Важнейшей составной частью уголовно-процессуальной деятельности является доказывание. Для осуществления успешной борьбы с преступностью, а также защиты прав и законных интересов граждан необходимо, чтобы по каждому уголовному делу были установлены в точном соответствии с действительностью обстоятельства происшедшего. Лишь при этом условии представляется возможным правильно разрешить в ходе уголовного судопроизводства вопросы о наличии в исследуемом событии состава преступления, о виновности конкретного лица в совершении преступления и применить к нему справедливое наказание.

"Достоверное установление имевшего место в прошлом общественно опасного деяния во всех его юридически значимых чертах осуществляется путем доказывания, которое по сути представляет собой процесс познания. Гносеологический характер процессуального доказывания обусловлен тем, что по уголовному делу выявляются и исследуются ранее неизвестные обстоятельства события преступления по оставленным им следам. В основе доказывания как частного проявления общей теории познания находятся следующие основные положения материалистической диалектики"[1].

Имеющиеся следы - отображения возможно отыскать, зафиксировать (в той или иной форме), исследовать и представить иным субъектам познания для самостоятельного изучения и восприятия.

Отталкиваясь от приведенных положений, можно сформулировать важный для уголовно-процессуального доказывания вывод: не существует событий, явлений и действий, которые не оставили бы о себе характеризующей информации в виде материальных следов или мысленного образа в человеческом сознании.

Обнаруживая и исследуя доказательства, дознаватель, следователь, прокурор, суд и защитник на их основе посредством абстрактного мышления восстанавливают в своем сознании картину преступления; констатируют, кто и по каким мотивам его совершил, а также ряд других обстоятельств, необходимых для разрешения дела по существу.

Е.В. Марковичева пишет: "В рамках уголовно-процессуального доказывания… усилия каждого субъекта доказывания должны быть направлены на реализацию особой познавательной деятельности, имеющей целью установление обстоятельств, составляющих предмет доказывания"[2].

"Перечень доказательств, порядок их собирания и оценки регламентирован ст. ст.74 - 90 УПК. Не подлежит сомнению тот факт, что требования этих норм распространяются на процесс доказывания по всем без исключения составам преступления"[3] - отмечает Н. Говорков.

"Процедура собирания, фиксации и проверки доказательств, установление их связи с исследуемым событием и формирование на основе этих сведений выводов о виновности определенного лица в совершении преступления составляют содержание доказывания. Данная деятельность, а также используемые при этом средства регламентируются уголовно-процессуальными нормами"[4].

Уголовно-процессуальное доказывание - это регламентированная нормами уголовно-процессуального права деятельность дознавателя, следователя, прокурора, суда (судьи) и защитника по собиранию, проверке и оценке любых сведений об обстоятельствах, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела[5].

"Использование доказательств, собранных в процессе расследования по уголовному делу как стороной обвинения, так и стороной защиты, несомненно, является многогранной деятельностью"[6] - пишет по этому поводу В.В. Конин.

Доказывание представляет собой основную составляющую уголовно-процессуальной деятельности не только субъектов доказывания, к которым традиционно относят следователя, прокурора и суд, но и других участников уголовного судопроизводства, таких как адвокат-защитник[7]. Не вызывает сомнения, что одним из важнейших элементов доказывания является собирание доказательств, куда, на взгляд В.В. Конина[8], необходимо включить следующие составные:

1) обнаружение, фиксация и изъятие доказательств;

2) истребование и получение доказательств от должностных и иных лиц;

3) получение доказательств в результате проведения специальных исследований лицом, обладающим специальными знаниями;

4) получение доказательств в результате проведения следственных действий;

5) предоставление доказательств участниками со стороны защиты.

Как справедливо заметил В. Плетнев, значение этого элемента "определяется тем, что все последующие операции с доказательствами - их проверка, оценка и использование - осуществляются только по отношению к уже собранным доказательствам"[9]. Уголовно-процессуальное познание осуществляется посредством доказывания и состоит из собирания, проверки и оценки полученных доказательств. Указанной точки зрения придерживаются большинство ученых (например, А.Р. Ратинов[10], Н.А. Якубович[11]), хотя есть и другие точки зрения (например, М.С. Строгович[12], С.А. Шейфер[13]), приверженцы которых полагают, что указанная деятельность является не собиранием, а формированием доказательств.

Между тем, на мой взгляд, противоречия между этими точками зрения отсутствуют. Так, например, термин "собирание доказательств" используется в уголовно-процессуальном законе (ст.86 УПК РФ[14]) и в теории уголовного процесса[15]. Вместе с тем собирание доказательств является целенаправленной деятельностью, определяемой предметом доказывания по конкретному уголовному делу. Собранные по уголовному делу доказательства не являются некой разрозненной массой, а формируют доказательственную базу, на основании анализа которой в конечном итоге и принимается решение о достаточности либо недостаточности собранных доказательств для выдвижения обвинительного тезиса в отношении конкретного лица. Исходя из этого собирание доказательств является первым звеном в цепи доказывания, а формирование доказательств является уже следующим звеном. При этом второе и первое неразрывно связаны между собой и, по сути дела, образуют одно целое.

доказывание уголовное судопроизводство следствие

Процессуальная фиксация доказательств может обеспечиваться как путем производства необходимых следственных действий (именно необходимых, поскольку уже начала назревать проблема производства по уголовным делам излишних следственных действий) на стадии предварительного расследования, так и в судебном следствии. При этом необходимо иметь в виду то обстоятельство, что не все следственные действия направлены на получение доказательств. Ряд следственных действий, например очная ставка, следственный эксперимент, проверка показаний на месте, предъявление для опознания, лишь содействуют закреплению ранее собранных по делу доказательств либо служат для их проверки на предмет относимости, допустимости и достаточности[16].

Содержанием уголовно-процессуального доказывания является познание специально уполномоченными должностными лицами в процессуальной форме, закрепленной достаточно жесткими рамками в уголовно-процессуальном законодательстве России, фактических обстоятельств совершенного преступления. Именно эта деятельность, осуществляемая в процессе собирания, проверки, оценки, а затем и в использовании доказательств, собранных по уголовному делу, для принятия законных и обоснованных процессуальных решений, в конечном итоге служит для принятия на досудебной стадии итогового решения по уголовному делу - прекращение при установлении невиновности лица либо направление в суд для разрешения по существу при доказанности виновности лица; вынесении приговора, как обвинительного, так и оправдательного[17].

Исходя из этого процесс собирания доказательств может быть признан завершенным лишь тогда, когда следователь приходит к выводу о том, что собранных по уголовному делу доказательств достаточно для подтверждения обвинительного тезиса в отношении конкретного лица, а все собранные доказательства, подтверждающие обвинительный тезис, отвечают требованиям относимости, допустимости, достоверности и в соответствии с предписаниями уголовно-процессуального закона надлежащим образом зафиксированы (практики, как правило, используют термин "закреплены") в материалах уголовного дела.

Оценивая содержание сведений, которые могут быть использованы для установления фактов, составляющих предмет доказывания по конкретному преступлению, можно заметить, что закон прямо не устанавливает каких-либо ограничений, но указанные сведения должны в первую очередь отвечать требованию относимости.

Авторы учебника под редакцией В.И. Радченко утверждают, что: "Доказывание в уголовном судопроизводстве, равно как и процесс познания в любой сфере человеческой деятельности, направлено на постижение объективной истины"[18].

Такого же мнения придерживались в своих работах некоторые другие авторы. В частности Л.Д. Кокарев полагал, что "установление истины в уголовном судопроизводстве осуществляется посредством доказывания, которое заключается в собирании, проверке, оценке доказательств, в обосновании выводов по уголовному делу"[19]. М.С. Строгович отмечал, что "истина, устанавливаемая в уголовном процессе по расследуемому и разрешаемому судом делу, есть объективная истина, называемая материальной истиной"[20]. Принцип материальной истины "заключается в требовании, чтобы устанавливаемые следствием и судом факты соответствовали действительности, чтобы выводы следствия и суда о виновности привлеченных к уголовной ответственности лиц были истинными"[21].

Иное мнение высказывает по этому вопросу В.В. Конин. Он пишет: "Термин "истина" содержался в целом ряде статей ранее действовавшего УПК РСФСР 1960 г. (например, ст. ст.89, 243, 246, 257, 280, 285), но при этом закон не давал определения понятию "истина". В философии, из которой в уголовное судопроизводство пришел термин "истина", также нет единого мнения по поводу определения этого термина.

Действительно, до недавнего времени в уголовно-процессуальном законодательстве и в теории уголовного процесса существовало единое мнение по вопросу о том, что установление объективной истины является одним из основных принципов и целью уголовного судопроизводства.

В УПК РФ 2001 г. об установлении истины в уголовном судопроизводстве ничего не сказано. Новый УПК РФ выдвинул на первый план две главные задачи, стоящие перед уголовным судопроизводством:

защита прав и законных интересов граждан и организаций, потерпевших от преступлений (принцип публичности);

защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод"[22].

Приводимое В.В. Кониным и достаточно, на мой взгляд, обоснованное решение законодателя было встречено критикой ряда ученых. Так, например, В.В. Сероштан отмечает, что "недоумение и беспокойство вызывает освобождение суда от обязанности защиты публичных интересов и активных поисков истины при рассмотрении обстоятельств дела"[23]. При этом в обоснование своих доводов автор ссылается на суждения авторитетнейших ученых в области советского уголовного процесса. Складывается впечатление, что автор не принимает во внимание те изменения, которые произошли в жизни нашего общества за последние два десятилетия, что изменилось не только государство, но и модель уголовного процесса, и суд из активного участника судебного разбирательства в уголовном процессе превратился в беспристрастного арбитра в состязательном процессе. В то же время, как очень верно заметила Л.Ф. Шумилова, "процессуальное состязание не должно быть хаотичной борьбой сторон, прежде всего это упорядоченный процесс"[24]. Именно суд руководит процессуальной деятельностью сторон в состязательном процессе, поэтому взваливать на суд не свойственные его природе функции, такие как установление истины по делу, представляется излишним.

"Рассматривая достаточно сложный вопрос истины в уголовном судопроизводстве, полагаем, необходимо обратить внимание на некоторые примеры из нашего прошлого. Требование установления истины в уголовном судопроизводстве имеет давние корни. Так, например, Уставом уголовного судопроизводства 1864 г. "целью уголовного судопроизводства объявлялось обнаружение материальной истины, а средством ее установления - всестороннее, полное и объективное исследование доказательств и обстоятельств дела при активном участии не только сторон, но и суда"[25].

Вместе с тем полагать, что истина есть главная цель доказывания по уголовному делу и, соответственно, в этом качестве сохраняет свое значение для правильной ориентации деятельности следователя в процессе расследования, на мой взгляд, нельзя. Я хочу полностью согласиться с В.В. Кониным, который пишет: "для того, чтобы установить истину в уголовном судопроизводстве, необходимо иметь идеального следователя, идеального подозреваемого (обвиняемого, подсудимого), идеального защитника, идеального прокурора и идеального судью. Однако, на наш взгляд, в рамках уголовного судопроизводства такое просто невозможно. А как быть с конституционным положением о том, что все неустранимые сомнения трактуются в пользу подсудимого? Как должен поступить судья, если в процессе рассмотрения уголовного дела он выяснит, что подсудимому предъявлено явно заниженное обвинение? Вправе ли он в соответствии с требованиями установления истины осудить его за реально совершенное, более тяжкое, преступление, а не за то, в совершении которого ему было предъявлено обвинение? Нет, не вправе. Кассационная инстанция, проверяя приговор, также не вправе изменить приговор в сторону его ухудшения, даже если и установит, что действия осужденного необходимо было квалифицировать по иному, более тяжкому, преступлению. Следовательно, истина по делу установлена не будет"[26].

На мой взгляд, в уголовном судопроизводстве необходимо вести речь не об истине, а о доказанной достоверности, поскольку достоверно только то, что доказано, а все доказательства соответствуют всем предъявляемым к ним требованиям. К этому нас подводит и закрепленный в Конституции России[27] принцип презумпции невиновности.

[1] Уголовный процесс: учебник для вузов (издание второе, переработанное и дополненное) / под ред.В.И. Радченко. М.: Юридический Дом "Юстицинформ", 2006. С. 100.

[2] Марковичева Е.В. Участие адвоката-защитника в доказывании по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних // "Адвокатская практика", 2008, N 4.

[3] Говорков Н. Доказывание получения взятки // "Законность", 2008, N 8

[4] Уголовный процесс: учебник для вузов (издание второе, переработанное и дополненное) / под ред.В.И. Радченко. М.: Юридический Дом "Юстицинформ", 2006. С. 101.

[5] См.: там же.

[6] Конин В.В. Доказывание в уголовном судопроизводстве и вопросы установления истины // "Российский судья", 2008, N 9

[7] См. Там же.

[8] См.: Там же.

[9] Плетнев В. Проблемные вопросы собирания доказательств по новому УПК // Российская юстиция. 2002. N 9

[10] См.: Гранат Н.Л., Ратинов А.Р. Решение следственных задач. Волгоград, 1978. С. 29

[11] См.: Курс уголовного процесса. Общая часть. М., 1979. С. 121

[12] См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 141

[13] См.: Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. Тольятти, 1998. С. 19

[14] Уголовно-Процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18. 12.2001 N 174-ФЗ (принят ГД ФС РФ 22. 11.2001) (ред. от 02. 12.2008) // "Собрание законодательства РФ", 24. 12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921

[15] См. например: Громов Н.А. Уголовный процесс России: Учебное пособие. М.: Юристъ, 1998. С. 51-66.

[16] См.: Конин В.В. Доказывание в уголовном судопроизводстве и вопросы установления истины // "Российский судья", 2008, N 9

[17] См.: Там же.

[18] Там же. С. 103.

[19] Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокарев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса // Проблемы теории и практики уголовного процесса: история и современность / Под ред.В.А. Панюшкина. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2006. С. 180; Горский Г.Ф., Кокарев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978. С. 269

[20] Строгович М.С. Указ. соч. С. 132

[21] Там же

[22] Конин В.В. Доказывание в уголовном судопроизводстве и вопросы установления истины // "Российский судья", 2008, N 9

[23] Сероштан В.В. Принципы судопроизводства // Российский судья. 2006. N 7. С. 15

[24] Шумилова Л.Ф. Принципы состязательности и объективной истины как фундаментальные начала правоприменительной практики // Журнал российского права. 2005. N 11. С. 55

[25] Мельник В.В., Шмелева А.А. Роль суда, государственного обвинителя и защитника в состязательном уголовном судопроизводстве (по УУС 1864 года) // Журнал российского права. 2001. N 3. С. 156 - 157

[26] Конин В.В. Указ. Соч.

[27] Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12. 12.1993. // Российская газета, № 237, 25. 12.1993.