Ленинский период развития марксистского политического учения начинается с формирования большевистского течения политической мысли. Это произошло в 1903 г. на II съезде РСДРП в результате раскола партии на большевиков (Ленин, Бухарин и др.) и меньшевиков (Плеханов, Мартов и др.). До того русские социал-демократы занимались пропагандой собственно марксистских взглядов в России.

По меньшей мере два момента характеризуют названное течение мысли. Во-первых, оно всегда разделяло основополагающие положения Маркса и Энгельса в вопросах государства, права, политического режима. Государство и право относились к надстроечным явлениям; их классовая природа выдвигалась на первый план; политической сущностью государства объявлялась диктатура экономически господствующего класса; буржуазная демократия и вся буржуазная государственность считалась формальной, уступающей подлинной — социалистической; главным вопросом считался слом старой государственной машины; судьбой всякой социалистической государственности объявлялось ее отмирание. Во-вторых, большевистскому течению политической мысли свойственна острая борьба не только с противостоящими ему буржуазными идеями, но и междоусобная борьба в самом стане приверженцев марксизма. Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики в революции 1917 г., когда вопрос о значении и роли государства как раз встал практически, как вопрос немедленного действия и действия в массовом масштабе, склонились сразу к теории «примирения» классов «государством».

Ленин отреагировал бескомпромиссно: «Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией “примирения". Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять. Отношение к государству — одно из самых наглядных проявлений того, что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты (что мы, большевики, всегда доказывали), а мелкобуржуазные демократы с почти социалистической фразеологией».

И в этой борьбе не обошлось, как представляется, без отхода от некоторых положений, сформулированных основоположниками марксизма. Таково, например, положение о возможности государства диктатуры пролетариата строить новые социалистические отношения в отдельно взятой экономически отсталой стране. В работе «О лозунге

Соединенных Штатов Европы» Ленин пишет: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств».

Надо полагать, именно это положение сыграло роковую роль в положении Советского государства как внутри, так и вовне. Вместе с тем Ленин не пропагандирует (в отличие от леворадикальных партийных течений) лозунг о создании Соединенных Штатов мира. С его точки зрения, как самостоятельный лозунг он был бы едва ли правилен, во-первых, потому, что он сливается с социализмом; во-вторых, потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невозможности победы социализма в одной стране и об отношении такой страны к остальным.

Ленинский этап развития марксистской политической мысли связан с революционными событиями в России и коренными преобразованиями во всех сферах общественной жизни. Поэтому неизбежно он привносил новые идеи, затрагивающие прежде всего практические аспекты действия государства и права. В этом отношении могут быть выделены положения, относящиеся к обоснованию места и роли Коммунистической партии в системе диктатуры пролетариата. Но главное, что характеризует большевистское течение политической мысли и что свидетельствует о его восхождении на очередной виток политической спирали, — это учение о государстве диктатуры пролетариата, о необходимости его на длительный исторический период. С точки зрения В. И. Ленина, сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не только для всякого классового общества вообще, не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию, но и для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма. «Формы буржуазных государств чрезвычайно разнообразны, но суть их одна: все эти государства являются так или иначе, но в последнем счете обязательно диктатурой буржуазии. Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата».

Владимир Ильич Ульянов-Ленин (1870—1924) — профессиональный революционер, вождь Октябрьской революции в России, основатель Советского государства, организатор международного коммунистического движения, основоположник особого направления политической мысли — ленинизма. Ленин является автором огромного числа научно-публицистических работ, среди которых для истории политической мысли имеют первостепенное значение такие, как: «Что такое “друзья народа" и как они воюют против социал-демократов (Ответ на статьи “Русского богатства" против марксистов)», «Две тактики социал-демократии в демократической революции», «Победа кадетов и задачи рабочей партии», «О лозунге Соединенных Штатов Европы», «О задачах пролетариата в данной революции», «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции», «Удержат ли большевики государственную власть», «Пролетарская революция и ренегат Каутский», «О государстве. Лекция в Свердловском университете 11 июля 1919 г.», «Детская болезнь “левизны" в коммунизме», «О “двойном" подчинении и законности», «Лучше меньше, да лучше» и др.

Ознакомление с ленинскими работами позволяет видеть прежде всего развитие Лениным марксистских положений о классовом характере политической идеологии. Ленин обратил внимание и, как представляется, не без оснований, что едва ли найдется другой вопрос, столь запутанный умышленно и неумышленно, как вопрос о государстве: «Вопрос этот так запутан и усложнен потому, что он (уступая в этом отношении только основаниям экономической науки) затрагивает интересы господствующих классов больше, чем какой-нибудь другой вопрос. Учение о государстве служит оправданием общественных привилегий, оправданием существования эксплуатации, оправданием существования капитализма...»

И более широко: любое произведение Ленина исходит из необходимости увязывать вопросы государства и права с социально-экономическим строем, с общественно-экономическими формациями. Он так внушал слушателям Свердловского университета: «...Этот основной факт — переход общества от первобытных форм рабства к крепостничеству и, наконец, к капитализму — вы всегда должны иметь в виду, ибо, только вспоминая этот основной факт, только вставляя в эту основную рамку все политические учения, вы в состоянии будете правильно оценить эти учения и разобраться, к чему они относятся, ибо каждый из этих крупных периодов человеческой истории — рабовладельческий, крепостнический и капиталистический — обнимает десятки и сотни столетий и представляет такую массу политических форм, разнообразных политических учений, мнений, революций, что разобраться во всей этой чрезвычайной пестроте и громадном разнообразии, особенно связанном с учениями политическими, философскими и прочими буржуазных ученых и политиков, можно в том только случае, если твердо держаться, как руководящей основной нити, этого деления общества на классы, изменения форм классового господства и с этой точки зрения разбираться во всех общественных вопросах...»

Для облегчения усвоения учебного материала разделим ленинские положения на следующие позиции: происхождение государства; сущность государства; форма государства; слом старой государственности; преимущество Советов; функции государства; новый аппарат государства; о праве; роль политической партии; отмирание государства и права.

Происхождение государства. В этом вопросе Ленин фактически пропагандировал положения работы Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» по-большевистски остро, с акцентом на классовость этого учреждения и необходимость избавления от него. «Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы». Ленина особенно возмущало, когда Маркса и Энгельса пытались «подправить» таким образом, что государство выходило органом примирения классов. Между тем «государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов».

«...Государство не всегда существовало. Было время, когда государства не было. Оно появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы, когда появляются эксплуататоры и эксплуатируемые». До тех пор как возникла первая форма эксплуатации человека человеком, первая форма деления на классы — рабовладельцев и рабов, «не было государства, не было особого аппарата для систематического применения насилия и подчинения людей насилию. Такой аппарат и называется государством».

Доля истины, как известно, в этом есть. Но на Востоке, и это также известно, государство появилось раньше классового расслоения. И цели его были несколько иные. Ленин связывает появление государства с появлением «особого разряда людей, которые выделяются, чтобы управлять другими и чтобы в интересах, в целях управления систематически, постоянно владеть известным аппаратом принуждения, аппаратом насилия, каковым являются... вооруженные отряды войск, тюрьмы и прочие средства подчинения чужой воли насилию, — то, что составляет сущность государства». «Оно всегда было известным аппаратом, который выделился из общества и состоял из группы людей, занимавшихся только тем, или почти только тем, или главным образом тем, чтобы управлять. Люди делятся на управляемых и на специалистов по управлению, на тех, которые поднимаются над обществом и которых называют правителями, представителями государства. Этот аппарат, эта группа людей, которые управляют другими, всегда забирает в свои руки известный аппарат принуждения, физической силы... Приемы насилия менялись, но всегда, когда было государство, существовала в каждом обществе группа лиц, которые управляли, которые командовали, господствовали и для удержания власти имели в своих руках аппарат физического принуждения, аппарат насилия, того вооружения, которое соответствовало техническому уровню каждой эпохи».

Это своеобразный подход к государству. Он отличается от классического аристотелевского. Он обходится без упоминания населения, без указания на территориальные пределы власти. Этот подход направлен против отождествления государства и гражданского общества.

Сущность государства. Государство есть машина для поддержания господства одного класса над другим. Это емкое образное определение государства показывает, в чем видел Ленин сущность государства. «Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса».

«Господство» по Ленину непременно означает диктатуру. «Учение о классовой борьбе, примененное Марксом к вопросу о государстве и о социалистической революции, ведет необходимо к признанию политического господства пролетариата, его диктатуры, то есть власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу масс. Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все трудящиеся и эксплуатируемые массы».

Пролетариату нужно государство — это повторяют все оппортунисты, социал-шовинисты и каутскианцы, уверяя, что таково учение Маркса, и «забывая» добавить, что, во-первых, по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать. А во- вторых, трудящимся нужно «государство», «то есть организованный в господствующий класс пролетариат».

Ссылки на Маркса уместны. Но ленинизм многократно усилил понятие диктатуры. В его интерпретации научное понятие диктатуры

«означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть...».

Государство есть «особая сила для подавления». По Ленину, это великолепное и в высшей степени глубокое определение Энгельса. А из него следует, что «особая сила для подавления» пролетариата буржуазией, миллионов трудящихся горстками богачей должна смениться «особой силой для подавления» буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата).

Любое государство есть «особая сила для подавления» угнетенного класса. Поэтому всякое государство несвободно и ненародно. Маркс и Энгельс неоднократно разъясняли это своим партийным товарищам в 1870-х гг., поскольку «Свободное народное государство» было программным требованием и ходячим лозунгом немецких социал-демократов 1870-х гг. В нем легально намекали на демократическую республику, поэтому Энгельс готов был «на время» «оправдать» этот лозунг с агитаторской точки зрения. Но этот лозунг был оппортунистичен, ибо выражал не только подкрашивание буржуазной демократии, но и непонимание социалистической критики всякого государства вообще.

После Октября 1917 г. сущность пролетарского государства, в отличие от сущности буржуазного государства, характеризовалась Лениным многомерно, и он не ограничивался единственно насильственной стороной: «Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества».

Форма государства. Хотя государство всегда есть машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы, формы этой машины бывают различны. В рабовладельческом государстве мы имеем монархию, аристократическую республику или даже демократическую республику. В действительности формы правления бывали чрезвычайно разнообразны, но суть дела оставалась одна и та же. Вывод Ленина о многообразии форм политического господства объяснял различия в формах правления, государственном устройстве и политическом режиме буржуазных государств, а впоследствии был использован в анализе различий в государствах «социалистического лагеря».

Наилучшей для пролетариата формой государства при капитализме Ленин объявлял демократическую республику, хотя сразу оговаривался, что «наемное рабство есть удел народа и в самой демократической буржуазной республике». Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму. Соединенные Штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую Ленин связывал с социализмом, — пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе демократического, государства.

В какой-то период Ленин не чужд был поддержать плехановские идеи, считая, что в таких странах, как Россия, рабочий класс страдает не столько от капитализма, сколько от недостатка развития капитализма. Рабочий класс, безусловно, заинтересован поэтому в самом широком, самом свободном, самом быстром развитии капитализма, развитии демократической республики (в принципе в эпоху борьбы за республику Ленин допускал даже участие социал-демократии во временном революционном правительстве). Самое положение пролетариата как класса заставляет его быть последовательным демократом. Буржуазия оглядывается назад, боясь демократического прогресса, который грозит усилением пролетариата. Пролетариату нечего терять, кроме цепей, а приобретет он с помощью демократизма весь мир. Однако вопреки меньшевистской позиции и в ответ на анархические возражения Ленин всегда противился тому, чтобы откладывать социалистический переворот.

В части формы пролетарского государства Ленин превозносил Парижскую коммуну. Именно Коммуна, по его убеждению, заменила продажный и прогнивший парламентаризм буржуазного общества учреждениями, в коих свобода суждения и обсуждения не вырождается в обман, ибо парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов, здесь нет. Без представительных учреждений мы не можем себе представить демократию, даже и пролетарскую демократию, без парламентаризма можем и должны, если критика буржуазного общества для нас не пустые слова.

Ленинские положения о демократии можно воспроизводить там, где речь идет о сущности государства, но еще в большей степени это уместно в характеристике формы правления и политического режима как составляющих формы государства. Для Ленина демократия не тождественна подчинению меньшинства большинству. У него демократия «есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, то есть организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою». «Демократия есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между гражданами, равного права всех на определение устройства государства и управление им».

Демократия следует судьбе государства: «...В капиталистическом обществе мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства. Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением меньшинства, эксплуататоров. Коммунизм один только в состоянии дать демократию действительно полную, и чем она полнее, тем скорее она станет ненужной, отомрет сама собою».

Слом старой государственности. На определенной ступени развития демократия, как писал Ленин, сплачивает революционный класс — пролетариат и дает ему возможность разбить, сломать вдребезги, стереть с лица земли буржуазную, хотя бы и республикански- буржуазную, государственную машину, постоянную армию, полицию, чиновничество, заменить их более демократической, но все еще государственной машиной в виде вооруженных рабочих масс. «...Освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это “отчуждение" воплощено. Этот вывод, теоретически ясный сам собою, Маркс сделал... с полнейшей определенностью на основании конкретно-исторического анализа задач революции».

Ленин делает акцент на том, что «буржуазное государство не “отмирает", по Энгельсу, а “уничтожается ” пролетариатом в революции».

«...Если пролетариату нужно государство, как особая организация насилия против буржуазии, то отсюда сам собой напрашивается вывод: мыслимо ли создание такой организации без предварительного уничтожения, без разрушения той государственной машины, которую создала себе буржуазия?» Это положение наглядно показывает расхождение Ленина с Плехановым. Последний не допускал в России диктатуру против буржуазии и считал возможным использование институтов буржуазной демократической государственности.

Вопрос ставится конкретно и вывод делается чрезвычайно определенный, практический: «Все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве».

То новое, что внес Ленин в учение о сломе старого государственного аппарата, заключается в том, что он указал на те части аппарата, которые не подлежат слому, и в том, что он назвал тип аппарата, способного заменить старый. «Кроме преимущественно “угнетательского" аппарата постоянной армии, полиции, чиновничества, есть в современном государстве аппарат, связанный особенно тесно с банками и синдикатами, аппарат, который выполняет массу работы учетно-регистрационной, если позволительно так выразиться. Этого аппарата разбивать нельзя и не надо. Его надо вырвать из подчинения капиталистам, от него надо отрезать, отсечь, отрубить капиталистов с их нитями влияния, его надо подчинить пролетарским Советам, его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным». «Капитализм создал аппараты учета вроде банков, синдикатов, почты, потребительных обществ, союзов служащих. Без крупных банков социализм был бы неосуществим».

«Общегосударственное счетоводство, общегосударственный учет производства и распределения продуктов — это, так сказать, нечто вроде скелета социалистического общества.

Этот “государственный аппарат" (который является не вполне государственным при капитализме, но который будет вполне государственным у нас, при социализме) мы можем “взять" и “привести в движение"...»

Ленин полагал сравнительно легко «огосударствить» названные части аппарата технически, благодаря предварительной работе, выполненной капитализмом, и политически, при условии контроля и надзора со стороны Советов.

Советы как высшая форма государства, как новый аппарат. Советы рабочих, солдатских, железнодорожных, крестьянских депутатов, новые сельские и городские власти и т. п. «создавались исключительно революционными слоями населения, создавались вне всяких законов и норм всецело революционным путем, как продукт самобытного народного творчества, как проявление самодеятельности народа. Это были именно органы власти, несмотря на всю их зачаточность, стихийность, неоформленность, расплывчатость в составе и в функционировании».

Продолжая эту характеристику Советов, Ленин констатирует: «Описанные нами органы власти были, в зародыше, диктатурой, ибо эта власть не признавала никакой другой власти и никакого закона, никакой нормы, от кого бы то ни было исходящей. Неограниченная, внезаконная, опирающаяся на силу, в самом прямом смысле слова, власть — это и есть диктатура...

На что же опиралась эта сила? Она опиралась на народную массу. Вот основное отличие этой новой власти от всех прежних органов старой власти. Те были органами власти меньшинства над народом, над массой рабочих и крестьян. Это были органы власти народа, рабочих и крестьян, над меньшинством, над горсткой полицейских насильников, над кучкой привилегированных дворян и чиновников. Таково отличие диктатуры над народом от диктатуры революционного народа...

Это — власть, открытая для всех, делающая все на виду у массы, доступная массе, исходящая непосредственно от массы, прямой и непосредственный орган народной массы и ее воли...»

Приведенная характеристика Советов предопределила знаменитый апрельский тезис: «Не парламентарная республика, — возвращение к ней от С. Р. Д. было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху».

Ленин вместе с тем не мог не заметить, что «герои гнилого мещанства» «сумели и Советы испоганить по типу гнуснейшего буржуазного парламентаризма, превратив их в пустые говорильни», что в Советах «господа “социалистические" министры надувают доверчивых мужичков фразерством и резолюциями», что в правительстве «идет перманентный кадриль, с одной стороны, чтобы по очереди сажать “к пирогу" доходных и почетных местечек побольше эсеров и меньшевиков, с другой стороны, чтобы “занять внимание" народа. А в канцеляриях, в штабах “работают" “государственную" работу!»

Учебники советского периода непременно воспроизводили следующее основополагающее ленинское положение: «Советы — непосредственная организация самих трудящихся и эксплуатируемых масс, облегчающая им возможность самим устраивать государство и управлять им всячески, как только можно». При этом никто не осмеливался указать на новые «кадрили», превосходившие все старые вместе взятые.

Функции государства. В современной теории государства и права функциями государства называют основные направления его деятельности, обусловленные сущностью государства и стоящими перед ним задачами. В общей форме Ленин выделил две внутренние функции: «Пролетариату необходима государственная власть, централизованная организация силы, организация насилия и для подавления сопротивления эксплуататоров и для руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетариями в деле “налаживания" социалистического хозяйства». В порядке конкретизации называется и третья функция: «До тех пор, пока наступит “высшая" фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления...» Впрочем, и культурно-воспитательная функция, которую потом называли в учебниках, вытекает из контекста всего того, что было сказано Лениным по поводу деятельности пролетарского государства в сфере образования, культуры и организационной работы.

Аппарат государства. Ленин придавал большое значение аппарату государства, принципам его организации, составным частям и особенно составу чиновничества. «Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть речи. Это — утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на нет всякое чиновничество, это не утопия, это — опыт Коммуны, это прямая, очередная задача революционного пролетариата».

В порядке восприятия опыта парижских коммунаров предлагалась «полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной “заработной плате рабочего"...». «Мы не утописты. Мы не “мечтаем" о том, как бы сразу обойтись без всякого управления, без всякого подчинения; эти анархистские мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне чужды марксизму... Нет, мы хотим социалистической революции с такими людьми, как теперь, которые без подчинения, без контроля, без “надсмотрщиков и бухгалтеров" не обойдутся». «Специфическое “начальствование" государственных чиновников можно и должно тотчас же, с сегодня на завтра, начать заменять простыми функциями “надсмотрщиков и бухгалтеров", функциями, которые уже теперь вполне доступны уровню развития горожан...»

«Учет и контроль — вот главное, что требуется для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества. Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного “синдиката". Все дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну».

Намеренно воспроизводим соответствующие положения ленинских работ без особых комментариев, поскольку утопичность их стала очевидной в свете свидетельств российской истории.

К сожалению, в большой степени не оправдались даже выверенные, казалось бы, теоретические характеристики Советов как нового аппарата государства. «Советы суть новый государственный аппарат, дающий, во-первых, вооруженную силу рабочих и крестьян, причем эта сила не оторвана от народа, как сила старой постоянной армии, а теснейшим образом с ним связаны; в военном отношении эта сила несравненно более могучая, чем прежние; в революционном отношении она незаменима ничем другим. Во-вторых, этот аппарат дает связь с массами, с большинством народа настолько тесную, неразрывную, легко проверяемую и возобновляемую, что ничего подобного в прежнем государственном аппарате нет и в помине. В-третьих, этот аппарат в силу выборности и сменяемости его состава по воле народа, без бюрократических формальностей, является гораздо более демократическим, чем прежние аппараты. В-четвертых, он дает крепкую связь с самыми различными профессиями, облегчая тем различнейшие реформы самого глубокого характера без бюрократии. В-пятых, он дает форму организации авангарда, то есть самой сознательной, самой энергичной, передовой части угнетенных классов, рабочих и крестьян, являясь таким образом аппаратом, посредством которого авангард угнетенных классов может поднимать, воспитать, обучать и вести за собой всю гигантскую массу этих классов, до сих пор стоявшую совершенно вне политической жизни, вне истории. В-шестых, он дает возможность соединять выгоды парламентаризма с выгодами непосредственной и прямой демократии, то есть соединять в лице выборных представителей народа и законодательную функцию и исполнение законов».

Ленин считал возможным «распроститься с тем буржуазным интеллигентским предрассудком, будто управлять государством могут только особые чиновники...». Однако уже несколько лет существования новой власти позволили увидеть Ленину, что многое остается несбыточной мечтой. «Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что мы должны сначала подумать вплотную, каким образом бороться с недостатками его, памятуя, что эти недостатки коренятся в прошлом, которое хотя перевернуто, но не изжито, не отошло в стадию ушедшей уже в далекое прошлое культуры». И далее: «Надо вовремя взяться за ум. Надо проникнуться спасительным недоверием к скоропалительно быстрому движению вперед, ко всякому хвастовству и т. д. Надо задуматься над проверкой тех шагов вперед, которые мы ежечасно провозглашаем, ежеминутно делаем и потом ежесекундно доказываем их непрочность, несолидность и непонятность. Вреднее всего здесь было бы спешить. Вреднее всего было бы полагаться на то, что мы хоть что- нибудь знаем, или на то, что у нас есть сколько-нибудь значительное количество элементов для построения действительно нового аппарата, действительно заслуживающего названия социалистического, советского и т. и.

Нет, такого аппарата и даже элементов его у нас до смешного мало, и мы должны помнить, что для создания его не надо жалеть времени и надо затратить много, много, много лет».

Ленин не без основания связывал существующие недостатки с неразвитостью культуры, с недостатком просвещения, образования. Но, как представляется, причины были более глубокими. И теперь, когда образования более чем достаточно, когда и на культуру правящего слоя особенно нельзя пожаловаться, мы имеем многое из того, против чего восставал Ленин и от чего следует избавляться сегодня.

О праве. Из ленинских характеристик права самой известной явилась его формула «право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права». Это положение не было оригинальным. Оно вполне укладывалось в нормативистское представление о праве. С марксистско-ленинских позиций (Ленин хоть и был юристом, праву уделял немного внимания) право рассматривалось в качестве классового явления. Само появление права связывалось с разделением общества на классы: «...Было время, когда государства не было, когда держалась общая связь, самое общество, дисциплина, распорядок труда силой привычки, традиций, авторитетом или уважением, которым пользовались старейшины рода или женщины...»

В эксплуататорских государствах право служит экономически господствующему классу. Поэтому марксизм всегда выступал за отмену буржуазного права. Вот одна из его ленинских характеристик: «Возьмите основные законы современных государств, возьмите управление ими, возьмите свободу собраний или печати, возьмите “равенство граждан перед законом", — и вы увидите на каждом шагу хорошо знакомое всякому честному и сознательному рабочему лицемерие буржуазной демократии. Нет ни одного, хотя бы самого демократического государства, где бы не было лазеек или оговорок в конституциях, обеспечивающих буржуазии возможность двинуть войска против рабочих, ввести военное положение и т. и. “в случае нарушения порядка"...» Однако «не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу».

«...В первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) “буржуазное право" отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, то есть лишь по отношению к средствам производства. “Буржуазное право" признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку — и лишь постольку — “буржуазное право" отпадает. Но оно, как полагал Ленин, остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества...»

Юристы-марксисты первых лет советской власти буквально воспринимали ленинский тезис о том, что в первой фазе коммунизма «других норм, кроме “буржуазного права", нет». «В первой своей фазе, на первой своей ступени коммунизм не может еще быть экономически вполне зрелым, вполне свободным от традиций или следов капитализма. Отсюда такое интересное явление, как сохранение “узкого горизонта буржуазного права" — при коммунизме в его первой фазе. Буржуазное право по отношению к распределению продуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуазное государство, ибо выходит, что не только при коммунизме остается в течение известного времени буржуазное право, но даже и буржуазное государство — без буржуазии!»

Конечно, как предупреждал Ленин, это может показаться парадоксом или просто диалектической игрой ума, в которой часто обвиняют марксизм люди, не потрудившиеся изучить его содержание. На самом же деле остатки старого в новом показывает нам жизнь на каждом шагу, и в природе, и в обществе. И Маркс, с точки зрения Ленина, не произвольно перенес кусочек «буржуазного» права в коммунизм, а взял то, что экономически и политически неизбежно в обществе, выходящем из недр капитализма. На высшей фазе коммунизма необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой. И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства.

Роль политической партии. Не было периода в развитии Коммунистической партии, когда бы не шла речь о ее укреплении. Соответствующие установки ведут начало от Ленина, от центральной ленинской идеи диктатуры пролетариата: «Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия большевиков...»

«Кто хоть сколько-нибудь ослабляет железную дисциплину партии пролетариата (особенно во время его диктатуры), тот фактически помогает буржуазии против пролетариата». Здесь же и пропагандируемая впоследствии Сталиным система диктатуры пролетариата: «Партия непосредственно опирается в своей работе на профессиональные союзы, которые насчитывают теперь, по данным последнего (IV. 1920) съезда, свыше 4 миллионов членов, будучи формально беспартийными. ...Получается, в общем и целом, формально не коммунистический, гибкий и сравнительно широкий, весьма могучий пролетарский аппарат, посредством которого партия связана тесно с классом и с массой, посредством которого, при руководстве партии, осуществляется диктатура класса...»

Для осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе требовалось «единство интернациональной тактики коммунистического рабочего движения всех стран». Многие ленинские положения были направлены на создание сознательного авангарда в международном рабочем движении, т. е. коммунистических партий, групп, течений, на критику оппортунистических воззрений, противостоящих объединению пролетариев всех стран.

Отмирание государства и права. «Мы ставим своей конечной целью уничтожение государства, то есть всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще. Мы не ждем пришествия такого общественного порядка, когда бы не соблюдался принцип подчинения меньшинства большинству. Но, стремясь к социализму, мы убеждены, что он будет перерастать в коммунизм, а в связи с этим будет исчезать всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человека другому, одной части населения другой его части, ибо люди привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности без насилия и без подчинения». Это кредо марксизма. Ленин специально акцентирует внимание на тех положениях из работ Энгельса, в которых проводится идея отмирания государства. Главное здесь то, что буржуазное государство не отмирает, а отменяется, уничтожается: «Энгельс говорит об “уничтожении" пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство».

«Об “отмирании" и даже еще рельефнее и красочнее — о “засыпании" Энгельс говорит совершенно ясно и определенно по отношению к эпохе после “взятия средств производства во владение государством от имени всего общества", то есть после социалистической революции. Мы все знаем, что политической формой “государства" в это время является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов, бесстыдно искажающих марксизм, не приходит в голову, что речь идет здесь, следовательно, у Энгельса, о “засыпании" и “отмирании" демократии».

И еще одно положение, которое в разное время интерпретировалось с разными акцентами: «...При переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, “государство" еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле... И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать».

В 1930-е и 1940-е гг. акцент делался на необходимости и усилении государства; в 1960-е гг. — на его исчезновении. Программа КПСС определила курс на построение коммунизма. А «коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, — “некого" в смысле класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью населения. Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А во- вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут “отмирать ”. Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство».

Н. С. Хрущев уже «знал» и сроки, и последовательность. Только по поводу причин «эксцессов» до сих пор нет ясности.

Условия отмирания государства и права отыскали у Ленина: начинает отмирать, «поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет»; процесс продолжается, пока «остается охрана “буржуазного права", освящающего фактическое неравенство»; «для полного отмирания государства нужен полный коммунизм».

В общей форме Ленин вслед за Марксом и Энгельсом обрисовал коммунизм как очень высокую стадию развития общества с гигантским развитием производительных сил. Однако важно подчеркнуть, что в отличие от субъективистских и популистских партийных установок средины XX в. Ленин сделал оговорки: «...Как скоро пойдет это развитие дальше, как скоро дойдет оно до разрыва с разделением труда, до уничтожения противоположности между умственным и физи

ческим трудом, до превращения труда в “первую жизненную потребность", этого мы не знаем и знать не можем.

Поэтому мы и вправе говорить лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания, ибо материала для решения таких вопросов нет».