Ограничения конституционной свободы предпринимательства и права собственности в «сфере» частноправовых и трудовых отношений, где по общему правилу действует свобода договора и волеизъявления сторон, нередко становятся предметом рассмотрения Конституционного Суда. Если в сфере публичного права цели ограничения обусловлены различного рода намерениями со стороны государства, не всегда социальной направленности, то в этих правоотношениях цель ограничения - непосредственно защита социальных прав и интересов граждан. В этой категории дел наиболее отчетливо прослеживаются нравственные представления, которыми руководствуется Конституционный Суд. Кроме того, это та категория дел, где ограничения конституционной свободы предпринимательства могут возникнуть в качестве «побочного эффекта» при отправлении конституционного правосудия, а не только как намеренный результат государственной властной деятельности. Учитывая специфику и особенности каждого из направлений, рассмотрим отдельно ограничения в «сфере» частноправовых отношений, отдельно ограничения в «сфере» трудовых отношений.

Допустимость ограничения конституционной свободы

предпринимательства в «области» частноправовых отношений обусловлена наличием социально-экономического неравенства в обществе.

I. Основными предпосылками конституционных прав являются равенство и свобода. Так же и естественную основу любого соглашения составляют свобода выбора и согласование воли сторон, обусловленные конституционным принципом равенства граждан[1] [2] [3]. Из формального конституционно-правого

л

равенства, впрочем, не следует наличие в обществе равенства фактического . В реальности, как правило, определенный элемент социально-экономического неравенства присутствует. Если же оно присутствует в значительных величинах, то его сглаживание считается обоснованным и даже в известной мере необходимым в конституционном обществе для обеспечения баланса прав и

-5

обязанностей всех участников рыночных отношений . Достигаться такой баланс может различными способами, но чаще всего путем согласования воли и интересов частных субъектов друг с другом. Впрочем, не всегда такое согласование возможно без вмешательства со стороны государства.

Для понимания вышесказанного обратимся к делу[4] [5] [6], в котором оспаривалась конституционность положений ч. 2 ст. 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 г. № 17-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О банках и

Л

банковской деятельности в РСФСР» . По мнению группы заявителей, указанные законоположения, допускающие возможность снижения банком в одностороннем порядке процентных ставок по вкладам граждан в случаях, когда такая возможность предусмотрена договором срочного банковского вклада, но без каких-либо обусловленных федеральным законом оснований, не соответствуют конституционным установлениям. Суд тогда поддержал требования заявителей и признал положения п. 2 ст. 428 Гражданского кодекса РФ не соответствующими Конституции. Имея это в виду, остановимся подробнее на теоретических основаниях, предшествующих выводам Конституционного Суда в данной деле.

Допустимо предположить, что общая цель ограничения конституционной свободы предпринимательства в сфере частного права есть необходимость

-5

поддержания экономического развития на должном уровне (банковские вклады в

данном случае рассматриваются как один из способов инвестирования в экономику). В представлениях Суда наличие рискованного характера банковской деятельности как разновидности предпринимательской деятельности само по себе предполагает наличие особой правовой защиты граждан-вкладчиков как более слабой стороны в договорных отношениях. В совокупности данные основания позволяют государству ограничивать конституционную свободу предпринимательства и права собственности.

II. Внешне такие ограничения, как правило, выражаются в возложении обязанностей на одну из сторон, которые по объёму и содержанию могут отличаться, иногда существенно, от прав и обязанностей другой стороны1. В этом случае речь может вестись о наделении интересов одной из сторон определенными преференциями, придания им повышенной значимости и важности в сравнении с интересами другой стороны. Учитывая неоднозначную природу социальных прав, думается, что вопрос преференций и соответствующее ограничение свободы договора - это вопрос не логики или неравенства, а скорее субъективной оценки, высказанной государственной властью при принятии соответствующего решения, или органом конституционного контроля в рамках конкретного рассматриваемого дела. [7]

Предоставлению преференций предшествует закрепление за определенными субъектами статуса социально более слабых[8] на фоне сложившегося экономического неравенства. Это неравенство может выражаться в наличии более выгодной с точки зрения экономики позиции некоторых индивидов, в связи с чем одни признаются более сильными по отношению к другим. Предполагается, что более сильные субъекты, зная о том, что за ними существует власть, будут склоняться к злоупотреблению своими возможностями по отношению к более слабым участникам соглашения, например, путем установления произвольных правил, в большей степени отвечающих их собственным потребностям и интересам[9]. Тот факт, что стороны формально достигли дееспособного возраста и вправе заключать соглашение не является достаточным основанием для признания государственного вмешательства в сферу частноправовых отношений неконституционным[10].

Следовательно, ограничения конституционной свободы

предпринимательства и права собственности в частноправовых отношениях направлены на защиту общества от злоупотреблений, порождаемых
экономической властью. Баланс частных и публичных интересов в этом смысле выражен в стремлении государства или органа конституционного контроля обеспечить согласование интересов формально равных субъектов, которые одновременно находятся в неравных экономических условиях. В целях предотвращения возникновения экономического доминирования или его сглаживания на одну из сторон возлагаются обязанности, которые не эквивалентны по своему объему правам другой стороны. В результате увеличивается социальная защищенность более слабых участников за счет уменьшения свободы более сильных[11], и тем самым создается условная взаимность прав и обязанностей обеих сторон. «Задача социальных прав и социального государства - социальное уравнивание. Социальное уравнивание подразумевает меры по поддержке слабых, но также и большую нагрузку на социально сильных»[12] [13].

Ст. 3058.

В последующем доводы, построенные на данной аргументации, были применены Конституционным Судом в других схожих делах, где затрагивался вопрос государственного вмешательства в частноправовые отношения между гражданами-вкладчиками и кредитными учреждениями с тем, чтобы исключить

- 3

произвольное ухудшение условий договора для граждан-вкладчиков .

2.2. С учетом сказанного, перейдем к вопросу об ограничении конституционной свободы предпринимательства и права собственности в «сфере» социально-трудовых правоотношений.

В отличие от частноправовой сферы, где за интересами одной из сторон может признаваться повышенная значимость в зависимости от специфики предпринимательской деятельности, в трудовых отношениях признание работника более слабой стороной отношений презюмируется, и его интересы
должны подлежать усиленной защите даже в тех случаях, где такая защита изначально не была предусмотрена законодателем[14].

Для наглядности обратимся к делу о досрочном прекращении трудового договора с руководителем организации в связи с принятием собственником имущества организации (или другими, поименованными в законе лицами) соответствующего решения[15] [16]. Конституционный Суд признал положения ст. 279

-5

Трудового кодекса РФ (далее по тексту - Трудовой кодекс, ТК РФ) несоответствующими Конституции РФ в той мере, в какой они, не устанавливая гарантированный минимальный размер компенсации, полагающейся руководителю организации в указанном случае, допускали досрочное расторжение с ним трудового договора без соответствующих выплат[17]. Суд пришел к выводу, что расторжение трудового договора без указания мотивов со стороны работодателя не относится к мерам юридической ответственности и не может осуществляться без выплаты справедливой компенсации, определяемой либо по соглашению сторон (трудовым соглашением), либо, в случае конфликта между сторонами, - судом. В противном случае потребовалось бы установление факта совершения лицом конкретных виновных действий (бездействия). Рассмотрим подробнее основания, способствующие таким выводам Суда.

Деятельность государства во многом направлена на достижение социальной справедливости, которая, как уже было выше отмечено, в известной мере достигается через перераспределение социально-экономического бремени путем увеличения нагрузки на более сильных участников отношений в целях сглаживания неравенства. Предположительно одна из причин неравенства в трудовых правоотношениях - экономическая власть работодателя. Такая власть может быть вызвана, например, наличием у него определенной собственности. Поскольку собственность в ее экономическом понимании - есть власть - власть обладания благами, и что ближе к свободным рыночным отношениям, власть диктовать другим участникам свои условия[18], то задействованная в хозяйственном обороте, она предоставляет определенные привилегии её владельцу и может выступать как источник неравенства.

С формальной точки зрения каждый, у кого есть собственность, пользуется равными по отношению к ней правами, но с позиций рыночной экономики она распределяется чаще всего неравномерно и служит своего рода источником социального неравенства. Предполагается, что поскольку большинство не обладает коммерческой собственностью, то для них требуется создание особых правовых механизмов[19] [20], которые могли бы нивелировать фактическое экономическое неравенство при прочих равных условиях . Этими несколько социалистическими воззрениями во многом обосновывается допустимость государственного вмешательства в сферу трудовых отношений.

Между тем, в трудовых отношениях понятие равенства не нивелируется вовсе. Без понятия равенства не было бы частного права, и как его следствия - трудового права[21], в основу которых положен принцип равенства обмена условно равными результатами[22]. Впрочем, результаты равны, если субъекты, обменивающиеся ими, также равны. Профессиональный статус среди работодателей, лиц наемного труда, рабочих, служащих проявляется лишь в различных ситуациях, в которых они рассматриваются как равные. Принцип свободы договора предполагает, что соглашение заключается между равными субъектами.

К тому же критерия, который с высокой долей вероятности позволял бы утверждать, что без установления дополнительной гарантии или, наоборот, без ограничения прав одного из участников было бы существенным образом нарушено формальное равенство, и нынешнее положение сторон отличалось бы крайней несправедливостью, не существует[23] [24]. Думается, в том числе и по этой причине Конституционный Суд счел необходимым признать законодательные установления неконституционными по формальным основаниям.

В иных случаях возложение социальных обязательств на субъекты предпринимательства обосновывается не только заботой о благополучии и преуспевании работающего населения путем сдерживания возможных злоупотреблений экономической властью со стороны работодателей, но и иными целями, как например, недопущением нарушения принципа формального равенства между самими работниками.

Показательным примером может служить дело , предметом рассмотрения которого явилась неопределенность в вопросе о том, распространяются ли положения ч. 8 ст. 325 Трудового кодекса, предусматривающие гарантии в виде компенсации расходов на оплату стоимости проезда работников и лиц, находящихся у этих работников на иждивении, к месту использования отпуска и обратно в пределах территории Российской Федерации, на лиц, трудящихся в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, у работодателей, не относящихся к бюджетной сфере. Имевшая место неопределенность, как на то было указано в жалобе, ставила трудящихся лиц в неравное положение с работниками организаций, финансируемых из соответствующего бюджета.

В итоговом выводе Конституционный Суд отчасти согласился с доводами заявителя и указал, что вышеназванные положения трудового законодательства, обязывающие производить спорные выплаты, должны распространяться на всех работодателей, в том числе и тех, кто к бюджетной сфере отношения не имеет и осуществляет предпринимательскую деятельность самостоятельно. По мнению Суда, трудовое законодательство, если его толковать буквально, возлагает на частных работодателей обязанность компенсировать своим работникам расходы на оплату стоимости «дорожных» расходов[25], и такая обязанность не нарушает конституционно-правовой режим стабильности условий хозяйствования и не должна расцениваться как неоправданное ограничение имущественных прав работодателей. Таким образом, орган конституционного контроля усмотрел признаки нарушения формального равенства между работниками частной и бюджетной сфер в предоставлении социальных гарантий при неравном правом регулировании с возложением соответствующих обязанностей на работодателя. Данное решение представляется небесспорным по крайней мере по двум причинам, оно небезосновательно подвержено критике, поэтому остановимся на нем подробнее[26].

Конституционный Суд пришел к выводу, что основанием для установления спорной социальной гарантии послужило стремление государства оказывать поддержку и проявлять должную заботу о здоровье и физическом благополучии населения[27] [28], то есть создавать условия, обеспечивающие достойную жизнь и

-5

свободное развитие человека ввиду проживания и осуществления гражданами трудовой деятельности в неблагоприятных природно-климатических условиях Крайнего Севера и приравненным к нему местностях.

Разрешая вопрос о том, должна ли данная социальная гарантия распространяться на всех трудящихся, а не только на тех, чей работодатель финансируется из бюджетной сферы, Суд, по-видимому, руководствовался следующими представлениями. По общему правилу, ограничение основных прав и свобод ради удовлетворения социальных интересов некоторой части общества в совокупности направлено на увеличение общего блага. И даже если выгоду от государственного вмешательства получит относительное меньшинство в ущерб фундаментальным правам и свободам, то такое ограничение может быть признано обоснованным, если цель его соизмерима с предполагаемой коллективной пользой, оно является необходимым и в целом отвечает требованиям принципа соразмерности[29].

С учетом сказанного возможно предположить, что предоставление дополнительных социальных гарантий лицам, проживающим в особых климатических условиях, по-видимому, имеет целью достижение такого результата, которой сказался бы благоприятным образом на всем сообществе граждан. Скажем, экономическое, и в некотором смысле политическое обустройство России и ее присутствие на этих территориях может считаться таковыми.

К тому же, по мнению Суда, несправедливо разделять граждан на тех, чье здоровье важнее и, наоборот, менее ценно, так как все проживают и трудятся в одинаковых неблагоприятных климатических условиях, и поэтому на всех работодателей вне зависимости от форм собственности должны возлагаться равные обязанности по обеспечению дополнительных социальных прав работников. Такое «несправедливое» разделение, в представлении Суда, свидетельствует о нарушении государством принципа равенства, а поскольку, как уже было ранее отмечено, апелляцией к принципу равенства нередко обосновывается введение социальных гарантий, остановимся несколько подробнее на понимании принципа равенства органом конституционного контроля в данной категории дел.

Апелляция к конституционному принципу равенства означает, что Конституционным Судом устанавливается и проверяется различное обращение со стороны государства между формально равными субъектами.

Одно из первостепенных требований Конституции - недопущение дискриминации[30]. Однако при регулировании тех и или иных правоотношений может возникнуть затруднение в определении того, являются ли различные по составу группы лиц формально равными между собой, и по каким признакам их можно считать таковыми. Апелляция к принципу равенства предполагает, что ситуация должна рассматриваться с позиции одинакового разрешения схожих дел и различного разрешения несхожих с учетом сопоставления их сходств и различий. Для проверки конституционности оспариваемых правоположений необходимо выяснить причины такого различного отношения со стороны государства. От него требуется разумно и убедительно обосновать, чем вызвано такое неравное обращение при одинаковых условиях и обстоятельствах или, наоборот, равное обращение, когда условия и обстоятельства существенным образом разнятся. Как иногда отмечается, «сам по себе дифференцированный подход не может считаться дискриминацией, его разумное использование при объективных основаниях обеспечивает конституционное требование справедливости»[31]. Скорее «вопрос состоит в том, - пишет М. Вессон, - оправдывает ли цель, ради которой было проведено разграничение или оказано дифференцированное воздействие, последствиям этой политики»[32] [33].

Существенным представляется то, что в отличие от ограничения основных прав и свобод, нарушение принципа равенства не презюмируется. Если по общему правилу ограничение основных прав и свобод является исключением, и от государства требуется обосновать разумность и необходимость своих действий, тогда как в вопросах равенства дифференцированный подход к правовому регулированию относится на усмотрение государства. Поэтому в данной категории дел, как и в тех, где имеется государственное властное решение, ограничивающее основное право или свободу, Судом должна учитывается соразмерность при проверке неравного обращения, «интенсивность» которого

-5

является значительной . Если неравное обращение не является столь явным и несправедливым, то Конституционный Суд выясняет, оправдано ли дифференцированное государственное регулирование в контексте рассматриваемой ситуации.

Конституционным Судом неоднократно высказывалась позиция, согласно которой дифференцированный подход к регулированию труда работников в зависимости от статуса работодателя не обязательно свидетельствует о наличии между ними неравенства и дискриминации. Такие различия считаются допустимыми и оправданными с точки зрения конституционных установлений и целей, ими преследуемых[34]. Они могут быть обусловлены экономическими характеристиками, спецификой труда или иными факторами, при наличии которых не представляется возможным приравнять трудящихся одной категории к другой даже у одного работодателя. Запрет в этой области возможен, во всяком случае, один - устанавливать такие различия в правовом положении, которые носили бы настолько вопиюще несправедливый и объективно ничем не оправданный характер, что, в сущности, представляли бы собой форму открытой дискриминации.

С учетом сказанного, обратимся вновь к делу о «дорожных» расходах. Думается, что есть весомые основания согласиться с аргументацией органа конституционного контроля относительно той части, где государство обязано проявлять должную заботу о физическом благополучии и здоровье лиц, проживающих в неблагоприятных климатических условиях. Однако сложно признать то, что на всех трудящихся, будь то государственные служащие или граждане, работающие у частных лиц, должны распространяться одинаковые социальные гарантии. В противном случае нивелировались бы всякие различия между гражданскими служащими и лицами, занятыми по частному найму[35].

Возможно исходить из того, что целью конституционного принципа равенства является установление равного подхода к формально равным субъектам, что, впрочем, не подразумевает предоставление абсолютно всем одинаковых прав и гарантий[36] [37]. Иногда наличие правовых гарантий может отличаться в зависимости от субъективного состава, и весьма значительно. Надо полагать, что дифференцированный подход государства к обязанностям работодателей, финансируемых из бюджетной сферы, и частных хозяйствующих субъектов по оплате указанных расходов не обусловлен стремлением разделить трудящихся на тех, чье здоровье и физическое благополучие ценнее для общества,

-5

и тех, чьим физическим благополучием можно пренебречь . Всего вероятнее, это связано с экономическими основами рыночного хозяйствования и стремлением государства снять излишнюю социальную нагрузку с частных работодателей[38] [39] [40]. В этой части решение небесспорно, поскольку существенным образом ограничивает конституционную свободу предпринимательства и право собственности.

Из анализа постановленного решения возможно прийти к выводу, что предоставление указанной гарантии не связывается с финансовой возможностью

Л

работодателя . Это обстоятельство имеет значение хотя бы по той причине, что ранее перед Судом уже вставал вопрос о правомерности отказа со стороны частного работодателя в выплате спорных денежных средств ввиду отсутствия

-5

компенсации из федерального бюджета . Действительно, до введения в действие ТК РФ работники-северяне внебюджетной сферы имели возможность получить компенсацию за проезд и провоз багажа до места отпуска и обратно наравне с работниками «бюджетной сферы». Данные правоотношения регулировались на основании специального законодательства[41], а расходы работодателя

компенсировались государством из средств федерального бюджета. В случае отсутствия должной компенсации со стороны государства работодатель освобождался от обязанности произвести соответствующие выплаты, объясняя это тем, что на него не возложено исполнение такого рода социальных гарантий.

Таким образом, неисполнение обязанностей государством - субъектом, установившим гарантии, ранее признавалось основанием для отказа в выплате «дорожных» расходов частным работодателем[42] и не рассматривалось как нарушение формального равенства между работниками различных сфер. Такая позиция Суда представляется более справедливой, поскольку правило, требующее выплаты должного возмещения частному хозяйствующему субъекту ввиду возложенных на него расходов для обеспечения государственных интересов и социальных гарантий, действует во всех случаях независимо от того, в результате чего они были установлены. Это является нормативным выражением принципа равенства, в данном случае - равенства всех лиц перед бременем расходов на общественные нужды. Впрочем, по прошествии времени Суд пересмотрел свою позицию.

По-видимому, орган конституционного контроля при принятии указанного решения руководствовался еще и тем, что право на выезд за пределы территории Крайнего Севера для проведения отпуска является неотъемлемой частью конституционного права на отдых. Думается, что это не так, поскольку если какая-либо возможность, которую исключил законодатель, или социальное притязание становятся предметом ожиданий со стороны индивида, но они при этом не охватывается сферой защиты какого-либо основного права, то отсутствие законодательного закрепления данной возможности или социального притязания не является ограничением конституционного права или свободы. Другими словами, само по себе отсутствие какой-либо возможности в рамках конституционного права еще не свидетельствует об умалении самого права, если данная возможность не является существенным условием для реализации права в целом. Например, конституционно закрепленное право на образование, даже если допустить ту мысль, что оно безусловно приносит выгоду всему сообществу граждан независимо от индивидуальных преимуществ, не предполагает, что оно должно быть осуществлено за счет работодателя[43]. Также и конституционное право на отпуск не зависит от того, где оно территориально реализуется - в пределах места жительства и работы или за ними. В противном случае возможно поставить под сомнение все нормы трудового и специального законодательства в этой части.

Необходимо, помимо прочего, учитывать, что Конституционный Суд, ввиду значимости его решений для всего общества, не может оставить без внимания общее воздействие принимаемого им судебного акта, поскольку его выбор, как и любое другое государственно-властное решение, должно по возможности избегать отрицательных социальных последствий. Отрицательное последствие в данном случае возможно представить в виде сокращения численности частных предприятий на указанной территории и как следствие - увеличения различного рода злоупотреблений в сфере труда. Как это нередко бывает, злоупотребления в сфере труда возникают не только в связи с наличием у работодателя определенных экономических возможностей (власти), но и по причине отсутствия таких (альтернативных) возможностей у работника - конкуренции среди работодателей. Думается, что отсутствие конкуренции - один из факторов для злоупотреблений в трудовых отношениях, а дополнительная социальная нагрузка, надо полагать, этому способствует[44].

В тех делах, где имеют место трудовые отношения, Конституционный Суд помимо апелляции к принципу равенства в его различных проявлениях, нередко обращается к внеправовым регуляторам.

Так, например, в практике Суда слушалось дело о наделении отца ребенка, не достигшего трехлетнего возраста, возможностью пользоваться при увольнении по инициативе работодателя теми же гарантиями, какие предоставлялись бы в аналогичной ситуации матери этого ребенка[45] [46]. По мнению заявителя, необоснованно и незаконно то, что на него не распространяется запрет расторжения трудового договора по инициативе работодателя, тогда как он является отцом малолетних детей, одному из которых на момент увольнения не исполнилось трех лет, а супруга вместе с малолетними детьми состоит у него на иждивении.

Не вдаваясь излишне в анализ аргументации и конечные выводы, отметим, что решение Суда опирается на представления о нравственности, гуманности и иные неправовые регуляторы, обосновывая это необходимостью соблюдать

-5

требования международного права . Суть их возможно свести к следующему: лица с семейными обязанностями, выполняющие или желающие выполнять трудовые функции, не должны подвергаться дискриминации и, насколько это возможно, должны иметь возможность гармонично сочетать профессиональное развитие и заботу о семье. Поскольку между мужчинами и женщинами равным образом распределяются финансовые и семейные обязанности, то предполагается, что это должно положительно сказаться на благополучии не только семей, в которых воспитываются малолетние дети, но и на всем обществе[47].

Предоставлению такого рода гарантий, предположительно, предшествуют те соображения, что всех трудящихся возможно условно подвергнуть классификации в зависимости от их предполагаемой «значимости». Иначе говоря, чем больше защищаются интересы одних индивидов по сравнению с интересами других, тем выше «значимость» отдельных категорий лиц в представлении государства и (или) конституционной юстиции[48] [49].

Конституционный принцип равенства не воспрещает государству устанавливать дополнительные гарантии для отдельных категорий работников в целях их особой социальной защиты, например, для тех, у кого есть дети - инвалиды, или работников - инвалидов с детства, и в целом поддерживать семьи, в которых воспитываются дети. Впрочем, установление такого рода дополнительных гарантий само по себе предполагает соблюдение баланса соответствующих конституционных прав и свобод, являющегося, как на то часто указывает Суд, необходимым условием гармонизации трудовых отношений в Российской Федерации. В рамках данного дела, по мнению Суда, интересы вышеуказанных работников имеют настолько высокую значимость для общества, что ради них можно пожертвовать как гендерными различиями, так и интересами других лиц. Вопрос о том, как такая социальная гарантия согласуется со свободой предпринимательства, Судом практически не затрагивался за исключением предложения законодателю при внесении изменений в правовое регулирование

учесть требования принципа соразмерности и обусловленного им баланса интересов сторон в трудовых правоотношениях. Отрицать тот факт, что введение новой социальной гарантии не повлияло на финансовое положение работодателя, наверное, опрометчиво.

Сказанное выше не означает, что конституционной защитой пользуются только интересы работников. Права работодателя, разумеется, тоже выступают в качестве предмета защиты со стороны Суда, но значительно реже: в тех случаях, когда реализация работниками своих социальных прав и гарантий существенным образом затрудняет реализацию прав и свобод работодателя.

Так, например, перед Конституционны Судом вставал вопрос о признании несоответствующими Конституции положений трудового законодательства, из-за которых не представлялось возможным уволить работника, занятого воспитанием ребёнка-инвалида или входящего в состав профсоюзных органов, даже в случае виновного неисполнения или ненадлежащего исполнения им своих трудовых обязанностей[50] [51]. Данные меры социальной поддержки Суд признал

несоразмерными и чрезмерно ограничивающими свободу работодателя, то есть конституционную свободу предпринимательства.

Закрепленные в Конституции свобода предпринимательства, поддержка конкуренции, свободное использование своих способностей и имущества, а также право иметь его в собственности предполагают наличие у работодателя ряда конкретных прав. В совокупности эти права позволяют частному работодателю в целях осуществления эффективной экономической деятельности и рационального управления имуществом самостоятельно, под свою ответственность, принимать необходимые кадровые решения, как то: набор, расстановка, увольнение персонала . Имея это в виду, Суд пришел к выводу о том, что государство, предусмотрев гарантии трудовых прав, направленные против неправомерного увольнения работника, не вправе устанавливать такие ограничения, которые привели бы к искажению самого существа конституционной свободы предпринимательства.

Как уже неоднократно было сказано, предпринимательская деятельность направлена в первую очередь на извлечение прибыли и реализацию собственных интересов, и только потом на удовлетворение общественных притязаний. Думается, что свобода труда и конституционное право каждого распоряжаться своими способностями и выбирать род деятельности не означает, что кто-то обязан предоставить лицу ту или иную работу или должность[52] [53] или, скажем, сохранять эту должность за работником без видимых на то оснований.

Признание за свободой предпринимательства статуса основной и неотчуждаемой конституционной ценности помимо наличия равенства, автономии воли, неприкосновенности собственности и свободы договора участников частноправовых отношений, свидетельствует и о недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела2. В конечном счете конституционная свобода предпринимательства означает не только невозможность государства произвольно её ограничивать, но и то, что другие лица не могут вмешиваться в процесс её реализации. Государство, в свою очередь, не должно этому попустительствовать.

Таким образом, проведя анализ практики Конституционного Суда в «сфере» частноправовых и трудовых отношений, представляется возможным вывести ряд выводов. Отношения в сфере частного права по обыкновению строятся на началах свободы договора и согласования воли его участников. Однако, в тех случаях, когда одна из сторон признается более слабой, социальные интересы могут иметь приоритет над свободой договора, ограничивая тем самым конституционную свободу предпринимательства. Из примеров практики Конституционного Суда следует, что в государственное вмешательство в частноправовые отношения обосновывается различного рода основаниями, как например, недопущение нарушения принципа формального равенства, и иными целями, которые возможно обозначить как «защита самих сторон друг против друга». В таких случаях ограничения конституционной свободы предпринимательства и связанного с ним права собственности считаются оправданными и в известной мере необходимыми.

Вместе с тем, анализируя практику Суда также возможно предположить, что государственные ограничительные меры в частноправовой сфере и трудовых отношениях обосновываются нередко теми социальными основаниями, которые не представляется возможным точно обозначить или, по крайней мере, убедительно их обосновать, в связи с чем каждый из рассматриваемых случаев требует детального анализа. По данной категории дел Суд нередко ссылается на представления о гуманности, человеколюбии, апеллирует к нарушению принципа равенства там, где на первый взгляд, такого нарушения нет, и не всегда учитывает при этом сущностные особенности конституционной свободы предпринимательства и права собственности. Поэтому некоторые из выводов отечественного органа конституционной контроля возможно поставить под сомнение.

Обобщая сказанное в главе данного исследования, остановимся еще раз на

некоторых основных моментах. Социальные основания ограничения свободы предпринимательства, допустимость возложения социальных обязательств на субъекты предпринимательства неоднократно выступали предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Из анализа практики органа конституционного контроля возможно прийти к выводу, что одним из условий реализации конституционной свободы предпринимательства выступает согласование частных экономических интересов с социальными потребностями и интересами других лиц и обществом в целом. Из практики, в частности, следует, что частные хозяйствующие субъекты не могут оставаться безучастными к социальным притязаниям, а при возникновении конфликта между индивидуальной экономической свободой и социальными притязаниями преимуществом, за некоторым исключением, пользуются последние.

Представления Суда о соразмерности ограничения конституционной свободы предпринимательства ввиду социальных оснований возможно обобщить и обозначить в виде следующего утверждения: в целях реализации социальной политики, проявления заботы о нравственном и физическом благополучии населения, защиты равенства среди граждан или поддержки отдельных членов общества государство имеет возможность ограничивать конституционную свободу предпринимательства и право собственности, возлагать на частных хозяйствующих субъектов определенные обязанности или вовсе пресекать экономическую деятельность, если она противоречит представлениям о социальном благополучии, нравственности и гуманности, разделяемых общественностью и органом конституционного контроля.

Конституционный Суд допускает, что социальные права и интересы граждан ввиду их морального общественного признания и на фоне сложившихся обстоятельств, как например, демографическая обстановка или определенные исторические предпосылки, могут выступать основаниями для ограничения конституционной свободы предпринимательства, даже в тех случаях, когда из Конституции такая возможность явным образом не следуют. Во всяком случае, из анализа аргументации Конституционного Суда усматривается, что подобные неправовые регуляторы и схожие представления сказываются на конечных выводах Суда, а сами рассуждения о ценностях не лишены субъективных оценок. Поэтому в некоторых случаях не только государство обязано проявлять сдержанность и умеренность, но и Конституционный Суд при защите социальных прав и интересов может проявлять известную осмотрительность, чтобы не начать проводить собственную социальную политику, ограничивая тем самым основные права и свободы, которые он прежде всего должен защищать.