В дореволюционном законодательстве России нормы об ограничении дееспособности граждан в результате расточительности и привычного пьянства содержались в Своде законов гражданских. Статья 7 проекта ГУ предусматривала, что совершеннолетние лица могут быть объявлены судом недееспособными, с учреждением над ними опеки: ...когда их расточительность угрожает повергнуть их самих или их семейства в бедственное положение; когда они подвержены привычному пьянству, которое лишает их способности действовать рассудительно в отношении совершения сделок и управления своим имуществом либо грозит повергнуть их самих или их семейства в бедственное положение.

Гражданское законодательство советского периода практически не знало понятия «расточительность». Первоначальная редакция ст. 8 и 9 ГК РСФСР 1922 г.[1] предусматривала возможность объявления недееспособными совершеннолетних лиц, если они «своей чрезмерной расточительностью разоряют находящееся в их распоряжении имущество». Однако 14 ноября 1927 г. упоминание о расточителях из ГК РСФСР было исключено и более никогда не упоминалось в последующих гражданских кодексах. По мнению ряда исследователей, опека над расточителями не соответствовала современному строю нашей страны и имела классовый характер.

Нормы о расточительности известны законодательствам многих стран. Так, Германское ГУ до 1992 г. содержало норму, согласно которой тот, кто своей расточительностью ставит себя или свою семью в тяжелое материальное положение, может быть лишен дееспособности и ставится под опеку. Такая же мера предусмотрена, если указанные последствия наступают вследствие алкоголизма или наркомании.

Согласно ст. 488 ГК Франции 1804 г. подлежал защите законом совершеннолетний, который «в результате своего расточительства, неумеренности или праздности рискует впасть в нищету или ставит под угрозу исполнение своих семейных обязанностей»[2].

В США понятие расточительства не менялось с 1783 г., со дня, когда оно было определено в деле «Митчелл против Митчелла» (Массачусетс). «Расточителями признаются лица, тратящие деньги необдуманно и в больших количествах в результате чрезмерного пристрастия к спиртным напиткам, игре, кутежам либо лени, чем ставят себя и свою семью в тяжелое положение и вынуждают город тратить деньги на содержание его и его семьи»[3].

Вышеприведенные данные свидетельствуют о том, что расточителями можно признать лиц, нецелесообразно расходующих деньги, имущество, в результате мотовства, праздности, пристрастия к спиртному, наркотикам, игре и т.п., в результате чего они ставят себя и свою семью в затруднительное материальное положение. Таким образом, термин «расточительность» как основание ограничения дееспособности гражданина гораздо шире оснований, используемых в ст. 30 ГК РФ, в связи с чем факт злоупотребления гражданином алкоголем или наркотиками, в результате чего тот ставит свою семью в тяжелое материальное положение, свидетельствует именно о расточительности такого гражданина.

Действующий ГК РФ также не упоминает о расточительности как основании для ограничения дееспособности, хотя аналогичные явления в жизни встречаются и влекут неблагоприятные последствия как для самого расточителя, так и для его семьи.

Для уяснения понятия, сущности и значения данной категории «ограничение права» представляется необходимым проанализировать концепцию, установленную Конституцией РФ[4]. Закрепление в Конституции РФ концептуального подхода к соотношению интересов личности, общества и государства, выраженное в лаконичной формуле «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью», сопровождалось введением в конституционный текст специального юридического термина «ограничение прав и свобод человека и гражданина».

Новизна конституционного понятия «ограничение прав и свобод человека и гражданина» обусловила неопределенность его содержания. Конституция РФ для определения пределов свободы человека оперирует термином «ограничение» (ч. 2 ст. 19, ч. 2 ст. 23, ч. 3 ст. 55, ч. 1 и ч. 3 ст. 56, ст. 79)[5]. Конституционный термин «ограничение» образован от общеупотребительного слова «ограничение», что означает «стеснить определенными условиями, поставить в какие-нибудь рамки, границы». Конституционный Суд РФ толкует понятие ограничения права достаточно широко. Под ограничениями права распоряжаться объектами недвижимости он понимает обязанность сохранения целевого назначения этих объектов[6].

По мнению А.В. Малько, общие признаки правовых ограничений заключаются в том, что они:

связаны с неблагоприятными условиями (угроза или лишение определенных ценностей) для осуществления собственных интересов субъекта, ибо направлены на их сдерживание и одновременно на удовлетворение интересов в охране и защите;

сообщают об уменьшении объема возможностей, свободы, а значит, и прав личности, что осуществляется с помощью обязанностей, запретов, наказаний, приостановлений и т.п., сводящих разнообразие в поведении субъектов до определенного «предельного» состояния;

выражают собой отрицательную правовую мотивацию;

направлены на защиту общественных отношений, выполняют охранительную функцию;

предполагают снижение негативной активности[7].

В судебной практике также в настоящее время пока не сложилось однообразное толкование категории «ограничение права». Например, в составе института вещных прав, закрепляемого современным гражданским правом РФ, ограничения права собственности представляются наименее изученным юридическим феноменом, представляющим несомненный теоретический и практический интерес[8].

В отличие от субъективного права как меры возможного поведения управомоченного лица ограничение права представляет собой определенные затруднения, стеснения, сдерживания в осуществлении конкретного субъективного права.

Законодатель понимает под правовыми ограничениями разного рода рамки, пределы.

Анализ норм законодательства об ограничении дееспособности граждан

позволил подтвердить сделанный в литературе вывод, о том, что дееспособность гражданина может быть ограничена не только по основаниям ст. 30 ГК РФ. К случаям ограничения дееспособности можно также отнести правило, установленное п. 4 ст. 26 ГК РФ, а также дееспособность может быть ограничена в результате применения процедур банкротства, установленных ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».

Следует, однако, отметить, что во всех этих случаях закон преследует разные цели, устанавливая ограничение дееспособности[9].

В зависимости от целей случаи ограничения дееспособности можно подразделить на три группы:

ограничение дееспособности с целью охраны имущественных прав и интересов других лиц – если субъект, ограничиваемый в дееспособности, совершает какие-то действия, затрагивающие права и охраняемые законом интересы других лиц;

ограничение дееспособности с целью охраны имущественных прав и интересов субъекта, ограничиваемого в дееспособности – в случае, совершения им неразумных действий, затрагивающих его права и охраняемые законом интересы;

ограничение дееспособности с целью охраны имущественных прав и интересов субъекта, ограничиваемого в дееспособности, а также прав и интересов других лиц – при применении процедур банкротства (гражданина, обладающего статусом индивидуального предпринимателя, или гражданина, не обладающего таким статусом).

Понятие недееспособности не является новым для российского и зарубежного законодательства, о чем свидетельствует история. В то же время не всегда российское и зарубежное законодательство разграничивало прекращение правоспособности и признание гражданина недееспособным. Так, дореволюционному российскому законодательству были известны так называемые поражение в правах, гражданская смерть, связанные с пострижением в монахи, лишением всех прав состояния как последствием осуждения в каторжные работы или в ссылку.

Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. в ст. 8 предусматривал, что совершеннолетние лица могут быть соответствующими учреждениями объявлены недееспособными: 1) если они вследствие душевной болезни или слабоумия не способны рассудительно вести свои дела; 2) если они своей чрезмерной расточительностью разоряют находящееся в их распоряжении имущество. Согласно ст. 405 ГК РСФСР 1922 г. недееспособное лицо не отвечает за причиненный им вред. За него отвечает лицо, обязанное иметь за ним надзор. Суд, однако, мог обязать его возместить вред в зависимости от его имущественного положения и имущественного положения потерпевшего[10].

Не всякое психическое расстройство влечет неспособность лица к разумному участию в гражданском обороте, а только такая его глубина (степень), которая пагубно влияет на волю и интеллект больного. Для признания гражданина недееспособным недостаточно установить только диагноз заболевания. Существенное значение имеет установление степени наступивших в результате этой болезни изменений личности. Грань между дееспособностью и недееспособностью психически больного, таким образом, определяется по юридическому критерию. Именно он является «эталоном» для измерения глубины качественных изменений психической деятельности.

Юридический критерий подразделяется на два признака: интеллектуальный (как невозможность отдавать отчет в своих действиях) и волевой (невозможность руководить своими действиями). В законе эти признаки сформулированы альтернативно. Поэтому признание психически больного гражданина недееспособным возможно не только при наличии обоих признаков, но и при наличии одного из них (интеллектуального или волевого).

Признание гражданина недееспособным является, по существу, правовым оформлением указанных изменений психики человека как явления, выражающего проявление сил природы независимо от действий и сознания лица. Задача суда - констатировать это явление и оценить его с точки зрения права, то есть признать гражданина недееспособным или, напротив, отклонить заявление о признании его недееспособным.

Следует отметить, что и в законодательстве, и в юридической литературе отсутствует единое обозначение дееспособности несовершеннолетних. Дееспособность несовершеннолетних определяют как частичную, относительную, ограниченную.

Л.Г. Кузнецова разделяет дееспособность несовершеннолетних на частичную и относительную. Относительно дееспособными лицами являются дети в возрасте от 14 до 18 лет.

Их относительная (неполная) дееспособность обусловливается тем, что законодатель, учитывая возрастные особенности подростков и исходя из задачи охраны прав и интересов этих лиц, ставит их в особое гражданско-правовое положение: в одних случаях несовершеннолетний может действовать юридически самостоятельно, в других - его действия требуют одобрения со стороны родителей, попечителей и т.д.

К частично дееспособным гражданам, по мнению ученого, относятся малолетние[11].

По общему правилу институт ограничения дееспособности закреплен в Кодексе в отношении дееспособности взрослого, совершеннолетнего гражданина. Смысл ограничения сводится к тому, что в целом дееспособность за гражданином сохраняется в полном объеме, однако совершение определенных действий ставится в некоторые рамки, границы.

Таким образом, ограничить можно только то, что уже существует, имеется в наличии. Подобный механизм ограничения используется в отношении наличной, т.е. уже достигнутой несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет, дееспособности (п. 4 ст. 26 ГК РФ) и распространяется также на отдельный элемент дееспособности. Так, при наличии определенных оснований в судебном порядке несовершеннолетнего можно ограничить или лишить права самостоятельно распоряжаться своим заработком, стипендией или иными доходами. Следует отметить, что и в указанном случае ограничение распространяется на дееспособность, которой лицо уже обладает в момент ограничения.

Изложенное позволяет выделить следующие признаки ограничения дееспособности. Так, ограничение дееспособности:

имеет место в отношении достигнутого к моменту ограничения объему дееспособности, т.е. наличной дееспособности;

может быть совершено только по основаниям, предусмотренным законом, и исключительно в судебном порядке;

инициируется кругом лиц, прямо предусмотренных законом;

отменяется в случае отпадения оснований, по которым дееспособность была ограничена, т.е. действует правило об обратной силе ограничения и восстановлении дееспособности.

В ГК РФ ограничение дееспособности означает определение пределов для достигнутой дееспособности, поэтому к дееспособности несовершеннолетних не относится. Термин «относительный» также не отражает характер дееспособности несовершеннолетних. В словаре В.И. Даля относительный понимается как «имеющий отношение к чему-то, зависимый от чего: сравнительный, подчиненный, условный, обусловленный, зависимый, ограниченный».

Любое явление материального мира является относительным чего-либо, с чем-то сравнимым, обусловленным чем-то или зависимым от чего-то. Термин «относительный» не конкретизирует, т.е. не определяет, дееспособность несовершеннолетних. Значение же «ограниченный» слова «относительный» не подходит для характеристики дееспособности несовершеннолетних, поскольку обозначает иной институт гражданского права (ограничение дееспособности).

Представляется, что в отношении дееспособности несовершеннолетних наиболее подходящим будет термин «неполная» или «частичная» дееспособность. Именно подобная терминология означает, что дееспособность имеется лишь в определенном объеме, в части от целого и стремится к тому, чтобы стать целым, т.е. достичь своего полного содержания, объема. Слово «полный» означает «содержащий в себе столько, сколько может вместить».

Напротив, «неполный» или «частичный» означает «имеющий лишь часть своего содержания» (не все). При этом термин «неполная дееспособность» следует отличать от термина «ограниченная дееспособность» и использовать для характеристики как дееспособности малолетних, так и дееспособности несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет, учитывая, что дееспособность несовершеннолетних последней возрастной группы более содержательна по сравнению с дееспособностью малолетних.

[1] Постановление ВЦИК от 11.11.1922 «О введении в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.» // «СУ РСФСР», 1922, № 71, ст. 904.

[2] Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: гражданские и торговые кодексы: Учеб. пособие / Под ред. В.К. Пучинского, М.И. Кулагина. М.: Проспект, 1986. С. 28 - 29.

[3] Кучер А.Н. Договорная дееспособность в праве Англии и США // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 1997. № 5. С. 110 – 116.

[4] «Конституция Российской Федерации», принята всенародным голосованием 12.12.1993, опубликована в «Российской газете», № 237, 25.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ, 26.01.2009, № 4, ст. 445.

[5] Постановление Конституционного Суда РФ от 23 ноября 1999 г. по делу о проверке конституционности абзацев 3 и 4 пункта 3 ст. 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. «О свободе совести и религиозных объединениях» в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в г. Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления» // Российская газета. № 249 - 250. 16 декабря 1999 г.

[6] Решение Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой компании «Timber Holdings International Limited» от 16 мая 2000 года // Решения Конституционного Суда Российской Федерации. 2000 - 2002 годы. СПб.: Издательство «ДИЛЯ», 2003. С. 88.

[7] Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. Саратов, 1994. С. 59 - 60.

[8] Аккуратов И.Ю., Коршунов Н.М., Хореев А.А. К вопросу об ограничениях и обременениях права собственности // Государство и право. 2000. № 10. С. 68.

[9] Скоробогатова В.В. Правосубъектность граждан в российском гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.03. - M, 2010. – С. 21.

[10] Правовой статус гражданина в частном праве: Постатейный комментарий главы 3 Гражданского кодекса Российской Федерации / Б.М. Гонгало, П.В. Крашенинников, Л.Ю. Михеева и др.; под ред. П.В. Крашенинникова. - М.: Статут, 2009. - С. 127.

[11] Тарасова А.Е. Правосубъектность граждан. Особенности правосубъектности несовершеннолетних, их проявления в гражданских правоотношениях. - М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 126.