Правовые пробелы неизбежно приводят к правовой неопределенности, которая в свою очередь может свидетельствовать о таком дефекте правового регулирования, который ведет к нарушению конституционных прав и свобод человека и гражданина и требует оценки данных правовых норм на соответствие Конституции. Правовые пробелы являются предпосылкой, причиной возникновения правовой неопределенности как упущение, неисполнение должного соответствующим органом власти, уполномоченным на принятие акта.

В общей теории права правовая неопределенность рассматривается как риск технико-юридических дефектов, которые появляются в связи с интенсивными изменениями в действующих юридических нормах. Правовую неопределенность можно рассматривать и как технико-юридический дефект, который представляет собой логико-языковые отступления, деформации в построении и выражении правовых норм, проявляющиеся в отсутствии точного, полного нормативного правового установления, что неизбежно влечет снижение регулятивных свойств права, затрудняет толкование его норм и препятствует их эффективной реализации.

Правовая неопределенность — это такое состояние правового регулирования, которое характеризуется пробелами, коллизиями, иными дефектами и порождает для субъектов правоотношений юридические и иные риски. Однако, не каждый правовой пробел, коллизия или иной правовой дефект означают одновременное наличие такой правовой неопределенности, которая вела бы к признанию нормы неконституционной. Нельзя не учитывать, что во всякой правовой норме имманентно присутствует некоторый уровень абстракции и, соответственно, неопределенности (например, с точки зрения круга субъектов, подпадающих под ее действие, казуальной инвариантности реализации нормы и т.д.). В этом смысле неопределенность есть корректная форма внешнего выражения правовой нормы[1]. Профессор Н.С. Бондарь принцип правовой определенности рассматривает в двух значениях в зависимости от объема: а) в узком смысле — он выступает критерием конституционно-судебной оценки самих по себе правовых норм, того нормативно-правового материала, который составляет предмет конституционного нормоконтроля; б) в широком понимании — принцип правовой определенности проявляет себя не только в плоскости нормативноправового регулирования, но и на других уровнях, в частности, в правоприменительной практике, где важнейшим показателем правовой определенности может служить требование определенности, стабильности индивидуальных правовых актов, в особенности судебных решений[2].

В последнее время «принцип правовой определенности» весьма активно анализируется и в специальной литературе[3]. В своем основном значении принцип правовой определенности, прежде всего, предполагает стабильность правового регулирования и существующих правоотношений[4]. Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом, поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями. Правовая определенность представляет собой не определенность права, а определенность прав индивида в рамках конкретных правоотношений. Определенность правовых предписаний, недопустимость их произвольного изменения являются лишь средствами достижения этой общей цели. Определенность правовых норм, будучи универсальным требованием, имеет различные сферы проявления и, соответственно, разные координаты измерения.

Неопределенность же правовых норм представляет собой отрицание основополагающих критериев их конституционности: она неизбежно ведет к произволу в правоприменении и к нарушению равенства всех перед законом и судом. Неопределенность норм права может проявляться вследствие различных пробелов, приобретающих конституционный характер: ввиду, например, отсутствия корреспондирующих обязанностей (или предполагаемый пробел в отсутствии обязывающей нормы), соответствующих содержащейся в законодательстве управомочивающей норме. По предоставительно-обязывающему характеру правовых норм управомочивающая норма без встречной обязывающей

~ 42

имеет незавершенный характер, поэтому это неопределенность нормы права[5]; ввиду отсутствия в императивной норме других способов реализации установленного законом права, допустимых исходя из системного толкования законодательства, которые должны быть предусмотрены нормой права (пробел в гипотезе управомочивающей нормы права)[6]; возможно также отсутствие критериев ограничения свободы усмотрения обязанного лица (диспозитивный характер обязывающей нормы), порождающее произвольное применение оспариваемой нормы, в основном путем ограничительного толкования обязанным субъектом действий, необходимых для формального выполнения обязанности, чем нарушается общеправовой принцип формального равенства[7].

Приходится осознавать, что правовые пробелы, которые проявляются в действующей правовой системе и правоприменительной практике оказывают существенное влияние на обеспечение прав граждан, и в конечном итоге, приводят к нарушению конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Также, приводя к той или иной степени правовой неопределенности, правовые пробелы как бы покушаются «на основное качество права — быть согласованным и сбалансированным социальным регулятором общественных отношений»[8]. Правовая неопределенность свидетельствует о дефекте правового регулирования, который ведет к нарушению конституционных прав человека и требует оценки данных правовых норм на соответствие Конституции.

Возможность лица обжаловать нормативные правовые акты, согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, воплощает в себе как индивидуальный (частный) интерес, связанный с восстановлением нарушенного права, так и публичный интерес, направленный на поддержание законности и конституционного правопорядка, что является неотъемлемой характеристикой нормативного содержания права каждого на судебную защиту, одной из необходимых и важнейших его составляющих. В то же время встречаются случаи, когда права человека нарушаются практикой правоприменения, вытекающей из правового пробела. Выявление и преодоление правовых пробелов предполагает необходимость оценки, в конечном счете, данного правового регулирования на соответствие Конституции РФ, что представляет собой уникальную функцию конституционного правосудия. Сами же правовые пробелы становятся в этом случае предметом конституционной жалобы. Институт конституционной жалобы дает возможность гражданину защитить права, нарушенные в результате применения в отношении него неконституционности закона. Согласно выработанным Конституционным Судом РФ подходам пробельность закона может являться основанием проверки его конституционности при условии, что это приводит в процессе правоприменения к такому толкованию норм, которое нарушает или может нарушить конкретные конституционные права (определения от 4 декабря 1995 года № 116-О, от 3 октября 2006 года № 468-О). Отдельного внимания заслуживает Постановление Конституционного Суда РФ от 17 января 2013 года № 1-П[9], поскольку в отличие от приведенных «отказных» определений Конституционного Суда РФ в данном деле конституционная жалоба в отношении пробела в законодательстве была удовлетворена[10].

Однако конституционное правосудие не может подменять иные, судебноюрисдикционные средства защиты прав и свобод. Если иные средства не дали искомого результата и заинтересованное лицо усматривает причину этого в конституционных дефектах закона, который был востребован в судебной процедуре, конституционное правосудие приобретает значение единственного (и последнего) средства правовой защиты, с помощью которого могут быть восстановлены конституционные права и свободы конкретного лица. Но субсидиарный характер конституционного правосудия не предполагает ограничительного толкования его компетенционных возможностей; с исчерпанием

предусмотренных законом ординарных средств судебной защиты они должны толковаться таким образом, чтоб обеспечить эффективное восстановление нарушенных конституционных прав и свобод заявителя.

Правовые пробелы порождают не только правовую неопределенность, но и явление противоречивости правовых норм, т.е. могут приводить к коллизиям,, противоречивому регулированию и, в конечном счете, к нарушению конституционных прав граждан. В этом случае, если коллизия правовых норм приводит к нарушению конституционных прав граждан, проблема приобретает конституционное значение, и вопрос о коллизии становится предметом конституционного нормоконтроля. Речь идет о том, что самой по себе коллизией порождается новый уровень правовой неопределенности, который может привести к признанию оспариваемых норм неконституционными.

Итак, коллизия предполагает наличие не одной нормы, а двух или более, находящихся между собой в противоречии. Понятие «коллизия» происходит от лат. «colisio» — «столкновение». В юридической литературе такое «столкновение», если иметь в виду данное понятие применительно к конституционному праву, рассматривается как «нарушение единства и взаимосвязи конституционноправовых норм, содержащихся в отдельном акте или в различных источниках конституционного права»[11]. При этом причинами противоречия, столкновениями между нормами могут быть вызваны юридико-техническим несовершенством законодательства, различным толкованием конституции и других актов, отсутствием координации правотворчества между разными государственными органами и территориальными уровнями власти и т.д. Конституционные коллизии как относительно самостоятельная категория имеет свои особенности, которые характеризуются двумя квалифицирующими, конституционно значимыми признаками: во-первых, конституционные коллизии предполагают наличие таких изъянов, недостатков, противоречий в правовом регулировании, которые проявляют себя в сопоставлении с требованиями Конституции РФ, конституционными принципами и ценностями, имеющими значение основных начал, руководящих идей, определяющих общую направленность и существенные черты правового регулирования соответствующей отраслевой (межотраслевой) принадлежности и иерархии нормативных правовых актов; во-вторых, соответствующие изъяны, недостатки, противоречия в правовом регулировании должны затрагивать конституционные права и свободы граждан и, таким образом, создавать реальную угрозу (предпосылки) для их нарушений в процессе применения находящихся в коллизионном дисбалансе (конфликте) правовых норм[12].

Конституционные коллизии могут возникать на различных уровнях отраслевого и (или) межотраслевого законодательства, они имеют конституционное значение и соответственно конституционно значимые последствия и в этом качестве становятся предметом рассмотрения органов конституционного правосудия. И это вполне естественно: ведь в данном случае в институтах отраслевого законодательства проявляются в коллизионноконфликтной форме интересы субъектов права, напрямую затрагивающие конституционные ценности равенства, справедливости, принципы юридической безопасности, соразмерности ограничений прав и свобод, сбалансированности частных и публичных интересов и др.[13]

Также следует отметить, что конституционные коллизии — это не только противоречия между конституционным законом и отраслевым законодательством, а также расхождения в толковании и применении правовых норм, результатом которого является противопоставление, которое реализуется на основе своих конституционных прав, столкновение и расхождение в методах, формах, способах реализации общественных интересов, охраняемых и регулируемых конституционным правом и другими отраслями права, связанные с принятием и реализацией нормативных актов, противоречащих Конституции РФ, а также при осуществлении государственными органами и должностными лицами своих полномочий.

Такие противоречия, столкновения в правовом регулировании, несомненно, затрагивают конституционные права и свободы граждан и, таким образом, создают реальную угрозу для их нарушений в процессе применения находящихся в коллизионном дисбалансе правовых норм, а, если они уже применены в конкретном деле, то эти нормы нарушают конституционные права и свободы граждан.

В процессе конституционного развития стало очевидно, что апеллирование к конституционным принципам не всегда позволяет выявить соотношение между определенными конституционными правами, придать более весомое значение тому или иному праву (принципу). Соответственно появилась необходимость в создании нового инструмента для разрешения возникающих проблем. Такой инструмент был создан и воплощен в виде конституционных ценностей. Конституционные ценности, в отличие от иных норм конституции, по мнению И.А. Карасевой, являются приоритетными в трех аспектах: смысловое, содержательное наполнение ценности гораздо шире и богаче смысла, изначально заложенного в правовой норме; ценности зачастую появляются раньше конституционных норм, их закрепляющих; закрепление в конституции или интерпретация органом конституционного контроля того или иного предписания как конституционной ценности придает ему приоритетное значение по сравнению с иными конституционными нормами[14].

Дать четкое определение понятию «конституционная ценность» представляется непростой задачей, поскольку ценности могут включать в себя процессы, субъекты, предметы, убеждения, ориентиры. Категория «ценность» не имеет легального (нормативного) содержания, в связи с этим позиции по этому вопросу имеются полярные[15].

Однако, говоря о применении конституционных ценностей в действующей правовой системе, возникает ряд других проблем, одной из которых является конкуренция конституционных ценностей вследствие возникновения правового пробела.

Конкуренция (от лат. «concurrere» - сталкиваться) означает состязательность, соперничество конституционных ценностей в рамках определенной сферы правоотношений. Конкуренция возможна как в рамках одного права, свободы (конституционной ценности), так и между равно защищаемыми конституционно значимыми ценностями, между ценностями публичного характера, с одной стороны, и частными ценностями-с другой[16]. На мой взгляд, конкуренция конституционных ценностей, возникшая вследствие правового пробела, представляет собой ситуацию, когда две конституционные ценности вступают в конфликт из-за отсутствия правовых норм, с помощью которых следовало бы урегулировать общественные отношения. Однако следует обратить внимание, что в отношении конкуренции, конституционные ценности не должны противоречить друг другу, непосредственно сам процесс конкуренции в отличие от юридической коллизий, представляет собой сравнение сути и содержания ценностей и выбор оптимальной для применения, т.е. при конкуренции конституционные ценности не противоречат друг другу, но претендуют на применение.

Выбор приоритетной из конкурирующих конституционных ценностей является важнейшей проблемой современной правоприменительной практики. Рациональный, подчиненный определенному алгоритму выбор той или иной ценности, как правило, происходит с учетом иных конституционных ценностей - не конкурирующих в конкретном случае, таких как принципы верховенства права, правового государства и другие.

Так, например, в деле «об амнистии», выявив конкуренцию конституционных ценностей, Конституционный Суд РФ указал законодателю на необходимость взвешивать конкурирующие конституционные ценности и, исходя из обеспечения их баланса, не допускать, чтобы права других лиц и являющиеся необходимым условием их реализации законность, правопорядок и общественная безопасность были поставлены под угрозу нарушения[17].

В Определении Конституционного Суда от 12 мая 2006 года № 155-О[18] Конституционный Суд столкнулся с конкуренцией права на охрану здоровья граждан, с одной стороны, и правом на проживание совместно с семьей и свободой передвижения, с другой. Заявитель, гражданин Украины, инфицированный ВИЧ- инфекцией, обжаловал возможность его депортации из России. В решении по данному делу Конституционный Суд РФ указал, что законодатель, исходя из конституционно значимых целей с учетом конституционно защищаемых ценностей, основой которых является право на охрану государством здоровья граждан, может ограничить федеральным законом право на временное проживание в РФ иностранных граждан, инфицированных ВИЧ-инфекцией. При наличии конкуренции между равно защищаемыми конституционно значимыми ценностями правоохранительные органы и суды при решении вопроса о временном проживании лица, имеющего заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека, на территории РФ вправе учитывать фактические обстоятельства конкретного дела, исходя из гуманитарных соображений. Таким образом, Конституционный Суд РФ, сталкиваясь с проблемой конкуренции основных прав сторон правоотношений, указывает на достижение конституционного баланса их интересов. В своей деятельности Конституционный Суд РФ ориентируется на разумное равновесие прав человека и иных конституционных ценностей[19].

Конституционные ценности являются результатом практической конституционно-судебной аксиологии, неразрывно связаны между собой и образуют единую систему. Однако является ли эта система иерархичной - однозначного ответа на этот вопрос нет[20]. Ряд авторов придерживаются позиции, что конституционные ценности в их юридическом закреплении в конституционном тексте равнозначны и не образуют иерархии. Как подчеркивает председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин, «важнейшей задачей при реализации Конституции является поддержание баланса и соразмерности конституционно защищаемых ценностей, целей и интересов. При этом недопустимы подмена одной ценности другой или умаление ее за счет другой ценности»[21], фактически речь идет об аксиологической, а не юридической иерархии конституционных ценностей[22]. Данной позиции придерживается и М.В. Пресняков, отмечая, что нет смысла вести речь о конфликте конституционных ценностей, если все они образуют единое аксиологическое пространство и связаны между собой отношениями взаимодополнения[23]. Будучи абсолютными и непротиворечивыми, конституционные ценности не конфликтуют между собой. Коллизии конституционных ценностей могут возникать только в рамках «неповторимого в своей исключительности юридически значимого общественного отношения»[24]. При таком конкретном столкновении ценностей и возникает необходимость поиска справедливого баланса между ними, одним из условий которого является недопустимость утраты реального содержания любой из них.

На мой взгляд, это позиция ошибочная, так как иерархичность является неотъемлемым признаком конституционных ценностей[25]. Как отмечал немецкий исследователь ценностей М. Шелер, «Всему царству ценностей присущ особый порядок, который состоит в том, что ценности в отношениях друг к другу образуют некую «иерархию», в силу которой одна ценность оказывается «более высокой» или «более низкой», чем другая. Эта иерархия вытекает из самой сущности ценностей...»[26]. Конституционные ценности даны в Конституции. Вопрос иерархичности конституционных ценностей в большинстве случаев основан на положениях ст. 2 Конституции РФ, провозгласившей человека, его права и свободы высшей ценностью. Сам текст Конституции позволяет говорить о наличии некой иерархии в системе конституционных ценностей, поскольку существуют нормы, прямо или косвенно закрепляющие приоритет одних конституционных ценностей перед другими[27]. Д.Г. Шустров выделяет два измерения конституционных ценностей: вертикальное измерение («в высоту») и горизонтальные измерения («в ширину»), указывающее силу конституционной ценности, ее значимость, гарантию реализации, приоритет, предпочтение внутри данного уровня. По мнению Д.Г. Шустрова, установление горизонтальной иерархии конституционных ценностей должно осуществляться на уровне Конституционного Суда РФ, в процессе конституционной интерпретации[28]. Однако, делая выбор в пользу одной из конституционных ценностей, правоприменитель должен сам следовать принципу правового государства, указывая на необходимость подчинения всех субъектов права конституции, законам, так как сам механизм принятия решения правоприменительными органами законодательно не установлен, и его вряд ли можно предусмотреть — для всех случаев конкуренции конституционных ценностей. Если возникла конкуренция двух конституционных ценностей, одна из которых относится к горизонтальному измерению, а вторая - к вертикальному измерению, то конфликт должен быть разрешен в пользу высшей ценности, т.е. вертикальной. Однако отсутствует определенная формула на все случаи жизни и может возникнуть ситуация, когда существующая априорная аксиологическая иерархия оказывается «неуместной», в связи с тем, что встает проблема гармонизации, баланса интересов личности, общества и государства, власти, свободы и ответственности личности. Так нужно сделать так, чтобы при разрешении проблемы конкуренции конституционных ценностей не нарушались права и свободы граждан. Таким образом, необходимо взвешивание вступивших в противоречие (конфликт) конституционных ценностей и определение сообразно их конституционному весу соотношения, которым и обуславливается содержание правового регулирования конкретной сферы общественных отношений. С точки зрения Конституционного Суда РФ, при введении ограничений не может возникать конфликт ценностей, но государство должно обеспечивать баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов[29]. Каждая из ценностей должна быть сохранена, признана, а их соотношение сбалансировано и уравновешено. Недопустимы подмена одной ценности другой или умаление ее за счет другой ценности, признавая, что конституционные ценности образуют системное единство и находятся в определенном иерархическом соподчинении, тем более, именно через призму конституционных ценностей строятся отношения человека, его права и свобода, а также государства[30].

Одним из наиболее активных и авторитетных субъектов по разрешению конкуренции конституционных ценностей является Конституционный Суд РФ, в правовых позициях которого содержится конкретизация и толкование того, какие явления, процессы и цели социальной практики следует рассматривать как «конституционные ценности», «конституционно значимые ценности», «конституционно защищаемые ценности» или «конституционно охраняемые ценности». Конституционные ценности широко используются в правоприменительной практике Конституционного Суда РФ. Конституционный Суд РФ, реализуя возложенные на него полномочия, обеспечивает баланс конкурирующих между собой конституционных ценностей. Конституционный Суд РФ не только призван обеспечивать достижение баланса конституционных ценностей, создавать условия для конституционно-правовой оптимизации публичной власти, с одной стороны, и для эффективной защиты прав и свобод человека и гражданина — с другой, но Суд играет активную роль в формировании новых доктринальных подходов к институтам конституционного строя и механизмам их обеспечения, а, в конечном счете, и в утверждении приоритетов конституционных ценностей, в разработке, уточнении, развитии критериев оптимального баланса между ними. Профессор Н.С. Бондарь совершенно правильно заметил, что в практике Конституционного Суда РФ нашел свое обоснование целый ряд конституционных ценностей, формально не указанных в Конституции РФ, но оказывающих организующее воздействие на соответствующие общественные отношения. К числу таких ценностей можно отнести правовую определенность, стабильность и определенность публичных правоотношений, поддержание доверия граждан к закону и пр[31].

Конституционный Суд РФ с помощью нормативно-правообразующего значения конституционных ценностей преодолевает пробелы и дефекты в правовом регулировании и, одновременно, определяет тенденции развития конституционных отношений, обосновывает конституционную стратегию совершенствования законодательства по направлениям, попавшим в сферу конституционного нормоконтроля. Специфическая форма правотворческой деятельности Конституционного Суда РФ проявляется при помощи конституционного истолкования, так как при этом происходит преодоление коллизий между несколькими нормами путем поиска баланса содержащихся в них конкурирующих ценностей. Обеспечивая сбалансированность конституционных ценностей, Конституционный Суд РФ раскрывает их подлинную сущность с учетом содержания самой Конституции. Конституционный Суд РФ уделяет большое внимание защите основных конституционных ценностей.

В силу принципа разделения властей самостоятельное разрешение правоприменителем конкуренции конституционных ценностей, возникшей вследствие правового пробела недопустимо. Суду следует лишь указать правомочному правотворческому органу на правовой пробел и определить конституционные цели его преодоления, при этом руководствуясь следующими принципами: верховенство конституции, разделение властей и правовой определенности.

При разрешении конкуренции конституционных ценностей в конкретном деле в общем виде следует выявить определяющие конституционных ценностей при разрешении спора, затем проанализировать сущность каждой из конкурирующей ценности в отдельности и в конце интерпретировать конкретные конституционные ценности в соотношении с системой национальных конституционных норм и ценностей в целом.

Выработка права с позиции интегративного правопонимания, в частности, посредством конкретизации принципов и норм права, имеющих большую юридическую силу, позволит постоянно увеличивать степень определенности права в результате правотворческих и правоприменительных процессов, принятия ожидаемых судебных актов, повышения уровня стабильности судебной практики, эффективной защиты прав и правовых интересов участников судебных процессов в соответствии с принципами национального и (или) международного права, а также конкретизации правотворческими органами принципов и норм права, имеющих более высокую юридическую силу[32].

Таким образом, следует сделать вывод о том, что конституционно значимым последствием правовых пробелов становится правовая неопределенность в регулировании. Это предопределяет повышенное внимание к вопросу о соотношении правовых пробелов и правовой неопределенности, имея в виду возможность проявления различной степени неопределенности правового регулирования и, соответственно, возможность использования различных способов преодоления таких правовых пробелов.

В специальных формах конституционно-судебного реагирования нуждаются правовые пробелы, порождающие такую неопределенность в правовом регулировании, которая ведет к нарушению конституционных прав и свобод граждан самим действием правовых норм, примененных в конкретном деле. Выявление и преодоление таких пробелов предполагает необходимость оценки данного правового регулирования на соответствие Конституции, что представляет собой функцию исключительно конституционного правосудия. Сами же правовые пробелы могут рассматриваться в этом случае как предмет конституционной жалобы.

[1] См. об этом подробно: Чепенко Я.К. Конституционные пробелы и их категориальное обоснование в соотношении с правовой неопределенностью // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 12.

[2] Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и практика. - 2-е изд., перераб. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 294-295.

[3] Масаладжиу Р. Принцип правовой определенности в науке, практике ЕСЧП и его влияние на доступность правосудия на стадии надзорного производства в гражданском и арбитражном процессе // Арбитражный и гражданский процесс. - 2009. - № 7. - С 22-25.

[4] Анишина В.И., Назаренко Т.Н. Реализация принципа правовой определенности в российской судебной системе // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2013. № 2. С. 40-47.

[5] Постановление Конституционного Суда РФ от 30 января 2009 года № 1-П // СЗ РФ, 16.02.2009, № 7, ст. 889.

[6] Постановление Конституционного Суда РФ от 23 декабря 2009 года № 20-П // СЗ РФ, 04.01.2010, № 1, ст. 128.

[7]Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 года № 4-П // СЗ РФ, 16.03.2009, № 11, ст. 1367; Постановление Конституционного Суда РФ от 10 июля 1995 года № 9-П // Вестник Конституционного Суда РФ, № 4, 1995.

[8] Власенко Н.А. Язык права. - Иркутск: Вост.- Сиб. кн. изд-во, 1997. С. 45.

[9] Постановление Конституционного Суда РФ от 17 января 2013 года № 1-П // СЗ РФ, 28.01.2013, № 4, ст. 304.

[10] Кухливский В.С. Пробел в законодательстве как предмет конституционной жалобы в государствах-членах СНГ // Право и управление. XXI век. 2016. № 1. С. 102-108.

[11] Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и практика. - 2-е изд., перераб. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 295.

[12] Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и практика. - 2-е изд., перераб. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 295.

[13] Определение Конституционного Суда РФ от 1 апреля 1996 года № 13-О [Электронный ресурс] // СПС «Консультант плюс».

[14] Карасева И.А. Конкуренция конституционных ценностей в практике Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных судов зарубежных стран. Автореф. дис. ...канд. юр. наук. Москва, 2014.

[15] Авакьян С.А. Глобализация, общие конституционные ценности и национальное регулирование // Социальные интересы. 2001. № 4. С. 44-47; Маврин С.П. Конституционные ценности и их роль в российской правовой системе // Журнал конституционного правосудия. 2012. № 3; Снежко О. Правовая природа конституционных ценностей современной России // Сравнительное конституционное обозрение. 2005. № 2. С. 13; Ройзман Г.Б. Понятие и юридическая природа конституционных ценностей // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 1. С 20; Белов С.А. Конституционные ценности и их нормативное закрепление // Современный российский конституционализм: доктрина и практика. Ростов-на-Дону; СПб.: Профпресс, 2011. С. 360 - 363.

[16] Нарутто С.В. Конкуренция конституционных прав и свобод человека в интерпретациях Конституционного Суда Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 2.

С. 57.

[17] Определение Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2003 года N° 157-О // СЗ РФ, 07.07.2003, № 27 (ч. 2), ст. 2871.

[18] Определение Конституционного Суда РФ от 12 мая 2006 года № 155-О // Вестник Конституционного Суда РФ, № 5, 2006.

[19] Нарутто С.В. Роль Конституционного Суда Российской Федерации в определении парадигмы современного правопонимания // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 11. С. 68.

[20] См. по этому вопросу: Бондарь Н.С. Конституционные ценности - категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда России) // Журнал конституционного правосудия. 2009. N° 6. С. 3; Пресняков М.В. Критерии справедливого баланса конституционных ценностей в деятельности Конституционного Суда России // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 4. С. 16; Осипова М.В. Иерархия юридических ценностей в правовой системе Российской Федерации. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011; Шустров Д.Г. Иерархия конституционных ценностей // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 6. С. 6-15; Пресняков М.В. Коллизии конституционных ценностей: проблемы конституционной герменевтики // Гражданин и право. М.: Новая правовая культура. 2014, № 8.

С. 32-39.

[21] Зорькин В.Д. Конституция и права человека в XXI веке. К 15-летию Конституции Российской Федерации и 60- летию Всеобщей декларации прав человека. М.: Норма. 2008. С. 24.

[22] Каштанова Е.А. К вопросу о конституционных ценностях как аксиологической и юридической категории // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 1. С. 150.

[23] Пресняков М.В. Коллизии конституционных ценностей: проблемы конституционной герменевтики // Гражданин и право. - М.: Новая правовая культура, 2014, № 8. - С. 32-39.

[24] Пресняков М.В. Конституционная герменевтика: проблемы коллизии конституционных ценностей // Гражданин и право. 2014. № 8. С. 32-39.

[25] По этому вопросу см.: Бондарь Н.С. Конституционные ценности - категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда РФ) // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 6. С. 1-11; Неновски Н. Право и ценности. - М.: Прогресс, 1987. С 248.

[26] Формализм в этике и материальная этика ценностей / Шелер М. Избранные произведения / пер. с нем. А.В. Денежкина, А.Н. Малинкина, А.Ф. Филиппова; под ред. А.В. Денежкина. М.: Гнозис, 1994. С. 305.

[27] См., например, Зорькин В.Д. Аксиологические аспекты Конституции России // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 4. С. 7; Эбзеев Б.С. Комментарий к статье 2 Конституции РФ // Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 65.

[28] Шустров Д.Г. Иерархия конституционных ценностей // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 6. С. 6-14.

[29] Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 года № 15-П // СЗ РФ, 03.11.2003, № 44, ст. 4358.

[30] Зорькин В.Д. Аксиологические аспекты Конституции России // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 4. С. 7-20.

[31] Маврин С.П. Конституционные ценности и их роль в российской правовой системе // Журнал конституционного правосудия. 2012. № 3. С. 3.

[32] Ершов В.В. Определенность права // Российское правосудие. 2017. № 1. С. 31-51.