Несмотря на то, что детоубийство в разное время и в различных государствах признавалось и более опасным видом убийства, и убийством без отягчающих и смягчающих обстоятельств, и, наконец, менее тяжким случаем убийства, судебная практика, как правило, относилась к данному преступлению довольно лояльно. В советский период, когда детоубийство являлось сначала квалифицированным (по УК РСФСР 1922 г. и 1926 г.), а затем простым (по УК РСФСР 1960 г.) убийством, суды обычно назначали за данное преступление довольно мягкие наказания, по сути, уже тогда превратив его в привилегированный состав убийства[1].

Возможно, в основе такого подхода лежит отношение к новорожденному ребенку как к неполноценному человеку, «продолжению плода». Можно предположить, что дело здесь и в сложившейся в судебной практике традиции снисходительного отношения к детоубийцам, уходящей корнями в период, когда убийство новорожденного по мотиву «спасения чести» в условиях господства религиозного мировоззрения считалось извинительным. Объяснением может служить и то, что суды исходят из неопровержимой презумпции нахождения матери в момент преступления в вызванном родами тяжелом психическом и физическом состоянии.

Ю.М. Антонян в 1992 г., когда детоубийство по уголовному праву России не относилось к привилегированным составам и квалифицировалось, по общему правилу, как простое убийство, по этому поводу писал: «На практике вопросы квалификации и оценки названных преступлений (детоубийств - Н. А.) решаются подчас просто, если не сказать примитивно, и часто в принципе неверно: если ребенка убивают сразу после рождения, это почти во всех случаях (и автоматически) считается для матери смягчающим обстоятельством. А то, что она иногда готовится к этому за много дней до родов, не всегда получает адекватную оценку. В итоге иногда выходит, что новорожденный пользуется меньшей защитой закона, чем другие люди»[2].

И сегодня суды в целом склонны назначать за детоубийство наказания, мягкие даже по меркам привилегированной ответственности. Причем женщины-детоубийцы пользуются снисхождением не только при назначении наказания судом, но и на досудебной стадии. Как уже говорилось, показатель латентности детоубийств составляет примерно один к десяти. Иными словами, регистрируется только около 10 % всех совершаемых детоубийств. Еще меньше количество выявленных лиц, совершивших данное преступление.

Но если число выявленных матерей-детоубийц значительно уступает числу зарегистрированных детоубийств, то еще меньше число осужденных за данное преступление. Очень часто даже возбужденные по ст. 106 уголовные дела прекращаются по различным основаниям, не доходя до суда[3] [4]. Так, по данным Судебного департамента при Верховном суде РФ, в 2013 г. 3 дела о детоубийстве прекращены по амнистии, 2 - за примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ). В 2014 г. по амнистии прекращено 4 дела, за примирением с потерпевшим - 2 дела.

Еще меньше количество осужденных к реальному лишению свободы. В 2013 г. по ст. 106 осуждено 75, из них только 35 приговорено к реальному лишению свободы, 30 - к лишению свободы условно, 10 - к ограничению свободы. В 2014 г. из 42 осужденных по ст. 106 УК РФ к реальному лишению свободы приговорена 21 женщина (т.е. половина от общего числа), к лишению свободы условно - 16, к ограничению свободы - 5. В 2015 г. по ст. 106 УК РФ осуждено 45 человек, из них 25 осуждены к реальному лишению свободы, 8 - к лишению свободы условно, 6 - к ограничению свободы, 6 - по приговору суда освобождены от наказания по амнистии .

Сказанное можно проиллюстрировать с помощью используемого в криминологии понятия «эффект воронки»[5]. В данном случае внутри «воронки» - многократное снижение числа матерей, приговоренных к реальному лишению свободы, по сравнению с действительным количеством матерей-детоубийц.

Но и тем матерям-детоубийцам, которые попали в очень небольшой процент осужденных к реальному лишению свободы, в большинстве случаев назначается довольно мягкое наказание.

Во-первых, виновные обычно осуждаются на непродолжительный срок лишения свободы. Как правило, этот срок не превышает трех лет.

Практически каждое дело об убийстве матерью новорожденного ребенка по ходатайству подсудимой рассматривается в особом порядке (гл. 40 УПК РФ). Частью 1 ст. 314 УПК РФ установлено, что обвиняемый вправе при наличии согласия государственного или частного обвинителя и потерпевшего заявить о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые, предусмотренное УК РФ, не превышает 10 лет лишения свободы. При этом, в силу ч. 7 ст. 316 УПК РФ и ч. 5 ст. 62 УК РФ, при постановлении обвинительного приговора подсудимому назначается наказание, которое не может превышать две трети максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. Кроме того, почти в каждом деле о детоубийстве суд признает смягчающим обстоятельством явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ) и не усматривает отягчающих обстоятельств.

Согласно ч. 1 ст. 62 УК РФ, при наличии смягчающих обстоятельств, предусмотренных пунктами «и» и (или) «к» части 1 статьи 61 УК РФ, и отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строго вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ.

Причем по смыслу закона, как указал в надзорном производстве Президиум Сахалинского областного суда, при назначении наказания по правилам, предусмотренным ч. 1 ст. 62 УК РФ, суд в силу ч. 7 ст. 316 УПК РФ исчисляет две трети срока наказания от двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ (то есть в случае убийства матерью новорожденного ребенка не более двух лет двух месяцев двадцати дней)[6].

В 2013 г. из приговоренных к реальному лишению свободы на срок до 1 года осуждено 8 лиц, от 1 года до 2 лет - 19, от 2 до 3 лет - 8, свыше 3 лет - 0.

В 2014 и 2015 г. на срок до 1 года лишения свободы осуждены соответственно 2 и 3 лица, от 1 года до 2 лет - 15 и 17, от 2 до 3 лет - 4 и 5, свыше 3 лет - ни одного[7].

Таким образом, за 2013-2015 гг. ни одна из осужденных за убийство матерью новорожденного ребенка не приговорена к лишению свободы на срок более 3 лет, а количество осужденных на срок от 2 до 3 лет составляет в среднем лишь пятую часть всех приговоренных к реальному лишению свободы по ст. 106 УК РФ.

Во-вторых, поскольку детоубийство - преступление средней тяжести, за его совершение, в силу п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ, назначается отбывание лишения свободы в колониях-поселениях. Редко суды с учетом обстоятельств совершения преступления и личности виновной назначают детоубийцам отбывание наказания в исправительных колониях общего режима[8].

Но и колонии-поселения, по компетентному мнению Ю.М. Ткачевского, в действительности не являются местами лишения свободы. В колониях-поселениях условия отбывания наказания максимально приближены к обычным условиям жизни. По сути дела, в них карательное содержание наказания определено лишь некоторыми ограничениями свободы передвижения. Поэтому колонии-поселения фактически представляют собой не лишение, а ограничение свободы[9] [10] [11].

Вопрос о том, соответствует ли столь толерантное отношение законодателя и правоприменителя к убийству новорожденных детей конституционному положению о государственной защите детства (ч. 1 ст. 38 Конституции РФ), представляется сугубо риторическим. Справедливо мнение С.Ф. Милюкова, что государство практически устранилось от борьбы с детоубийцами, а появление в УК РФ статьи, огульно смягчающей ответственность детоубийц, может восприниматься многими из них как поощрение таких злодеяний . Известно, что за первый год действия УК РФ (1997 г.), установившего привилегированную наказуемость детоубийства, темп роста данного преступления составил 170 % . Следует добавить, что в еще большей степени как поощрение детоубийств может восприниматься отношение к ним следственно- судебной практики.

К сожалению, терпимое отношение к детоубийству встречается и в науке уголовного права. А.Н. Красиков, как уже отмечалось, предлагал не считать матерей- детоубийц преступницами и не привлекать их к уголовной ответственности, ибо их, по его мнению, «наказывает уже сама природа».

Привилегированный характер убийства матерью новорожденного ребенка, а также смягчение санкции за данное преступление (Федеральный закон от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ) не согласуются с тенденцией ужесточения уголовной ответственности за преступления против малолетних. Так, Федеральный закон от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации», в частности, в рамках убийства лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «в» ч. 2 ст. 105), выделил убийство малолетнего, исключил признак заведомости из ст. 131, 132 УК РФ, усилил уголовную ответственность за преступления против половой свободы и половой неприкосновенности несовершеннолетних, включая малолетних. Федеральным законом от 29 февраля 2012 г. № 14- ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях усиления ответственности за преступления сексуального характера, совершенные в отношении несовершеннолетних» введено новое отягчающее обстоятельство - «совершение преступления в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) родителем или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (несовершеннолетней), а равно педагогическим работником или другим работником образовательной организации, медицинской организации, организации, оказывающей социальные услуги, либо иной организации, обязанным осуществлять надзор за несовершеннолетним (несовершеннолетней)» (п. «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ).

На фоне активной заботы государства о защите малолетних от половых преступлений отношение уголовного закона к жизни новорожденных детей вызывает недоумение. Согласно действующей редакции УК РФ, изнасилование малолетнего и насильственные действия сексуального характера в отношении малолетнего (п. «б» ч. 4 ст. 131, п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ) наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двадцати лет или без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет. Таким образом, посягательство на половую неприкосновенность малолетних законодатель расценивает как более опасное преступление, чем простое убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Санкции за изнасилование и насильственные действия сексуального характера в отношении малолетнего сопоставимы с санкцией за убийство последнего (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ). При такой оценке общественной опасности посягательств на половую неприкосновенность малолетних матери-детоубийцы приговариваются к лишению свободы условно или лишению свободы в колонии-поселении, что представляется абсолютно неприемлемым. Недопустимо, чтобы нижняя граница санкции за нарушение половой неприкосновенности малолетнего более чем в два раза превышала верхнюю границу санкции за лишение новорожденного ребенка жизни. Даже в случае реализации предложения об отнесении убийства матерью новорожденного ребенка к квалифицированным составам матери-детоубийце будет грозить менее строгое наказание, чем лицу, совершившему преступление, предусмотренное п. «б» ч. 4 ст. 131 или п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ (ибо пожизненное лишение свободы и смертная казнь, согласно ст. 57, 59 УК РФ, женщинам не назначаются). Но если педофил-насильник нарушает половую неприкосновенность малолетнего (что является тягчайшим преступлением), то мать-детоубийца отнимает у собственного ребенка самое ценное - его жизнь. Если человеческая жизнь объявлена важнейшей социальной ценностью, то что может быть ценнее жизни ребенка? «Обеспечение неприкосновенности детской жизни является аксиомой цивилизации, а поэтому покушение на нее есть не только тягчайшее преступление, но и отрицание того этапа истории, который мы называем современной цивилизацией»[12] [13].

Кроме того, остается неясным, почему законодатель принимает во внимание ненормальное психическое состояние матери-убийцы (хотя оно присутствует в абсолютном меньшинстве детоубийств) и не принимает во внимание ненормальное психическое состояние педофила-насильника. Педофилия как форма сексуального взаимодействия рассматривается в качестве психического расстройства . Однако в УК РФ нет статьи, устанавливающей привилегированную ответственность за изнасилование или иные насильственные действия сексуального характера в отношении малолетнего, совершенные лицом в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, с санкцией, например, до пяти лет лишения свободы. И это вполне справедливо, хотя речь идет о посягательстве на половую неприкосновенность ребенка, а не на его жизнь.

Помимо сказанного выше, необходимость исключения из УК РФ ст. 106 диктуется тем, что эта статья порождает огромное количество проблем в правоприменительной практике. По образному выражению А.Н. Попова, сам состав преступления, предусмотренный ст. 106, является одной сплошной уголовно-правовой проблемой[14] [15]. Большинство проблем присуще детоубийству изначально - в силу конструкции самого состава преступления. Так, возникают вопросы квалификации соучастия в данном преступлении (в том числе, когда мать является пособником, организатором или подстрекателем убийства, а исполнитель - другое лицо), квалификации убийства новорожденного ребенка матерью, не достигшей 16 лет, квалификации убийства матерью двух или более новорожденных детей и т. д2.

В обоснование исключения ст. 106 из УК РФ можно сослаться и на опыт ряда зарубежных стран, в уголовном законодательстве которых, как мы уже писали, рассматриваемое преступление не признается привилегированным, а в некоторых даже рассматривается как тяжкий случай убийства. Представляется, что в этом отношении опыт Франции и Германии - государств с богатой правовой традицией и развитой уголовно-правовой доктриной - может быть учтен российским законодателем.

Предупреждая возможные упреки, касающиеся опасности столь резкой перемены в правовой оценке детоубийства (из привилегированного состава сразу в квалифицированный), стоит сказать следующее.

Именно по такому пути более 20 лет назад пошел французский законодатель. С вступлением в силу с 1 марта 1994 г. нового УК Франции детоубийство, как уже указывалось, из привилегированного убийства перешло в разряд квалифицированных. Уместно заметить, что и УК 1810 г. (с последующими изм. и доп.) предусматривал за детоубийство тюремное заключение от 10 до 20 лет, то есть более строгое наказание, чем то, которое понесла бы мать-детоубийца в России в случае квалификации ее деяния по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. По действующему французскому Кодексу за детоубийство установлено самое строгое наказание - пожизненное заключение (смертная казнь во Франции отменена в 1981 году).

Следует вновь подчеркнуть, что квалификация рассматриваемого преступления по ч. 2 ст. 105 УК РФ не исключает возможности смягчения наказания в случае совершения детоубийства в силу тяжелых жизненных обстоятельств или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости. Отметим, что санкция ч. 2 ст. 105 (как и санкция за простое убийство) сконструирована достаточно широко и предоставляет суду возможность при назначении наказания в полной мере учесть характер и степень общественной опасности преступления и личности виновного. При этом нижняя граница санкции за квалифицированное убийство практически совпадает с нижней границей санкции ч. 1 ст. 105 (8 и 6 лет соответственно). По закону суд может назначить за простое убийство 15 лет лишения свободы, а за квалифицированное - почти в два раза меньше - 8 лет. Совершение детоубийства под влиянием особого психофизического состояния (особенно если оно привело к невозможности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими) в некоторых случаях вполне может служить основанием для назначения наказания ниже низшего предела (ст. 64 УК РФ).

В результате исключения ст. 106 из Уголовного кодекса РФ возраст наступления уголовной ответственности за детоубийство будет понижен с 16 до 14 лет. С нашей точки зрения, это не должно служить препятствием депривилегизации данного вида убийства. Полагаем, что и в 14 лет девушка вполне способна осознавать фактический характер и общественную опасность причинения смерти собственному новорожденному ребенку и быть субъектом рассматриваемого преступления, как и простого и квалифицированного видов убийства. Согласно результатам проведенного К.В. Дядюн опроса 450 человек, треть которых составили студенты-юристы, треть - обычные граждане и еще треть - сотрудники правоохранительных органов, на вопрос «С какого возраста, на Ваш взгляд, необходимо устанавливать ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка» 57,8 % опрошенных ответили - с 14 лет, 22,2 % - и вовсе с 12 лет (причем 15,6 % из этих 22,2 % - сотрудники правоохранительных органов). Опрошенные сотрудники правоохранительных органов разделились примерно поровну на сторонников наступления уголовной ответственности за детоубийство с 14 лет и с 12 лет. При этом ни один из 150 указанных сотрудников не высказался за 16-летний возраст наступления ответственности[16].

Таким образом, квалифицированная ответственность за детоубийство с 14летнего возраста с учетом общественной опасности этого преступления, как представляется, соответствует требованиям справедливости и соразмерности уголовного наказания.

Подведем итоги настоящей главы.

Изучение материалов судебной практики показало, что детоубийство в подавляющем большинстве случаев совершается с заранее обдуманным умыслом и не обусловлено связанным с родами тяжелым психофизическим состоянием матери, которое, как принято считать в науке, послужило основной причиной отнесения законодателем данного вида убийства к привилегированным. Кроме того, в любом детоубийстве очевидны, по меньшей мере, три отягчающих обстоятельства, используемых законодателем в других случаях в качестве средства дифференциации уголовной ответственности за убийство и индивидуализации наказания: 1) совершение убийства в отношении малолетнего (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ); 2) совершение преступления в отношении беззащитного лица, находящегося в зависимости от виновной (п. «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ); 3) совершение преступления родителем в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) (п. «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Указанные особенности не позволяют говорить о существенном снижении степени общественной опасности детоубийства по сравнению с «простым» убийством (ч. 1 ст. 105 УК РФ), являющейся главным критерием привилегизации убийства.

Автором также выявлено, что отнесение детоубийства к привилегированным составам противоречит принципу равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ), принципу справедливости (ч. 1 ст. 6 УК РФ), требованиям закона об учете малолетнего возраста потерпевшего как квалифицирующего признака убийства (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и об учете в качестве отягчающих обстоятельств, предусмотренных п.п. «з» и «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ, а также тенденциям усиления уголовно-правовой охраны несовершеннолетних. Выявленные противоречия позволили автору сделать вывод о несоответствии привилегированного характера детоубийства сформулированному им критерию привилегиза- ции, заключающемуся в том, что привилегирующий признак состава должен быть согласован с иными нормами, институтами и принципами уголовного права, а также с другими привилегирующими и квалифицирующими признаками и логикой их законодательной регламентации.

На основе изучения отечественной истории института уголовной ответственности за детоубийство, зарубежного опыта регламентации этого института, собственного криминологического исследования, анализа материалов актуальной неопубликованной судебной практики и новейшей статистической информации, рассмотрения признаков состава данного преступления сквозь призму уголовно-правовых принципов и уголовной политики Российской Федерации, а также на основе выявленных противоречий в регулировании уголовной ответственности за детоубийство, автором обосновывается предложение об исключении из УК РФ статьи 106 «Убийство матерью новорожденного ребенка». В случае реализации данной меры детоубийство необходимо будет оценивать как квалифицированный состав убийства («убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека» - п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

[1] Авдеева М. Указ. соч. С. 66; Тимина Л.И. Указ. соч. С. 8.

[2] Антонян Ю.М. Преступность среди женщин. М., 1992. С. 35.

[3] Попов А.Н. Указ. соч. С. 6.

[4] Данные Судебного департамента при Верховном суде Российской Федерации. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения - 11.03.2017).

[5] См.: Лунеев В.В. Курс мировой и российской криминологии. В 2 т. Т. I. Общая часть. М., 2011. С. 385.

[6] URL: http://rospravosudie.com/court-saxalinskii-oblastnoi-sud-saxalinskaYa-oblast-s/act-103852469/ (дата обращения - 11.03.2017). См. также кассационное определение по делу Буслаевой: URL: https://rospravosudie.com/court-tulskii- oblastnoi-sud-tulskaya-oblast-s/act-103894606/ (дата обращения - 11.03.2017).

[7] Данные Судебного департамента при Верховном суде Российской Федерации. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения - 11.03.2017).

[8] См., напр., приговор Азовского городского суда Ростовской области в отношении Тининой от 20 июня 2013 г. (дело № 1-171/2013). URL: http://www.gcourts.ru/case/16595719 (дата обращения - 11.03.2017).

[9] Ткачевский Ю.М. Российская прогрессивная система исполнения уголовных наказаний. М., 2007. С. 29, 114 (Ю.М. Ткачевский имеет в виду ограничение свободы в том виде, который предполагает нахождение осужденных в исправительных центрах и в настоящее время не действует). Недаром колония-поселение зачастую воспринимается скорее как санаторий, а не место лишения свободы (См.: Беглый особо опасный преступник вновь помещен в «санаторий» УФ- СИН. URL: http://www.vzsar.ru/news/2016/04/21/beglYi-osobo-opasnYi-prestvpnik-vnov-pomeschen-v-sanatorii-Yfsin.html. дата обращения - 11.03.2017).

[10]Милюков С.Ф. Указ. соч. С. 220.

[11] Кургузкина Е.Б. Указ. соч. С. 32.

[12] Антонян Ю.М. Отрицание цивилизации: каннибализм, инцест, детоубийство, тоталитаризм. М., 2003. С. 3.

[13] Педофилия: основные криминальные черты / под ред. Ю.М. Антоняна. М., 2012. С. 61 (автор - А.А. Ткаченко).

[14] Попов А.Н. Указ. соч. С. 11.

[15] См., напр.: ИвановН. Соучастие со специальным субъектом // «Российская юстиция», 2001, № 3. С. 50-52; Святенюк Н.И. Убийство матерью новорожденного ребенка, совершенное совместно с другими лицами // Российский следователь, 2005, № 9. С. 31-34. Дядюн К.В. Проблемные вопросы квалификации убийства матерью новорожденного ребенка // Адвокат, 2016, № 5. Электронный ресурс: доступ из СПС «Гарант».

[16] Дядюн К.В. Указ. соч.