Исследование сочетаемости того или иного оценочного предиката помогает понять, что же стоит за актом оценки. По мысли Л.О. Чернейко, впечатления от явлений, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, возвращаются их именам в качестве предикатов. Говорящий выражает свое отношение к окружающим его объектам, давая им определенную эмоциональную и/или интеллектуальную оценку. Поэтому автор как бы лишает вещи индивидуальности, отрывается от реальных качеств денотата, но в то же время проявляет свою собственную индивидуальность, свое отношение к лицам и реалиям окружающей действительности[1]. Все сказанное выше еще раз подтверждает, что оценочные предикаты должны рассматриваться в пределах субъектно-объектной парадигмы. Так, по мнению Е.М. Вольф, «главными элементами оценочной модальной рамки являются ее субъект и объект, связанные оценочным предикатом»[2].

Выбор определенного знака в оценочном суждении может многое сказать о самом субъекте оценки. По мнению Л.О. Чернейко, «выбранный говорящим знак становится самостоятельным, самодостаточным источником информации для слушающего. … Действительно, слушающий может извлечь из высказывания больше информации, чем предполагал вложить в него говорящий, в частности информацию о самом говорящем»[3]. Это подтверждает приводимую Л.О. Чернейко формулу импликатуры оценочных суждений, выраженную через английскую поговорку: «То, что Джон говорит о Смите, больше говорит о самом Джоне». По мысли Л.О. Чернейко, «говорящий интерпретирует действительность, слушающий интерпретирует говорящего, потому что он тоже действительность»[4].

Особенно важным для изучения оценочного акта представляется основание оценки, так как именно оно проявляется в семантическом толковании и «ограничивает сочетаемость прилагательного»[5]. Е.М. Вольф определяет основания оценки как «глубинные пропозициональные связи определяемого». Если проанализировать все члены текстовой парадигмы, центром которой является эмоционально-оценочный предикат, то все они будут иметь нечто общее в денотации, что «позволяет им иметь общую признаковую характеристику». Таким образом, по сочетаемости оценочного предиката можно выявить «признаки объекта, по которым он оценивается: хороший повар, аспект связан с функцией; хорошая погода, аспект оценки – ряд признаков ситуации «погода»…»[6]. Именно с опорой на мотив оценки моделируется дефиниция того или иного оценочного предиката.

Наконец, приписывание оценки субъектом речи тому или иному объекту происходит не спонтанно: говорящий не выдумывает основание для вынесения оценочного суждения, а опирается на существующие в данном обществе в данное время нормы и стандарты. Как указывает Н.Д. Арутюнова, эта идея берет начало в трудах Б. Спинозы, который ввел понятие «точки отсчета» и «норматива», относительно которых субъект выносит ценностное суждение[7]. Смена представлений о норме в разные эпохи в разных культурно-исторических сообществах формирует мнение говорящего об объекте оценки и определяет механизмы вынесения оценочных суждений.

Идея норматива, определяющего основания оценки и тем самым влияющего на выявление семантики оценочных предикатов, легла в основу представления об аксиологической шкале (шкале оценок). По мысли Е.М. Вольф, «в структуре оценочной шкалы имеется зона нормы… Она соотнесена с той частью шкалы оценок, на которой помещается стереотипное представление о данном объекте с соответствующим признаком»[8]. Исследователь говорит о стереотипе как «психолингвистической основе оценочных высказываний». Несомненно, субъект оценки может выносить оценочные суждения, резко противоположные общепринятым установкам. Но это, скорее, свидетельствует о сознательном отклонении говорящего от стереотипа, что является показателем неординарности его взглядов на мир. Так или иначе, представление о норме остается существенным элементом модальной субъектно-объектной парадигмы.

Идеи Е.М. Вольф развивались в работах А.Н. Шрамма. С точки зрения исследователя, процедура оценивания включает в себя 4 компонента: субъект оценки, предмет оценки, характер оценки (выбираемое для оценивания слово, входящее в определенную шкалу оценок), основание оценки (точка зрения, с которой происходит оценка). Это означает, что для выведения новых оценочных признаков в сознании оценивающего субъекта должно быть представление о некоем «стандарте» для данного класса предметов[9].

Анализируя оценочные предикаты, в том числе оценочные имена прилагательные, многие исследователи обращают внимание на их текстопорождающую способность. Н.Д. Арутюнова объясняет это явление наличием у оценочных предикатов обязательной валентности на смысловое развертывание: «Не будучи дескриптивными, оценочные предикаты стирают индивидуальность объекта… И за положительной, и за отрицательной оценкой могут стоять различные наборы аксиологически релевантных признаков. Поэтому оценочные предикаты нуждаются в экспликации»[10]. По мнению исследователя, вслед за оценочным предикатом или же до него «эксплицируется эталон или фактическое положение вещей», т.е. осуществляется «дескриптивное развертывание оценки».

Сходную позицию занимают авторы коммуникативной грамматики русского языка: «Оценочное предложение, в отличие от дескриптивного, не может существовать изолированно, оценка всегда возникает на фоне описания или повествования, поэтому такой текст обычно встречается в соответствующем окружении»[11].

Л.О. Чернейко также приписывает особую текстообразующую роль эмоционально-оценочным предикатам, являющимся центром перцептивных парадигм: «Эти языковые единицы составляют индивидуальное аффективное семантическое пространство, позволяющее на собственно языковой основе моделировать образ автора»[12].

Таким образом, можно сказать, что процедура оценивания включает в себя 4 компонента: субъект оценки, предмет оценки, характер оценки (выбираемое для оценивания слово, входящее в определенную шкалу оценок), основание оценки (точка зрения, с которой происходит оценка). Это означает, что для выведения новых оценочных признаков в сознании оценивающего субъекта должно быть представление о некоем «стандарте» для данного класса предметов.

[1] Чернейко Л.О. Культура речи в свете этики ответственности // Труды ИРЯ им. В.В. Виноградова. Вып. 2. М.: Вест-Консалтинг, 2014. С. 245 – 260.

[2] Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – 280 с. 240 Вестник СамГУ. 2007. № 3 (53)

[3] Чернейко Л.О. Культура речи в свете этики ответственности // Труды ИРЯ им. В.В. Виноградова. Вып. 2. М.: Вест-Консалтинг, 2014. С. 245 – 260.

[4] Чернейко Л.О. Культура речи в свете этики ответственности // Труды ИРЯ им. В.В. Виноградова. Вып. 2. М.: Вест-Консалтинг, 2014. С. 245 – 260.

[5] Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – 280 с. 240 Вестник СамГУ. 2007. № 3 (53)

[6] Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – 280 с. 240 Вестник СамГУ. 2007. № 3 (53)

[7] Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова – М., 1988.

[8] Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – 280 с. 240 Вестник СамГУ. 2007. № 3 (53)

[9] Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных (на материале современного русского языка). М.: Изд-во ЛГУ, 1979. 134 с.

[10] Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова – М., 1988.

[11] Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. Под общей ред. Золотовой Г.А. М.: Изд-во ИРЯ РАН, 1998. 528 с

[12] Чернейко Л.О. Культура речи в свете этики ответственности // Труды ИРЯ им. В.В. Виноградова. Вып. 2. М.: Вест-Консалтинг, 2014. С. 245 – 260.