Исследование эволюции дореволюционного российского уголовного законодательства об ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка позволяет более наглядно проследить ход ее исторического развития. В данной главе анализируются наиболее важные исторически законодательные акты посвященные дореволюционному регулированию проблемы детоубийства, такие как, Соборное уложение 1649 г., указы Петра I 1714–1715 гг., проект Уложения 1813 г., Свод законов уголовных 1832 г., Свод законов Российской империи 1835 г., Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г., так как. По нашему мнению, именно в них наиболее ярко и полно отображено регулирование исследуемых нами отношений.

Изначально в Древней Руси проблема детоубийства, то есть убийства младенца своими родителями, в частности матерью, не признавалось преступлением и долгое время оставалось грехом. Первое письменное отражение проблемы детоубийства появилось в уставах русских князей, а повлияло на это каноническое византийское право, оно видело в детоубийстве скорее посягательство на христианские устои семьи и нравственности, а не на жизнь и наказывалось покаянием – эпитимией, причем независимо от того, был ребенок рожден в браке, либо он был рожден вне брака.

В Соборном уложении 1649 г. видна эволюция законодательства, уложение уже более дифференцированно подходит к определению детоубийства. Здесь убийство родителями своих детей, рожденных в брачных отношениях, рассматривалось как менее опасное деяние по сравнению с убийством матерью внебрачного ребенка. Обычной карой за убийство по уложению являлась смертная казнь. Наказание за убийство законнорожденного ребенка в виде заключения в тюрьму на год и объявления впоследствии совершенного деяния «грехом всем людям вслух» – один из немногих случаев, когда Уложение допускало для преступников такую простую расплату за совершенное ими деяние.

По словам М.Н. Гернета, «на фоне мрачной жестокости Уложения 1649 г., не знавшего жалости к детоубийцам и видевшего в смертной казни для них средство восстановить чистоту нравов и унять блуд, особенно важно остановиться на двух указ Петра I, который положил революционные положения о состоянии детоубийства и решения столь актуальной проблемы». Указ Петра Великого: Указ №2856 от 4 ноября 1714 года и Указ №2953 от 4 ноября 1715 г.

На основании этих указов предписывалось создание особых домов для воспитания внебрачных детей («гошпиталей»). Такие дома были в городах и в столицах «для сохранения зазорных младенцев, которых жены и девки рождают беззаконно, и стыда ради отметывают в разные места, от чего оные младенцы безгодно помирают, а иные от тех же, кои рожают, и умерщвляются. Матери могли сами приносить своих детей в эти дома без каких-либо документов. «Но ежели такие незаконно рождающие явятся во умерщвленье тех младенцев, и оные за такие злодейственные дела сами казнены будут смертью». Изданный во времена правления Петра I Артикул воинский 1715 года был лишь одним из актов, дополняющих Уложение. Убийство «дитя во младенчестве» было отнесено к квалифицированным видам убийства, наказанием за которое было колесование».

Следует отметить, что Уложение царя Алексея Михайловича оставалось в силе в продолжении почти двухсот лет лишь, изменился подход к относительно наказания детоубийц Петр I не отменял действия Уложения. Понимая несовершенство действовавшего законодательства, необходимость его изменения и новой систематизации, он распорядился, чтобы во всех приказах составили выписки из статей которые могли бы дополнить Соборное уложение, как раз одним из актов дополнивших уложение и явился Артикул воинский 1715 года.

Чрезвычайно подробно рассматривал проблему детоубийства проект Уложения 1813 года. В его пятом отделении, под общим заглавием «Об убийстве младенцев» и «О подкидывании младенцев», рассматривается детоубийство в девяти статьях. Данные статьи проникнуты казуистичностью в отношении формулировки выраженных в них понятий, статьи не дают ясного указания, почему детоубийство отнесено к числу привилегированных преступлений, но с достаточною вероятностью можно предполагать, что основание привилегированности лежало в чувстве стыда или страха роженицы. На этот счет заставляют думать положения закрепленные в статье 381 проекта Уложения 1813 года: «…ежели мать, утаив беременность свою, родит в скрытом месте…» и т.д.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. законодатель впервые говорит об убийстве новорожденного ребенка как о преступлении со смягчающими обстоятельствами. Но при этом, законодатель по-прежнему проводит грань между ребенком, рожденным в браке и внебрачным ребенком.

Наказание понижалось, если убийство незаконнорожденного ребенка совершалось матерью от стыда или страха при самом рождении младенца. За совершение этого преступления в соответствии с санкцией статьи полагались тюремное заключение сроком на 2 года либо ссылка на поселение. Признавая такое убийство менее опасным, законодатель обосновывал это тем, что положение виновной женщины здесь необыкновенное, и она часто, терзаемая стыдом, страхом, угрызениями совести и физическими мучениями, лишается рассудка и решается на убийство ребенка, в полной мере не осознавая того, что делает. Действие этой нормы распространялось только на те случаи, когда мать лишала жизни своего ребенка, являющегося по своему статусу «незаконнорожденным». Убийство ребенка, рожденного в браке, являлось тяжким и наказывалось лишением всех прав состояния и пожизненными каторжными работами.

Как видно, в тот период, в отличие от Соборного уложения 1649 г., законодатель более снисходительно относился к матерям-убийцам своих незаконнорожденных детей. Это можно объяснить стремлением государства ввести жизнь общества в определенные моральные и нравственные рамки. В России в тот период рождение детей, зачатых и появившихся на свет вне брака, негативно воспринималось обществом. Женщины, родившие внебрачных детей, подвергались общественному осуждению и позору.

Предусматривалась уголовная ответственность за убийство матерью родившегося ребенка и в Уголовном уложении 1903 года. В соответствии со ст. 461 Уголовного уложения 1903 года «мать, виновная в убийстве прижитого ею вне брака ребенка при его рождении, наказывалась исправительным домом». Это убийство также рассматривалось как менее опасное, так как женщина в период родов испытывает особого рода физические и моральные страдания, которые выводят ее из нормального психического состояния, и в силу этого она не способна в полной мере осознавать свои действия и руководить ими, а также стыдом и страхом за будущее как самой виновной, так и ее внебрачного ребенка.

Наказанием за данное деяние было заключение в исправительном доме от 1 года 6 месяцев до 6 лет.

Надо отметить, что Уголовное уложение 1903 года не содержит специальной нормы, предусматривающей ответственность за убийство матерью новорожденного-урода. Ответственность за такое убийство наступала на общих основаниях.

В Уголовном уложении преступления против жизни подразделялись на убийства и на умерщвление плода. Последнее различалось в зависимости от субъекта – совершенное матерью, врачом или повивальной бабкой.

В теории и практике применения российского уголовного законодательства еще долго вплоть до 1917 г., сохранялся взгляд на признание состава убийства матерью незаконнорожденного ребенка как состав со смягчающими обстоятельствами.