В связи с тем, что признание законоположений неконституционными на основании правового пробела не всегда решают проблему нарушения конституционных прав и свобод граждан, поэтому используется еще один специфический способ преодоления пробелов как конституционно-правовое истолкование. Конституционное истолкование имеет межотраслевое, универсальное значение как для процесса толкования норм права независимо от их отраслевой принадлежности, так и для реализации конкретных форм и способов толкования, выработки методологии и методов данной деятельности. В то же время это не исключает определенных особенностей конституционного истолкования, применяемого к нормам тех или иных отраслей права, хотя первоочередное значение при этом имеют все же универсальные его характеристики. Конституционное истолкование не только способ уяснения смысла, содержания той или иной отраслевой нормы, но и специфическая форма осуществления

конституционного нормоконтроля, реализация которой имеет целью, в конечном счете, соотношение проверяемой нормы и конституционных требований[1].

В общем виде, толкование права - это необходимый и важный элемент правореализационного процесса, в частности правоприменения. Толкование представляет собой результат научного поиска, характеризуется использованием различных научных методов, авторитетных концепций, доктрин, изложенных в учебниках, монографиях и других научных трудах, либо предстает как оригинальная новая научная теория, по-иному характеризующая то или иное государственно-правовое явление[2]. Прежде чем применить ту или иную норму права, необходимо уяснить ее подлинный смысл, а в некоторых случаях и разъяснить. Необходимость толкования выражается в том, что в нормативных актах используются средства и приемы юридической техники: специфическая терминологию, юридические конструкции и система отсылок. Существуют термины, которые заимствованы из других отраслей науки. Все это требует специальных (юридических) знаний. Так же, как говорилось выше, правовые нормы характеризуются абстрактностью, а законодатель, как правило, вынужден использовать наиболее краткие формулировки для оформления воли государства. Это ведет к тому, что возникает необходимость «расшифровывать» данные формулировки. Необходимо отметить, что нормы права способны регулировать общественные отношения лишь во взаимосвязи друг с другом, в системе — действие одной нормы неизбежно вызывает действие другой[3]. Таким образом, толкование позволяет предупредить конфликты между органами власти, нарушение прав и свобод граждан, невыполнение обязательств и другие негативные последствия. Чтобы понять истинный смысл правовой нормы, необходимо отыскать другие нормы, которые будут применяться вместе с ней[4].

Проблемы толкования права имеют глубокую научную разработку[5]. Тем не менее, нормативного определения ни понятия «толкование права», ни понятия «толкование Конституции Российской Федерации» не выработано, лишь в ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» говорится о «неопределенности в понимании положений Конституции», которое преодолевается Конституционным Судом РФ.

При этом следует учитывать, что «толкование» и «истолкование» - нетождественные методы осуществления конституционного правосудия. В соответствии с ч. 5 ст. 125 Конституции РФ Конституционный Суд РФ дает официальное толкование Конституции РФ, что является исключительным полномочием. В то же время в рамках любого конкретного дела Конституционный Суд РФ может использовать метод истолкования норм отраслевого законодательства, выявляя тем самым его конституционный смысл. Таким образом, правовые позиции Конституционного Суда РФ выражают итог официального толкования норм Конституции либо результат истолкования отраслевого законодательства, имеют различия в своих юридических и нормативных характеристиках.

Однако, давая конституционно-правовое истолкование для преодоления правовых пробелов было бы целесообразно Конституционному Суду РФ определенно формулировать свою позицию, чтобы было понятно: требуются ли вносить изменения в закон или достаточно будет того, что сказано Конституционным Судом РФ, так как суды общей юрисдикции, арбитражные суды не всегда учитывают правовые позиции Конституционного Суда РФ, в связи с этим в ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» от 28 декабря 2016[6] была внесена поправка, которая значительно усилила расширительную возможность Конституционного Суда РФ по преодолению правовых пробелов: «суды общей

юрисдикции, арбитражные суды при рассмотрении дел после вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации (включая дела, производство по которым возбуждено до вступления в силу этого постановления Конституционного Суда Российской Федерации) не вправе руководствоваться нормативным актом или отдельными его положениями, признанными этим постановлением Конституционного Суда Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, либо применять нормативный акт или отдельные его положения в истолковании, расходящемся с данным Конституционным Судом Российской Федерации в этом постановлении истолкованием».

Достаточно отчетливо нормотворческая функция конституционного истолкования текущего законодательства проявляется, в случаях, когда такое истолкование выступает средством преодоления пробела в законодательстве, при том что Конституционный Суд, установив наличие пробела, не считает необходимым признавать оспариваемые законоположения неконституционными, поскольку отсутствие в них того или иного правового регулирования не влечет за собой непосредственного нарушения конституционных прав и свобод, хотя и создает известную опасность произвольного правоприменения или блокирования реализации конституционного права (полномочия). Так, например, в Постановлении от 14 мая 2012 г. № 11-П192, руководствуясь принципом разумной сдержанности, Конституционный Суд РФ воздержался от признания оспариваемого законоположения противоречащим Конституции РФ и одновременно обратился к федеральному законодателю с требованием внести в него необходимые изменения и дополнения в целях устранения выявленных недостатков.

Таким образом, по итогам конституционного истолкования норм текущего законодательства, происходит заполнение правовых пробелов. Значение конституционного истолкования можно проследить и в решениях Конституционного Суда РФ, например, в Постановлении Конституционного Суда

РФ от 18 июля 2012 года № 19-П193, в котором конкретно указано, что неоднозначное истолкование законоположений преследует возможность произвольного применения. В связи с тем, что положения ч. 1 ст. 1 и ч. 1 ст. 2 Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» прямо указывают лишь на граждан как субъектов права на обращение в органы публичной власти, чем порождают неопределенность относительно возможности объединений граждан выступать в таком качестве, поэтому такая неопределенность означает искажение правовой природы права граждан на обращение, которое распространяется не только на граждан, но и на их объединения, включая юридические лица, и тем самым - умаление прав, а также прав граждан, являющихся участниками таких объединений.

Кроме того, отсутствие единообразного понимания механизма реализации права граждан на обращение, как он установлен Федеральным законом «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации», ослабляет гарантии защиты прав и свобод человека и гражданина и может привести к нарушению конституционных принципов равенства и верховенства закона.

Конституционный Суд РФ установил, что впредь до введения в действие нового правового регулирования при применении положений ч. 1 ст. 1, ч.1 ст. 2 и ст. 3 Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» следует исходить из того, что они предполагают распространение предписаний данного Федерального закона на отношения, связанные с рассмотрением органами государственной власти и местного самоуправления обращений объединений граждан, в том числе, имеющих статус юридического лица, и не препятствуют распространению порядка рассмотрения обращений граждан, предусмотренного данным Федеральным законом, на отношения субъектов обращения с государственными и муниципальными учреждениями и другими организациями, на которые возложено осуществление публично значимых функций. Следовательно, должны применяться - исходя из требований статей 19 (часть 1), 33, 45, 72 (пункт «б» части 1) и 76 Конституции

Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении.

Конкретизация механизмов реализации прав и свобод граждан прослеживается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 26 июня 2014 года № 19-П194, в котором оспоренные положения явились предметом

рассмотрения в той мере, в какой они служат основанием для решения вопроса о возможности проведения в связи с самороспуском представительного органа муниципального образования досрочных выборов в случае, если соответствующее решение представительного органа муниципального образования обжаловано в суд по заявлению входившего в его состав депутата после назначения досрочных выборов. Конституционный Суд указал, что права упомянутых депутатов защищаются посредством судебных процедур, в которых проверяется законность решения о самороспуске.

При этом в любом случае предполагается, что такие судебные процедуры должны быть завершены до того, как наступит дата досрочно назначенных выборов. Как указал Конституционный Суд РФ, сроки, в рамках которых должна осуществляться судебная защита прав, нарушенных решением о самороспуске, должны быть максимально сокращены. Необходимо исключать длительную ситуацию неопределенности в отношении правового статуса представительного органа муниципального образования, принявшего решение о самороспуске, и статуса входящих в его состав депутатов. В противном случае на практике не исключено возникновение коллизий, создающих предпосылки для ущемления конституционно значимых интересов. Правоприменительные органы, включая суды, не должны допускать ситуацию, когда в муниципалитете оказываются формально действующими одновременно несколько составов (избранный на досрочных выборах и прежний созыв, досрочное прекращение полномочий которого признано судом незаконным). Правовое регулирование нужно изменить

так, чтобы максимально сократить сроки обжалования и рассмотрения подобных дел в судах.

Таким образом, конституционное истолкование актуализирует нормативное содержание соответствующих положений и способствует установлению их сбалансированного взаимодействия. А также по итогам конституционного истолкования происходит заполнение правовыхпробелов, преодолеваются конституционно-конфликтные противоречия с точки зрения восстановления системных взаимосвязей.

Конституционный Суд РФ нередко признает норму закона не противоречащей Конституции РФ, но при этом выявляет ее конституционно - правовой смысл. При этом особо оговаривается, что только в выявленном Конституционным Судом РФ смысле эта норма соответствует Конституции РФ, а любое другое ее истолкование считается неконституционным[7]. В конечном итоге, давая такое указание, Конституционный Суд РФ ориентирует суды на применение постановления, так как применение норм в ином смысле приведет к несоответствию Конституции РФ.

Например, хотя и признав не противоречащей Конституции РФ ч. 1 ст. 237 УПК РФ, Конституционный Суд РФ придал ей совершенно отличное от складывающейся судебной практики толкование, указав, что поскольку содержащиеся в ней положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм не исключают правомочие суда по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить дело прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом во всех случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном производстве, а не только в случаях, прямо предусмотренных в ч. 1 ст. 237 УПК РФ[8].

Таким образом, в практике Конституционного Суда РФ существует прямой запрет на иное истолкование нормативно-правового акта, чем данное в этом решении и существуют случаи, когда Конституционный Суд РФ признает положения нормативно-правового акта не противоречащими Конституции РФ[9].

Смысл герменевтической деятельности Конституционного Суда РФ раскрывается в двух основных аспектах. С одной стороны, Конституционный Суд толкует нормативный текст в связке с его историко-политическими, лингвистическими, логическими, специально-юридическими и иными особенностями. В данном случае Конституционный Суд выступает в роли правоприменительного органа, осуществляющего толкование на стадии юридической оценки фактических обстоятельств дела. С другой стороны, специфика правовой природы органа конституционной юстиции предполагает особый нормативно-доктринальный характер конституционно-правовой интепретации, результатом которой становится правовая позиция, представляющая собой материю судебной нормы, содержание которой текстуально артикулировано в решении Конституционного Суда РФ[10]. Итог конституционно-правовой герменевтической деятельности имеет явно выраженное нормативное содержание - идет ли речь об интерпретации отраслевого законодательства, которое получает при этом свою конституционно-правовую квалификацию, либо происходит официальное легальное толкование конституционного текста, осуществляемое Конституционным Судом в порядке реализации одного из своих титульных полномочий.

В конечном счете, происходит подтверждение специфической формы правотворческой деятельности Конституционного Суда РФ, так как в процессе конституционного истолкования:

а) происходит уяснение содержания нормативного материала;

б) преодолевается коллизия, внутренняя конфликтность между несколькими нормами, например путем поиска баланса содержащихся в них конкурирующих конституционных ценностей;

уточняется нормативное содержание статьи закона в случае, если элементы конституционно-конфликтной пробельности являются результатом неопределенности какой-либо структурной части соответствующей нормы, будь то гипотезы, диспозиции или санкции;

выявляются системные, иерархические связи и зависимости между отдельными нормами правовых институтов конкретной отрасли права и на этой основе меняется правовой результат в пользу усиления нормативной определенности, преодоления конфликтной пробельности;

в практике Конституционного Суда РФ имеют место и такие решения, когда с помощью конституционного истолкования «доконституционного» закона придается новое, в частности, соответствующее конституционным принципам рыночной экономики, современное содержание старой норме и тем самым преодолевается пробельность правового регулирования реально существующих и развивающихся на новой основе «постконституционных» общественных отношений199.

Важно также отметить, что благодаря конституционному истолкованию происходит объединение ценностных конституционных критериев правового регулирования с нормативным содержанием текущего законодательства. Все это происходит с помощью уяснения смысла, истолкования норм и институтов, в соответствии с высшими требованиями Конституции и внедрения конституционных принципов и ценностей в нормативное содержание отраслевых норм и институтов, придания им нового — в соотношении с тем, которое было придано неконституционной правоприменительной практикой, — содержания, в полной мере соответствующего Конституции.

Конечно, толкование не может быть признано единственным и оптимальным способом преодоления правовых пробелов. Но на практике сложилось, как говорит ведущий отечественный конституционалист, профессор С.А. Авакьян, что «логика толкования обусловлена тем, что есть неопределенность норм. Но так уж

получилось, что толкование стало не столько способом уяснения содержания и смысла норм, сколько именно средством восполнения норм»[11].

Как яркий пример такого толкования можно привести Постановление Конституционного Суда РФ от 20 июля 2016 года № 17-П[12], в котором Конституционный Суд РФ проверил отдельные положения УПК РФ применительно к допросу лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, в отношении других соучастников преступления. В итоге нормы признаны не противоречащими Конституции РФ, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования - предполагают следующее. Указанное лицо может по ходатайству стороны обвинения участвовать в судебном заседании по основному уголовному делу в целях дачи показаний в отношении остальных соучастников. При этом такое лицо имеет особое положение в уголовном процессе. Оно не является подсудимым (обвиняемым) по основному уголовному делу. В то же время обвиняемый по выделенному уголовному делу, который в силу досудебного соглашения о сотрудничестве обязан сообщать изобличающие сведения о других соучастниках, не является свидетелем по основному уголовному делу. На такое лицо при его допросе в отношении других соучастников не распространяются статьи УК РФ об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний или заведомо ложные показания. Соответственно, его не нужно предупреждать об этой ответственности. Но данное лицо предупреждается о последствиях нарушения при даче показаний досудебного соглашения о сотрудничестве, в том числе в случае умышленного сообщения ложных сведений. Таким образом, конституционно-правовой смысл взаимосвязанных положений частей второй и восьмой статьи 56, части второй статьи 278 и главы 401 УПК Российской Федерации, выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

Позиция авторов, отрицающих наличие пробелов в Конституции, связана и с отрицательной позицией признания толкования как способа преодоления правовых пробелов. По их мнению, толкование, осуществляемое Конституционным Судом, — это деятельность не по преодолению правовых пробелов, а по «снятию» неопределенности конституционных норм. Неопределенность конституции не тождественна ее пробельности. По мнению Г.А. Гаджиева, «официальное толкование Конституции, т.е. толкование, осуществляемое Конституционным Судом, вряд ли можно отнести к способам преодоления пробелов, поскольку деятельность Конституционного Суда направлена на выяснение смысла конституционных положений, а не на создание новых норм. Выявление же неявного смысла нормы никак не связано с пробельностью Конституции[13]. В то же время Г.А. Гаджиев не вполне последователен в своей позиции, так как допускает (в определенном объеме) наличие правовых пробелов. По его мнению, «о пробельности в Конституции продуктивно говорить лишь как о необходимости устранения дефектов отдельных терминов Конституции. Терминологическая неупорядоченность способна создать пробелы».

Придерживаются противоположной позиции конституционного истолкования как способу преодоления правовых пробелов С.А. Белов и О.А. Кудряшова, которые полагают, что «узурпировав» право толковать закон, Конституционный Суд «провоцирует конфликт не только с законодателем, но и с обычными судами, которые традиционно в российской правовой системе наделялись полномочиями по толкованию законов для целей их применения, в том числе и, соотнося содержание закона с текстом Конституции»[14]. Другие ученые полагают, что это противоречит Конституции РФ, а также вступает в противоречие с принципом разделения властей[15]. Конституционный Суд, осуществляя толкование норм закона (а не Конституции), посягает на прерогативы законодателя, фактически творя новые правовые нормы[16].

Деятельность Конституционного Суда по выявлению конституционноправового смысла законов вызывает неоднозначную оценку. Однако эту деятельность Конституционного Суда стоит оценивать, как правотворческую, так как с помощью конституционного истолкования «уточняется, корректируется смысловое значение нормативного содержания статьи закона»[17]. Проверяя конституционность закона, Конституционный Суд РФ Суд принимает решение по делу, оценивая, как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой. При выявлении правового пробела Суд решает вопрос о том, признать ли закон неконституционным в связи с пробелом, повлекшим нарушение конституционных прав и свобод или осуществить истолкование его конституционно-правового смысла. Таким образом, правовой пробел может «исчезать» в результате ее конституционно-правового истолкования на основе применения принципов системности и конституционности, рассматривая не только вербальное выражение проверяемого законодательного текста, но выявляя его конституционно-правовой смысл, должное конституционно-правовое содержание.

Таким образом, в тех ситуациях, когда возможно преодоление правового пробела с помощью средств конституционного правосудия, Конституционный Суд РФ прибегает к такому способу реагирования как конституционно-правовое истолкование. Такое конституционное истолкование приобретает, в свете изменений, внесенных в ФКЗ от 28.12.2016 № 11-ФКЗ ««О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», общеобязательные, нормативно-правовые характеристики и по итогам такого конституционно-судебного воздействия происходит преодоление правовых пробелов, в том числе - временное, до урегулирования законодателем соответствующих отношений.

[1] Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и практика. - 2-е изд., перераб. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 148.

[2] Нарутто С.В. Компетенция Конституционного Суда Российской Федерации: проблемы регулирования и реализации // Lex Russica: научные труды Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина. 2014. № 7. С. 789.

[3] Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и практика. - 2-е изд., перераб. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 146.

[4] Осипов А.В. Понятие и необходимость толкования права // Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2001. С. 478 — 480.

[5] Васьковский Е.В. Руководство к толкованию и применению законов. М., 1997; Вопленко Н.Н. Официальное толкование норм права. М., 1976; Насырова Т.Я. Телеологическое (целевое) толкование советского закона. Казань, 1988; Черданцев А.Ф. Толкование советского права. М., 1979; Залоило М.В. Конкретизация и толкование юридических норм: проблемы соотношения и взаимодействия // Журнал российского права. 2010. № 5; Колоколов Я.Н. Аутентическое толкование как научная проблема// Юридический мир. 2010. № 1; Ображиев К.В. Судебное толкование и судебное нормотворчество: проблемы соотношения // Журнал российского права. 2010. № 3.

[6] Федеральный конституционный закон «О внесении изменений в федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ, 02.01.2017, № 1 (Часть I), ст. 2.

[7] Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2003 года № 12-П // СЗ РФ, 28.07.2003, № 30, ст. 3100; Постановление Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 года № 3-П // СЗ РФ, 10.03.2008, № 10 (2 ч.), ст. 976.

[8] Постановление Конституционного Суда РФ от 08 декабря 2003 года № 18-П // СЗ РФ, 22.12.2003, № 51, ст. 5026.

[9] Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2007 года № 11-П // СЗ РФ, 23.07.2007, № 30, ст. 3989; Постановление Конституционного Суда РФ от 17 января 2008 года № 1-П // СЗ РФ, 28.01.2008, № 4, ст. 300.

[10] Сергевнин С.Л. О некоторых аспектах герменевтической деятельности Конституционного Суда РФ // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 1. С. 50-51.

[11] Джавакян Г.З. Правотворческая активность Конституционного Суда Российской Федерации: юридизация политики или политизация конституционного правосудия? // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 3. С. 66.

[12] Постановление Конституционного Суда РФ от 20 июля 2016 года № 17-П // СЗ РФ, 01.08.2016, № 31, ст. 5088.

[13] Гаджиев Г.А. К вопросу о пробелах в Конституции // Пробелы в российской Конституции и возможности ее совершенствования. М., 1998. С. 22.

[14] Белов С.А. Заимствование моделей конституционного контроля в правовой системе России // Журнал конституционного правосудия. 2012. № 6. С. 25-38.

[15] Ершов В. О правовом статусе Конституционного Суда Российской Федерации // Российская юстиция. 2004. № 2. С. 24.

[16] Лукашевич В.З. Конституционный Суд Российской Федерации не может и не должен подменять законодателя // Правоведение. 2001. № 1. С. 53-63.

[17] Бондарь Н.С. Конституция, Конституционный Суд и налоговое право. Налоги (газета). 2006. № 3.