Реализация неюрисдикционной формы защиты нарушенных и оспоренных исключительных прав осуществляется правообладателями самостоятельно, то есть без обращения за помощью к компетентным государственным органам (самозащита), например предъявление претензий к нарушителям интеллектулаьных прав. По мнению О.Богдановой, данная форма защиты априори не может быть эффективной и надежной[1].

Однако на наш взгляд, данное утверждение весьма спорно. Рассмотрим некоторые виды действий, которые позволяют осуществить самозащиту прав участников лицензионного соглашения. Ведь отсутствие реакции на меры самозащиты в дальнейшем может приводить к применению мер гражданскоправовой ответственности.

Так, мерой самозащиты, как указывалось выше, является требование лицензиара о предоставлении лицензиатом отчета об использовании результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (п. 1 ст. 1237 ГК).

На наш взгляд, данное одностороннее действие влечет необходимость предоставить отчетность, позволяющую прекратить договор либо продолжить его исполнение в обычном порядке. В данном случае реализуется право правообладателя на информацию в рамках исполнения договора. В случае его неисполнения данного требования потерпевший вправе обратиться с подобным требованием в суд, который при наличии оснований для удовлетворения принудит обязанное лицо к восстановлению положения потерпевшего лица. Суд в своем решении восстановит нарушенное право правообладателя на информацию в рамках реализации правомочия контроля, а помимо указания на восстановление положения, следует укажет на обязанность совершения ответчиком конкретных действий по устранению последствий нарушения прав и законных интересов заявителя.

В связи с этим представляет интерес рассмотрение юридической значимости предоставления отчета лицензиара об использовании объектов интеллектуальной собственности для целей защиты прав правообладателя.

В первую очередь выявляется доказательственное значение отчета как акта, подтверждающего наличие, исполнение и надлежащий характер последнего лицензиаром. Так, в одном из дел вывод суда в отношении выполнения условий предварительного лицензионного договора в отношении представления правообладателем лицензиату в качестве исключения использовать на территории РФ товарного знака был основан на представленном в материалы дела отчете от лицензиата по количеству поставленного товара на территорию РФ, маркированного товарным знаком по свидетельству РФ, а также выплаты лицензионного соглашения[2].

Предоставление отчета является обязанностью лицензиата в ходе исполнения лицензионного договора представлять лицензиару отчеты об использовании результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, если иное не установлено договором или ГК.

В числе прочего требование о представлении отчета установлено и в сфере закупок исключительных прав. Так, согласно Постановлению Правительства № 914 в лицензионный договор, заключаемый

государственным заказчиком и правообладателем, включаются сведения об авторе (авторах) результата интеллектуальной деятельности в целях выплаты ему вознаграждения, и дополнительные условия об обязанности государственного заказчика в течение I квартала года, следующего за отчетным, представлять правообладателю ежегодный отчет об

использовании им и (или) сублицензиатом (сублицензиатами) результата интеллектуальной деятельности, содержащий в том числе сведения об организациях, выпускающих продукцию с использованием указанного результата интеллектуальной деятельности, видах и объемах выпускаемой продукции, а также способах использования результата интеллектуальной деятельности в составе такой продукции, за исключением сведений, составляющих государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну в соответствии с законодательством Российской Федерации[3].

Главной обязанностью лицензиата выступает его обязанность по использованию охраняемого объекта исключительных прав способами, предусмотренными лицензионным договором. Поэтому лицензиат обязан представить лицензиару отчеты об использовании охраняемого объекта. В то же время условие о предоставлении лицензиару отчета об использовании соответствующего объекта опирается на диспозитивные нормы закона и не является существенным условием договора (п. 1 ст.1237 ГК). По общему правилу если в лицензионном договоре, предусматривающем представление отчетов об использовании объекта лицензии, отсутствуют условия о сроке и порядке их представления, лицензиат обязан представлять такие отчеты лицензиару по его требованию.

закона о представлении отчета лицензиатом в совокупности с указанием ст. 1238 ГК на необходимость получить

письменное согласие лицензиара для заключения сублицензионного договора позволило Л.А.Новоселовой сделать вывод, что в данном случае для должника (лицензиара) имеет существенное значение личность кредитора (лицензиата) и именно поэтому законодатель стремиться связать возможность сублицензирования с согласием лицензиара, требует от лицензиата отчета об использовании объекта и т.д. Следовательно, в данном

случае личность кредитора имеет существенное значение для должника, полагает руководитель Суда по интеллектуальным правам[4] [5] [6]. Однако на наш взгляд, отношения из лицензионного договора все-таки не приобретают лично-доверительный характер. В данном случае речь должна идти о разумном выборе контрагента при заключении договора, а не о согласии лицензиара как выражении доверия в особенном смысле, сопровождающем фидуциарные договоры поручения, доверительного управления и др.

При этом внутренним отношениям лицензионного соглашения имманентно сопутствуют контрольно-отчетные обязательства. В этих договорах интерес кредитора состоит в результате эффективного управления. В данном случае, как установлено в науке, и возникает внутренне обусловленная потребность в наведении того самого порядка в действиях участников договорной конструкции, которое именуется управлением .

Использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации не может признаваться неправомерным на том основании, что лицензиат не представил отчет о его использовании . Так, Общество-правообладатель и компания заключили лицензионный договор о предоставлении права использования программы для ЭВМ. Общество обратилось в арбитражный суд с требованием взыскать с компании компенсацию за неправомерное использование программы со ссылкой на то, что компания не представила отчет об использовании результата интеллектуальной деятельности. Однако поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующие о неправомерном использовании ответчиком спорной программы для ЭВМ, а также доказательств нарушения ответчиком лицензионного соглашения, суды пришли к обоснованному выводу об отсутствии правовых оснований для удовлетворения исковых требований.

В то же время реализация контрольных функций в рамках самозащиты может приводить к применению мер гражданско-правовой ответственности. В частности, если договор предусматривает уплату неустойки за невыполнение обязанности по представлению отчетной документации и такая обязанность нарушается в течение нескольких отчетных периодов, то суд взыскивает неустойку за каждый случай нарушения .

При определении размера неустойки и периода ее начисления за нарушение обязательств по предоставлению отчетов суд принимает во внимание буквальное значение условий лицензионного договора путем сопоставления с другими условиями и смыслом лицензионного договора в целом. Если в договоре устанавливается обязанность периодического (ежемесячного, ежеквартального и проч.) представления отчетной документации, исполнение которой обеспечивается договорным условием о неустойке, то при неисполнении/ненадлежащем исполнении такой обязанности неустойка подлежит взысканию за каждый случай нарушения .

Как обосновано в литературе, контроль является неотъемлемой составляющей управления . При этом под управлением понимается комплекс мер по приобретению, оформлению, контролю реализации

174

исключительных прав, их охране и защите . [7] [8] [9] [10]

Право осуществления контроля над действиями лицензиата по использованию результата интеллектуальной деятельности посредством получения соответствующих отчетов охватывается правоспособностью лицензиара. При этом мы исходим из позиции Ю.С.Харитоновой о том, что применение правовых средств, используемых субъектом, наделенным соответствующей правоспособностью, предполагает: установление правил поведения, утверждение конкретных заданий, предписание совершить определенные действия, назначение, удовлетворение законных притязаний, регистрационные действия, поощрения, контроль и надзор, разрешение

175

споров, применение принудительных мер .

Таким образом, требование отчета лицензиата как средство неюрисдикционной формы защиты исключительного права является реализацией функции управления интеллектуальной собственностью в рамках лицензионного договора.

Также средством самозащиты называют требование сторон договора об изменении договора либо отказ от договора (исполнения договора) или от осуществления прав по договору (на основании ст. 450, 450.1., 451 ГК).

Односторонний отказ правообладателя от договора об отчуждении исключительного права или лицензиара от лицензионного договора (п. 5 ст. 1234, п. 4 ст. 1237, п. 1 ст. 1287 ГК РФ) является основанием для одностороннего прекращения договорных правоотношений по поводу охраняемого результата интеллектуальной деятельности. Расторжение договора по усмотрению сторон допустимо и естественно для рыночных отношений. Чаще всего расторжение договора является сделкой, которая позволяет сторонам свободно изъявить свою волю. В то же время односторонние прекращение договорных отношений допускается только на основании закона либо договора. Следует согласиться, что не вызывает каких-либо вопросов расторжение договора в судебном порядке, поскольку [11] судебная форма защиты является основной юрисдикционной формой защиты гражданских прав[12] [13] [14]. Однако вопрос одностороннего отказа стороны от исполнения договора, возможности расторжения договора в одностороннем порядке в литературе исследованы недостаточно.

Итак, помимо судебного порядка расторжения договора, в законе, иных правовых актах или договоре может быть предусмотрено право на односторонний отказ от договора (исполнения договора) управомоченной стороной путем уведомления другой стороны об отказе от договора (исполнения договора).

этом, как подчеркивается в литературе, односторонний внесудебный отказ от исполнения договора в основном применяется как мера защиты субъективных прав лица (не только заказчика, но и поставщика, подрядчика, то есть исполнителя) . Рассмотрим с этой точки зрения

возможности защиты исключительных прав.

Реформа законодательства 2014 года внесла определенные новшества в порядок прекращения договорных отношений в сфере интеллектуальной собственности. Согласно п. 5 ст. 1234 ГК если исключительное право не перешло к приобретателю, при существенном нарушении им обязанности выплатить в установленный договором срок вознаграждение за приобретение исключительного права правообладатель может отказаться от договора в одностороннем порядке и потребовать возмещения убытков, причиненных расторжением договора. Основное изменение, внесенное в ст. 1237 ГК "Исполнение лицензионного договора", касается нормы о возможности одностороннего расторжения лицензионного договора лицензиаром в случае неуплаты лицензиатом вознаграждения по этому договору. В п. 4 ст. 1237

ГК предусмотрено право лицензиара отказаться в одностороннем порядке от лицензионного договора и потребовать возмещения убытков, причиненных его расторжением, при существенном нарушении лицензиатом обязанности выплатить лицензиару в установленный лицензионным договором срок вознаграждение за предоставление права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации.

Действующая редакция появилась в 2014 году и распространила приведенное правило на случаи предоставления любых объектов права интеллектуальной собственности. Тем самым данные положения унифицированы для всех лицензионных договоров. В связи с этим теперь не соответствует закону позиция, согласно которой право на односторонний отказ от договора, если лицензиат не уплатил в установленный срок вознаграждение за предоставление права использования произведения либо объекта смежных прав, не применяются по аналогии к договорам о предоставлении права

179

использования товарных знаков .

Нововведениями также стали правила, определяющие, что

лицензионный договор и договор об отчуждении исключительного права прекращаются по истечении тридцатидневного срока с момента получения уведомления об отказе от договора, если в этот срок лицензиат не исполнил обязанность выплатить вознаграждение .

Как представляется, при определении существенного нарушения лицензиатом обязанности выплатить лицензиару вознаграждение необходимо применять общие положения о договоре, в частности норму п. 2 ст. 450 ГК, согласно которой существенным признается нарушение договора одной из сторон, влекущее для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора. [15] [16]

При этом на практике сложилось правило, согласно которому вознаграждение по возмездному лицензионному договору уплачивается за предоставление права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. В связи с этим лицензиару не

может быть отказано в требовании о взыскании вознаграждения по мотиву

181

неиспользования лицензиатом соответствующего результата или средства .

В п. 4 ст. 1286.1 ГК также предусмотрена возможность расторжения договора лицензиаром, предоставившим открытую лицензию, в одностороннем порядке. Если один из тех, кто переработал результат интеллектуальной деятельности, созданный на основе первого произведения (вирусное распространение условий открытой лицензии ), по какой-то причине изменит условия договора на дальнейшее использование созданного им результата, первый правообладатель сможет расторгнуть договор с лицом, нарушившим условия открытой лицензии, но это не повлечет расторжения договоров с другими (добросовестными) лицензиатами.

Защита субъективных прав в рамках договорного правоотношения путем отказа от исполнения договора возможна как на основании закона, так и на основании договора. В своем соглашении стороны вправе самостоятельно указать, при наступлении каких условий, в каком порядке и по чьей инициативе допустимо досрочное прекращение договора.

Так, компания и общество заключили сублицензионный договор о предоставлении обществу права использования товарных знаков. Договор был зарегистрирован в установленном порядке в Роспатенте. По условиям соглашения компания была вправе в любое время отказаться от исполнения договора, для чего требовалось направить обществу соответствующее уведомление, а в Роспатент - заявление о расторжении договора. Решив расторгнуть договор, компания направила обществу и в Роспатент [17] [18]

соответствующие уведомления. Федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальным правам на основании заявления компании принял решение о государственной регистрации расторжения договора в одностороннем порядке. Общество посчитало действия Роспатента незаконными и обратилось в арбитражный суд. Однако в удовлетворении заявленных требований истцу было отказано, поскольку отказ компании от договора был основан на условиях сублицензии . Было учтено, что компания представила в Роспатент все документы, необходимые для государственной регистрации расторжения в одностороннем порядке лицензионного договора. Суд также подчеркнул, что отсутствие задолженности по уплате лицензионного вознаграждения в рамках договора, предметом которого является предоставление права использования товарного знака, не ограничивает права лицензиара на односторонний отказ от исполнения договора.

Таким образом, для того чтобы воспользоваться субъективным правомочием в одностороннем порядке расторгнуть лицензионный договор помимо случаев невыплаты или несвоевременной выплаты лицензионного вознаграждения, что в целом допустимо ГК в качестве односторонней меры защиты прав по факту нарушения договора, необходимо еще дополнительно внести такой элемент (отдельным пунктом) в содержание спорного соглашения.

Следует отметить, что в соответствии с разъяснениями Пленума ВАС РФ 184 стороны коммерческого договора могут самостоятельно определять порядок и последствия реализации данного права. Иными словами, стороны могут в любой момент отказаться от договора, который стал им в тягость, и при этом вправе адаптировать режим расторжения к своим потребностям. [19] [20]

Сегодня такие правила, как нам представляется, доступны и сторонам лицензионных соглашений.

Отказ от договора чаще всего влечет прекращение право лицензиара использовать охраняемый объект интеллектуальной собственности. Например, расторжение лицензионного договора влечет невозможность дальнейшего использования программного обеспечения, лицензия на которое

185

была отозвана .

В случае одностороннего отказа от договора (исполнения договора) полностью, если такой отказ допускается, договор считается расторгнутым. Если же имеет место при соответствующих условиях односторонний отказ от договора (исполнения договора) лишь частично, то договор считается измененным. При этом следует учитывать, что в случаях, если при наличии оснований для отказа от договора (исполнения договора) сторона, имеющая право на такой отказ, подтверждает действие договора (например, принимает от другой стороны предложенное ею исполнение обязательства), то последующий отказ по тем же основаниям не допускается[21] [22] [23].

В то же время в литературе было отмечено, что не всякий отказ от исполнения обязательства, в соответствии с нормами ГК, влечет его расторжение . Правильнее говорить об отказе от исполнения обязательства полностью, а не об отказе от исполнения единичного обязательства из договора. Следует согласиться, что отказ от исполнения обязательства не всегда влечет последствие в виде полного прекращения правоотношения и расторжения договора, оно может быть только односторонне изменено в части, например посредством отказа от исполнения обязательства в части неисполненного контрагентом.

Норма п. 3 ст. 450 ГК определяет, что в случае одностороннего отказа от исполнения договора полностью или частично, когда такой отказ допускается законом или соглашением сторон, договор считается соответственно расторгнутым или измененным. Согласно разъяснению, данному в п. 1 Постановления Пленума ВАС России от 6 июня 2014 г. N 35 "О последствиях расторжения договора", в соответствии со ст. 310 и п. 3 ст. 450 ГК односторонний отказ от исполнения договора, когда такой отказ допускается законом или соглашением сторон, влечет те же последствия, что и расторжение договора по соглашению его сторон или по решению суда, и к ним подлежат применению правовые позиции, сформулированные в данном Постановлении.

Досрочное прекращение лицензионного договора представляет собой одностороннее правозащитное действие стороны соглашения, направленное на отказ от исполнения всего обязательства из лицензионного договора, то есть это отказ от договора в полном объеме. Данная мера применяется как самостоятельное средство неюрисдикционной формы защиты (самозащиты) прав управомоченной стороны соглашения в ответ на противоправные действия другой стороны договора.

Если же расторжение договора произошло по решению суда, право на защиту было реализовано в юрисдикционном порядке.

Представляется, что приведенные правила о досрочном прекращении лицензионных соглашений носят универсальный характер, применимы в отношении любых объектов интеллектуальной собственности. Поэтому сомнения вызывает обоснованность констатации А.И.Савельева о том, что режим авторского права и связанный с ним режим лицензионного договора на использование программы для ЭВМ не регламентируют многие условия

обеспечения режима "облачных" сервисов, включая условиях

188

одностороннего расторжения договора . [24]

В продолжение рассмотрения вопроса о возможности отказа от договора в одностороннем порядке следует обратить внимание не то, что лицензиаром может быть не только автор или иной первоначальный правообладатель, но и иной правообладатель (приобретатель прав по договору, наследник, организатор создания сложного объекта).

При государственной регистрации расторжения лицензионного договора в одностороннем порядке следует учитывать, что если положениями договора допускается возможность его расторжения в одностороннем порядке, а представленные документы отвечают требованиям нормативных актов о порядке оказания государственных услуг по регистрации перехода прав на охраняемый результат интеллектуальной собственности Роспатентом, то в этом случае отсутствуют основания для запроса каких-либо дополнительных документов, подтверждающих

исполнение условий договора его сторонами. Такое расторжение подлежит государственной регистрации.

В практике сложилась позиция, согласно которой Роспатент не должен проверять исполнение сторонами условий расторжения договора и не несет какой-либо ответственности за совершение действий, не соответствующих контракту, но отвечающих требованиям закона. Так, по заявлению ООО "АкадемПродукт" к Роспатенту решением Арбитражного суда города Москвы, оставленным без изменения постановлением Девятого

арбитражного апелляционного суда, признаны незаконными действия Роспатента по государственной регистрации расторжения в одностороннем порядке (по заявлению патентообладателя) лицензионного договора о предоставлении права использования изобретения . По мнению истца, третьим лицом было нарушено условие договора по заблаговременному уведомлению истца о намерении расторгнуть лицензионный договор о [25] предоставлении истцу как лицензиату за вознаграждение лицензии на использование изобретения, заключенный между третьим лицом и правопредшественником истца и расторгнутый по инициативе третьего лица в одностороннем порядке.

Признавая незаконными действия Роспатента, суды двух инстанций, руководствуясь ст. 452 ГК, посчитали, что Роспатент при рассмотрении заявления патентообладателя обязан был затребовать у него документы, подтверждающие уведомление лицензиата (заявителя по делу) о досрочном расторжении договора в одностороннем порядке, а также документы, подтверждающие возмещение лицензиату убытков, связанных с досрочным расторжением договора[26]. Эти условия одностороннего расторжения были определены сторонами в тексте договора. Однако Постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа[27] судебные акты судов первой и апелляционной инстанций были отменены, в удовлетворении требований ООО "АкадемПродукт" отказано. Принимая свое решение, суд исходил из следующего. Нормы ст. 452 ГК относятся исключительно к обязанностям сторон по договору и не возлагает каких-либо обязанностей на Роспатент как регистрирующий орган, вследствие чего не подлежат применению в рассматриваемой ситуации. Обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц) (ст. 308 ГК). Таким образом, договор, заключенный между его сторонами, не создает для Роспатента каких-либо обязанностей, в том числе обязанностей по проверке соблюдения условий договора его сторонами.

Поскольку действия Роспатента соответствовали правилам действовавшего в тот момент Административного регламента, при рассмотрении заявления о досрочном расторжении в одностороннем порядке лицензионного договора Роспатент проверил наличие указания на возможность расторжения договора в одностороннем порядке в самом договоре, полностью соблюдая требования закона .

Средством самозащиты является основанное на законе требование лицензиата к лицензиару о воздержании от каких-либо действий, способных затруднить осуществление лицензиатом предоставленного ему права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в установленных договором пределах (п. 2 ст. 1237 ГК).

В случае заключения исключительного лицензионного договора, как было рассмотрено ранее, контрагент правообладателя становится обладателем своего рода исключительного права в усеченном виде. То есть он не только вправе самостоятельно защищать свои права перед третьими лицами, но и от самого правообладателя исключительного права. А именно законом допускается предъявление к исключительному лицензиару требований о воздержании (пресечении) от действий, способных затруднить осуществление исключительным лицензиатом предоставленного ему права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в установленных договором пределах (п. 2 ст. 1237 ГК).

В данном случае речь идет именно об исключительных лицензионных соглашениях, поскольку в иных случаях законодатель на основании диспозитивной нормы оставляет на усмотрение сторон договора передаче прав на охраняемый объект интеллектуальной собственности решение вопроса о запрете лицензиару самому использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, а также защищать нарушенные права в суде. Как замечает Ф.И.Дубовик, право лицензиата, предоставленное ему по лицензионному договору, заключается в возможности совершать собственные действия, что в противном случае [28] нарушало бы исключительное право правообладателя. Следовательно, такое право использования представляет собой снятие с лицензиата обязанности не совершать действий по использованию результата интеллектуальной деятельности, что само по себе обеспечивает меру возможного поведения

193

лицензиата .

К настоящему времени данное право специально не было предметом исследования в литературе. Однако имеющаяся периодическая печать, а также судебная практика позволяет сделать некоторые выводы, позволяющие установить критерии законного невмешательства исключительного лицензиара во избежание затруднения осуществления лицензиатом исключительных прав по лицензионному договору.

Прежде всего не вызывает сомнений правильность подхода, согласно которому затрудняет реализацию прав лицензиара непредоставление лицензиатом полного пакета технической документации, необходимой для изготовления, предложения к продаже, продажи продукции, изготовленной по лицензии, данных о товарном знаке и иных средствах индивидуализации (бренд-бука), полного текста произведения и т.п. Эти действия носят фактический характер. Их выполнение также стимулируется мерами самозащиты - путем предъявления требования об исполнении данной обязанности, независимо от того, предусмотрена она отдельно в договоре или нет.

Так, к действиям, способным затруднить осуществление лицензиатом предоставленного ему права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в установленных договором пределах является непредоставление необходимой документации.

Например, Открытое акционерное общество "Пермский завод смазок и СОЖ" (далее - истец) обратилось в Арбитражный суд города Москвы с исковым заявлением к Обществу с ограниченной ответственностью "Норд- [29]

Сервис" (далее - ответчик) о взыскании задолженности по лицензионному договору[30]. Однако в удовлетворении исковых требований судом было отказано. Поскольку ответчику не была предоставлена технология производства и проект технических условий вопреки условиям лицензионного договора о праве лицензиата заявить о недостатках в переданной технической документации, существенные нарушения лицензиаром законодательства и условий договора, повлекли для лицензиата ухудшение в значительной степени условий, на которые он рассчитывал при заключении договора, а также сделали невозможным использование изобретения. Доводы апелляционной жалобы о том, что представление технологии производства и проекта технических условий не предусмотрено договором, а кроме того, они содержат в себе сведения и информацию о веществах-заменителях, которыми можно удешевить процесс производства водоэмульсионной жидкости, то есть заменить вещества предусмотренные в рецептуре на более дешевый материал, не ухудшая качество проекции, были отклонены апелляционной инстанцией.

И хотя в соответствии с п. 13.7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 5, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 29 от 26.03.2009 г. "О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации", вознаграждение по возмездному лицензионному договору уплачивается за предоставление права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации и в связи с этим лицензиару не может быть отказано в требовании о взыскании вознаграждения по мотиву неиспользования лицензиатом соответствующего результата или средства, отсутствие у лицензиара документации не позволяет ему извлекать полезные свойства из технического решения, переданного по договору. Ответчик был признан невиновным на основании ст. 401 ГК, т.к. он принял все меры для надлежащего исполнения обязательства.

В то же время следует учитывать, мог ли лицензиар самостоятельно преодолеть возникающее при реализации исключительного права препятствие, либо все в полной мере зависело от лицензиата. В качестве примера такого устранимого силами лицензиара препятствия можно назвать непредоставление прокатного свидетельства. Так, в иске о возврате убытков и устранении нарушений исключительного права судом было отказано, так как непредставление прокатного удостоверения не является препятствием для реализации истцом полученных по договору прав на фильмы[31].

Между ООО "Кондор" (лицензиар) и ООО "Новый Диск - трейд" (лицензиат) был заключен лицензионный договор, согласно которому лицензиар принял на себя обязательство предоставить лицензиату право использования аудиовизуальных произведений, перечисленных в договоре, а лицензиат - обязательство выплатить обусловленное договором вознаграждение.

Пунктом 2.1.4. договора в обязанность лицензиара вменено предоставление копий прокатных удостоверений на аудиовизуальные произведения, право использования которых, предоставляется по условиям договора. По данным ООО "Новый Диск - трейд", в рамках исполнения договора ООО "Кондор" не исполнило обязательства, не предоставило нотариально заверенные копии оформленных прокатных удостоверений на аудиовизуальные произведения, являющиеся предметом договора, и не уведомило Министерство культуры Российской Федерации о предоставлении права использования аудиовизуальных произведений в срок, установленный пунктом 5 Положения о регистрации кино- и видеофильмов.

ООО "Новый Диск - трейд" обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением к ООО "Кондор" о возмещении убытков в связи с невозможностью использовать аудиовизуальные произведения.

По существу проблему при реализации договора возникла в связи с тем, что по общему правилу владелец прокатного удостоверения, наименование которого указано на лицевой стороне прокатного удостоверения (далее - "лицензиар"), при заключении лицензионного договора обязан внести на оборотную часть прокатного удостоверения наименование лица, которому предоставляется право использования аудиовизуального произведения (далее - "лицензиат"), пределы

использования, установленные лицензионным договором, а также срок, в течение которого лицензиат вправе использовать аудиовизуальное произведение на основании заключенного лицензионного договора.

Однако в судебном решении было разъяснено, что Правила оформления и выдачи прокатных удостоверений на кино- и видеофильмы, утвержденных Постановлением Совета Министров - Правительства Российской Федерации от 28 апреля 1993 г. N 396 предполагают, что что правом получения прокатного удостоверения на аудиовизуальные произведения обладают как собственники этих произведений, так и владельцы иных прав на них (лицензиаты и сублицензиаты). Приобретя исключительную лицензию на фильмы, истец обладал возможностью самостоятельного получения прокатного удостоверения при непредоставлении его ответчиком, что следует также из содержания п. 2.1.5 договора.

Далее, стоит обратить внимание, что суды не считают затруднением реализации прав лицензиата обращение лицензиара в суд за защитой нарушенного исключительного права третьими лицами.

Так, компания обратилась в арбитражный суд с требованием взыскать с общества компенсацию за нарушение исключительного права на товарный знак "Крош". Между Smeshariki GmbH (истцом, лицензиаром) и ООО

"Мармелад Медиа" (лицензиатом) был заключен лицензионный договор о предоставлении исключительной лицензии на использование товарных знаков. Однако в ходе рассмотрения судебного спора ответчик указал, что компания является ненадлежащим истцом, так как она предоставила организации право использования товарного знака на основании исключительной лицензии, по которой предъявлять иски, связанные с использованием товарного знака, вправе только организация. В противном случае, как утверждал истец, будет нарушено требование ст. 1237 ГК. Однако суды посчитали, что обращение компании в арбитражный суд с иском о незаконном использовании товарного знака обществом не способно затруднить организации осуществление предоставленных ей по

лицензионному договору прав, в том числе права предъявить иск нарушителю исключительного права на товарный знак .

Поскольку заключение лицензионного договора не влечет за собой переход исключительного права к лицензиату, заключение истцом с ООО "Мармелад Медиа" лицензионного договора о предоставлении

исключительной лицензии на использование товарных знаков не препятствует лицензиару пользоваться исключительными правами на товарные знаки и обращаться в арбитражный суд с исками, связанными с использованием таких товарных знаков.

Подобные действия не способны затруднить осуществление лицензиатом - ООО "Мармелад Медиа" предоставленного ему права использования товарного знака, в том числе права на предъявление иска нарушителю, предусмотренное пунктом 3.3.3 договора.

В силу ст. 1254 ГК если нарушение третьими лицами исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации, на использование которых выдана исключительная лицензия, затрагивает права лицензиата, полученные им на основании [32] лицензионного договора, лицензиат может наряду с другими способами защиты защищать свои права способами, предусмотренными ст. 1250, 1252 и 1253 ГК. Следовательно, право на защиту прав лицензиата по договору исключительной лицензии прямо предусмотрено ГК. Учитывая изложенное, компания была признана надлежащим истцом, который своими действиями не затрудняет осуществление лицензиатом своих прав и вправе обратиться в суд с иском о взыскании компенсации.

Таким образом, обращение лицензиата в суд за защитой исключительных прав на охраняемый результат интеллектуальной деятельности, нарушенных третьим лицом, не способно затруднить лицензиару осуществление полученного на основании исключительной лицензии права использования такого средства. Это положение опирается на признак эластичности исключительного права, которое в данном случае не перешло от лицензиата к лицензиару в полном объеме. В данной ситуации нарушено само исключительное право, а не право лицензиара.

Представляется, что иные ограничения исключительного права, переданного по договору исключительной лицензии, могут быть установлены в законе. Например, предоставление принудительной лицензии, т.е. права использования результата интеллектуальной деятельности, исключительное право на который принадлежит другому лицу (ст. 1239 ГК). Принудительная лицензия предоставляется только на основании решения суда по требованию заинтересованного лица и только в случаях, прямо предусмотренных законом. С запретом на затруднение осуществления исключительных прав лицензиата в определенное противоречие входит и возможность включения охраняемого объекта интеллектуальной деятельности в состав сложного объекта по ст. 1240 ГК.

Обязанность лицензиара воздерживаться от каких-либо действий, способных затруднить осуществление лицензиатом предоставленного ему права использования результата интеллектуальной деятельности или

средства индивидуализации в установленных договором пределах раскрывает требования к поведению обязанного лица. Непредоставление лицензиатом полного пакета технической документации, необходимой для изготовления, предложения к продаже, продажи продукции, изготовленной по лицензии, данных о товарном знаке и иных средствах индивидуализации (бренд-бука), полного текста произведения и т.п. является нарушением данной обязанности. При этом должно учитываться, мог ли лицензиар самостоятельно преодолеть возникающее при реализации исключительного права препятствие, либо все в полной мере зависело от лицензиата. Затруднением реализации прав лицензиата не является обращение лицензиара в суд за защитой нарушенного исключительного права третьими лицами.

Обязанности лицензиара не чинить препятствий в использовании объекта противостоит возможность самозащиты - требовать не затруднять реализацию исключительного права лицензиара в пределах, обозначенных договором.

[1] Богданова О. Формы и способы защиты интеллектуальных авторских прав // ИС. Авторское право и смежные права. 2016. № 7. С. 45 - 50.

Джермакян В.Ю. 600 вопросов по товарным знакам: разъяснения

правоприменительной практики // СПС КонсультантПлюс. 2016.

[3] Постановление Правительства РФ от 06.09.2014 № 914 "Об утверждении Положения об осуществлении государственным заказчиком от имени Российской Федерации полномочий лицензиата в случае использования для государственных нужд результатов интеллектуальной деятельности, созданных при выполнении финансируемых Российским научным фондом научных, научно-технических программ и проектов".

[4] Л.А. Новоселова О некоторых аспектах применения норм об уступке к отношениям по распоряжению исключительными правами // Шестой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 16 - 17 октября 2015 г.): избранные материалы / В.В. Акинфиева, А.А. Ананьева, С.И. Афанасьева и др.; отв. ред. В.Г. Голубцов, О. А. Кузнецова. М.: Статут, 2016. 448 с.

[5] Харитонова Ю.С. Отражение функции управления в институтах гражданского права: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 17.

[6] Постановление ФАС Московского округа от 25.11.2010 № КГ-А40/12989-10 по делу № А40-18624/10-51-122; Определение ВАС РФ от 21.12.2010 № ВАС-17168/10 по делу № А40-18624/10-51-122.

[7]

См.: п. 2 Справки по вопросам применения положений главы 23 "Обеспечение исполнения обязательств" Гражданского кодекса Российской Федерации" (утв.

постановлением президиума Суда по интеллектуальным правам от 05.10.2015 № СП- 23/27).

[8]

Постановления Суда по интеллектуальным правам от 06.08.2015 № С01 -598\2015 по делу № А40-П4246/2014, от 26.08.2015 № С01-604/2015 по делу № А40-114247/2014, от 25.02.2015 № С01-15/2015 по делу № А40-131856/2013.

[9]

Харитонова Ю.С. Отражение функции управления в институтах гражданского права: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 44.; Харитонова Ю.С. Осуществление контрольных функций по договору лизинга // Юридический мир. 2003. № 1.

[10] Харитонова Ю.С. Отражение функции управления в институтах гражданского права: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 5.

[11] Харитонова Ю.С. Отражение функции управления в институтах гражданского права: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 24.

[12] Свердлык Г. А., Страунинг Э.Л. Защита и самозащита гражданских прав. М.: Лекс- Книга, 2002. С. 165 - 167.

[13]

Южанин Н.В. Одностороннее расторжение государственного контракта как мера самозащиты прав // Арбитражный и гражданский процесс. 2015. № 6. С. 3 - 8.

[14]

Федеральный закон от 12.03.2014 № 35-ФЗ "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации".

[15] Постановлении ФАС Московского округа от 24.09.2012 по делу № А40-90880/11-110-

751.

[16]

Постановление Суда по интеллектуальным правам от 18 мая 2015 г. № С01-720/2014 по делу № А11-10824/2013 и др.

[17]

Постановление Суда по интеллектуальным правам от 26 июня 2015 г. № С01-539/2015

по делу № А55-29421/2014.

[18]

Павлова Е.А., Калятин В.О., Корнеев В.А. Вводный научный комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации // СПС КонсультантПлюс. 2015.

102

[19] Постановление ФАС Московского округа от 24.09.2012 по делу № А40-90880/11-110- 751.

[20]

См.: п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16 "О свободе договора и ее пределах" (далее - Постановление № 16).

См.: Савельев А.И. Лицензирование программного обеспечения в России. Законодательство и практика. М., 2012. С. 282 - 287.

[22] Гражданское право: учебник: в 2 т. / О.Г. Алексеева, Е.Р. Аминов, М.В. Бандо и др.; под ред. Б.М. Гонгало. М.: Статут, 2016. Т. 2. 528 с.

[23]

Южанин Н.В. Одностороннее расторжение государственного контракта как мера самозащиты прав // Арбитражный и гражданский процесс. 2015. № 6. С. 3 - 8.

[24]

Савельев А.И. Правовая природа "облачных" сервисов: свобода договора, авторское право и высокие технологии // Вестник гражданского права. 2015. № 5. С. 62 - 99.

[25]

Сычев А.Е. Оспаривание в судебном порядке действий (бездействия) Роспатента по регистрации (отказу в регистрации) договоров в отношении объектов промышленной собственности // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. № 8. С. 45 - 51.

[26] Сычев А.Е. Оспаривание в судебном порядке действий (бездействия) Роспатента по регистрации (отказу в регистрации) договоров в отношении объектов промышленной собственности // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. № 8. С. 45 - 51.

[27] Постановление ФАС Московского округа от 28.06.2011 № КА-А40/6265-11 по делу № А40-66183/10-110-554.

[28]

Сычев А.Е. Оспаривание в судебном порядке действий (бездействия) Роспатента по регистрации (отказу в регистрации) договоров в отношении объектов промышленной собственности // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. № 8. С. 45 - 51.

[29]

Дубовик Ф.И. К вопросу о природе лицензионного договора, или почему в договоре о предоставлении права не происходит собственно предоставления права // Закон. 2014. № 5. С. 57 - 68.

[30] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.05.2014 № 09АП- 12762/2014-ГК по делу № А40-120951/2013

[31] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 25.12.2013 № 09АП- 41779/2013 по делу № А40-78914/13.

[32] Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27.11.2012 по делу № А33-2438/2012.