Современное развитие российской государственности, связанное с реформированием различных сфер жизни общества и государства, характеризуется существенной активизацией процессов юридизации общественных отношений, значительным наращиванием нормативно-правового массива на различных уровнях нормотворчества. Это имеет неоднозначные последствия: интенсификация правового регулирования далеко не всегда сопровождается повышением качества правотворчества, что приводит к падению регулятивных способностей нормативно-правовых актов, в том числе — вследствие правовых коллизий, противоречий и дефектов[1]. Одним из таких дефектов законотворческой деятельности, который может вести к существенным нарушениям конституционных прав и свобод граждан, являются правовые пробелы.

Правовые пробелы могут быть обнаружены субъектами правоприменения в процессе реализации соответствующих норм, но возникают, рождаются они уже в момент законотворчества. Причины возникновения законотворческих пробелов могут быть связаны как с издержками самой по себе законотворческой деятельности, так и, например, с «политической целесообразностью», которая может исходить не только от самого по себе законодателя. Нельзя при этом не учитывать, что законодатель, допуская правовые пробелы, может вполне намеренно идти на всевозможные правовые лакуны, сознательно оставлять вопрос, находящийся в поле его зрения, открытым, нерешенным, отдать его, например, «на откуп» правоприменителю[2].

При том, что во всякой правовой норме имманентно присутствует некоторая абстрактность и, соответственно, элемент неопределенности, важно учитывать, что конституционно значимые пробелы приводят к нарушению конституционных прав и свобод человека и гражданина и неконституционности.

Не смотря на то, что с момента принятия Конституции РФ было принято множество законов, которые обеспечивают эффективную реализацию конституционных прав человека, однако необходимое правовое поле для их обеспечения еще не создано. Одна из глобальных проблем кроется в слабости и неэффективность механизма конституционного обеспечения прав и свобод граждан. Как отмечает Президент РФ В.В. Путин, «О правах человека мы больше привыкли говорить, чем по-настоящему защищать эти права»[3]. Поэтому главное в этой области — обеспечить претворение в жизнь конституционные права граждан и наполнить их реальным содержанием. Этим и обусловлена повышенная значимость к механизму гарантирования прав и свобод человека и гражданина, так как четкая работа механизма способна не только предотвратить нарушение конституционных прав и свобод граждан, но и создать реальные условия для конституционного функционирования механизма государственной власти и ускорения процесса возникновения правового государства. Суть механизма конституционного обеспечения прав и свобод граждан является неизбежность обеспечения реализации высших системных базовых принципов-гарантий Конституции РФ (гарантированность и защищенность государством человека как высшей ценности, народовластие и др.).

Основы механизма реализации конституционных прав и свобод человека и гражданина в России определены Конституцией РФ. Отечественная юридическая наука активно пользуется понятием «механизм» для объяснения

функционирования и развития тех либо иных правовых явлений: механизм правотворчества[4], механизм правоприменения[5], механизм правового регулирования[6] и т.д. Во всех этих случаях речь идет о механизме конституционного обеспечения прав и свобод субъектов правоотношений. Любой механизм, если обратиться к известным словарям, это система взаимосвязанных и взаимодействующих частей, элементов при наличии, с одной стороны, внутренней упорядоченности и согласованности между ними, а с другой - дифференциации и относительной автономности. Иначе говоря, механизм - это система, устройство, определяющее порядок какого-нибудь вида деятельности.[7]

В юридической науке существуют различные определения механизма гарантирования прав и свобод человека и гражданина[8]. На мой взгляд, механизм обеспечения прав и свобод человека и гражданина представляет собой комплекс взаимосогласованных способов, методов и средств, осуществляемых государством, его органами и должностными лицами, базирующихся на основных принципах-гарантиях Конституции РФ и направленных на обеспечение конституционных прав и свобод граждан. Следует различать тесно связанные, но все же разные понятия «механизм обеспечения прав и свобод человека и гражданина» и «механизм реализации прав и свобод человека и гражданина». Механизм обеспечения конституционных прав граждан отражает практику функционирования и предназначен для гарантирования процесса воплощения конституционных прав в жизнь. Механизм реализации конституционных прав человека и гражданина, в свою очередь, отражает юридическую практику движения естественных правообязанностей человека к своим целям. Составляющими элементами механизма конституционного обеспечения прав и свобод человека и гражданина выступает определенный набор условий и гарантий по реализации отдельных прав[9].

Ряд авторов выделяют различные виды механизма конституционного обеспечения прав и свобод человека и гражданина. Например, Е.В. Киричек выделяет организационно-правовой механизм обеспечения конституционных прав и свобод человека и гражданина в РФ, под которым следует понимать сложную, целостную, многостороннюю и многоуровневую систему организационно - правовых средств, с помощью которых осуществляется целенаправленное, результативное воздействие на общественные отношения в сфере реализации, охраны и защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина посредством взаимообусловленного, сбалансированного функционирования всех структурных элементов, каждой из которых имеет свое функциональное предназначение, с целью создания оптимальных политических, экономических, социальных, духовных, правовых т иных условий для наиболее полного пользования человеком и гражданином социальными благами (эффективного обеспечения прав и свобод)[10]. А.С. Мордовец выделяет социально-юридический механизм обеспечения прав человека «как систему международных и национальногосударственных средств, правил и процедур, гарантирующих уважение и условия достойного существования личности, соблюдение охрану и защиту всех ее прав»[11]. В.А. Лебедев поддерживает в концептуальном плане точку зрения А.С. Мордовца о широком понимании «правообеспечительного механизма», так как он дает возможность выявить глубокий социальный контекст реализации прав граждан, нацеливает на объединение усилий государственный и негосударственных институтов общества в решении сложнейшей проблемы обеспечения прав и свобод человека[12].

148.

83 СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.

В качестве элементов механизма А.С. Мордовец рассматривает «механизм охраны», «механизм защиты», «механизм восстановления» и т.д. В.А. Терехин разделяет данную позицию и полагает, что в содержание понятия «обеспечение» прав и свобод граждан следует включать их защиту, охрану, восстановление и предупреждение прав. Реализуя названные функции, тем самым государство выполняет задачу обеспечения прав и свобод личности[13]. Таким образом, охрана и защита прав человека и гражданина охватывается понятием «обеспечение», конечной целью которого является реализации прав и свобод человека и гражданина.

Механизм конституционного обеспечения прав и свобод человека и гражданина предоставляет возможность обеспечить свои права, свободы и законные интересы в полном объеме субъекту (человеку и гражданину) с помощью различных форм и методов. Можно выделить 4 уровня обеспечения конституционных прав и свобод граждан, критерием отграничения у которых является территория применения: международный уровень обеспечения, внутригосударственный, региональный и соответственно местный.

Говоря о механизме защиты прав и свобод человека и гражданина, нельзя не отметить международно-правовые стандарты, на которые должен ориентироваться данный механизм. Мощным импульсом в нормотворческом процессе и правоприменительной деятельности Российской Федерации стало присоединение России к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод[14]. Российская Федерация стала полноценным членом Совета Европы и признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека. Это оказало заметное влияние на развитие нашего национального законодательства и совершенствование всех институтов правозащитного комплекса. Под международными стандартами рассматриваются образец, эталон правовой нормы, установленные по договоренности между государствами. Как верно отмечает В.В.

Гаврилов, «главная цель договоров и других международно-правовых актов о правах человека заключается не в подмене национального законодательства, а в установлении четких общих стандартов поведения государств, в обеспечении их повсеместного признания и единообразного применения»[15] [16]. Например, Н.А. Белобрагина выделяет следующую классификацию международно-правовых стандартов в сфере механизма обеспечения прав и свобод человека и гражданина: универсальный, имеет общедекларативное значение, выступает как рекомендация для мирового сообщества; региональный, обязательный для стран-участников данной организации; специализированный, принятый специально созданной организацией для выработки общих стандартов качества, контроля, координации действий стран-партнеров .

Полноценное обеспечение конституционных прав и свобод человека и гражданина неотделимо от всего комплекса их взаимоотношений с властными структурами и в полной мере возможно лишь в контексте принципов построения функционирования правового государства, развивающих и дополняющих друг друга. Так, например, Конституционный Суд РФ в своем Постановлении[17] фиксирует обязанность государства создавать «эффективные правовые механизмы устранения любых нарушений прав человека». Таким образом, государство, осуществляя обеспечение конституционных прав и свобод граждан, помогает претворить в жизнь права и свободы человека и гражданина. Также следует обратить внимание, что конституционные обязательства РФ по обеспечению прав и свобод человека и гражданина возлагаются на все без исключения органы государственной власти: как федеральные, так и региональные.

Рассматривая вопросы, связанные с защитой прав и свобод человека и гражданина, следует исходить из того, что реализация многих соответствующих конституционных установлений объективно требует многоуровневого правового обеспечения, т.е. это не только издание норм на уровне федерального законодателя, но также участие — законодателя на уровне субъектов Российской Федерации. Отсутствие же соответствующих норм на уровне субъекта РФ в порядке реализации его полномочий по защите прав и свобод человека и гражданина (пункт «б» части 1 статьи 72 Конституции РФ) также может порождать правовой пробел в механизме реализации прав и свобод человека и гражданина. Это и понятно: права и свободы человека и гражданина, их гарантии заданы самой Конституцией РФ, а текущее законодательство должно конкретизировать эти конституционные установления.

Д.А. Авдеев отмечает, что механизму конституционного обеспечения прав и свобод граждан в субъектах РФ, его структуре в юридической литературе уделяется гораздо меньше внимания[18]. Под механизмом обеспечения прав и свобод человека и гражданина в субъекте РФ Д.А. Авдеев рассматривал совокупность органов государственной власти субъектов РФ, общественных организаций и используемых ими правовых средств, направленных на реализацию прав и свобод человека и гражданина. Также он отмечает, что при ассиметричном характере РФ, наличие в ее составе сложноустроенных субъектов позволяет говорить о возможности создания регионального механизма конституционного обеспечения прав и свобод человека и гражданина, представляющих собой совокупность органов и институтов, действующих на территории нескольких субъектов Федерации, входящих, в частности, в тот или иной федеральный округ, сложноустроенный субъект Федерации.

Часть 2 ст. 76 Конституции РФ определяет «двухуровневое» нормативноправовое регулирование по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов в части обеспечения прав и свобод человека и гражданина: субъекты РФ принимают региональные нормативные правовые акты по предметам совместного ведения в соответствии с федеральными законами. При этом важно — в плане перспектив устранения и недопущения правовых пробелов в сфере реализации прав и свобод граждан, — что, регулируя соответствующие вопросы, субъект РФ может принимать «опережающее законодательство», если тот или иной вопрос не урегулирован федеральным законом. В.Т. Кабышев сформулировал ряд правил, формально определяющих объем законодательства субъектов в сфере прав и свобод человека, которые заключаются в следующем: недопустимость двойного федерального и регионального правового регулирования схожих общественных отношений, возможность установления субъектом Федерации дополнительных прав и свобод личности за счет собственных ресурсов, в том числе прав и свобод личности, обусловленных региональными особенностями климатического, техногенного, национально-этнического,

оо

социального характера .

Однако, как указал Конституционный Суд РФ[19] [20], признание за субъектами Российской Федерации права осуществлять опережающее правовое регулирование по предметам совместного ведения не дает им автоматически полномочий по решению в полном объеме вопросов, имеющих универсальное, общефедеральное значение и в силу этого подлежащих дальнейшему урегулированию федеральным законом. Законодательно определить пределы опережающего правового регулирования достаточно сложно, и не случайно суды нередко вынуждены разрешать коллизии, вызванные стремлением региональных законодателей «закрывать» пробелы в праве. Все это делает институт опережающего регулирования не всегда эффективным, он подвержен воздействию не всегда единообразных правовых позиций судов общей юрисдикции различных субъектов РФ.

В случае принятия субъектами РФ законов (иных нормативных правовых актов), по своему содержанию опережающих федеральное законодательство, законодательные органы субъектов РФ обязаны основываться на базовых принципах, определяемых Конституцией и иным федеральным законодательством.

Исходя из этого, Конституционный Суд РФ в своих постановлениях[21] указал, что после издания федерального закона акт субъекта РФ должен быть приведен в соответствие с ним.

Следует также отметить, что федеральный законодатель сам порождает пробелы в законодательстве и сам же порой создает преграды на пути восполнения этих пробелов законами субъектов РФ, в частности, тем, что зачастую сам, в одностороннем порядке определяет глубину регулирования того или иного предмета совместного ведения по обеспечению прав и свобод граждан, исходя из собственных представлений о целесообразности и возможности бюджетного гарантирования соответствующих полномочий. Это сопряжено, по существу, с произвольным расширением федеральным законодателем объема собственной компетенции, что не может не ограничивать, суживать сферу регулирования соответствующих отношений регионального законодателя.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 3 ноября 1997 г. № 15-П[22] отметил: если субъект РФ не принял закон по вопросу, отнесенному к его компетенции федеральным законодателем, то федеральный законодатель в случае необходимости сам может осуществить правовое регулирование в этой сфере. В таком случае регулирование посредством федерального закона будет осуществлено в целях реализации соответствующих конституционных положений и согласно закрепленным в Конституции принципам о высшей юридической силе, прямом действии и применении на всей территории РФ Конституции. Эта позиция Конституционного Суда РФ направлена на недопущение возникновения правовых пробелов по вопросам, относящимся к предметам ведения субъектов РФ, но не решенным ими самостоятельно путем принятия соответствующих нормативных правовых актов. Также возможность издания нормативных актов подзаконного характера по вопросам ведения Российской Федерации (как и совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов) Конституцией не исключается в принципе.

В условиях пробельности законодательства регулирование тех или иных отношений подзаконными нормативными правовыми актами, действующими до принятия соответствующего федерального закона, может быть единственным способом обеспечения прямого действия Конституции, так как реализация прямого действия Конституции является одной из наиболее важных концептуально значимых проблем современного конституционализма[23].

Конституционный Суд РФ неоднократно признавал неконституционность положений законов ряда субъектов Федерации, нарушающих принцип равноправия граждан и ограничивающих их права и свободы[24].

Таким образом, в процессе законотворчества, как на федеральном, так и на региональном уровне, возможно нарушение основополагающих принципов правового регулирования, которое с неизбежностью ведет к появлению различного рода дефектов нормотворчества (недостатки систематизации, фрагментарность, коллизионность, юридико-технические недочеты), что нередко оборачивается неконституционностью нормативного регулирования, а также значительно увеличивает риски неконституционного правоприменения, т.е. применения правовой нормы в смысле, расходящемся с требованием Конституции.

Правовые пробелы в механизме обеспечения прав и свобод могут быть связаны, в том числе с объективными процессами отставания законодательного регулирования от реальных изменений социальной действительности, в частности, с появлением новых прав человека, которые приводит к расширению конституционных идей, и затрагивают права «четвертого поколения» (право на мир, на ядерную безопасность, космос и т.д.) и соматические права (право на смерть, права в сфере трансплатологии)[25]. Также необходимо учитывать существенные изменения в медицине, новые возможности которой связаны с управлением человеческой жизнью (эвтаназия, генетическая коррекция особенностей человека) и изменением качественных параметров жизни (генная инженерия, геронтология), изменения в информационных отношениях и т.д. Эти процессы существенным образом влияют как на каталог (систему) прав и свобод, так и на механизмы, средства их гарантирования, что неизбежно сопровождается элементами неполноты, отставания, пробельности в регулировании соответствующих отношений как с точки зрения нормативного содержания новых прав, так и их гарантирования, механизмов реализации, способов защиты.

Рассматривая вопросы, связанные с влиянием правовых пробелов на обеспечение прав и свобод человека и гражданина, следует исходить из того, что реализация соответствующих установлений объективно требует их конкретизации, которая обоснована как явление, имеющее конституционное значение. Проблемы конкретизации законодательства разрабатывались еще дореволюционным ученым- теоретиком Н.А. Гредескулом[26], положившим начало разграничению

конкретизации и толкования юридических норм. А в 1968 году А.Ф. Ноздрачев обосновал конкретизацию законодательства как явление, имеющее законотворческую природу[27]. Ведь очевидно, что степенью конкретности правового регулирования во многом определяется возможность стабильного правопользования и правоприменения.

Как первичное правовое регулирование, так и конкретизация

законодательства являются важной сферой нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ, который по своему предназначению в государственно-правовой системе призван обеспечивать конституционно обусловленный уровень определенности законодательства, а также в меру своих полномочий устранять правовые пробелы. Важно при этом, что по самой природе, сущностным характеристикам и результатам деятельности статус Конституционного Суда РФ не исчерпывается юрисдикционным правоприменением, а имеет более сложный характер. Получая институционное оформление, прежде всего, как правоприменительный юрисдикционный орган, конституционное правосудие в своих итогово-правовых характеристиках сближается с нормативно-установительной юридической практикой, с правотворчеством. В этом плане Конституционный Суд РФ обладает характеристиками квазиправотворческого органа[28], что существенным образом расширяет его возможности, связанные с преодолением правовых пробелов.

Решения Конституционного Суда РФ, выраженные по итогам рассмотрения дела в постановлении или определении, обладают вполне конкретными свойствами нормативности. Значение решений Конституционного Суда РФ для конкретизации законодательства определяется их конституционно-доктринальным потенциалом, его местом и ролью в системе разделения властей, а также тем, что сама по себе конкретизация законодательства может рассматриваться не только в качестве определенной формы законотворчества, но и как способ его конституционализации. По мнению профессора Н.С. Бондаря, конкретизацию законодательства можно рассматривать двойственным образом: а) в узком смысле — конкретизация законодательства проявляется через конкретизацию норм права и направлена на придание нормативным абстракциям реально действующего значения, обеспечивает «уплотнение» нормативного содержания законодательного акта и имеет в этом плане нормоустановительное и правоприменительное значение; б) в широком смысле — конкретизацию законодательства можно рассматривать как осуществляемую государственными и иными уполномоченными органами деятельность по уточнению нормативного содержания правового регулирования.

В практике Конституционного Суда РФ выработаны определенные принципы и критерии правомерной конкретизации законодательства государственными органами, наделенными функцией нормотворчества:

Недопустимость снижения уровня конституционных гарантий в процессе конкретизации законодательства. Например, согласно решениям Конституционного Суда РФ, конституционный статус судьи раскрывается в положениях Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации», которые во взаимосвязи с нормами Конституции РФ и ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» являются базовыми и, следовательно, исключают в ходе их последующей конкретизации и развития ограничение законодательных гарантий статуса судьи или снижение их уровня;

Достаточно широкая свобода усмотрения нормотворческого органа в выборе направлений конкретизации, притом, что соблюдаются конституционные принципы и нормы. В частности, федеральный законодатель, как это следует из решения Конституционного Суда, при конкретизации гарантий прав, закрепленных ст. 37, 38, 39 и 41 Конституции РФ, располагает достаточно широкой свободой усмотрения в выборе мер социальной защиты, в том числе социального обеспечения в отношении беременных женщин, условий и порядка предоставления им соответствующих денежных выплат, их размера. Такая свобода усмотрения может проявляться и при конкретизации конституционных терминов;

Соблюдение конституционно обусловленной формы

98

конкретизирующего правового акта[29].

Особой разновидностью конкретизации законодательства как формы, способа устранения правовых пробелов является конституционализация соответствующих норм и институтов, осуществляемая, в частности, в порядке конституционного истолкования проверяемых норм органом конституционного правосудия. Речь идет об интерпретационной форме преодоления правовых пробелов в рамках нормоконтрольных полномочий Конституционного Суда РФ. Выявление конституционно-правового смысла оспоренного законоположения и в его контексте — должного конституционного содержания данного законоположения - не редко осуществляется во избежание констатации его неконституционности и уже в связи с этим возникновения пробела[30]. Также во избежание возникновения правового пробела Конституционный Суд РФ в своем решении наряду с определением момента утраты силы признанного неконституционным законоположения указывает, например, параметры нового правового регулирования[31].

Данные способы имеют основным своим назначением не только и не столько уточнение нормативного содержания, но придание ясности, определенности правовому регулированию с помощью норм-принципов, норм-целеполаганий, норм-дефиниций, иных нормативно-ценностных начал, содержащихся, прежде всего, в Конституции, в общепризнанных принципах и нормах международного права, а также в иных актах национального законодательства, находящихся на более высоком уровне нормативной иерархии в соотношении с конкретизируемым актом и его нормами. Так, например, осуществляя в порядке конкретизации предписания статьи 38 (часть 2) Конституции РФ и приведенных Конституционным Судом РФ в Постановлении от 20 июля 2010 года № 17-П[32], положений международно-правовых актов («согласно принятой Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1959 года Декларации прав ребенка наилучшее обеспечение интересов ребенка должно быть руководящим принципом для тех, на ком лежит ответственность за его образование и обучение, прежде всего, для его родителей. Конвенция о права ребенка, также возлагает основную ответственность за воспитание и развитие ребенка на родителей, предметом главной заботы которых должно быть наилучшее обеспечение его интересов»), федеральный законодатель закрепил в Семейном кодексе РФ в числе принципов регулирования семейных отношений заботу о благосостоянии и развитии детей, обеспечение приоритетной защиты прав и интересов несовешеннолетних и нетрудоспособных членов семьи[33].

Конституционно-интерпретационная конкретизация законодательства обеспечивается посредством применения особых способов конституционносудебной деятельности, которые выступают в двуедином качестве - как приемы правотворческой техники и одновременно приемы, способы конституционноправового мышления в рамках конституционно-контрольных операций, направленных на преодоление правовых пробелов и коллизий.

Важное значение в системе средств законодательной конкретизации и преодоления правовых пробелов имеет также производное нормотворчество, которое в концентрированной форме характеризуется непосредственным проникновением конституционных начал в нормы текущего законодательства. В этом случае сама по себе конкретизация выступает как способ, разновидность производного нормотворчества. Речь идет в данном случае о конкретизации не только норм объективного права, но и субъективных прав. В определении от 15 февраля 2005 года № 17-О Конституционный Суд РФ установил, что в системе действующего правового регулирования нормативные положения ФЗ «О прожиточном минимуме в Российской Федерации», раскрывающие содержание института прожиточного минимума, являются конкретизацией воплощенных в статьях 1,2, 7, 17 (ч. 1 и 2), 18, 21 (ч. 1), 39 (ч. 1 и 2), 41 (ч. 1) и 45 (ч. 1) Конституции РФ социальных ценностей, что определяет роль прожиточного минимума в текущем законодательстве как критерия для определения меры социального вспомоществования нуждающимся, обеспечения им достойной жизни и свободного развития.

Для совершенствования законотворческого процесса, стабилизации всей нашей нормативно-правовой сферы было бы важно завершить давно начатую работу по подготовке проекта закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации»[34]. Несомненно, это положительно сказалось бы на всей системе законотворчества и состоянии законодательства, включая решение проблем правовых пробелов. Не секрет, что длительность разработки проекта закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» во многом обусловлена не только осторожностью законодателя, необходимостью тщательного осмысления и проработки сложных вопросов законотворчества, но и отсутствием единых подходов, дискуссионным характером многих соответствующих вопросов.

Остается надеяться на успешное завершение работы над проектом закона, что будет способствовать, в том числе и более эффективному решению вопросов преодоления правовых пробелов, имея в виду, что эта проблема напрямую затрагивается в предлагаемых вариантах проекта «закона о законах». При этом важно, чтобы сам по себе проект закона, устанавливающий требования к другим нормативным правовым актам, был образцом юридической техники и не имел собственных - дефектов. А также в порядке конкретизации данного закона необходимо принятие соответствующих подзаконных актов, чтобы не возникали новые правовые пробелы, так как в определенном количестве субъектов РФ (Краснодарский край - Закон Краснодарского края от 6 июня 1995 года № 7-КЗ «О правотворчестве и нормативных правовых актах Краснодарского края»; Ленинградская область - Закон Ленинградской области от 28 ноября 2007 года № 174-ОЗ «О правовых актах Ленинградской области»; Омская область - Закон Омской области от 21 ноября 2002 года №2 409-ОЗ «О нормативных правовых актах Омской области»; Республика Алтай - Закон Республики Алтай от 5 марта 2008 года № 18-РЗ «О нормативных правовых актах Республики Алтай», Немецкий автономный округ - Закон Немецкого Автономного округа от 03 февраля 2006 года № 673-ОЗ «О нормативных правовых актах Немецкого Автономного округа», Севастополь - Закон Севастополя от 29 сентября 2015 года № 185-ЗС «О правовых актах города Севастополя», Москва - Закон Москвы от 8 июля 2009 года № 25 «О правовых актах города Москвы» и другие) «законы о законах» существуют, однако не во всех данных актах и не во всех субъектах Российской Федерации имеются положения, касающиеся преодоления правовых пробелов.

Таким образом, подводя итоги, следует сказать, что конституционные последствия правовых пробелов могут быть связаны не только с нормативным содержанием самих по себе прав и свобод человека и гражданина, но и с механизмом (или отдельными его элементами) конституционного обеспечения прав и свобод.

Сам же механизм конституционного обеспечения прав и свобод, являющийся предметом конституционно-судебной оценки на наличие (отсутствие) в нем правовых пробелов, может быть представлен как комплекс взаимосогласованных способов, методов, средств, осуществляемых государственными и муниципальными органами, должностными лицами, равно как и институтами гражданского общества по обеспечению предусмотренных Конституцией РФ гарантий прав и свобод человека и гражданина.

Также необходимо отметить, что обеспечение конституционных прав и свобод человека и гражданина, возможно, в том числе посредством предупреждения и преодоления правовых пробелов, что является значимой задачей судебных органов, в особенности — органов конституционного судебного контроля. Данная задача должна выполняться Конституционным Судом РФ при осуществлении всех его полномочий, имея в виду не только рассмотрение жалоб на нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина или проверку конституционности законов и иных нормативных актов федерального и регионального уровней, но и разрешение споров о компетенции между органами государственной власти, официальное толкование Конституции, признания неконституционности проверяемых норм, а также — выработку конституционносудебных поручений законодателю, что является относительно самостоятельными способами преодоления правовых пробелов.

[1] Бондарь Н.С. Нормативно-доктринальное значение решений Конституционного Суда РФ для конкретизации законодательства / Конкретизация законодательства как технико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики: Материалы Международного симпозиума / Под ред.: В.М. Баранова. Геленджик. 2008. С. 613-614.

[2] См. об этом подробно: Чепенко Я.К. Конституционный Суд РФ о правовых пробелах как законодательной форме нарушения прав человека и гражданина // Проблемы права. 2016. № 5. С. 20-27.

[3] Быть прокурором в наши дни непросто. Выступление В.В. Путина на совещании работников прокуратуры // Российская газета. 13 янв. 2001.

[4] Ковачев Д.А. Механизм правотворчества социалистического государства. М., 1977. С. 112.

[5] Чванов О.А. Механизм правоприменения. Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1995. С. 19.

[6] Алексеев С.С. Механизм правового регулирования // Право: азбука - теория - философия. М., 1966.

[7] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений. 4-е изд., доп. М., 1999. С. 354.

[8] См. по данному вопросу: Рыбак С.В. Органы внутренних дел в механизме обеспечения прав и свобод гражданина. Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 1999. С. 8; Либанова С.Э. Конституционно-правовой механизм обеспечения неизбежности гарантирования высшей конституционной ценности // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 8. С. 8-9; Гасанов К.К. Конституционный механизм защиты основных прав человека. М., 2004. С. 197; Гойман В.И. Механизм обеспечения реализации законов в современных условиях // Государство и право. 1991. № 12. С. 12-13.

[9] Крылатова И.Ю. Механизм реализации и защиты прав человека в Российской Федерации: понятие, сущность, формы // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2014. № 3. С. 213.

[10] Киричек Е.В. Организационно-правовой механизм обеспечения конституционных прав и свобод человека и гражданина: проблемы и перспективы модернизации в современной России // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2013. № 4. С. 11-12.

[11] Мордовец А.С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина. Саратов. 1997. С. 8.

[12] Лебедев В.А. Конституционные права и свободы человека и гражданина в современной России: концепция, ограничения, механизм охраны и защиты: монография. М.: Проспект. 2016. С. 81.

[13] Терехин В.А. Государственно-правовой механизм обеспечения прав и свобод граждан: понятие и структура //

Правовая политика и правовая жизнь: Академический и вузовский юридический научный журнал. 2004. № 2. С. 141-

[15] Гаврилов В.В. Европейская Конвенция о правах человека и правовая система России: некоторые проблемы взаимодействия // Россия и Совет Европы: перспективы взаимодействия: Сборник докладов. М.: Институт права и публичной политики. 2001. С. 54.

[16] Белобрагина Н.А. Международно-правовые стандарты механизма обеспечения и защиты права на жизнь // Современное общество и право: научно-практический журнал. № 4. Октябрь-декабрь / Государственный университет - учебно-научно-производственный комплекс. - Орел, 2012. С. 15.

[17] Постановление Конституционного Суда РФ от 02 февраля 1996 года № 4-П // СЗ РФ, 12.02.1996, № 7, ст. 701.

[18] Авдеев Д.А. Правовой механизм обеспечения прав и свобод человека и гражданина в субъектах Российской Федерации. Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Тюмень, 2004. С. 3.

[19] Конституционное право субъектов Российской Федерации / отв. ред. Кряжков. М., 2002. С. 224.

[20] Постановление Конституционного Суда РФ от 21 марта 1997 года № 5-П // СЗ РФ, 31.03.1997, № 13, ст. 1602.

[21] Постановление Конституционного Суда РФ от 30 ноября 1995 года № 16-П // СЗ РФ, 11.12.1995, № 50, ст. 4969; Постановление Конституционного Суда РФ от 1 февраля 1996 года № 3-П // СЗ РФ, 12.02.1996, № 7, ст. 700; Постановление Конституционного Суда РФ от 30 апреля 1997 года № 7-П // СЗ РФ, 19.05.1997, № 20, ст. 2383.

[22] Постановление Конституционного Суда РФ от 03 ноября 1997 года № 15-П // СЗ РФ, 10.11.1997, № 45, ст. 5241.

[23] Бондарь Н.С., Джагарян А.А. Прямое действие Конституции: генерация и гарантирование конституционным правосудием // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. № 3. С. 52.

[24] Постановление Конституционного Суда РФ от 21 июня 1996 года № 15-П // СЗ РФ, 01.07.1996, № 27, ст. 3344.

[25] Лебедев В.А. Конституционные права и свободы человека и гражданина в современной России: концепция, ограничения, механизм охраны и защиты: монография. М.: Проспект. 2016. С. 18-19.

[26] Гредескул Н.А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления права: Социально-юридическое исследование. Харьков, 1900.

[27] Ноздрачев А.Ф. Пределы конкретизации законов и подзаконных актов министерствами и ведомствами Союза ССР (по материалам функциональных министерств и ведомств Союза ССР) // Ученые записки. Ученые записки ВНИИСЗ. — М., 1968, Вып. 12. — С. 71-86.

[28] Бондарь Н.С. Конституционное правосудие как институт преодоления правовых дефектов, конфликтов и пробелов в правовой системе // Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства. Сборник научных трудов. - Казань: ООО «Офсет-сервис», 2008. С. 36.

[29] Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и практика. - 2-е изд., перераб. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 324-326.

[30] Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 2008 года № 734-О-П // СЗ РФ, 02.02.2009, № 5, ст. 678.

[31] Постановление Конституционного Суда РФ от 14 апреля 2008 года № 7-П // СЗ РФ, 05.05.2008, № 18, ст. 2089.

[32] Постановление Конституционного Суда РФ от 20 июля 2010 года № 17-П // СЗ РФ, 02.08.2010, № 31, ст. 4297.

[33] Лесовая Т.С. Конкретизация принципов права как средство повышения степени определенности права // Российское правосудие. 2017. № 1. С. 26-37.

[34] Бошно С.В. Закон о нормативных правовых актах: прошлое, настоящее и перспективы // Право и современные государства. 2015. № 2. С. 8.