Международно-правовые акты, установившие преступность геноцида, по существу способствовали универсализации как понимания этого деяния, так и формулирования его юридически значимых признаков. В соответствии с указанием Конвенции о геноциде преступность этого деяния в нашей стране впервые установлена ст. 357 УК РФ.

Структура состава преступления геноцида в международном и в национальном праве идентична. Правда, в доктрине международного права всегда высказывались сомнения в возможности механического перенесения элементов состава преступления из области национального уголовного права в область международного права. Однако, если в теории национального уголовного права вопросами, относящимися к объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне преступлений занимались давно и основательно, то применительно к преступлениям по международному праву, эти вопросы, несмотря на их актуальность, предметом глубокой разработки до сих пор не cтали.

Говоря об объекте преступления в национальном праве, в частности в российском, мы подразумеваем общественные отношение, урегулированные действующим законодательством, на которые посягает преступление. Наука уголовного права выделяет общий, родовой и непосредственный объекты. Общий объект - это объект, характерный для всех видов преступления, то есть вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Родовой - объект общий для отдельных групп преступлений. Так родовым объектом преступлений против мира и безопасности человечества являются общественные отношения, складывающиеся в результате соблюдения норм международного права. Непосредственный объект - это тоже совокупность общественных отношений, но по сравнению с родовым, в еще более узком объеме. Соответственно, непосредственным объектом геноцида являются общественные отношения, обеспечивающие безопасные условия жизни национальных, этнических, расовых и религиозных групп. Так представляет виды объектов преступления геноцида теория российского уголовного права.

Родовым (и видовым) объектом геноцида являются интересы обеспечения мира и безопасности человечества. Под "миром" надо понимать такое состояние отношений между государствами - субъектами международного права, которое характеризуется отсутствием фактических военных действий между ними. "Безопасность человечества" - это состояние защищенности неопределенного круга лиц от любых угроз, посягающих на их жизненно важные интересы, связанные с физическим существованием человечества в целом или какой-либо демографической группы людей. При этом такие угрозы должны исходить от субъектов уголовного права.

Основным непосредственным объектом геноцида надо признать только безопасность человечества, так как юридически допускается совершение этого преступления и в мирное время, и во внутригосударственной политике.

В юридической литературе, посвященной геноциду как преступлению по международному праву, непосредственный объект данного преступления сужается до характеристики его как - национальной, этнической, расовой или религиозной группы.

Дать идеальную и всеобъемлющую формулировку трудно, но к этому надо стремиться. Предлагается следующее определение объекта преступления геноцида.

Под объектом геноцида следует понимать: "расовую, национальную, этническую, религиозную, социальную, политическую, культурную, половую и характеризующуюся любой иной принадлежностью человеческую группу". геноцид преступление мир судебный

Текстуальный анализ нормы о геноциде заставляет говорить о существовании дополнительного непосредственного объекта данного преступления - жизни и здоровья людей, принадлежащих к демографическим общностям. Соответственно, потерпевшими от этого преступления могут быть представители (члены) национальной, расовой, этнической или религиозной группы. Исходя из высочайшей степени общественной опасности рассматриваемого преступления, представляется, что потерпевшими от геноцида необходимо признавать всех представителей демографической группы, вне зависимости от того, скольким лицам причинен вред.

В ст. 357 УК называется шесть деяний, образующих объективную сторону геноцида. Необходимо отметить, что факт уничтожения демографической группы как последствие, к которому стремится виновный, остается за рамками геноцида как оконченного состава преступления. В то же время в качестве характеристики действий, образующих геноцид, называется убийство и причинение тяжкого вреда здоровью, поэтому вопрос о характеристике состава геноцида с точки зрения конструкции объективной стороны сам по себе представляется проблематичным.

Под "убийством" членов демографической группы надо понимать любое умышленное причинение смерти, подпадающее под признаки ст. 105 УК. Закон при характеристике объективных признаков геноцида оперирует термином "убийство" во множественном числе ("убийства членов... "). Поэтому этот "способ" осуществления геноцида имеет место минимум при двукратном причинении смерти представителям демографической группы (при установлении соответствующих признаков субъективной стороны). С другой стороны, само по себе количество убитых на формальную квалификацию геноцида не влияет, но должно учитываться при назначении наказания как отягчающее обстоятельство по признаку наступления тяжких последствий. Причинение тяжкого вреда здоровью представителям демографической группы имеет место при причинении в результате действий виновного здоровью любого из последствий, указанных в диспозиции ч. 1 ст. 111 УК, также как минимум двум представителям демографической группы.

Если само по себе количество погибших или травмированных при осуществлении актов геноцида юридически не может повлиять на квалификацию содеянного по ст. 357 УК, то абсолютно неясно, в чем состоит обоснованность установления "нижнего предела" количества жертв таких проявлений геноцида, как убийство и причинение тяжкого вреда здоровью членам демографической группы. Представляется, что характер и степень общественной опасности геноцида настолько велики, что юридически не должно существовать никакой "нижней границы" числу его жертв. Тем более что при осуществлении иных (формальных) проявлений геноцида вообще неважно, причинены кому-либо смерть либо тяжкий вред здоровью. По этим причинам предлагаем в ст. 357 УК указать на единственное число потерпевших от геноцида, которое позволило бы избежать возможных юридических коллизий и споров при определении "минимально" допустимого количества жертв.

Иначе обстоит дело при характеристике остальных признаков объективной стороны геноцида. Насильственное воспрепятствование деторождению как деяние может выражаться в совершении виновным самых разнообразных действий с целью недопущения рождения детей у представителей той или иной демографической группы населения. В литературе высказана позиция, согласно которой это деяние может проявляться в проведении против воли женщины искусственного прерывания беременности, стерилизации. Однако прерывание беременности без согласия потерпевшей, стерилизация являются видами тяжкого вреда здоровью. И вряд ли в этом случае может идти речь о конкуренции более специального признака, ибо эти признаки (т.е. причинение тяжкого вреда здоровью и воспрепятствование деторождению) являются альтернативными признаками одного и того же состава преступления. Видимо, рассматриваемый признак объективной стороны геноцида может быть самостоятельно вменен при условии, что насильственное воспрепятствование деторождению не связано с причинением тяжкого вреда здоровью представителей демографической группы (например, недопущение сексуальных контактов между представителями одной и той же демографической группы; химиотерапевтическое либо медикаментозное подавление половой функции).

Принудительная передача детей - деяние, имеющее место при передаче детей в иную демографическую группу, при которой передаваемый ребенок утрачивает демографические качества, присущие его родителям (речь должна идти об утрате тех качеств, которые не передаются по наследству).

Насильственное переселение, рассчитанное на физическое уничтожение членов демографической группы, - это действие, выражающееся в перемещении их представителей в непривычные условия (в первую очередь, климатические), которые могут привести к физическому вымиранию перемещаемой группы людей. Как известно, группы людей, постоянно проживающие в той или иной местности, физиологически на протяжении многих поколений приспосабливаются к природным условиям проживания. Резкое перемещение такой группы в принципиально иные природные условия влечет общее ослабление организма и, как следствие, угасание жизненных функций ("климатопатология"). При этом перемещение представителей демографической группы должно быть произведено именно в чуждые природные условия, а не просто в "резервации" или абстрактные "пункты переселения".

Наконец, последним из указанных в УК проявлений геноцида является иное создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов демографической группы. Под "иным" созданием таких жизненных условий понимается неограниченный перечень деяний, которые не являются ранее рассмотренными признаками геноцида и в то же время создают угрозу физическому существованию демографической группы или ее части (например, биологическое, химическое либо радиоактивное заражение места обитания; наложение запрета на занятие каким-либо видом деятельности, являющейся единственным источником существования демографической группы).

Объективная сторона геноцида, в отличие от других трех элементов состава преступления, не вызывает принципиальных споров. К объективной стороне геноцида относят действия, перечисленные в пунктах а - е статьи II Конвенции о геноциде:

Действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу, как таковую:

a) убийство членов такой группы;

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Однако, этот элемент состава преступления геноцида не кажется абсолютно однозначным. Самвел Кочои, в своей статье "Геноцид: понятие, ответственность, практика", опубликованной в журнале "Уголовное право", обратил внимание на "несоответствие", предусмотренных в УК РФ санкций за геноцид в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни Конституции РФ и общей части самого УК. Согласно ч. 2 ст. 20 Конституции РФ: "Смертная казнь [...] может устанавливаться [...] за особо тяжкие преступления против жизни [...] "только как альтернативу смертной казни за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь [...]".

По мнению Самвела Кочои, в УК РФ вид и размер наказания за геноцид следовало дифференцировать в зависимости от того, какие совершены деяния, образующие геноцид.

Полагаем, что идея о дифференциации наказаний за деяния, составляющие объективную сторону геноцида абсолютно справедлива. Наказание должно соответствовать совершенному деянию. И, как не могут быть приравнены по своим последствия убийство и телесные повреждения, так не должны приравниваться и наказания за них.

Однако проблема, которую поднял Самвел Кочои в своей статье, намного глубже, ибо еще раз заставляет отвечать на вопрос - что же такое есть геноцид? Видя противоречие между УК РФ и Конституцией РФ, Кочои, тем самым, обращает внимание на то, что действия, составляющие геноцид, направлены не только против жизни.

Пункты "b" и "e" Конвенции о предупреждении геноцида и наказания за него говорят о следующих деяниях, составляющих геноцид:

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Действия, перечисленные в пункте "b" сопряжены с причинением вреда здоровью, но не с лишением жизни. И, тем не менее, эти действия ведут к искоренению той или иной группы путем лишения качеств, необходимых для жизни.

Введением же пункта "e" разработчики Конвенции указали еще одно направление толкования понятия геноцида. Под геноцидом следует понимать не только физическое искоренение группы, обладающей тем или иным характерным признаком, но и искоренение самого этого признака (например, национального, путем насильственной ассимиляции с другими группами).

Геноцид характеризуется, как преступление против человечества. Геноцид означает "отказ в признании права на существование целых человеческих групп, подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ". То есть "человечество" и "личность" в данном случае являются равнозначными понятиями. Следовательно, геноцид есть преступление против множества личностей.

Объективную сторону геноцида составляют деяния не только против жизни (п. а, с), но и против здоровья (п. b), семьи (п. e), что следует из самой Конвенции. Иными словами, некоторые из преступлений против личности. Конвенция все время оставляет впечатление недоговоренности, незавершенности. Как будто ее авторы, начав раскрывать суть этого преступления, внезапно одергивали руку, осекались и останавливались. Останавливались на середине, порождая бесконечные вопросы. Почему, например, не включили в объективную сторону состава геноцида деяния против половой свободы личности.

Так, Международный трибунал по Руанде, вынося вердикт по делу Жана Поля Акайезу, решил, что систематические изнасилования женщин народности тутси в провинции Таба составляют акт геноцида, "причиняющий серьезные физические или психические повреждения членам группы". Однако данное решение Международный трибунал принял на основе толкования пункта "b" Конвенции о геноциде, а не на основе применения нормы. И есть сомнения в том, что прецедент, созданный трибуналом может стать источником права для будущего Международного Уголовного суда при рассмотрении дел о геноциде, поскольку сам Международный трибунал по Руанде являлся судом ad hoc.

Огромное число жертв насчитывается в период депортации армян из Османской Империи. Депортация тоже является одним из тех действий, которые направлены на уничтожение той или иной группы. Полагаю, что следовало бы включить данное действие в статью II Конвенции. Пункт "с" названной статьи относит к объективной стороне геноцида "предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые раcсчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее". Безусловно, под данную норму можно подвести путем толкования и депортацию. Но международное право очень динамичная и зависящая от мировой политики отрасль, поэтому, на наш взгляд, нужно сократить до минимума необходимость толкования норм международного права, дабы избежать злоупотреблений.

Преступление геноцида, таким образом, посягает на следующие права человека, закрепленные во Всеобщей Декларации прав человека от 10 декабря 1948 года, в Международном пакте о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года и в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 года:

1. право на жизнь;

2. право на достоинство;

3. право на свободу передвижения;

4. право на свободу мысли, совести и религии;

5. право на свободу убеждений и на свободу выражений их;

6. право на достаточный жизненный уровень,

7. право на защиту семьи со стороны общества и государств.

Исходя из всего вышесказанного, считаю целесообразным дополнить статью II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него в части, раскрывающей объективную сторону, следующими положениями:

Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо расовую, национальную, этническую, религиозную, социальную, политическую, культурную, половую и характеризующуюся любой иной принадлежностью человеческую группу:

f) насильственные действия сексуального характера, совершаемые с членами такой группы;

g) принудительное перемещение членов такой группы за пределы государства или определенного региона (депортация).

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что состав геноцида носит формально - материальный характер.

Субъективная сторона состава выражается в умышленной форме вины. Универсальным требованием к квалификации геноцида является установление особой цели действий виновного - стремления уничтожить полностью или частично демографическую группу. В данном случае цель совершения преступления становится обязательным субъективным признаком его состава. Законодательное определение обязательной цели при совершении геноцида предполагает, что все его проявления могут быть совершены только с прямым умыслом. По наличию указанной цели акт геноцида отграничивается от преступлений против жизни и здоровья, совершенных по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды.

Конвенция к субъективной стороне геноцида относит вину в форме умысла (намерения): "Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу, как таковую" (ст. II).

Намерение отвечает на вопрос: "сознательно, с умыслом или бессознательно, без умысла совершено действие", "хотело ли данное лицо наступления определенных последствий или они наступили помимо его воли". Иными словами, намерение в составе преступления заключается в сознательном стремлении исполнителя к достижению поставленной цели противоправными действиями. Мотив же отвечает на вопрос: чем, какими соображениями руководствовался тот, кто совершил действия, предусмотренные составом преступления.

Напомню, что в самом первом определении геноцида, данным Рафаэлем Лемкином, понятия намерения не было: "Под геноцидом мы понимаем уничтожение нации или этнической группы".

Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 года также не говорила о намерении как элементе состава геноцида, но утверждала наличие мотива: "Геноцид, с точки зрения международного права является преступлением, которое осуждается цивилизованным миром, и за совершение которого главные виновники и соучастники подлежат наказанию независимо от того [...] совершено ли преступление по религиозным, расовым, политическим или каким-либо другим мотивам".

Предложение ввести намерение как элемент субъективной стороны геноцида появилось только в ходе разработки Конвенции. Тут же возникли споры и дискуссии о содержании и месте намерения в квалификации геноцида, которые выявили две проблемы, связанные с данным субъективным элементом.

Первая из них связана со значением, которое придавалось намерению в доказательстве факта разрушения человеческой группы. Мнения разделились на два лагеря.

Сторонники одного подхода к определению преступления геноцида исходили из того, что указанное намерение присутствует и проявляется в самих объективно констатируемых действиях и фактах, т.е. в объективной стороне геноцида. Что совершение этого преступления без умысла, по небрежности или неосторожности просто невозможно. Они добивались такого определения геноцида, при котором ссылки на отсутствие "намерения" не могли бы использоваться для ухода от ответственности. Считая, что объективная констатация факта уничтожения группы как таковой была бы более эффективным средством доказательства, нежели признание субъективного стремления достичь этого результата, было предложено определять акты геноцида как действия, направленные на уничтожение особых человеческих групп. Сторонники данного подхода предлагали заменить в определении выражение "совершенные с намерением уничтожить" словами "направленные на физическое уничтожение" групп.

Представители другого подхода придавали намерению доминирующее значение, утверждая, что фактическое уничтожение человеческой группы может квалифицироваться как геноцид только в том случае, если субъективное намерение уничтожить соответствующую группу людей может быть доказано независимо от результатов этого деяния. Приверженцы второго подхода, тем самым исходили из идеи презумпции невиновности совершившего геноцид государства. И, следовательно, бремя доказывания субъективного намерения возлагалось на жертву преступления - на растерзанный гибнущий народ, лишенный государственности, территории и других материальных и политических средств самовыражения. А значит, ставилось под сомнение и право народа - жертвы геноцида на незамедлительное обращение к международному сообществу за помощью, включая гуманитарную интервенцию.

Вторая проблема была связана с добавлением к словам "уничтожение группы полностью" слов "или частично". Очевидно то, что геноцид осуществляется поэтапно, начиная с разрушения части или частей человеческой группы. И задача международного сообщества установить факт совершения преступления на возможно более ранней стадии. Та же цель закреплена и в Конвенции, как это следует не только из ее названия, но и содержания - "предупредить" геноцид. Если бы геноцидом считалось уничтожение всей группы, то в этом случае предотвращение преступления с помощью Конвенции было бы практически невозможно, и она была бы применима только post factum - после убийства всех членов группы или уничтожение большей ее части. Поэтому было внесено уточнение в виде добавления слов "полностью или частично" (in whole or in part).

Проблема же заключалась в следующем: могут ли человекоубийства, квалифицироваться как геноцид, если убийцы имели намерение уничтожить часть группы (например, в определенном районе страны), или для этого необходимо наличие у них намерения уничтожить всю группу (например, весь народ в масштабе всей страны и даже за ее пределами).

Итог борьбы между теми, кто относил этот субъективный элемент состава преступления ко всей группе, и теми, кто считал достаточным наличие намерения уничтожить только ее часть, выразился в некотором паллиативе: "основополагающим для обвинения в геноциде должно быть намерение разрушить всю группу, ввиду того, что она составляет определенную расовую, национальную, этническую или религиозную общность таким образом, чтобы этим затрагивалась значительная часть группы".

Лемкин выступал против искажения Конвенции. Но, чтобы успокоить американских сенаторов, дал такое толкование: "уничтожение части должно быть значительным [...] с тем, чтобы затронуть всю группу".

Николас Джакоб писал о том, что "Конвенция о геноциде не достигла своей цели, поскольку в ней не содержится объективного осуждения покушений против жизни группы людей, и она никогда не сможет приобрести хотя бы малейшего авторитета и достигнуть хотя бы малейшей эффективности [...]. Следовало дать объективное определение геноцида, а не строить его на поисках намерения".

Позиция достаточно категоричная, но, к сожалению, во многом подтверждается последующей практикой применения, а точнее неприменения Конвенции. Как писал Б. Уайтекер "свидетельство о наличие субъективного элемента намерения гораздо сложнее привести в качестве доказательства, чем объективный критерий. Вряд ли все преступления режимов, проводящих политику геноцида, будут настолько документально обоснованы, как нацистский".

Суть ответа на вопрос о намерении состоит в том, что уничтожить целую человеческую группу без намерения, случайно, по небрежности, без знания, без представления о результатах действия невозможно. Из этого исходил и сам Р. Лемкин, из этого исходила Генеральная Ассамблея ООН, принимая упомянутую выше резолюцию, из этого исходили делегации ряда стран, которые при обсуждении в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН вопроса о Кодексе преступлений против мира и безопасности человечества указали, что "в случае геноцида и апартеида умысел сам по себе доказыванию не подлежит".

Утверждать, что определяющим в составе этого преступления является признание намерения разрушить человеческую группу, значит лишить состав преступления главного, лишить норму права ее функции, ибо опасность геноцида, прежде всего в результатах, а не в самом намерении.

Поскольку действия, охватываемые составом преступления геноцида, не могут совершаться без умысла, то наличие намерения должно презюмироваться с момента начала деяний, обладающих определенными признаками.

Из этой же позиции исходил и российский законодатель, формулируя состав преступления геноцида в статье 357 УК РФ: "действия, направленные на полное или частичное уничтожение".

Субъект преступления геноцида - одна из самых острых и спорных тем в теории международного права на сегодняшний день.

Согласно статье IV Конвенции о предупреждении преступления геноцида: "Лица, совершающие геноцид или какие-либо другие из перечисленных в статье III деяний, подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами".

Из приведенной статьи видно, что Конвенция к субъектам преступления геноцида относит исключительно физических лиц.

Однако статья IV употребляет термин "наказание", что, видимо, и трактуется международниками как элемент исключительно уголовной ответственности. Здесь и возникает главный вопрос спора, - может ли государство являться субъектом международного преступления.

Субъект преступления непосредственно связан с уголовной ответственностью. Эта связь выражается в том, что ответственность наступает только в случае совершения преступления. Точнее говоря, наличие состава преступления (и субъекта, как одного из его элементов) является фактическим основанием наступления уголовной ответственности. Однако понятие субъекта преступления можно рассматривать и в отрыве от понятия уголовной ответственности, как один из элементов состава преступления, наравне с объектом, объективной и субъективной сторонами.

В литературе высказана точка зрения о том, что проявлением геноцида являются акты апартеида. Действительно, международное право предписывает объявлять "караемым по закону преступлением" всякое распространение идей о расовом превосходстве и любые акты расовой дискриминации (ст. 4 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1966 года). Но осуществление политики расовой сегрегации не преследует обязательной цели уничтожения такой демографической общности. Кроме того, апартеид предполагает ущемление прав и интересов только одной демографической группы - расы; а о других демографических группах (нации, этносе, религиозной общности) при совершении апартеида речи не идет вовсе. На наш взгляд, в силу различных объективных и субъективных проявлений геноцида и апартеида последний нельзя расценивать как частное проявление геноцида.

Серьезный вопрос о пределах регламентации уголовной ответственности за рассматриваемое преступление заключается в следующем. С точки зрения учений о неоконченном преступлении и соучастии сам по себе приказ государственного должностного лица об осуществлении акта геноцида должен расцениваться как приготовление к совершению этого преступления, даже если оно не было по каким-либо причинам совершено. Мировая история свидетельствует о том, что геноцид претворяется в жизнь обычно по приказу правящих кругов и сам по себе является государственной политикой. Но при этом сами лица, отдавшие приказ об осуществлении акта геноцида, его непосредственно не исполняют. В связи с этим содеянное ими может подлежать несправедливо заниженной юридической оценке. Кроме того, планирование и подготовка актов геноцида вполне может осуществляться не только публичными деятелями или должностными лицами, но и самыми обычными людьми. В связи с этим представляется, что для правильной юридической оценки планирования и подготовки совершения актов геноцида необходимо предусмотреть противоправность этих деяний в качестве самостоятельных признаков объективной стороны состава геноцида.

При этом под планированием геноцида необходимо понимать составление конкретного плана действий, направленных на полное либо частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы людей. Конкретность такого плана может означать следующее: предусмотренность в нем соответствующих организационно - технических проектов по осуществлению актов геноцида; объективную возможность реализации таких проектов; разработку расчетов материально - технических потребностей для реализации подобных планов; наличие хотя бы приблизительно очерченного круга исполнителей; проработку планов на осуществление актов геноцида в целом и отдельных операций по его осуществлению.

Под подготовкой геноцида как самостоятельного уголовно наказуемого деяния могут пониматься реальное осуществление комплекса мер и мероприятий организационного и материально - технического характера для осуществления актов геноцида.

Исходя их вышеизложенных тезисов, полагаем, что формулировку статьи II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него в части, говорящей о намерении, следует изменить и сформулировать, заимствуя первоначальную концепцию геноцида и опыт УК РФ, следующим образом: "Под геноцидом понимаются следующие действия, направленные на уничтожение полностью или частично какой-либо расовой, национальной, этнической, религиозной, социальной, политической, культурной, половой и характеризующейся любой иной принадлежностью человеческой группы …".