергии: энергия не исчезает и не появляется вновь, но переходит из одной формы в другую. В результате складывается своеобразная иерархия юридических терминологических систем, в которой глобальная система включает в себя отдельные подсистемы менее высокого уровня.

Важно обратить внимание и на периодизацию развития общей юридической терминологической системы, которая может послужить основой для диахронической индивидуализации ее подсистем. По нашему мнению, временные отрезки формирования юридической терминологической системы корреспондируют периодам развития правовой системы России. Особенно ярко это прослеживается на примере становления терминологической системы российского законодательства, цикличность формирования которой напрямую зависит от исторических этапов развития отечественной правовой системы. В своей предыдущей работе1 при исследовании особенностей становления терминологии гражданского законодательства во времени, на основе анализа различных точек зрения, мы приняли за основу позицию В.Н. Синюкова, выделившего пять периодов развития правовой системы в соответствии с ее «государственным» изменением:

становление российской правовой системы, соответствующей древнерусскому земскому государству (IX-XIII вв.);

правовая система Московского государства (XIV-XVII вв.);

правовая система Российской империи (XVIII - начало XX вв.);

советская правовая система (20-80-е гг. XX в.);

постсоветская правовая система Российской Федерации (конец XX

в.)2.

Нами был сделан вывод о том, что наиболее значимые этапы формирования юридической терминологии практически совпадают с выделенными периодами развития правовой системы[9] [10] [11]. Поэтому полагаем, что данную периодизацию, несмотря на ее относительность (как, впрочем, и всякой периодизации), вполне можно использовать и применительно к общей юридической терминологической системе. Единственно, последний этап развития, с нашей точки зрения, необходимо именовать не постсоветский, а современный.

Кроме того отметим, что формирование российской юридической терминологической системы, с нашей точки зрения, необходимо напрямую связывать с появлением письменных источников права. Это обосновывается, в том числе, и тем, что термин, так или иначе, должен быть визуализирован, определен, соответственно, должны четко просматриваться его системные признаки. Поэтому при периодизации общей юридической терминологической системы важна и «привязка» к таким источникам.

На основании изложенного можно выделить пять периодов развития юридической терминологической системы, каждый из которых совпадает с существованием ее подсистем. Это юридическая терминологическая система, закрепленная в письменных источниках права:

- древнерусского земского государства (IX-XIII вв.);

- Московского государства (XIV-XVII вв.);

- Российской империи (XVIII - начало XX вв.);

- СССР (20-80-е г.г. XX в.);

- современной России (конец XX в. - настоящее время).

Не ставя перед собой задачу проведения детального анализа функционирования юридической терминологической системы на каждом из данных временных отрезков, обратим внимание на некоторые общие аспекты ее формирования.

Прежде всего, следует установить те логико-правовые обстоятельства, которые непосредственно влияют на появление понятий и выражающих их терминов, а значит, служат предпосылками для возникновения юридической терминологической системы. С нашей точки зрения, можно говорить о двух таких обстоятельствах:

- необходимость выразить сущность нового правового явления или процесса;

- потребность в его языковом обозначении, визуализации, и, соответственно, планомерное преобразование юридической мысли в норму права.

Появление каждого правового явления или процесса априори предполагает его понятийную основу, выражаемую затем с помощью юридических терминов. Такая взаимосвязь существовала всегда. К примеру, в период становления древнерусского земского государства возникла необходимость определить виды преступлений, и в Русской Правде появилась соответствующая терминология: «убити» (убийство), «татьба» (воровство), «вынуть меч» (покушение на убийство)1. Назрела потребность описания наследственных отношений, и в тексте Псковской судной грамоты закрепились термины «рукописаниа» (завещание), «отморшина» (наследование по закону), «приказное» (наследование по завещанию), «живот» (движимые вещи), «отчина» (недвижимые вещи)[12] [13].

В письменных источниках права Московского государства для описания новых правовых явлений и процессов появляются такие термины, как «свидетели» (Судебник 1497 г.), «вотчина» (Судебник 1550 г.), «купец», «купчая» (Соборное Уложение 1649 г.).

Формирование юридической терминологической системы, закрепленной в письменных источниках права Российской империи, характеризуется появлением таких терминов, как, например, «недвижимая вещь», «движимое имение» (Указ Петра I о единонаследии 1714 г.), «имущество» (Свод законов Российской империи).

В советский период в различных правовых источниках появляются термины, характеризующие явления и процессы той эпохи: «народный суд» (ГК РСФСР 1922 г.), «государственное преступление» (УК РСФСР 1922 г.), «личная собственность» (Конституция СССР 1936 г.), «нетрудовой доход» (ГК РСФСР 1964 г.)1.

В этой связи юридическая терминологическая система, закрепленная в письменных источниках современного права, представляет собой не более чем очередной цикл развития юридической терминологической системы, который также связан с кардинальным обновлением существовавших доселе общественных отношений. Следствием этого является и внедрение в тексты различных правовых актов таких новых терминов, как «коммерческий подкуп», «незаконное предпринимательство» (УК РФ), «коммерческое представительство» (ГК РФ), «клиринговая деятельность» (Федеральный закон «О рынке ценных бумаг»[14] [15]) и др.

Формирование современной юридической терминологической системы происходит весьма активно, отражая своими темпами роста, прежде всего, общие тенденции развития российского законодательства, связанные с ежегодным увеличением числа действующих законов. Об оправданности такого скоростного пути, скорее всего, нужно говорить с определенной оговоркой, поскольку количество внедряемых терминологических новаций далеко не всегда свидетельствует о повышении, или хотя бы сохранении, качества законов. Современное российское законодательство страдает порой «необоснованностью введения новых терминов, что в свою очередь порождает разночтения и противоречия...»[16]. В этой связи, И.Л. Бачило указывает на опасность процесса выведения из текста закона уже устоявшихся юридических терминов, доказывая свое мнение на примере ситуации, сложившейся вокруг утраты в новом Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» термина «информационные ресурсы», замены в информационной сфере терминов «собственник» и «владелец» термином «обладатель»1. Поэтому логично предположить, что формирование юридической терминологической системы должно происходить на эволюционной основе: с учетом требований времени, но опираясь на уже существующий опыт.

Эволюцию юридической терминологической системы, с нашей точки зрения, необходимо рассматривать как процесс ее последовательного изменения, происходящий под влиянием двух факторов: терминологической преемственности и дифференциации.

Попытаемся представить обобщенный анализ данных факторов и, прежде всего, остановимся на терминологической преемственности. По мнению В.А. Кругликова, преемственность - это «особый механизм «памяти общества», который осуществляет накопление и хранение культурной информации прошлого, на основе которой создаются новые ценности»[17] [18]. В контексте развития права, Н. Неновски различает преемственность «по вертикали» (во времени) и «по горизонтали» (в пространстве). Преемственность во времени, по его мнению, означает сохранение элементов при переходе в новые качественные состояния одной и той же национальной правовой системы. Преемственность в пространстве заключается в восприятии прошлого правового опыта других государств[19]. Данную концепцию можно использовать и применительно к юридической терминологической системе. Так, терминологическая преемственность «по вертикали» - это сохранение терминов при переходе от одной юридической терминологической системы (подсистемы в рамках общей системы) к другой в рамках развития русского юридического языка, а преемственность «по горизонтали», в свою очередь, означает восприятие отечественной терминологической системой элементов, используемых в юридическом языке других государств, с помощью рецепции. При этом преемственность «по горизонтали» должна корреспондировать преемственности «по вертикали». Внедряя новые заимствованные юридические термины, можно как эффективно модернизировать существующую терминологическую систему, так и создать в ней дополнительное (может быть, лишнее) звено.

Формами преемственности «по вертикали» (во времени) по отношению к юридической терминологической системе, с нашей точки зрения, являются преобразование, реанимация и последовательное развитие юридических терминов.

Преобразование юридических терминов обусловлено изменением формы при одинаковом содержании. Например, появление в тексте Судебника 1497 года термина «лихое дело» (ст.8)1, а в тексте Указа Петра I о единонаследии 1714 года термина «преступление»[20] [21] - это два события, при этом одно обусловлено другим. Словно создавая логическую связь между различными эпохами, термин «лихое дело» дал толчок к происхождению нового термина - «преступление», который используется и поныне. Соответственно, это яркий пример преобразования юридического термина в рамках единого понятия.

Появление же в современном юридическом языке таких терминов, как «коммерческий банк», «душеприказчик», «полиция» - это уже примеры терминологической реанимации, когда соответствующие термины, активно использовавшиеся в языке законов досоветского времени и удаленные из него в советский период, вновь стали востребованными в настоящее время.

В рамках процесса последовательного развития происходит уточнение смысла юридических терминов, пересмотр их системных связей и реализация в новых условиях. При этом в данном случае при использовании тех или иных терминов не должно быть перерывов, они задействуются перманентно, вне зависимости от государственного строя и иных внешних факторов. К примеру, в современные нормативные правовые акты перешли такие юридические термины, как «имущество», «истец», «ответчик», которые употребляются в юридическом языке уже на протяжении нескольких столетий. Они более других свидетельствуют о логической взаимосвязи времен и традициях русского юридического языка.

Преемственность в формировании юридической терминологической системы нисколько не отрицает ее исторического очищения, а также появления новых элементов.

Если бы данные процессы не имели места в развитии юридической терминологии, то потерялась бы сама возможность преемственности, поскольку юридический язык стал бы значительно отставать от формирования общественных отношений. При историческом очищении в юридической терминологической системе остаются только наиболее устойчивые и востребованные элементы. В первую очередь, исчезают термины, потерявшие актуальность в связи со сменой общественной формации, а затем уже происходит фильтрация остальных терминов на предмет их соответствия новым реалиям. Например, с разрушением советской правовой системы одними из первых прекратили свое существование такие юридические термины, как «нетрудовой доход», «социалистическая собственность», которые были соотносимы только с данной исторической эпохой.

При этом очевидно, что с развитием и изменением общества и государства появляются и новые объекты для правового регулирования, которые влекут за собой возникновение определенных нормативных

предписаний и нуждаются в совершенно иной терминологической опоре.

121

Так, например, в современной России с появлением возможности предпринимательской деятельности и соответствующих отношений образовались такие термины, как «индивидуальный предприниматель», «субъекты малого и среднего предпринимательства», «микрофинансовые организации». Появление новых терминов - это основной индикатор образования каждой последующей юридической терминологической системы (подсистемы в рамках общей системы).

Преемственность «по горизонтали» (в пространстве) по отношению к юридической терминологической системе связана с освоением терминов иностранного происхождения, внедряемых в юридический язык. Отметим при этом, что процесс формирования юридической терминологической системы так или иначе всегда был связан с появлением заимствованных терминов. Терминологическое наполнение правовых норм уже с самых древних времен происходило, в том числе, и с помощью рецепции, являвшейся одним из основных способов нормативного конструирования. Первоначально термины заимствовались в основном из греческого, а также из тюркских и скандинавских языков. Так, С.П. Хижняк обращает внимание на то, что «уже в XI-XII в.в. в русской терминологии права появляются заимствования из различных языков: греческого («ересь», «игумен», «грамота», «епископ», «архимандрит»), немецкого («мыто»), скандинавских («гридь», «тиун»), тюрских («боярин», «кабала»)»1. На последующих этапах становления юридической терминологической системы, примерно с начала XVII века, в России среди заимствований устанавливается своеобразная «диктатура» терминов, имеющих латинские корни. Большинство из них были прямо рецепированы из римского права, которое являлось своеобразным эталоном в области юридического письма. Отметим, что когда-то римское право называли «писаным разумом» (ratio scipta). В отечественных нормативных актах XVII-XVIII веков появились, в частности, такие латинизмы, как «апелляция», «инструкция», «фамилия»1.

Разумеется, современное право ушло далеко вперед во всех областях регламентации общественных отношений, однако и многие новейшие правовые нормы формулируются с помощью терминов, разработанных именно в римском праве. Следует отметить, что значение римского права для становления юридической терминологической системы в России, да и в других странах, неоценимо. Так, А.В. Марей, выдвигая тезис об общеевропейской рецепции римского права, обращает внимание на то, что, например, в Испании в XIII веке при формировании старокастильского юридического языка определения терминов «привязывались» к латинским аналогам: «чаще всего эти термины вводились знаменитой формулировкой Альфонсо Х «en romance tanto quiere decir como en latin», то есть «что-либо на романсе означает то же самое, что на латыни...», после чего следовал латинский термин»[22] [23]. По мнению С.С. Алексеева, «то обстоятельство, что классификации, формулы, термины, выработанные две тысячи лет тому назад в Древнем Риме (и в не меньшей мере характерный для римского общества «дух права»), сохранились и имеют существенное значение в правовой жизни современного общества, - факт поразительный. По сути дела, перед нами живой, первозданный элемент культуры античности, перешагнувший через тысячелетия.»[24]. В этой связи отметим, что терминологическая преемственность во времени неоценима и с исследовательской точки зрения. И.Б. Новицкий справедливо отмечает, что «ряд терминов и понятий, укоренившихся в юридической теории и практике... могут быть наилучшим образом усвоены лишь при изучении их у самого истока образования»[25].

Количество заимствований в процессе развития российского государства и права варьировалось в зависимости от различных факторов, в том числе идейно-политических, экономических, социальных. Так, например, значительное усиление рецепции понятий и их наименований наблюдалось в письменных источниках права Российской империи (в период правления Петра I). С.П. Хижняк указывает на то, что «особенно многочисленны в Петровскую эпоху были заимствования номенов из немецкого языка («комендант», «полицмейстер», «ратман»). Заимствуются и многие латинизмы через посредство немецкого, польского, французского и английского языков («артикул», «аудитор», «асессор», «адвокат», «арбитр», «дуэль», «юстиция»), а также французские термины («арбитраж», «департамент»)»1. Данное обстоятельство, видимо, следует связывать с политическими воззрениями Петра, в первую очередь, с направленностью на интеграцию России и западных держав, а также с новыми экономическими веяниями, появившимися в период его правления.

Следующая волна заимствований пришлась на первые источники советского права, так как в послереволюционные годы наблюдалась катастрофическая нехватка наименований для понятий, характерных для «новой жизни». В качестве примеров можно привести такие термины, как «концессия», «конфискация», «кредитор», «коносамент». И, наконец, заключительный этап наиболее активного внедрения заимствований характерен для источников современного российского права. К данному процессу можно относиться по-разному, но бесспорным, с нашей точки зрения, является одно обстоятельство. При преемственности «по горизонтали», внедряя новые заимствованные юридические термины, важно исходить из принципа причинения наименьшего вреда сложившейся юридической терминологической системе. Ведь в данном случае можно как эффективно модернизировать существующую терминологию, так и создать в ней дополнительный (может быть, лишний) элемент[26].

Отметим, что всплески активности проникновения заимствованных терминов в юридический язык происходят при примерно схожих обстоятельствах. Толчком к рецепции служат перемены в общественном строе страны, обновление институтов и норм права, появление новых форм общественных отношений.

Таким образом, юридическая терминология изначально характеризовалась как вертикальными, так и горизонтальными связями между терминами, что свойственно ей и в настоящее время.

Следующим фактором эволюции юридической терминологической системы является терминологическая дифференциация. Прослеживая эволюционные особенности любой возникшей системы, можно выявить такую закономерность: внутри системы устанавливается и в дальнейшем усиливается различие между качественно-тождественными элементами, составляющими систему, то есть происходит их дифференциация. Это свойственно и юридической терминологической системе, дифференциация элементов которой основана на различных моделях применения терминов в юридическом языке. Так, например, в связи с появлением все новых отраслей права постепенно формируется их терминология, переносимая в соответствующие законодательные акты. Выделяются различные терминологические ряды, аппараты, между которыми устанавливаются и развиваются прежде не существовавшие связи. Это, в конечном итоге, способствует отраслевому терминологическому взаимопроникновению. В этой связи можно сделать вывод о том, что терминологическая дифференциация - это процесс установления и дальнейшего усиления различия между элементами юридической терминологической системы, основанный на формировании отраслевой юридической терминологии и образовании различных терминологических рядов и аппаратов.

В заключение отметим, что в любой системе важна согласованность элементов. В этой связи А.П. Заец пишет о возможности эффективного правового регулирования только на основе согласованных предписаний[27]. В рамках юридической терминологической системы внутренняя согласованность должна проявляться в единстве, взаимообусловленности и взаимозависимости терминов. Поэтому в условиях происходящих процессов терминологической преемственности и дифференциации перспективы развития современной юридической терминологической системы, с нашей точки зрения, должны быть связаны именно с максимальным укреплением внутренней согласованности ее элементов.

[1] Проблемы методологии системного исследования / редкол.: М. Блауберг [и др.] М., 1970.

С. 37.

[2] Bertalanffy L. von. General system theory; foundations, development, applications. New York, 1969. P. 33.

[3] Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методол. пробл. М., 1985. С. 43.

[4] Анохин П.К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // Принципы системной организации функций: сб. ст. / отв. ред. П.К. Анохин. М., 1973. С. 35.

[5] Философский словарь / под ред. М.М. Розенталя, П.Ф. Юдина. М., 1968. С. 320.

[6] Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. М., 1986. С.

[7] Большой толковый словарь русского языка / сост., гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998. С. 198, 1512.

[8] Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методол. пробл. М., 1985. С. 169-212.

[9] Туранин В.Ю. Проблемы формирования и функционирования юридической терминологии в гражданском законодательстве РФ: дис. ... канд. юрид. наук. Белгород, 2002. С. 71-92.

[10] Синюков В.Н. Российская правовая система: введение в общую теорию. Саратов, 1994. С.

82-83.

[11] Туранин В.Ю. Там же. С. 72.

[12] Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав. Саратов, 1997. С. 41.

[13] Здесь и далее тексты всех источников права досоветского периода исследовались по книге: Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984-1994. - 9 т.

[14] Тексты данных нормативных правовых актов исследовались по книге: Хрестоматия по истории отечественного государства и права: 1917-1991 гг. / под ред. О.И. Чистякова. М.: Зерцало, 1997. 592 с.

[15] О рынке ценных бумаг [Электронный ресурс] : федер. закон от 22.04.1996 № 39-ФЗ: в ред. от 03.07.2016 // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Российское законодательство (Версия Проф»).

[16] О докладе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 2004 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации» [Электронный ресурс] : постановление Совета Федерации Федер. Собрания Рос. Федерации от 11.03.2005 № 67-СФ // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Разд. «Законодательство». Информ. банк «Эксперт- приложение».

[17] Бачило И.Л. О методологии и юридической технике законотворчества // Государство и право. 2006.№ 6. С. 17.

[18] Большая советская энциклопедия: в 30 т. / гл. ред. А.М. Прохоров. М., 1975. Т. 20: Плата - Проб. С. 514.

[19] Неновски Н. Преемственность в праве / общ. ред. Ю.С. Завьялова. М., 1977. С. 25.

[20] Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М., 1985. Т. 2. С. 55, 68.

[21] Там же. Т. 4. С. 320.

[22] Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав. Саратов, 1997. С. 80.

[23] Марей А.В. Язык права средневековой Испании: от Законов XII Таблиц до Семи Партид. М., 2008. С. 18, 26.

[24] Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 592-593.

[25] Новицкий И. Б. Римское право. М., 1997. С. 12.

[26] Подробнее о современных проблемах использования заимствованной терминологии в законах см. § 3 главы III диссертации.

[27] Заец А.П. Система советского законодательства: проблема согласованности. Киев, 1987.