В дореволюционной России отсутствовало специальное правовое регулирование обязательств из неосновательного обогащения. Хотя судебной практике и доктрине того времени некоторые случаи защиты прав по спорам

-5

о взыскании неосновательно полученного уже были известны.

В условиях отсутствия норм об обязательствах из неосновательного обогащения важное значение имели доктринальные разработки и судебные прецеденты Правительствующего Сената, восполнявшие пробел законодательства. Правовым обоснованием для взыскания неосновательного обогащения было избрано Сенатом применяемое по аналогии правило ст. 574 ч.1 т.Х Свода законов о праве на компенсацию понесенных убытков, причиненных правонарушением, которое гласило: «по общему закону никто не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих, то всякий ущерб в имуществе и причиненные кому-либо вред и убытки, с одной стороны, налагают обязанность доставлять, а с другой стороны - производят право требовать вознаграждения».[1] [2]

В судебных актах Сената можно было встретить решения, в которых формулировались подходы к условиям, необходимым для возникновения кондикционных требований, отличные от взглядов дореволюционных юристов на иски из незаконного обогащения, опиравшихся на источники римского права.[3] Так, В. Розенблюм усматривал принципиальное отличие отечественного подхода от римского учения в основаниях возникновения кондикционных обязательств, полагая, что для предъявления иска судебная практика считала достаточным одного факта неосновательного обогащения, тогда как римские юристы придавали значение также и обстоятельствам, вызвавшим обогащение.[4]

Одним из немногих представителей дореволюционной отечественной доктрины, который поддерживал идею разработки собственного учения о неосновательном обогащении на основе обобщения судебной практики, являлся Н.Полетаев. Подвергая сомнению практическую полезность ряда положений римской концепции кондикции и развитого на ее основе пандектного западного законодательства, Н. Полетаев отмечал неточности самого термина «кондикция» и казуистичность используемых формулировок закона, которые ограничивались конкретными делами и не содержали общих положений. [5] [6]

В современной литературе авторы по-разному оценивают влияние учения римского права о кондикции на отечественную доктрину. По мнению Д.В.Новака, практика Сената, основанная на расширительном толковании ст. 574 и общих началах права и справедливости, стала основой для формирования «собственного, основанного на национальном опыте» учения о неосновательном обогащении, изложенного в проекте Гражданского

о

уложения Российской империи. К иному выводу приходит В.С. Гербутов, полагая, что судебная практика данного периода не достигла уровня формирования детально разработанной концепции кондикционных обязательств.[7]

Таким образом, в отличие от законодательства ряда западных стран, формирование института неосновательного обогащения в дореволюционной юридической мысли, хотя и опиралось на римское учение о кондикции, но не сводилось к его слепому заимствованию.[8]

Понятие «неосновательное обогащение» рассматривалось в двух значениях: экономическом и юридическом. Как считали Д.Д.Гримм и Н. Полетаев, «обогащение» представляет собой экономическое явление и само по себе может не иметь никаких юридических последствий. По мнению указанных авторов, экономическое понятие обогащения приобретает юридическое значение только в случае незаконности такого обогащения, которое в таком случае служит основанием кондикционного иска. При этом, обогащение в экономическом смысле составляет родовое понятие для видового юридического понятия обогащения.[9] [10]

В понимании дореволюционной доктрины обогащение есть, прежде всего, результат присоединения к имуществу одного лица новых благ денежной ценности без выделения соответствующего эквивалента. В работе В.С. Гербутова такое понимание обогащения названо совокупноимущественным подходом, согласно которому обогащением являлась разница между состоянием имущества известного лица, предшествующим наступлению события обогащения (получению определенного блага), и

последующим, разница между его активом и пассивом перед событием

13

обогащения и по наступлении последнего.

Вопрос о соотношении обогащения как предмета кондикционного требования и обогащения в значении юридического факта получил неоднозначное решение в дореволюционной доктрине.

Иски из неосновательного обогащения могли возникнуть из самых различных обстоятельств, которые могли наступить независимо от факта обогащения. В связи с этим, Д.Д. Гримм выделял два вида юридического значения обогащения: самостоятельное, когда обогащение служило основанием кондикционного иска, и второстепенное, когда требования потерпевшего против кондикционнного должника возникали по основаниям, независимым от обогащения. При этом при обогащении с самостоятельным юридическим значением обогатившееся лицо несет минимум ответственности: обогащение составляет предел ответственности такого лица перед потерпевшим, а обогащение со второстепенным значением влечет за собой и ответственность собственным имуществом.[11] [12] Критикуя позицию Д.Д.Гримма, Н. Полетаев указывал на нецелесообразность подобного разграничения двух значений обогащения, установление обогащения с второстепенным значением не имеет практического смысла в связи с возникновением обогащения из самых разнообразных юридических отношений.[13]

В качестве оснований возникновения обязательства по возврату неосновательного обогащения рассматривался юридический состав: 1) обогащение, которое состоит в увеличении ценности имущества, присоединении к нему новой или в сохранении той, которая должна была выйти из состава имущества; 2) обогащение одного лица происходит за счет другого лица; 3) без законного основания.[14] [15] [16]

Таким образом, обогащение служило непременным элементом юридического состава кондикционного требования. Объем требований с кондикционного должника, как правило, ограничивался размером наличного обогащения в виде разницы между состоянием имущества обогатившегося до и после наступления факта обогащения, при этом допускалась возможность взыскания доходов, извлеченных от имущества, процентов на денежную сумму и расходов на сохранение имущества.

С учетом изложенного, можно заключить, что предпосылки для выделения обязательств из неосновательного обогащения в качестве самостоятельного отдельного вида обязательств в дореволюционной России еще не возникли, поскольку использование категории «неосновательное обогащение» в качестве самостоятельного основания возникновения обязательств наряду с договорами и причинением вреда еще не получило детально разработанного доктринального обоснования.

Понятие «неосновательное обогащение» в качестве самостоятельного основания возникновения обязательств было впервые закреплено на законодательном уровне в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г., который содержал отдельную главу, посвященную обязательствам из неосновательного обогащения, наряду с договорными обязательствами и обязательствами из причинения вреда. Впоследствии принятый Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. заменил прежнее наименование «обязательства из неосновательного обогащения» на «обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества». Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. не регламентировали кондикционные обязательства.

По сравнению с концепцией дореволюционного периода в советской доктрине подверглись пересмотру не только терминология для обозначения рассматриваемых обязательств,[17] [18] но и предмет и понятие неосновательного обогащения, что в целом ознаменовало новый этап в развитии института неосновательного обогащения в отечественном праве.

Так, если ранее предметом неосновательного обогащения выступало наличное обогащение, теперь объем кондикционного требования составляло полученное (приобретенное или сбереженное) имущество плюс доходы от него. В ст. 399 ГК РСФСР 1922 г. предмет кондикционного обязательства рассматривается как полученное имущество с извлеченными от него доходами за вычетом расходов. Такой взгляд получил поддержку большинства авторитетных советских цивилистов.[19]

Другим нововведением стало закрепление в ст. 400 ГК РСФСР 1922 г. момента возникновения ответственности обогатившегося лица за произведенное или допущенное им ухудшение неосновательно полученного имущества, т.е. с момента осведомленности о неосновательности обогащения. С этого же момента приобретатель обязан возместить потерпевшему доходы, которые он извлек или должен был извлечь из полученного имущества и одновременно вправе потребовать возмещения произведенных им необходимых затрат на имущество. В связи с этим, недобросовестность ответчика по кондиционному иску выступала необходимым критерием для определения момента его ответственности и возврата извлеченных доходов.

Следствием новой терминологии и расширения объема возмещения по кондикционному иску явилось то, что в качестве основания возникновения гражданских прав и обязанностей отныне служило неосновательное приобретение или сбережение имущества, а не обогащение.[20] [21]

Отличительной чертой регламентации кондикционных обязательств в ГК РСФСР 1964 г. по сравнению с предыдущей кодификацией является исключение норм об ответственности обогатившегося лица за произведенное им ухудшение имущества и праве требовать от потерпевшего возмещения необходимых затрат на имущество. Такое изменение было вызвано господствующей в советской доктрине позиции о том, что предметом кондикционного иска могут быть только родовые вещи, так как посредством кондикционного требования невозможно истребовать в натуре индивидуально-определенные вещи, которые были получены обогатившимся лицом, в противном случае имела бы место виндикация. Имущество, составляющее предмет требования о неосновательном обогащении, трактовалось ограничительно: возврату подлежало не то же самое имущество, а такое же количество вещей того же рода.

На современном этапе подобный подход критикуется отдельными

О А

специалистами (А.Л. Маковский, А.П. Сергеев, Д.В.Новак, К.И.Скловский). Как считают данные авторы, по смыслу норм главы 60 Гражданского кодекса РФ (далее - «ГК РФ») какие-либо основания для недопущения обогащения посредством получения как индивидуально-определенной вещи, так и вещей, определенных родовыми признаками, отсутствуют. Д.В.Новак пишет, что положения главы 60 ГК РФ не запрещают истребовать индивидуальноопределенные вещи посредством кондикции. В обоснование своей позиции Д.В. Новак ссылается на пункт 2 статьи 1104 ГК РФ, где указано, что «приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, происшедшие после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения». Между тем, указание на «недостачу» и «ухудшение» в приведенном пункте не свидетельствует о невозможности недостачи и ухудшения неосновательно полученных родовых вещей, как обоснованно отмечает Д.О. Тузов, в данном случае речь идет о некорректном употреблении термина «неосновательное обогащение», поскольку неосновательно полученное имущество не может составлять предмет обогащения приобретателя, пока она сохраняется в натуре и остается в собственности потерпевшего.[22] [23] [24]

На наш взгляд, обогащение посредством получения индивидуальноопределенного имущества возможно лишь в качестве исключения, в случаях расторжения договора, когда у лица из владения выбыла индивидуальноопределенная вещь и при этом оно неосновательно утратило и право собственности на нее. Речь идет о случаях истребования переданного покупателю имущества продавцом по расторгнутому договору купли- продажи недвижимого имущества вследствие не предоставления покупателем встречного удовлетворения. Поскольку государственная регистрация недвижимости предполагает индивидуализацию имущества, истребуемое имущество обладает признаками индивидуально-определенной вещи. В подобных ситуациях лицо не может истребовать имущество по правилам о виндикации, поскольку право собственности перешло к покупателю и истец уже собственником не является. Такой подход получил признание в пункте 65 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29.04.2010 № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».

Вместе с тем, следует отметить, что с 1 июня 2015 года применяется новая редакция пункта 4 статьи 453 ГК РФ: «стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон». Напомним, ранее данный пункт был сформулирован в виде императивной нормы, что вызывало на практике неопределенность в случае, когда обязательство было исполнено одной стороной к моменту расторжения договора, а другая сторона не предоставила встречное предоставление.

Только в июне 2014 года Пленум ВАС РФ в пунктах 4 и 5 Постановления от 6 июня 2014 года № 35 «О последствиях расторжения договора» разъяснил, что при отсутствии соглашения сторон об ином положение пункта 4 статьи 453 ГК РФ подлежит применению лишь в случаях, когда встречные имущественные предоставления по расторгнутому впоследствии договору к моменту расторжения осуществлены надлежащим образом либо при делимости предмета обязательства размеры произведенных сторонами имущественных предоставлений эквивалентны; к отношениям сторон по возврату полученного могут применяться положения главы 60 ГК РФ, поскольку иное не установлено законом, соглашением сторон и не вытекает из существа соответствующих отношений (статья 1103 Кодекса).

Теперь соответствующие разъяснения получили отражение в законе: в абзаце втором приведенной нормы указано, что в случае, когда до расторжения или изменения договора одна из сторон, получив от другой стороны исполнение обязательства по договору, не исполнила свое обязательство либо предоставила другой стороне неравноценное исполнение, к отношениям сторон применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (глава 60), если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из существа обязательства. Таким образом, по новым правилам ГК РФ применение положений о неосновательном обогащении для случаев истребования имущества при расторжении договора купли-продажи продавцом, не получившим оплаты за проданное имущество, может быть исключено соглашением сторон либо законом.

Представляется, что во всех остальных случаях следует применять общее правило, согласно которому вопрос о разграничении кондикции и виндикации должен решаться исходя из характера подлежащего истребованию имущества,[25] чтобы не допустить неоправданного

«размывания» границ между указанными требованиями.

Учитывая сложившееся в советском законодательстве выделение форм неосновательного обогащения: приобретение имущества и сбережение имущества, при толковании категория обогащения отождествлялась с конструкцией приобретения и сбережения имущества.

Под приобретением имущества обычно понималось увеличение объема имущества одного лица путем присоединения к нему нового имущества, количественное приращение имущества, повышение его стоимости без произведения приобретателем затрат. Напротив, сбережение имущества означает сохранение ценности, которая должна была выйти из состава имущественной массы, но не вышла из состава. К случаям сбережения имущества относят неосновательное получение работ, услуг, работ, пользование чужим имуществом, освобождение от имущественной обязанности.[26] [27] [28] [29] [30]

В советской литературе различие форм неосновательного обогащения проводилось по видам убытков: при приобретении у потерпевшего возникает положительный ущерб, тогда как в случае сбережения - неполученные доходы. Наоборот, М.М.Агарков полагал, что сбережением имущества

31

причиняется реальный ущерб, а приобретением - упущенная выгода.

В российской доктрине не сложилось единого подхода к пониманию неосновательного приобретения имущества. В советский период преобладала точка зрения о том, что неосновательное приобретение имеет место лишь при условии возникновения того или иного имущественного права у обогатившегося лица, при этом, поступление имущества в фактическое владение лица без приобретения права собственности на него не составляет обогащение. На современном этапе позиции ученых разделились. По

мнению ряда ученых, в числе которых Д.В.Новак, А.В. Слесарев, случаи приобретения имущества охватывают получение права собственности на вещь, так и получение вещи в беституальное владение. При этом, А.В. Слесарев обосновывает возникновение права собственности у приобретателя родовым характером приобретаемых вещей, предполагающим смешение вещей и, соответственно, предлагает разрешать проблему собственности на неосновательное обогащение с учетом характера приобретаемого

имущества.[31] [32] [33] В схожем ключе пишет Д.А. Ушивцева: право собственности переходит к приобретателю, если указанное имущество родовое; в случае неосновательного приобретения или сбережения индивидуально

определенного имущества право собственности на указанное имущество к

35

приобретателю не переходит.

Большинство современных авторов, в том числе В.В.Былков, Н.Г. Соломина, Е.А.Анчишина, исключают в принципе саму возможность приобретения прав на неосновательно полученное имущество. Называя ошибочным мнение представителей первого подхода, В.В. Былков утверждает, что закон не предусматривает такого способа приобретения права собственности как «смешении вещей, определяемых родовыми признаками». Автор приходит к выводу, что неосновательное обогащение не является основанием возникновения права собственности приобретателя на полученное имущество, а также и не влечет возникновения каких-либо иных прав (пользования, владения).[34] Сходная позиция высказана Н.Г.Соломиной, которая писала, что неосновательное приобретение имущества

подразумевает поступление его во владение приобретателя без перехода прав

37

на это имущество.

Несмотря на то, что действующее российское законодательство (главы 14 и 15 ГК РФ) не называет «неосновательное приобретение» в качестве основания возникновения или прекращения права собственности, тем не менее, следует отметить, что перечень оснований прекращения права собственности, закрепленный в ГК РФ, не является исчерпывающим и в силу пункта 1 статьи 235 ГК РФ иные случаи прекращения права собственности могут быть предусмотрены законом. Кроме того, как указывалось ранее, судебная практика признает кондикционный характер требования о возврате имущества по расторгнутому договору купли-продажи недвижимости в случае, когда до произведенной оплаты покупателем к нему переходит право собственности. В связи с этим, при определенных условиях приобретатель может стать формальным собственником неосновательно полученного имущества, что автоматически влечет прекращение права собственности у потерпевшего.

Что касается сбережения, авторы в целом сходятся во мнении, что

38

приобретатель сохраняет право собственности на сбереженное имущество.

Следует отметить, что возможность истребования вещи из чужого незаконного владения допускается в рамках так называемой кондикции владения, которая не закреплена на уровне закона, но получила признание в разъяснениях судебной практики. Речь идет о случаях истребования вещи, переданной по незаключенному или недействительному договору. В отличие от виндикации удовлетворение требований истца не поставлено в зависимость от доказывания им права собственности на спорное имущество. По смыслу правовой позиции, изложенной в пункте 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 г. № 165 «Обзор судебной [35] [36] практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» на основании кондикционного требования можно истребовать индивидуально-определенную вещь, переданную по незаключенному договору, не доказывая свое право собственности на спорную вещь.

Схожем образом распределено бремя доказывания - на истце не лежит обязанность доказывать свое право собственности - для требований о возврате полученного по недействительной сделке. Пунктом 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 г. № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» по смыслу пункта 2 статьи 167 ГК РФ для возврата полученного по недействительной сделке не подлежат исследованию основания возникновения прав сторон на переданное по сделке имущество. Теперь указанный подход подтвержден Пленумом Верховного суда РФ в пункте 81 недавно принятого Постановления от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», согласно которому при рассмотрении требования лица, передавшего индивидуально-определенную вещь по недействительной сделке, к лицу, которому эта вещь была передана, о ее возврате истец не обязан доказывать свое право собственности на спорное имущество.

Индивидуально-определенная вещь подлежит возврату, если она сохранилась у получившей ее стороны.

Стороны должны доказать только факт передачи имущества во исполнение недействительной сделки. В связи с этим, поскольку по закону недействительность сделки определяется на момент ее совершения, основание для получения исполнения по недействительной сделке отпадает, а неосновательное обогащение служит правовым основанием для применения реституции как последствия признания сделки

недействительной.

Относительно соотношения неосновательного обогащения и

реституции среди российских цивилистов нет единой позиции. Согласно первому, наиболее распространенному, подходу неосновательное

обогащение служит правовым основанием реституции. Как отмечается в литературе, требование о возврате полученного по недействительной сделке полностью охватывается иском из неосновательного обогащения.[37] [38] Вторая позиция исходит из невозможности сопоставления виндикации, кондикции и реституции в силу отличных черт последней (взаимный характер, публичность, посессорность)[39] [40] [41] Наконец, есть точка зрения, согласно которой реституция представляет собой частный случай виндикации либо неосновательного обогащения в зависимости от характера истребуемого

42

имущества.

Как писала Н.В. Рабинович, требование о виндикации вещи не только совместимо с требованием о признании сделки недействительной, но и вытекает из этого последнего требования, если предметом сделки является

43

вещь, определенная индивидуально.

Доктрина и судебная практика выработали иные основания для применения кондикции в случае предъявления иска о возврате исполненного по недействительной сделки - 1) взыскание денежного эквивалента вследствие невозможности истребования вещи в натуре; 2) нарушение эквивалентности встречных предоставлений.

В пользу допустимости первого основания высказывался О.В. Гутников, который писал, что виндикационное требование может быть трансформировано в требование о возврате неосновательного обогащения, если вещь невозможно истребовать в натуре и потому истребуется денежный эквивалент. Такой же позиции придерживается Н.В.Рабинович, которая отмечала, что действительно, виндикация предполагает только истребование вещи в натуре. Однако при невозможности передачи самой вещи это не исключает допустимости компенсации за нее, но не на основании иска о виндикации, а путем перехода от вещно-правового виндикационного иска к требованиям обязательственно-правового характера из неосновательного обогащения, а в некоторых случаях — из причинения вреда.[42]

Второе основание - нарушение эквивалентности встречных предоставлений получило отражение в Постановление Пленума ВАС РФ от 6 июня 2014 года № 35 «О последствиях расторжения договора».

Таким образом, в отличие от виндикации по своей правовой природе реституция и неосновательное обогащение во многом схожи: имеют обязательственно-правовую природу, носят относительный характер, имеют одинаковую цель - восстановление положения, существовавшего до нарушения права обогатившимся лицом.[43] Вместе с тем, данные способы защиты прав не тождественны друг другу: реституция в подавляющем большинстве случаев (за исключением нескольких установленных законом случаев, например, ст.169, п.2 ст.179 ГК РФ) носит взаимный характер, применяется двусторонняя реституция, тогда как возврат неосновательного обогащения представляет собой реституцию одностороннюю - возврату подлежит неосновательно полученное или сбереженное имущество в натуре либо в случае невозможности возврата в натуре стоимость неосновательного обогащения (ст. 1104, 1105 ГК РФ).

Не вызывает сомнения то, что неосновательное обогащение лежит в основе любого реституционного требования и представляет собой универсальную меру защиты права. По своему объему неосновательное обогащение шире реституции, представляющей лишь его частный случай.

Подавляющее большинство случаев неосновательного обогащения возникает в связи с прекращением или ошибочным исполнением договора. Отпадение правового основания, выраженного в виде договора, может быть следствием его незаключенности, недействительности, расторжения; ошибка в исполнении обязательства может быть выражена в выборе ненадлежащего лица - исполнение не кредитору, а другому (постороннему) лицу,[44] в неправильном расчете суммы оплате.

Традиционно кондикционные и договорные иски разграничиваются в зависимости от существования между сторонами договорной связи или ее отсутствия.[45] Соответственно, в случае наличия между сторонами действующего договора возврат исполненного осуществляется по иску из договора. По этой логике вопрос о конкуренции между требованием о возврате неосновательно полученного и договорным требованием в принципе не ставится в отсутствие договора между сторонами.

Вместе с тем, такой подход не лишен недостатков, поскольку не учитывает, что требования одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством могут иметь кондикционную природу, в том числе в ряде случаев, когда отношения сторон, связанные с договором, далеко выходят за пределы собственно договорных отношений.[46] По мнению Ю.К. Толстого, такими примерами служат требования о возврате имущественного предоставления, цель которого не осуществилась, о взыскании убытков в части, превышающей проценты за пользование чужими денежными средствами (ст.395 ГК РФ).

На неудачную попытку разграничить договорный и кондикционный иски по критерию договорной связи обращает внимание А.Л. Маковский.[47] Отчасти по этим соображениям в доктрине предлагаются иные второстепенные критерии разграничения указанных требований: сопровождалось ли неосновательное приобретение имущества нарушением договора. Как писал А.А.Шамшов, кондикционное обязательство возникает, если неосновательное приобретение имущества произошло хотя и в связи с договором, но не сопровождалось нарушением его условий (содержания) со стороны должника. Если же приобретение должником имущества, с одной стороны, неосновательно, а с другой - нарушает условия договора, то подлежит применению договорный иск.[48] В.С. Ем считает, что в данном случае речь идет не о требовании по возврату исполненного по обязательству, а о требовании возврата исполненного, которое возникло в связи с обязательством, но выходит за рамки его содержания.[49]

Несмотря на общую обязательственно-правовую сущность, договор и неосновательное обогащение противопоставляются друг другу. Неосновательное обогащение относится к внедоговорному обязательству и направлено на возврат неосновательно полученного имущества плюс доходы, которые были извлечены или должны быть извлечены из этого имущества с момента осведомленности неосновательности. Напротив, договорный иск направлен на получение исполнения в натуре, а в случае наличия вины должника в нарушении договора, помимо этого, на уплату штрафных санкций (неустойки, пени), возмещение убытков.

Кроме того, не стоит забывать о значении кондикционного иска как восполнительного субсидиарного средства защиты гражданских прав, что означает некоторую диспозитивность правил гл. 60 ГК РФ в отношении требований о возврате исполненного по договору, которые применяются, если иное не предусмотрено договором.

Острые дискуссии в российской цивилистической науке вызывает вопрос о соотношении неосновательного обогащения и деликта в тех случаях, когда «причинение вреда одному лицу сопровождается приращением или сбережением имущества у другого». Рассмотрим основные подходы относительно критериев разграничения кондикции и деликта.

Согласно господствующей в советской доктрине точке зрения таким критерием служит вина причинителя вреда: в случае наличия вины иск потерпевшего следует квалифицировать как деликтный иск, при отсутствии

- 53

таковой речь идет о кондикционном иске.

Вторая позиция исходит из необходимости учета степени вины причинителя как квалифицирующего признака. По мнению сторонников данного взгляда, деликтный иск может быть предъявлен лишь при наличии умысла, в противном случае интересы потерпевшего подлежат защите посредством кондикционного иска.[50] [51] [52] В связи с этим, для квалификации обязательства в качестве возникающего из неосновательного обогащения не должно быть умысла у обогатившегося лица на получение чужого имущества; напротив, наличие неосторожности (ошибочные действия самого потерпевшего или неосновательного приобретателя) не препятствует признанию обязательства возникшим из неосновательного приобретения.[53] Другого взгляда придерживается В.А. Носов, полагая, что форма вины не имеет значение для возникновения обязанности по возврату недолжного кредитору, поскольку в большинстве случаев действия по необоснованному приобретению или сбережению имущества являются виновными: чаще получение (сбережение) недолжного производится по неосторожности, но и не исключается и умысел. При этом, при неосновательном обогащении умысел должен быть направлен не на причинение вреда другому, а именно на оставление в своей сфере того имущества, которое ему принадлежать не должно.[54] [55] [56]

Наконец, согласно третьему подходу, впервые предложенному Ю.К.Толстым, разграничение деликтного и кондикционного исков следует проводить в зависимости от того, образуется ли на стороне причинителя

57

вреда имущественная выгода.

В последние годы большинство цивилистов критикуют принцип вины в качестве критерия разграничения деликтного и кондикционного исков в

58

пользу третьего подхода.

Действующий ГК РФ закрепил правило о субсидиарном применении норм о неосновательном обогащении как общей защитной меры, применяемой к другим требованиям о защите гражданских прав, перечисленным в статье 1103 ГК РФ, если иное не предусмотрено нормами этих институтов, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа обязательства.[57] Полагаем, что субсидиарность предполагает обращение к правилам главы 60 как общей защитной меры только при условии, если: а) это не противоречит существу соответствующих отношений, ГК РФ, другим законам или иным правовым актам; б) нормы специальных институтов (в данном случае о возмещении вреда) содержат пробел в правовом регулировании либо недостаточно (не в полной мере) регулируют тот или иной аспект возмещения вреда. Это соответствует смыслу разъяснений, изложенных в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 № 49 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении».

В завершение рассмотрения вопроса о соотношении неосновательного обогащения с виндикацией, реституцией, договором и деликтом, хотелось бы отметить, что обозначенная проблема окончательно не разрешена в российском праве. По своей правовой природе и предназначению неосновательное обогащение в наибольшей степени схоже с реституцией, которая также направлена на восстановление положения потерпевшего до неосновательного обогащения приобретателя, и противопоставлено виндикации как вещно-правовому иску. Несмотря на обязательственноправовой характер договорного и деликтного исков, в отличие от неосновательного обогащения, последние выполняют более выраженную карательную (взыскание пени, штрафов, назначение наказания) и компенсационную функцию (компенсация потерь, убытков).

В современный период понятие «неосновательное обогащение» не подверглось кардинальным изменениям, как и ранее, законодатель определяет данную категорию через формы приобретения или сбережения имущества. Пункт 1 ст. 1102 ГК РФ содержит следующее легальное определение обязательства из неосновательного обогащения: «Лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 настоящего Кодекса».

Современные научные представления о понятии «неосновательное обогащение» весьма разнообразны. Это объясняется многозначностью понятия «неосновательное обогащения». Помимо ранее рассмотренного понимания современными учеными сбережения и приобретения имущества в контексте категории неосновательного обогащения, можно выделить концепции «юридического факта», «цели», «содержания», «фактора неосновательности», каждая из которых соответствует тому или иному значению категории неосновательное обогащение.[58]

Согласно концепции юридического факта обогащение является одним из видов оснований возникновения гражданских прав и обязанностей, перечисленных в статье 8 ГК РФ.[59] Действительно, подпункт 7 пункта 1 статьи 8 ГК РФ прямо указывает неосновательное обогащение в качестве такого правопорождающего основания.

При этом, обогащение в смысле статьи 8 ГК РФ не имеет ничего общего с упомянутыми в статье 1102 ГК РФ основаниями, без которых обогащение становится неосновательным (закон, иной правовой акт или сделка). Следует согласиться с утверждением В.С.Гербутова о том, что это разные правовые категории.[60] По нашему мнению, рассматриваемая теория должна быть отвергнута, в том числе и по причине противоречия смыслу нормы ст. 1102 ГК РФ, в силу которой основание приобретения или сбережения имущества устанавливается законом, иными правовыми актами или сделкой, а факт обогащения наступает независимо от наличия или отсутствия законного основания (каузы) получения имущества.

В связи с этим, необходимо проводить различие между правовыми основаниями (факторами) неосновательности обогащения в контексте статьи 1102 ГК РФ, неосновательным обогащением в значении юридического факта (статья 8 ГК РФ) и обстоятельствами, вызывающими само неосновательное обогащение, к которым относят: а) действия самого потерпевшего; б) действия обогатившегося лица; в) действия третьих лиц; г) события.

По правилу п.2 ст. 1102 ГК РФ последние, а именно обстоятельства, влекущие за собой неосновательное обогащение, не оказывают юридически значимого эффекта на общую квалификацию правоотношения неосновательного обогащения. Как отмечает М.В. Телюкина, квалификация обогащения как неосновательного не зависит от того, в результате каких событий или действий оно возникло, а также от того, были ли действия правомерными и кто их совершил - должник, кредитор либо третьи лица.[61]

Напротив, правовое основание (кауза) обогащения, как и обогащение в качестве юридического факта имеют ключевое значение для констатации возникновения обязательства из неосновательного обогащения. Это обусловлено тем, что оба составляют необходимые элементы юридического состава, порождающего обязательства из неосновательного обогащения: 1) факт обогащения, выраженного в виде увеличения или сбережении имущества на стороне обогатившегося лица за счет потерпевшего; 2) отсутствие правового основания для такого перехода имущественных благ.

Концепция «цели» М.А.Гурвича, М.М.Агаркова исходит из первостепенности правового основания (каузы) обогащения, под которым понимается легитимное обоснование экономической цели предоставления имущества для признания неосновательного обогащения.[62]

Наконец, концепция «содержания» опирается на понимание обогащения как правоотношения (обязательства), с которым связано основание возникновения обогащения.[63]

Встречаются и иные комплексные подходы к определению понятия неосновательного обогащения. Так, Д.В. Новак предлагает понимать обогащение в двух смыслах: в широком смысле - это всякое увеличение (в том числе несостоявшееся уменьшение) имущества лица, являющееся результатом присоединения к нему новых благ денежной ценности без выделения из него соответствующего эквивалента; в узком смысле - увеличение имущества одного лица за счет имущества другого лица путем перехода благ денежной ценности из одного имущества в другое (либо путем сохранения таких благ в составе одного имущества за счет выбытия их из другого), т.е. получение имущественной выгоды за чужой счет.[64] С.Д. Дамбаров определяет неосновательное обогащение посредством синтеза концепции «юридического факта» и «цели».[65]

В основе действующей законодательной модели категории обогащения лежит свойственная еще дореволюционному праву идея двойственности понятия «неосновательного обогащения». В статье 1102 ГК РФ термин «обогащение» используется в двух значениях: во-первых, в качестве юридического факта; во-вторых, для обозначения самого имущества, составляющего предмет обогащения.

Как и в советском праве, предмет обогащения включает полученное имущество вместе с извлеченными доходами и, как правило, раскрывается через круг объектов, поименованных в статье 128 ГК РФ в качестве имущества (вещи и имущественные права). Ряд авторов широко толкуют понятие «имущество», в состав которого, помимо вещей, имущественных прав, входят информация, долги.[66] Реформа гражданского законодательства внесла некоторые уточнения в перечень объектов гражданских прав,[67] [68] [69] заменив «работы, услуги» на «результаты работ и оказание услуг». С учетом такого уточнения, полагаем, что объектом неосновательного обогащения теперь выступают результаты работ и оказанные услуги.

Случаи неосновательного обогащения весьма многообразны. Е.А. Флейшиц систематизировала все такие случаи по трем группам: 1. получение недолжного, включающего исполнение несуществующего обязательства, превышение исполнения, исполнение по ничтожной сделке, исполнение обязательства до отпадения его основания; 2. получение исполнения по недействительной сделке в результате противозаконного действия обогатившегося лица; 3. другие случаи неосновательного обогащения, в том числе действия в чужом интересе без поручения, в результате действий

70

третьего лица или вне связи с каким-либо обязательством.

Представляется правильным мнение о бесполезности попыток классификации случаев неосновательного обогащения. По свидетельству А.Л.Маковского, такой подход страдает оттенком казуистичности, поскольку не позволяет предусмотреть все бесчисленное множество ситуаций, которые могут возникнуть при применении правил о неосновательном обогащении. Решение проблемы данному автору видится в создании универсальных норм,

71

применимых ко всем случаям неосновательного обогащения.

На основании изложенного, по российскому действующему законодательству неосновательное обогащение рассматривается в двух значениях: в качестве юридического факта - основания возникновения обязательства (ст. 8 ГК РФ) и имущества, составляющего предмет обогащения (пункт 1 ст. 1102 ГК РФ); обязательства из неосновательного обогащения можно определить как вид обязательственных правоотношений, возникающих при наличии определенного юридического состава: 1) наличие обогащения (приобретение или сбережение имущества) на стороне обогатившегося лица; 2) обогащение за счет потерпевшего; 3) отсутствие правового основания.

Подводя итог проведенному анализу становления и развития понятия неосновательного обогащения в отечественном праве и доктрине, можно сделать следующие выводы:

- на протяжении всей истории становления и развития рассматриваемого института в России прослеживается двоякое понимание категории обогащения: с одной стороны, имущество, составляющее предмет обогащения, с другой стороны, обогащение в значении юридического факта;

- начиная с советского времени, неосновательное обогащение становится самостоятельным основанием возникновения обязательств наряду с договором и причинением вреда;

- характерные черты обязательства из неосновательного обогащения: 1) обязательственно-правовая природа; 2) внедоговорный характер; 3) цель - восстановление положения, существовавшего до обогащения обогатившимся лицом; 4) содержание - возврат потерпевшему неосновательно полученного имущества, при определенных условиях вместе с извлеченными от имущества доходами за вычетом расходов;

- неосновательное обогащение признается универсальным средством защиты права, применяемым субсидиарно к смежным институтам гражданского права (реституции, виндикации, договору, деликту).

[1] Так, Г.Ф. Шершеневич отмечал, «русское законодательство не предусматривает случая незаконного обогащения за чужой счет как источника обязательств, но нашей практике неоднократно приходилось встречаться с требованиями возвратить недолжно полученное или сохраненное» См. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т.2. М.:Статут. 2005. С. 230.

[2] Цит. по кн.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т.2. М.: Статут. 2005. С. 230.

[3] См. Кассационные решения Сената 1883 г. №32, 1891 г. №81. Критические замечания относительно позиции Сената высказывали Розенблюм В. Неправомерное обогащение (Юр. вестн., 1889, №2). С. 280-281; Анненков К. Система русского гражданского права. Том IV. Отдельные обящательства. Санкт-Петербург. Типография М.М. Стасюлевича, 1904. С. 535-537. Петражицкий Л.И. Иски о незаконном обогащениив 1 ч. X т. (Вестник права № 1 -5). С. 12,13.

[4] Розенблюм В. Указ. соч. С. 284-287.

[5] Полетаев Н. Иски из незаконного обогащения (Журнал гражданского и уголовного права, 1892, №3). С.62, 63, 46.

[6] Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М., Статут. 2010. С. 157.

[7] Гербутов В.С. Понятие и формы обогащения в кондикционных обязательствах: Дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2014. С. 22.

[8] См. Климович А.В. Кондикционные обязательства в гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2002. С.49. Н.Полетаев признавал необходимость формирования общего учения об исках из незаконного обогащения путем обобщения судебной практики, он показал, что теория римского частного права о кондикции едва ли может быть полезна в качестве ориентира. Указ. соч. С. 62-63. В.Розенблюм усматривал принципиальное отличие отечественного подхода от римского учения в основаниях возникновения кондикционных обязательств, полагая, что для предъявления иска судебная практика считала достаточным одного факта неосновательного обогащения, тогда как римские юристы придавали значение также и обстоятельствам, вызвавшим обогащение. Указ. соч. С. 284-287.

[9] Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 3. 1891-1893. С.4. Полетаев Н. Указ. соч. С. 35,39-45.

[10] Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 9.

[11] Гербутов В.С. Указ. соч. С. 26.

[12] Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 29.-30.

[13] Полетаев Н. Указ. соч. С. 44,45.

[14] Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 227-228.

[15] Постановление ВЦИК от 11.11.1922 г. «О введении в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.» (вместе с «Гражданским кодексом Р.С.Ф.С.Р.») // Известия ВЦИК, № 256, 12.11.1922.

[16] Утвержден Верховным Советом РСФСР 11.06.1964 // Ведомости ВС РСФСР, 1964, №24, ст. 407.

[17] Идея замены термина «неосновательное обогащение» на более подходящие такие обозначения, как обязательства из неосновательного получения (приобретения) имущества была впервые высказана В.А.Рясенцевым и впоследствии признана в советском законодательстве. См. Рясенцев В.А. Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском права// Ученые записки [МГУ]. 1949. Вып. 144. Кн. 3. С. 88.

[18] Ст. 399 ГК РСФСР 1922 г. гласила: «Обогатившийся за счет другого без достаточного установленного законом или договором основания обязан возвратить неосновательно полученное. Обязанность возврата наступает и тогда, когда основание обогащения отпадет впоследствии». Ст. 400 ГК РСФСР 1922 г.: «Неосновательно обогатившийся обязан возвратить или возместить все доходы, которые он извлек или должен был извлечь из неосновательно полученного имущества с того времени, когда он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения».

[19] Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 102. Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М., Госюриздат. 1951. С. 235. Гурвич М.А. Институт неосновательного обогащения в его основных чертах по гражданскому кодексу РСФСР // Советское право. 1925. № 2 (14). С.89. Иного взгляда придерживался А.М.Винавер, который считал, что объем кондикционного требования следует ограничивать размером наличного обогащения. Винавер А.М. Неосновательное обогащение и ст. 147 Гражд. кодекса // Антология уральской цивилистики, 1925 - 1989. Сборник статей. М.: Статут, 2001.

[20] Впервые «приобретение или сбережение имущества за счет средств другого лица без достаточных оснований» было закреплено в качестве основания возникновения гражданских прав и обязанностей в ст. 4 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. и в аналогичной формулировке изложено в ГК РСФСР 1964 г.

[21] См. Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М., Статут. 2010. С.286-287. К сторонникам подхода об ограничении сферы применения кондикционного обязательства только вещами, определенными родовыми признаками, относят М.М.Агаркова (см. Гражданское право. Учебник для юридических вузов. Часть вторая. С. 388), О.С. Иоффе (см. Обязательственное право. М.: Юрид. лит., 1975. С. 861), Шамшов А.А. Обязательства из неосновательного приобретения и сбережения имущества. Учебное пособие. Саратов. Изд-во Саратов. ун-та. 1975. С. 13-14.

[22] Новак Д.В., Гербутов В.С. Ключевые проблемы обязательств из неосновательного обогащения//Вестник ВАС РФ. 2014. №1. СПС «КонсультантПлюс». Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 595. Сергеев А.П. Вопросы истребования имущества из чужого незаконного владения// Проблемы гражданского права: Сб. статей/ Под ред. проф. Ю.К.Толстого, проф. А.К.Юрченко, доц. Н.Д.Егорова. Л.:Изд-во Ленингр. ун-та. 1987. С. 107-108. Скловский К.И. Об истребовании вещи кондикционным иском. С. 87.

[23] Новак Д.В., Гербутов В.С.. Ключевые проблемы обязательств из неосновательного обогащения//Вестник ВАС РФ. 2014. №1. СПС «КонсультантПлюс».

[24] Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. С. 473.

[25] Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 92. Эрделевский А. О соотношении кондикционных и иных требований//Хозяйство и право. 2004. №7. С.90. Ем В.С. Обязательства вследствие неосновательного обогащения // Законодательство. 1999. № 7. С.19. Телюкина М.В. Кондикционные обязательства (теория и практика неосновательного обогащения // Законодательство. 2002. №4. С.6. Магаляс Е.А. Соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями об истребовании имущества из чужого незаконного владения и возмещении вреда в гражданском праве // Законодательство. 2002. № 5. С. 11. Климович А.В. Указ. соч. С.214.

[26] Ем В.С. Указ. соч. С.8.

[27] Соломина Н.Г. Универсальность кондикционного обязательства в российском гражданском праве: Дис. ... д-ра юрид. наук. M., 2009. С.54. Былков В.В. Проблемы правоотношений, возникающих вследствие неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004. С.119.

[28] Иоффе О.С. Указ. соч. С. 859-860.

[29] Гражданское право: учебник / Под ред. проф. М.М. Агаркова и проф. Д.М. Генкина. Т. 1. - М. : Юридическое изд-во НКЮ СССР, 1944. С. 353.

[30] См. Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. С. 211. Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества (юридическая природа и сфера действия) // Вестник Ленинградского университета.1973.№5. С. 136. Иоффе О.С. Обязательственное право. М.: Юрид. лит., 1975. С. 860. Гражданское право: Учебник для юридических вузов. Часть вторая / Агарков М.М., Граве К.А., Зимелева М.В., Липецкер М.С., и др.; Отв. ред.: Миколенко Я.Ф., Орловский П.Е., Перетерский И.С. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1938.С. 378.

[31] Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С. 217-219. Слесарев А.В. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 146-147.

[32] Слесарев А.В. Указ. соч. С. 147.

[33] Ушивцева Д.А. Правовое регулирование обязательств вследствие неосновательного обогащения: Дис. ...канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001. С. 91, 92.

[34] Былков В.В. Указ. соч. С. 62-64. Анчишина Е.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 2010. С. 20.

[35] Соломина Н.Г. Указ. соч. С. 65.

[36] Слесарев А.В. Указ. соч. С. 147. В.В. Былков. Указ. соч. С. 64.

[37] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленными ими последствия. Томск, ТГУ, 1967. С. 247-248. Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М.: Юрайт, 1999. С. 144. Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 223.

[38] Белов В.А. Гражданское право. Общая и особенная части: Учебник. М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2003. С. 911. Розенфельд Я.Э. Конкуренция виндикационного и реституционного исков // Право собственности в условиях социализма. М., 1989. С. 124-125. Туктаров Ю.Е. Требование о возврате полученного по недействительной сделке// В кн.: Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденция, практика. Сб. статей//Отв. ред. М.А.Рожкова.М.:Статут,2006. С.164.

[39] К.И. Скловский, Ю.В. Ширвис. Последствия недействительной сделки // Закон. 2000. № 5. С. 112-113.

[40] Толстой Ю.К. Проблема соотношения требований о защите гражданских прав//Правоведение.1999.№2. С.140. Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М.: Бератор-Пресс, 2003. С. 237. Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1999. С.14.

[41] Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Издательство Ленинградского Университета, 1960. С. 118.

[42] Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 121.

[43] Перкунов Е. Неосновательное обогащение - место в Гражданском кодексе и практика Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2004. № 3. С. 117.

[44] Новак Д.В. Указ. соч. С. 327.

[45] Иоффе О.С. Указ.соч. С.865. Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 91. Флейшиц Е.А. Указ.соч. С. 233-234.

[46] Толстой Ю.К. Проблема соотношения требований о защите гражданских прав//Правоведение.1999.№2. С.142.

9 Маковский А.Л.Указ.соч. С. 595.

[48] Шамшов А.А. Правоотношения, возникающие в результате неосновательного приобретения или сбережения имущества: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1975. С. 12.

[49] Ем В.С.Указ. соч. С.20.

[50] Толстой Ю.К. Проблема соотношений требований о защите гражданских прав//Правоведение. 1999. №2.С.138.

[51] Иоффе О.С. Обязательственное право. М.,1975. С.863-871. Флейшиц Е.А. Указ.соч. С. 234. Чернышев В.И. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества по советскому гражданскому праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1974. С. 101.

[52] Советское гражданское право. Учебник для вузов. Т.2. М.:«Юридическая литература».1965. С.378,379,386 (автор главы - В.А.Рясенцев). Гражданское право. Учебник для вузов. Т.2. М.: «Юридическая литература»».1970. С.444,446 (автор главы - А.М.Белякова).

[53] Внедоговорные обязательства. Авторское, изобретательное и наследственное право. Отв. ред. В.А. Рясенцев. М.: ВЮЗИ. 1980. С. 34.

[54] Носов В.А. Внедоговорные обязательства. Ярославль. 1987. С. 59.

[55] Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества (юридическая природа и сфера действия) // Вестник Ленинградского университета.1973.№5. С.139-140.

[56] См. Магаляс Е.А. Соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями об истребовании имущества из чужого незаконного владения и возмещении вреда в гражданском праве // Законодательство. 2002. № 5. С.14. Ем В.С.Указ.соч. С.22. Невзгодина Е.Л. О соотношении требования о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества с другими требованиями// Доклады конференции правоведов «Развитие советского права». Свердловск, 1972. С. 90. Руденченко Н.А. Обязательства, возникающие из неосновательного приобретения или сбережения имущества. Автореф. дис....канд. юрид. наук. М., 1974. С. 19.

[57] Подробнее см. Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996 С. 597-599. Брагинский М.И, Витрянский В.В. Договорное право. Книга 1: Общие положения. М.: Статут. 2011. С.352. Гурвич М. Указ. соч. С. 110. Перкунов Е. Неосновательное обогащение - место в Гражданском кодексе и практика Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2004. № 2. С. 153.

[58] Подробнее см.: Новак Д.В. Указ. соч. С.240-244.

[59] Телюкина М.В.Кондикционные обязательства (теория и практика неосновательного обогащения // Законодательство. 2002. № 3. С.10. Садиков О.Н. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Отв. ред. проф. О.Н. Садиков. 2-е изд., исправ. и доп. С. 709.

[60] Гербутов В.С. Указ. соч. С. 84.

[61] Телюкина М.В. Кондикционные обязательства (теория и практика неосновательного обогащения // Законодательство № 3,2002. С.10.

[62] Гурвич М.А. Институт неосновательного обогащения в его основных чертах по гражданскому кодексу РСФСР // Советское право. 1925. № 2 (14). С. 93-94. Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. Т.1. В 2-х томах. М.: АО ЦентрЮрИнфор. 2002. С. 439.

[63] Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 217.

[64] Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М., Статут. 2010. С.240,244.

[65] Дамбаров С.Д. Основания возникновения и объекты кондикционных обязательств: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 60,61.

[66] Ушивцева Д.А. Указ. соч. С. 69,75. Дамбаров С.Д. Указ. соч. С. 107, 183.

[67] Статья 128 Гражданского кодекса РФ в редакции Федерального закона от 02.07.2013 № 142-ФЗ.

[68] Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 222-231.

[69] Маковский А.Л. Комментарий к Гражданскому кодексу России [Текст] // А.Л.Маковский. СПС «КонсультантПлюс» [Электронный ресурс]. М., Консультант. 2005.