УК РФ 1996 г. отнес детоубийство (ст. 106) к привилегированным составам убийства и категории преступлений средней тяжести, предусмотрев в качестве максимального наказания за данное преступление пять лет лишения свободы. В отечественной науке уголовного права общепризнанно, что в основу привилегированной ответственности за детоубийство законодателем положено особое, труднопереносимое психофизическое состояние женщины, вызванное родами, в котором пребывает женщина в момент убийства новорожденного ребенка[1] [2].

А.Л. Карасова отмечает, что в современной уголовно-правовой доктрине нет единства мнений по вопросу о необходимости выделения рассматриваемого привилегированного состава . Думается, что это не совсем так. Практически никто из авторов, исследовавших детоубийство после вступления в силу УК РФ 1996 г. (Е.И. Грубова, А.Л. Карасова, О.В. Лукичев[3], С.Ф. Милюков[4], А.Н. Попов[5], С.В. Тасаков[6] [7],

п

М.А. Трясоумов и др.), как правило, признавая необходимость совершенствования конструкции ст. 106 УК РФ и предлагая свою редакцию указанной статьи, не выступает при этом за ее полное исключение из Кодекса. Даже С.В. Бородин, который был противником привилегированности детоубийства[8] [9] [10], после вступления в силу

Л

УК РФ 1996 г. признал, что «теперь вопрос решен» , и предложил собственную редакцию ст. 106 .

А.Н. Красиков, если понимать его буквально, вообще предлагал исключить уголовную ответственность за детоубийство. Указанный автор считал, что «исходя из описания состояния в период родов и сразу после них, надо говорить не о выделении состава убийства матерью новорожденного в привилегированный, а об исключении уголовной ответственности за такое деяние» и что «роженицу, убившую своего ребенка, «наказывает» уже сама природа, то есть объективные негативные обстоятельства, которые выше ее сил, а государство вдобавок предлагает считать ее преступницей и наказывать лишением свободы»[11].

Из известных нам авторов работ по уголовному праву, вышедших после вступления в силу УК РФ 1996 г. и посвященных детоубийству, лишь Е.В. Серёгина выступает против детоубийства как привилегированного состава[12].

В настоящей диссертации мы предлагаем, опираясь на новые аргументы и материалы актуальной судебной практики, отказаться от взгляда на детоубийство как менее опасный вид убийства и исключить из Уголовного кодекса РФ ст. 106.

Анализ диспозиции данной статьи позволяет сделать вывод, что ст. 106 УК РФ предусматривает три разновидности детоубийства: 1) убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов; 2) убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации; 3) убийство матерью новорожденного ребенка в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости[13] [14] [15]. Мы согласны с общераспространенным мнением, что применительно к третьей разновидности данного преступления законодатель имеет в виду психическое расстройство, в силу которого мать-убийца во время совершения преступления не могла в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность

Л

своих действий (бездействия) либо руководить ими (ст. 22 УК РФ) .

Н.В. Огородникова указывает, что законодатель, вводя убийство матерью новорожденного ребенка в качестве привилегированного вида убийства, исходил из психофизического состояния женщины в процессе родоразрешения или сразу же после родов, но «эта идея была загублена в процессе нормотворчества», поскольку «буквальное и филологическое толкование нормы, изложенной в ст. 106 УК, никак

-5

не обязывают правоприменителя связывать эти два момента» . Слова «а равно» свидетельствуют о том, что первую разновидность детоубийства закон не связывает с наличием психотравмирующей ситуации или психического расстройства, не исключающего вменяемости. При этом требуется, чтобы деяние было совершено в рамках определенного временного промежутка - во время или сразу же после родов. С другой стороны, вторая и третья разновидности не ограничены столь узкими временными рамками - необходимо лишь, чтобы ребенок был новорожденным. В данном случае в соответствии с «педиатрическим критерием» новорожденным признается ребенок с момента рождения до 28 дней жизни[16].

Таким образом, исходя из действующей редакции ст. 106 УК РФ, любое убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, в том числе заранее спланированное и не обусловленное особым психофизическим состоянием матери, должно квалифицироваться по данной статье и, следовательно, рассматриваться как привилегированное убийство. С другой стороны, по ст. 106 должно квалифицироваться убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, даже если оно совершено не во время или сразу же после родов, а в любой другой момент в пределах 28 дней жизни ребенка.

Нами изучены материалы судебной практики более 2/3 субъектов Российской Федерации за 2007-2016 гг. по 120 делам об убийстве матерью новорожденного ребенка. Данные материалы включают в себя приговоры, а также судебные акты апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, отобранные методом случайной выборки в сети Интернет, преимущественно в справочно-правовых системах Gcourts.ru и «РосПравосудие», с соблюдением принципа репрезентативности, поскольку использовался материал различных в культурном и социальноэкономическом отношении регионов РФ (Калининградская область, Москва, Камчатский край, Мурманская область, Астраханская область, Кабардино-Балкарская Республика, Республика Хакасия и др.).

Как показало изучение, в абсолютном большинстве случаев деяние было квалифицировано судами как убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов1 (т.е. при отсутствии психотравмирующей ситуации и психического расстройства, не исключающего вменяемости).

Как убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации содеянное было квалифицировано в 17 делах, а как убийство в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, - только в 4 делах (из них в 2 делах также установлена психотравмирующая ситуация). [17]

Таким образом, более чем в 96 % случаев виновная могла в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Труднопереносимое психофизическое состояние виновной, вызванное родами, было установлено только в 3 делах, и лишь в 1 из 120 дел мать-убийца в момент совершения преступления, как признал суд, находилась в состоянии аффекта; при этом виновные, несмотря на тяжелое психофизическое состояние и аффект, в полной мере осознавали фактический характер и общественную опасность своих действий и руководили ими.

Эти данные подтверждают наш вывод и вывод ряда ученых, что детоубийство, как правило, совершается с заранее обдуманным прямым умыслом (предумышленно), планируется женщиной задолго до наступления родов и не обусловлено ее «ненормальным» психофизическим состоянием.

С.В. Бородин писал, что изучение судебной практики по делам о детоубийстве показывает, что в большинстве случаев это преступление совершается преднамеренно, когда виновная заранее готовится избавиться от ребенка и с этой целью скрывает беременность1. По данным Е.Б. Кургузкиной, в 91 % случаев убийство матерью новорожденного ребенка совершается предумышленно[18] [19] [20].

Полагаем, что при таких обстоятельствах нет оснований считать детоубийство во время или сразу же после родов привилегированным видом убийства.

Необходимо отметить, что в литературе распространено мнение, согласно которому если умысел на убийство новорожденного ребенка возник у матери до родов и убийство не связано с ее труднопереносимым психофизическим состоянием в пе-

-5

риод родов, то содеянное не может быть квалифицировано по ст. 106 УК РФ . С.В. Бородин считает, что если женщина заранее, до родов, готовилась к убийству, преступление подлежит квалификации по ст. 105 УК РФ[21]. Сходных взглядов придерживаются Е.Б. Кургузкина[22] [23], В.И. Зубкова3, Е.И. Грубова[24], А.И. Коробеев[25], Ю.Е. Пу- довочкин[26] [27] [28] и другие авторы.

Это мнение представляется абсолютно справедливым, однако de lege lata оно ошибочно, так как не соответствует действующей редакции ст. 106 УК РФ. Исходя из буквального смысла данной статьи, любое убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов должно квалифицироваться по указанной статье, независимо от момента возникновения умысла на убийство, а также независимо от наличия психотравмирующей ситуации и психического расстройства виновной, в том числе когда последняя хладнокровно совершает заранее обдуманное убийство, предпринимая тщательные меры по сокрытию преступления. Как правильно отмечает А.Н. Попов, несправедливость закона не дает нам права «подправлять» его и выдавать желаемое за действительное, и конструкцию ст. 106 необходи-

7

мо изменить не путем расширительного толкования, а законодательно .

Важно заметить, что законодатель сознательно расширил содержание нормы, разорвав связь между моментом родов и психическим состоянием матери или психотравмирующей ситуацией, поскольку при последнем голосовании проекта УК РФ в окончательную редакцию статьи 106 было внесено изменение - добавлены слова «а

о

равно» перед второй частью фразы . Таким образом, нет оснований толковать ст. 106 УК РФ ограничительно.

Изученная нами судебная практика свидетельствует, что убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов квалифицируется по ст.

106 УК РФ независимо от момента возникновения умысла на убийство и наличия особого психофизического состояния роженицы.

Так, Первоуральским городским судом Свердловской области по ст. 106 УК РФ осуждена Худякова. После наступления нежелательной беременности Худякова, достоверно зная об этом, не желая иметь в будущем ребенка, действуя умышленно, стала скрывать от посторонних и близких ей людей свою беременность и в установленном порядке не встала на учет в медицинское учреждение. Родив живого и жизнеспособного ребенка женского пола, Худякова, видя, что тот подает признаки жизни, сразу же после родов решила его убить. С этой целью она с силой сдавила шею новорожденного руками и удерживала до тех пор, пока тот не перестал подавать признаки жизни. Согласно заключению амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы, Худякова в период совершения инкриминируемого деяния каким-либо психическим расстройством не страдала, не обнаруживала каких-либо признаков временного болезненного расстройства психической деятельности, могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Суд квалифицировал действия подсудимой как убийство матерью новорожденного ребенка сразу же после родов[29].

По другому уголовному делу Киреевским районным судом Тульской области Зайцева осуждена по ст. 106 УК РФ за убийство своего новорожденного ребенка сразу же после родов. В сентябре 2010 г. Зайцева, узнав о своей беременности, не встала на учет в медицинское учреждение. Не желая подвергать себя аборту и воспитывать ребенка, виновная задумала убить ребенка сразу после родов. В апреле 2011 г. Зайцева, будучи в состоянии алкогольного опьянения, в ванной комнате родила живого, доношенного, зрелого, жизнеспособного ребенка мужского пола. С целью причинения смерти ребенку Зайцева продержала его в течение 10 минут в холодной воде на дне ванны, после чего оставила в обнаженном виде на кухне без присмотра, а сама ушла спать. Смерть новорожденного наступила от общего переохлаждения организма. В тот же день Зайцева положила труп ребенка в пакет и выбросила в мусорный контейнер.

По данному делу суд указал, что подсудимая в период инкриминируемого ей деяния могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, в принудительных мерах медицинского характера не нуждается. Зайцева была приговорена к двум годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении[30].

В кассационных жалобах осужденная Зайцева и ее адвокат выразили несогласие с приговором ввиду чрезмерной суровости назначенного наказания, ссылаясь, в частности, на то, что суд не признал в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств, а на тот момент Зайцева не работала, не имела постоянного источника дохода, сожитель бросил ее, оставив без материальной поддержки, отношений с родственниками она не поддерживала. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Тульского областного суда в кассационном определении обоснованно указала, что сложившиеся жизненные обстоятельства, указанные в жалобах, при наличии у Зайцевой возникновения умысла на убийство ребенка до его рождения, не позволяют признать их смягчающими. В итоге приговор был оставлен без изменения, а кассационные жалобы адвоката и осужденной - без удовлетворения[31].

В приведенных делах умысел на убийство новорожденного возник у виновных до родов. При этом следственно-судебными органами не было установлено, что виновные находились в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости. Несмотря на это, Худякова и Зайцева были осуждены по ст. 106 УК РФ, что с учетом действующей редакции диспозиции этой статьи является законным и обоснованным.

В то же время при таких обстоятельствах детоубийство, как представляется, не может рассматриваться как менее тяжкий случай убийства.

Что касается вызванного родами труднопереносимого психофизического состояния матери, которое может рассматриваться как основание для смягчения наказания за детоубийство, то из изученных нами материалов 120 дел это состояние было установлено судом только в 3 делах. Во всех 3 делах содеянное было квалифицировано как убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов. Если же в конкретном случае психофизическое состояние женщины лишало ее возможности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, то речь может идти о третьей разновидности детоубийства - совершенного в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости.

По одному из уголовных дел Николаевским районным судом Ульяновской области Фокина была признана виновной в убийстве своего новорожденного ребенка сразу же после родов при следующих обстоятельствах.

Фокина без посторонней помощи родила жизнеспособного, доношенного ребенка мужского пола. Сразу же после родов у виновной, находившейся, как установил суд, в особом труднопереносимом психофизическом состоянии, вызванном родами, а также тяжелым материальным положением в семье, возник умысел на убийство новорожденного. Реализуя свой умысел, Фокина вынесла ребенка в сарай, где задушила его веревкой. Смерть ребенка наступила в результате асфиксии. С целью сокрытия следов преступления Фокина положила труп ребенка в мешок и закопала в сарае.

В судебном заседании подсудимая показала, что в декабре 2009 г. она поняла, что забеременела от своего сожителя, о чем ему сообщила. Данная беременность была незапланированная, поэтому на учет в больницу подсудимая не вставала. Аборт делать она не решилась, поскольку боялась данной процедуры. После родов у нее было «немного нервное состояние» и она решила убить ребенка, почему, не знает, «наверное, из-за тяжелого материального положения».

Ранее подсудимая была лишена родительских прав в отношении двоих сыновей. Представитель органа опеки и попечительства охарактеризовала Фокину как равнодушную, не имеющую каких-либо чувств к детям, а также какого-либо чувства раскаяния. С 2007 г. Фокина состояла на учете в Управлении образования, поскольку не занималась надлежащим образом воспитанием своих несовершеннолетних детей и злоупотребляла спиртными напитками.

Как следует из приговора, в момент деяния Фокина находилась в особом труднопереносимом психофизическом состоянии, вызванном родами. Вместе с тем, согласно заключению амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы, в указанный момент психическим расстройством она не страдала, болезненных расстройств психики, в том числе временного характера, не обнаруживала и могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими; в принудительных мерах медицинского характера не нуждается.

Суд приговорил Фокину к двум годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении[32].

Особо следует подчеркнуть тот факт, что, несмотря на совершение убийства в труднопереносимом психофизическом состоянии, умысел на убийство возник у виновной задолго до родов. Как указано в приговоре, беременность Фокиной была незапланированной, на учет по беременности она не вставала, аборт делать не стала. После убийства предприняла меры к сокрытию следов преступления.

Таким образом, послеродовое труднопереносимое психофизическое состояние женщины по делам о детоубийстве встречается редко, и еще реже можно говорить об обусловленности убийства таким состоянием, так как умысел на совершение преступления, как правило, формируется до родов.

Ю.М. Антонян указывает, что в литературе «особое психическое состояние» матери-убийцы, которое, как считается, смягчает ответственность за детоубийство, раскрывается в самом общем виде. Это не позволяет понять, каким же образом это психическое состояние обусловливает именно совершение убийства[33] [34] [35]. Вполне логичным поэтому выглядит вопрос, который Ю.М. Антонян задает в другой своей работе: если женщина недостаточно контролирует свое состояние, то почему после родов

Л

она убивает, а не совершает какие-либо другие действия?

В специальной литературе справедливо отмечается, что психофизические особенности женщин сами по себе не криминогенны и способствуют реализации пре- 3

ступного намерения лишь при наличии негативной ориентации личности женщины .

По нашему мнению, особое психофизическое состояние матери в момент убийства новорожденного ребенка (особенно если оно не выразилось в психическом расстройстве, не исключающем вменяемости, и виновная могла в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими) не должно влечь привилегированную ответственность. Следовало бы квалифицировать такое убийство по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а психофизическое состояние преступницы учитывать при назначении наказания.

Существует и другое обоснование меньшей общественной опасности первой разновидности детоубийства. Так, Г.Н. Борзенков смягчение ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов объясняет тем, что «в этот период женщина не всегда в состоянии воспринимать рождающегося человека как самостоятельное живое существо, продолжает видеть в нем свой плод, ощущать его как источник боли и страданий»[36]. Действительно, многие женщины не видят особой разницы между абортом и убийством новорожденного сразу же после родов. Л. Сердюк приводит слова одной из осужденных за детоубийство: «Большая разница, если женщина убивает ребенка во время родов, еще не видя его, и совершенно другое, если она уже держала на руках ребенка, смотрела на него и потом убила»[37].

Так, Щекинским районным судом Тульской области Терентьева признана виновной в убийстве своего новорожденного ребенка сразу же после родов. Не желая рождения ребенка и осуществления за ним ухода и воспитания, на учет в медицинские учреждения в связи с беременностью Терентьева не встала, в медицинских условиях беременность не прервала. Летом 2012 г. подсудимая родила доношенного, живорожденного, жизнеспособного зрелого младенца мужского пола при сроке беременности 38-40 недель. Сразу же после родов сдавила рукой шею своего новорожденного ребенка и сдавливала ее до тех пор, пока последний не перестал подавать признаков жизни.

Согласно заключению комиссии экспертов, Терентьева в период инкриминируемого ей деяния могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими; в принудительных мерах медицинского характера не нуждается. Терентьева в таком эмоциональном состоянии (повышенном эмоциональном напряжении), которое могло бы существенно повлиять на ее поведение, во время инкриминируемого ей деяния не находилась, вследствие ее достаточно целенаправленных действий на тот период.

Суд приговорил Терентьеву к лишению свободы на срок два года с отбыванием наказания в колонии - поселении[38].

По отраженным в приговоре словам подсудимой, она совершила убийство, «действуя на почве внезапно возникшей личной неприязни к ребенку, которого воспринимала как источник боли, страданий и дальнейших трудностей, связанных с уходом и воспитанием».

Данный пример показывает, что мать-убийца зачастую относится к только что родившемуся ребенку как к «плоду» и не воспринимает его как человека. К несчастью, такое отношение встречается не только среди детоубийц, но и среди ученых-криминалистов. В этом плане показательно высказывание П. Кривошеина: «Убийство ребенка, совершенное в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, то есть в послеродовой период (в течение одного месяца после появления младенца на свет), вряд ли можно отнести к числу привилегированных обстоятельств рассматриваемого вида убийства. Дело в том, что младенец, проживший несколько недель или даже дней, - это уже человек, наделенный всеми правами человека и гражданина, в том числе и правом на жизнь (ст. 20 Конституции РФ)»[39] (выделено нами - Н. А.). При этом исключить из числа привилегированных убийств первую разновидность детоубийства - во время или сразу же после родов - автор не предлагает. Из высказывания П. Кривошеина логически следует, что младенец, проживший меньше, чем несколько дней, - еще не человек, обладающий правом на жизнь.

Л.И. Глухарева по этому поводу замечает: «Действительно, ведь о новорожденном ребенке нельзя сказать, что это сознательная личность, равная по общественной активности личности взрослых членов общества. С моральной точки зрения новорожденный является существом менее чувствительным и не понимает, что происходит посягательство на его жизнь». Однако далее Л.И. Глухарева справедливо пишет, что такая позиция в корне ошибочна, поскольку устанавливает для членов общества неравное право на жизнь и ее охрану[40].

Ребенок, появившийся на свет, как и любой другой человек, имеет право на жизнь, и на него распространяются гарантии уголовно-правовой охраны. Уголовный закон одинаково охраняет жизнь всех людей независимо от их возраста и жизнеспособности, будь то новорожденный, престарелый или тяжелобольной. Статья 7 Конвенции о правах ребенка, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 г., участницей которой является и Россия, закрепляет право ребенка на заботу родителей с момента рождения. Отношение к новорожденному как к «недочеловеку» недопустимо и, разумеется, ни в коем случае не должно служить основанием для смягчения уголовной ответственности за его убийство.

Значительная часть ученых, занимающихся исследованием детоубийства, считают необоснованным отнесение к привилегированным составам первой разновидности этого преступления, если оно не было совершено в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости.

С.Ф. Милюков и ссылающийся на него С.В. Бородин предлагают следующую редакцию ст. 106 УК РФ:

«1. Убийство матерью новорожденного ребенка в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, -

наказывается лишением свободы на срок до трех лет.

2. То же деяние, совершенное впервые в условиях психотравмирующей ситуации, -

наказывается лишением свободы на срок до шести лет»[41].

Другая редакция предлагается А.Н. Поповым:

«Убийство роженицей (родильницей) своего ребенка

Убийство роженицей (родильницей) своего ребенка при сроке беременности более 22 недель, до, во время или сразу же после родов в случаях, когда преступление совершено или в условиях психотравмирующей ситуации, или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, -

наказывается лишением свободы на срок до пяти лет»[42].

Как видим, в проектируемых статьях не отводится место убийству матерью новорожденного ребенка при отсутствии психотравмирующей ситуации или «ограниченной» вменяемости матери-убийцы, что заслуживает поддержки.

По нашему мнению, подкрепленному изучением материалов судебной практики, объективные и субъективные признаки детоубийства первой разновидности свидетельствуют о том, что рассматриваемое преступление обладает даже повышенной, по сравнению с простым убийством, степенью общественной опасности.

Прежде всего, необходимо обратить внимание на то, что привилегированный характер детоубийства противоречит требованию УК РФ об учете малолетнего возраста потерпевшего как квалифицирующего признака убийства (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Именно по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, как убийство малолетнего, квалифицируется убийство новорожденного ребенка, совершенное не матерью, а другим лицом, в том числе иным родственником ребенка.

Так, Томский областной суд приговорил Левченко к 9 годам лишения свободы в колонии общего режима за убийство ее новорожденной внучки непосредственно после ее рождения[43].

Такое положение дел позволяет говорить об отступлении от принципа равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ). Убийство новорожденного ребенка матерью - это преступление средней тяжести, максимальное наказание за которое составляет пять лет лишения свободы, а точно такое же убийство, совершенное другим лицом (отцом, бабушкой ребенка, акушеркой и т.д.), образует даже не простой, а квалифицированный вид особо тяжкого преступления, наказуемый лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью. Более того, в литературе предлагается ввести безальтернативную санкцию в виде пожизненного лишения свободы за убийство малолетнего, с учетом степени общественной опасности этого вида убийства[44].

Как нам представляется, особое психофизическое состояние матери во время или сразу после родов (которое презюмируется законодателем, а фактически, как говорилось выше, очень редко обусловливает совершение детоубийства) не может конкурировать с ценностью жизни новорожденного в такой степени, чтобы наказание виновной смягчалось столь существенно.

Еще большее недоумение вызывает то, что по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ суды квалифицируют и действия матери, выступавшей организатором, подстрекателем или пособником убийства своего новорожденного ребенка, те. в качестве иного соучастника в соучастии с юридическим разделением ролей.

Примером может служить дело Васильевой, организовавшей убийство своего новорожденного ребенка группой лиц по предварительному сговору. Иркутский областной суд осудил Васильеву по ч. 3 ст. 33, п. «в», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ и назначил ей наказание в виде лишения свободы на срок 10 лет 6 месяцев с отбыванием в исправительной колонии общего режима[45] [46]. Если бы Васильева была исполнителем, а не организатором убийства собственного ребенка, наказание было бы куда меньшим - в пределах 5 лет лишения свободы.

В другом деле по приговору Челябинского областного суда Ермакова осуждена по ч. 4 ст. 33, п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ за подстрекательство к убийству новорожденного мальчика и по ч. 4 ст. 33, п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ за подстрекательство к убийству новорожденной девочки. Судебная коллегия Верховного Суда РФ переквалифицировала действия Ермаковой на ч. 4 ст. 33, п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ и назначила наказание в виде лишения свободы в исправительной колонии общего режима на срок 10 лет .

Таким образом, мать, выступавшая организатором, подстрекателем или пособником убийства новорожденного, осуждается по ч. 2 ст. 105 УК РФ с одной из самых суровых санкций в Кодексе. В то же время мать, которая, возможно, проявив большую бессердечность, собственноручно убила ребенка, привлекается к ответственности по ст. 106 УК РФ и чаще всего, как будет показано ниже, избегает реального лишения свободы.

Возникает закономерный вопрос: в чем же принципиальное различие психофизического состояния матери, организовавшей убийство своего новорожденного ребенка или выступившей подстрекателем или пособником, от аналогичного состояния матери, собственноручно исполнившей состав этого преступления? Почему рассмотренная выше презумпция особого психофизического состояния женщины в момент родов действует только применительно к исполнительству, а применительно к другим формам реализации намерения избавиться от собственного новорожденного ребенка неприменима? Особенно если учесть, что, например, пособничество матери в убийстве своего новорожденного ребенка, когда мать лишь предоставляет орудия или средства для преступления, гораздо менее опасно, нежели исполнительство этой матери. В первом случае мать лишь оказывает помощь в совершении преступления, во втором - непосредственно выполняет состав убийства.

Данные противоречия, не устранимые в рамках действующего российского уголовного права, должны, на наш взгляд, рассматриваться в качестве одной из предпосылок исключения ст. 106 из Уголовного кодекса РФ.

В УК РФ как обстоятельство, отягчающее наказание, рассматривается совершение преступления в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного (п. «з» ч. 1 ст. 63). Новорожденный ребенок нуждается в заботе, уходе и помощи со стороны матери. Право ребенка на заботу родителей с момента рождения предусмотрено ст. 7 Конвенции о правах ребенка 1989 года.

Повышенная общественная опасность убийства матерью новорожденного ребенка обусловливается и тем, что мать лишает жизни собственного ребенка. Совершение преступления родителем в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) также признается отягчающим обстоятельством (п. «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Дореволюционному отечественному уголовному праву было известно понятие «родственного убийства» - в том числе убийства родственника по «нисходящей» линии. Статья 455 Уголовного уложения 1903 г. за убийство «нисходящего» родственника предусматривала каторгу без срока или на срок не ниже 10 лет, тогда как простое убийство (без отягчающих и смягчающих обстоятельств) (ст. 453) наказывалось менее строго - каторгой на срок не ниже 8 лет. Убийство матерью новорожденного ребенка, напомним, признавалось привилегированным, лишь если осуществлялось в отношении внебрачного («незаконнорожденного») ребенка. Убийство же матерью «законного» новорожденного ребенка рассматривалось как квалифицированное убийство.

В действующем УК РФ не любое родственное убийство признается убийством с отягчающими обстоятельствами. Пункт «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ говорит лишь о совершении преступления в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) родителем или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (несовершеннолетней).

Ю.М. Антонян предлагает предусмотреть убийство собственных малолетних детей или детей, находящихся на попечении убийцы, в числе квалифицирующих признаков убийства[47]. Названный автор справедливо считает убийство собственного ребенка отвратительным преступлением[48].

Таким образом, в случае убийства матерью своего новорожденного ребенка присутствует не одно, а сразу несколько отягчающих обстоятельств:

- совершение преступления в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного (п. «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ);

- совершение преступления в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) родителем или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (несовершеннолетней) (п. «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ).

Наличие в детоубийстве нескольких отягчающих обстоятельств, которые суд принял бы во внимание при назначении наказания за совершение любого другого преступления, состав которого не предусматривает их в качестве конструктивных или квалифицирующих признаков, говорит о повышенной степени общественной опасности рассматриваемого преступления.

Уместно вспомнить, что в РСФСР детоубийство долгое время было «дважды» квалифицированным, подпадая и под «убийство лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом» (п. «д» ст. 136 УК РСФСР 1926 г.), и под «убийство с использованием беспомощного положения убитого» (п. «е» той же статьи).

Отягчающие обстоятельства находят отражение в приговорах по делам о детоубийстве.

Холмогорским районным судом Архангельской области Р. осуждена по ст. 106 УК РФ за убийство своего новорожденного ребенка сразу после родов. Отягчающим вину подсудимой обстоятельством суд признал совершение преступления в отношении беззащитного лица[49].

Однако этот пример является исключением. При осуждении виновных по ст. 106 УК РФ суды, как правило, не признают отягчающими обстоятельства, предусмотренные ч. 1 ст. 63 УК РФ.

В деле Тимофеевой, осужденной за убийство новорожденного ребенка сразу же после родов, государственный обвинитель просил признать обстоятельством, отягчающим ответственность, совершение преступления в отношении несовершеннолетнего родителем, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (п. «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Суд не согласился с государственным обвинителем, сославшись на ч. 2 ст. 63 УК РФ и указав, что данное обстоятельство предусмотрено статьей 106 УК РФ в качестве признака преступления[50].

В другом деле суд на том же основании отказался признать отягчающим обстоятельством совершение преступления в отношении беззащитного лица, находящегося в зависимости от виновного (п. «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ)[51].

По этому поводу следует отметить следующее. Часть 2 ст. 63 УК РФ направлена в первую очередь на недопустимость двойного учета того или иного отягчающего обстоятельства (иными словами, на недопустимость учета одновременно «собственно отягчающего обстоятельства» и отягчающего обстоятельства, являющегося квалифицирующим признаком состава преступления), что коррелирует с запретом уголовной ответственности дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК РФ). Так, например, при квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 («убийство с особой жестокостью») совершение преступления с особой жестокостью не может учитываться как отягчающее обстоятельство. Аналогично обстоит дело с п. «л» ч. 2 ст. 105 и п. «е» ч. 1 ст. 63 и т.д.

Иная ситуация возникает в случае назначения наказания за детоубийство. Действительно, беззащитность потерпевшего, его зависимость от виновной, совершение преступления в отношении несовершеннолетнего родителем являются признаками любого убийства матерью новорожденного ребенка - привилегированного убийства - в силу специфики самого состава преступления. Однако законодатель, установив привилегированную ответственность за детоубийство, не придал указанным обстоятельствам значения отягчающих. Эти обстоятельства, будучи изначально «заложены» в привилегированный состав убийства, не являются квалифицирующими признаками убийства. Несмотря на это, исходя из «буквы» закона суд не может учесть рассматриваемые обстоятельства в качестве отягчающих наказание. Думается, что такой подход, обусловленный самим фактом существования ст. 106 УК РФ, не позволяет в полной мере дифференцировать ответственность за убийство в зависимости от степени его общественной опасности.

Итак, в любом детоубийстве налицо сразу три отягчающих убийство обстоятельства: 1) совершение убийства в отношении малолетнего; 2) совершение преступления в отношении беззащитного лица, находящегося в зависимости от виновной; 3) совершение преступления родителем в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней).

Первое обстоятельство выступает квалифицирующим признаком убийства (ч. 2 ст. 105 УК РФ), второе и третье предусмотрены в Общей части УК РФ (ст. 63 УК РФ) и относятся к «собственно отягчающим обстоятельствам». Все три названных обстоятельства при их частичном совпадении самостоятельны и не тождественны друг другу. Так, малолетний потерпевший далеко не всегда находится в зависимости от виновного и совсем не обязательно приходится виновному сыном или дочерью. Беззащитность потерпевшего, нахождение его в зависимости от виновного также не обязательно предполагают, что потерпевший - малолетний и что виновный - его родитель. С другой стороны, не любой несовершеннолетний является малолетним, а только не достигший 14-летнего возраста; несовершеннолетний не всегда (хотя и в большинстве случаев) находится в зависимости от одного из родителей.

Убийство малолетнего, кроме того, свидетельствует об особой жестокости виновного, на что указывали еще разработчики проекта УК РФ[52]. Совершение убийства с особой жестокостью тоже является квалифицирующим признаком убийства (п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

В тех довольно частых случаях, когда мать убивает новорожденного ребенка в целях освобождения себя от законной обязанности по его содержанию, имеется еще одно отягчающее обстоятельство - корыстные побуждения. Убийство из корыстных побуждений, опять же, относится к квалифицированным видам убийства (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Ответственность родителей за воспитание и развитие ребенка установлена ст. 18 Конвенции о правах ребенка 1989 года. В соответствии с ч. 2 ст. 27 Конвенции, родитель (и) или другие лица, воспитывающие ребенка, несут основную ответственность за обеспечение в пределах своих способностей и финансовых возможностей условий жизни, необходимых для развития ребенка. Статья 38 Конституции РФ и ст. 63 Семейного кодекса РФ возлагают на родителей обязанности по заботе и воспитанию детей. Убийство новорожденного с целью уклонения от исполнения законно установленных обязанностей носит особо низменный характер, свидетельствует о повышенной общественной опасности преступления и личности виновной.

Кроме того, как уже отмечалось, например, во французском уголовном законодательстве убийство новорожденного ребенка (совершенное как матерью, так и любым другим лицом) долгое время рассматривалось как квалифицированное на том основании, что оно посягает на жизнь существа, «еще не известного общественной власти и лишенного ее охраны»[53]. Французский законодатель исходил «из того соображения, что новорожденного легко совершенно стереть с лица земли, не оставив никаких следов его существования, почему и необходима усиленная охрана его жизни»[54].

Отношение к убийству лица, «еще не известного общественной власти и лишенного ее охраны», как к обстоятельству, влекущему более строгую ответственность, на наш взгляд, является оправданным. Убийство традиционно относится к числу преступлений с низким уровнем латентности[55]. Даже в настоящее время, когда убийства перестали быть наименее латентными преступлениями[56] [57], уровень латентности убийств значительно ниже, чем большинства других преступлений.

Однако об убийстве матерью новорожденного ребенка такого сказать нельзя. Как указывается в литературе, латентность детоубийств определяется соотношением

-5

«один к десяти» . Детоубийство, таким образом, - самый латентный вид убийства. Думаем, что в первую очередь это связано с тем, что рождение ребенка, которому сразу после рождения причиняется смерть, не фиксируется органами записи актов гражданского состояния, и о появлении младенца на свет может быть никому не известно.

Очевидно, что сокрытие следов убийства совершеннолетнего представляет гораздо большую сложность. Он является активным членом общества и включен в систему общественных отношений: в семье, на работе и т.д. Его исчезновение в большинстве случаев не останется незамеченным для родственников, друзей, коллег по работе, публичной власти. Совсем в другом положении находится новорожденный ребенок, особенно если женщина-убийца тщательно скрывает свою беременность и рожает тайно, вне учреждений здравоохранения и без медицинской помощи.

Изложенное выше позволяет сделать вывод о необоснованности более мягкой ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка, не обусловленное психотравмирующей ситуацией или психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

Следует рассмотреть вопрос об исключении из числа привилегированных видов убийства и двух других разновидностей детоубийства.

Вторая разновидность детоубийства - убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации. В УК РФ не содержится ответ на вопрос, какую ситуацию можно считать психотравмирующей. На оценочность и расплывчатость понятия «психотравмирующая ситуация» указывается практически во всех специальных работах о детоубийстве[58].

В литературе психотравмирующая ситуация определяется как «неблагоприятное стечение внешних обстоятельств (беременность в результате изнасилования, уход мужа из семьи или его смерть, отсутствие средств на содержание ребенка, отказ отца признать ребенка своим, травля родильницы родственниками из-за внебрачных родов и т.д.), которые угнетающе действуют на психику женщины, еще не оправившейся после родов, и лишают ее перспектив счастливого материнства»[59] [60].

А.В. Наумов пишет, что психотравмирующая ситуация вызывается разнообразными фактами негативного воздействия на психику матери, решившейся на убийство своего ребенка. Это и отказ отца признать ребенка своим, и его же отказ зарегистрировать брачные отношения, и отказ от оказания помощи в связи с рождением ребенка, и другие обстоятельства такого рода .

При таком подходе следует признать, что в России - стране, где, по данным «Российской газеты», каждый третий ребенок рождается одинокой матерью[61] и более 40 % населения считают себя нищими[62], - в условиях психотравмирующей ситуации находится, по меньшей мере, каждая вторая роженица. А если относить к психотравмирующим такие факторы, как «роды сами по себе, необходимость заботиться о новорожденном»[63] [64], «беспокойное поведение новорожденного, лишающее его мать на

7

длительное время сна и отдыха» , то это число может возрасти и до девяти десятых.

Изучение судебной практики свидетельствует, что психотравмирующей ситуацией суды зачастую также признают тяжелые жизненные обстоятельства (отсутствие денежных средств на содержание ребенка, невозможность обеспечения его полноценного воспитания, расставание с отцом ребенка, конфликтные отношения с ним и т.д.)[65].

Симоновским районным судом г. Москвы Акишова признана виновной в убийстве своего новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации. Подсудимая родила ребенка в отделении новорожденных родильного дома при помощи экстренной операции кесарева сечения. Находясь в медицинском учреждении, как указано в приговоре, в условиях психотравмирующей ситуации, поскольку отец ребенка заявил о невозможности дальнейшего совместного проживания, оставив ее без средств к существованию, Акишова заранее обдумала способ, место и время совершения преступления. После выписки из медицинского учреждения Акишова сбросила ребенка с моста в воду, покрытую льдом, температура которой составляла +1,1 С, с высоты примерно 15 метров, причинив ему смерть.

По заключению амбулаторной комплексной судебно-психологопсихиатрической экспертизы, в момент совершения преступления Акишова признаков временного психического расстройства или иного болезненного состояния психики не обнаруживала, могла в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, в применении принудительных мер медицинского характера не нуждается. Кроме того, в период, относящийся к инкриминируемому деянию, Акишова не обнаруживала признаков аффекта.

Суд назначил Акишовой наказание в виде 4 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима[66].

Представляется, что нет никаких оснований для отнесения данного убийства к привилегированным. Преступление было предумышленным. Виновная, как прямо указано в приговоре, заранее обдумала способ убийства, место и время совершения преступления, в момент преступления могла в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий. Убийство совершено спустя относительно продолжительное время после родов, после выписки из медицинского учреждения.

В другом уголовном деле Труновским районным судом Ставропольского края Шевченко осуждена по ст. 106 УК РФ. Как следует из приговора, виновная, находясь в условиях психотравмирующей ситуации, вызванной продолжительным негативным и дискомфортным состоянием, сопровождающимся психической напряженностью в сфере семейно-бытовых отношений, не желая обременять себя воспитанием новорожденного ребенка и желая причинить ему смерть, находясь у своих знакомых, ощутив начало родовых схваток, с целью убийства своего новорожденного ребенка вышла в туалет во двор домовладения, где родила зрелого, доношенного, живого и жизнеспособного ребенка. После выхода из родовых путей младенец упал в выгребную яму туалета. В результате умышленных действий Шевченко новорожденный ребенок не получил полной послеродовой помощи и находился в холодной антисанитарной среде около 5 часов, что привело к его гибели в результате холодовой травмы.

Судом установлено, что подсудимая Шевченко не замужем, в отношении несовершеннолетнего ребенка лишена родительских прав, по месту жительства характеризуется отрицательно, на учете у врачей нарколога и психиатра не состоит, к административной ответственности не привлекалась, ранее не судима.

Суд указал, что сомнений в том, что во время совершения преступления Шевченко осознавала фактический характер и общественную опасность своих действий и могла руководить ими, у суда не имеется.

Действия Шевченко были квалифицированы судом по ст. 106 УК РФ как убийство матерью новорожденного ребенка во время родов, в условиях психотравмирующей ситуации. Суд приговорил ее к лишению свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении[67].

Данное преступление также нельзя рассматривать как менее опасный вид убийства. В этом деле психотравмирующая ситуация была вызвана «продолжительным негативным и дискомфортным состоянием, сопровождающимся психической напряженностью в сфере семейно-бытовых отношений». Вместе с тем суд указал, что убийство обусловлено нежеланием виновной обременять себя воспитанием новорожденного ребенка. Исходя из информации по этому делу, виновная планировала убийство до родов и заранее выбрала наиболее подходящее место преступления.

Петропавловск-Камчатским городским судом Камчатского края Икавава признана виновной в убийстве своего новорожденного ребенка сразу после родов в условиях психотравмирующей ситуации.

Почувствовав приближение родов, Икавава, не желая иметь детей и намереваясь скрыть факт родов, в том числе и потому, что беременность имела для нее психотравмирующее воздействие в виде субъективной неразрешимости (боязни последствий аборта и отсутствия возможности воспитать ребенка), зашла в туалет, где, сидя на унитазе, родила недоношенного и незрелого, но жизнеспособного и живого младенца женского пола. Не перерезав и не перевязав пуповину, не приняв других мер к необходимой помощи и надлежащему после родов уходу, ввиду отсутствия денежных средств на его содержание, невозможностью обеспечения его полноценного развития и воспитания, решила убить своего новорожденного ребенка. С этой целью Икавава оставила ребенка на срок не менее 30 минут на дне заполненного водой унитаза. Смерть ребенка наступила от механической асфиксии при утоплении.

Согласно заключению судебной психолого-психиатрической экспертизы, при совершении убийства Икавава могла в полной мере осознавать фактический характер, опасность своих действий и руководить ими. В принудительном лечении она не нуждается.

Суд назначил виновной наказание в виде лишения свободы на срок 2 года условно с испытательным сроком 2 года .

Итак, согласно приговору, убийство ребенка совершено ввиду отсутствия денежных средств на его содержание и невозможности обеспечения его полноценного развития и воспитания; психотравмирующее воздействие имел факт беременности, «в виде субъективной неразрешимости (боязни последствий аборта и отсутствия возможности воспитать ребенка)».

Необходимо обратить внимание на то, что во всех приведенных примерах виновные в момент убийства могли в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Широкое толкование психотравмирующей ситуации (которому немало способствует закон), ее приравнивание, по сути, к тяжелым жизненным обстоятельствам, предоставляет матери, не желающей обременять себя воспитанием своего новорожденного ребенка, возможность убить его под предлогом недостатка материальных средств на его содержание или под предлогом расставания с отцом ребенка, а затем ссылаться в свое оправдание на «психотравмирующую ситуацию» и просить

0 смягчении наказания. Есть опасение, что в случае исключения из числа привилегированных убийств первой разновидности детоубийства (во время или сразу же после родов), что, как мы писали выше, является обоснованным и за что выступают многие исследователи, и сохранения в качестве привилегирующих факторов детоубийства психотравмирующей ситуации и психического расстройства, не исключающего вменяемости, матери-убийцы будут «прятаться» за «психотравмирующую ситуацию» и ссылаться в оправдание убийства на «отсутствие денежных средств на воспитание [68] ребенка», уход отца ребенка и тому подобные «тяжелые жизненные обстоятельства». Подобные факторы, конечно, заслуживают внимания, но они не должны превращать самое опасное по российскому законодательству преступление в преступление средней тяжести.

Уместно отметить, что совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств предусмотрено уголовным законом в качестве смягчающего наказание обстоятельства (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК) и может быть учтено судом по делам о детоубийстве и при его квалификации по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Ясногорским районным судом Тульской области Буслаева осуждена по ст. 106 за убийство своего новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации. Суд признал такой ситуацией нахождение у виновной на иждивении троих детей, один из которых имел первую группу инвалидности в связи с онкологическим заболеванием. В то же время суд признал смягчающими обстоятельствами, в частности, наличие на иждивении двоих малолетних детей, совершение преступлений в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств1.

Такое решение противоречит ч. 3 ст. 61 УК РФ, согласно которой если смягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Кодекса в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания. В данном случае наличие на иждивении троих детей (в том числе двоих малолетних), один из которых является инвалидом первой группы, учтено дважды (если не трижды): и как психотравмирующая ситуация, и как смягчающие обстоятельства.

По нашему мнению, в целях смягчения наказания в рассмотренных выше примерах было бы вполне достаточно учесть соответствующие тяжелые жизненные обстоятельства со ссылкой на п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ. При таком подходе убийство матерью новорожденного ребенка квалифицировалось бы на общих основаниях, но с [69] учетом при индивидуализации наказания совершения преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств в качестве смягчающего обстоятельства.

Иногда в судебной практике встречается иной подход к психотравмирующей ситуации.

Например, по делу Женишбек, выбросившей своего новорожденного ребенка из окна 7 этажа, Дзержинский районный суд г. Новосибирска в приговоре указал, что психотравмирующая ситуация была обусловлена «социокультурными и этнокультурными факторами, а также особенностями воспитания Женишбек, привитыми ей ценностными ориентациями и ее личностными особенностями». В этом же приговоре указано, что Женишбек не намеревалась иметь ребенка, скрывала свою беременность от родственников и знакомых, не вставала на учет по беременности в медицинское учреждение. Суд на основе стационарной комплексной психолого - психиатрической экспертизы установил, что Женишбек в момент преступления была полностью вменяемой[70].

Думается, что при подобных обстоятельствах этнокультурные факторы и ценностные ориентации человека не должны служить основанием для привилегированной ответственности за убийство.

В деле несовершеннолетней Михаленко суд, признав детоубийство совершенным в условиях психотравмирующей ситуации, вообще не указал, в чем заключается эта психотравмирующая ситуация[71].

Закон признает психотравмирующую ситуацию привилегирующим признаком, если убийцей новорожденного ребенка выступает его мать. Между тем те тяжелые жизненные обстоятельства, которые признаются психотравмирующими судебной практикой (и которые обычно перечисляют в литературе при характеристике психотравмирующей ситуации), - уход родителя ребенка из семьи, отсутствие средств на содержание ребенка, семейные и бытовые неурядицы, конфликты и т. д. - могут оказать психотравмирующее воздействие и на отца ребенка. Так, вполне можно представить ситуацию, когда из семьи после родов уходит не отец, а мать ребенка. В начале 2017 г., по данным Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по правам ребенка, в 600 тыс. семей воспитанием детей занимались отцы-одиночки[72] [73] [74]. Однако если отец ребенка, поставленный перед необходимостью в одиночку растить и воспитывать ребенка без средств к существованию или в отсутствие жилья, в условиях психотравмирующей ситуации причинит ему смерть, то его действия образуют квалифицированный вид убийства (п. «в» ч. 2 ст. 105), а квалификация по ст. 106 УК РФ, разумеется, исключается. Это относится и к бабушке, и к другим родственникам ребенка. В этом можно усмотреть нарушение принципа равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ).

Кроме того, законодатель не учитывает, что в условиях психотравмирующей ситуации совершаются не только детоубийства, но и другие преступления, в том числе большое количество убийств, субъектом которых является женщина. Вообще совершение преступления в условиях психотравмирующей ситуации очень характерно для женской насильственной преступности. Автор работ о женской преступности М.Н. Голоднюк отмечает, что, как показывают исследования, условием совершения женщинами насильственных преступлений против личности нередко служит тяжелая конфликтная обстановка в семье. Потерпевшими в таких случаях чаще всего бывают лица, виновные в возникновении подобных конфликтов . Это подтверждается и более современными исследованиями.

Так, Л.М. Щербакова указывает, что около 40 % всех тяжких насильственных преступлений совершается женщинами в семье. Первое место среди различных категорий потерпевших от таких преступлений прочно занимают лица, погибшие или получившие телесные повреждения в результате внутрисемейных конфликтов .

Наиболее тяжкие насильственные преступления в семье совершаются женщинами чаще всего в экстремальных, остро травматичных, стрессовых конфликтных ситуациях, при которых угроза наиболее значимым для преступниц ценностям возникает неожиданно, внезапно и носит выраженный характер. Эти ситуации часто имеют длительное психотравмирующее действие и сопровождаются состоянием сильного душевного волнения преступниц. Источником указанных ситуаций, как правило, являются члены семьи мужского пола (мужья, отцы, сыновья и др.), действия которых содержат в себе грубую провокацию насилия, проявляющуюся в оскорблениях, унижениях, издевательствах или применении физической силы[75].

Психотравмирующая ситуация и аффективное состояние (в отдельных случаях) матери-убийцы сближает детоубийство с другим привилегированным составом - убийством, совершенным в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ). Однако если аффект при убийстве не был вызван противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего, то содеянное не образует привилегированного состава и квалифицируется по ст. 105 УК РФ (см., напр., выше дело Пронина).

Таким образом, при убийстве совершеннолетнего (и вообще лица, не являющегося новорожденным ребенком) аффект и психотравмирующая ситуация, не связанные с противоправным или аморальным поведением потерпевшего, не признаются привилегирующими обстоятельствами, но признаются таковыми при убийстве матерью новорожденного ребенка (причем ст. 106 даже не требует нахождения матери в состоянии аффекта). И вновь налицо диспропорция в уголовном законе: убийство матерью новорожденного ребенка в состоянии аффекта (или даже без него) в условиях психотравмирующей ситуации образует привилегированный состав (ст. 106), а убийство в состоянии аффекта, вызванного психотравмирующей ситуацией, взрослого лица при отсутствии противоправного или аморального поведения потерпевшего - квалифицированный (п. «в» ч. 2 ст. 105). Получается, что новорожденный ребенок пользуется меньшей защитой уголовного закона, что, на наш взгляд, нарушает конституционный принцип равенства людей перед законом (ст. 19 Конституции РФ).

В науке предложена новая редакция статьи о детоубийстве, связывающая уменьшенную наказуемость содеянного с психотравмирующей ситуацией:

«Статья 106. Убийство роженицей новорожденного ребенка

Убийство роженицей ребенка во время его рождения или сразу же после родов (в течение последового периода родов) в состоянии сильного душевного волнения, вызванного психотравмирующей ситуацией - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет»[76].

Но почему состояние сильного душевного волнения, вызванного психотравмирующей ситуацией, автор (А.Л. Карасова) предлагает считать привилегирующим обстоятельством лишь в случае убийства матерью новорожденного ребенка? Почему названный автор не предлагает включить в УК РФ более общий привилегированный состав - «убийство в состоянии сильного душевного волнения, вызванного психотравмирующей ситуацией» или, по крайней мере, рассматривать такое убийство как привилегированное, если оно совершено женщиной?