Квалификацию преступлений принято считать одним из важнейших понятий науки уголовного права[1]. Одни утверждают, что по своей природе квалификация преступлений имеет исключительно уголовно-правовой характер, поскольку непосредственно связана с решением фундаментальной проблемы уголовного права - определением уголовной ответственности, её основания[2]. По мнению других, квалификация преступлений носит межотраслевой (уголовно-правовой и уголовно-процессуальный) характер, её этапы взаимосвязаны со стадиями уголовного судопроизводства[3]. При этом всеми признается, что квалификация преступлений осуществляется в рамках процессуальных отношений, и влечет уголовно-процессуальные последствия.

Квалификация преступлений оказывает существенное влияние на применение ряда уголовно-процессуальных институтов, в том числе на заключение и реализацию досудебного соглашения о сотрудничестве. В целях определения роли квалификации преступления в указанных процессах необходимо рассмотреть общее понятие квалификации преступления, которое в большей степени разработано в уголовно-правовой науке.

Так, Б.А. Куринов писал, что квалификация преступления - это вывод о подобии (тождестве) конкретного жизненного случая - преступления - тому понятию о преступлении данного вида, которое сформулировано в норме уголовного закона[4]. Под квалификацией преступления в наиболее обобщенном виде

А.И. Рарог понимает определение его юридической сущности, т.е. его оценку с точки зрения закона[5].

Н.Ф. Кузнецова сформулировала рассматриваемое определение следующим образом: квалификация преступлений - это установление соответствия (тождества) в содеянном признаков общественно опасного деяния признакам состава преступления, предусмотренного в нормах Общей и Особенной частей УК РФ, с выводом о применении той или иной статьи УК РФ[6] [7].

А.В. Наумов и А.С. Новиченко отмечают, что в процессе квалификации устанавливается соответствие указанных признаков в гораздо большей степени, то есть, по сути - их тождество, и таким образом они определяют квалификацию преступлений как констатацию тождества квалифицируемого общественно опасного деяния и признаков уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответ-

268

ственность за это деяние .

Более конкретизированный характер имеет дефиниция, предложенная Н.Т. Идрисовым, согласно которой под квалификацией преступления понимается деятельность правоприменителя, с использованием приемов формальной логики, направленная на проверку тождества выявленных обстоятельств акта общественно-опасного поведения индивида и признаков состава преступления, результат которой формализуется в уголовно-процессуальных документах в виде оценки установленного акта поведения индивида как преступления определенного вида со ссылкой на статьи УК РФ[8].

В юридической литературе классическим считается определение квалификации преступлений, сформулированное В.Н. Кудрявцевым, по мнению которого квалификация преступления - это установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава

преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой . Это определение

271

воспроизводится многими .

Системный взгляд на большинство представленных определений позволяет заметить, что они включают в себя понимание квалификации преступлений в двух смыслах: как процесса и как результата . При этом квалификация преступления в значении процесса зачастую описывается как процесс познания юридической сущности преступления, протекающий с использованием логических прие-

273

мов и методов мышления .

Однако в целях настоящего исследования ограничиться рассмотрением процесса квалификации преступления как познавательной деятельности мы не можем. С учетом задачи охарактеризовать квалификацию преступлений в конкретных условиях уголовного процесса, теоретически и практически более правильным представляется рассматривать квалификацию преступлений как правоприменительную деятельность, связанную с установлением признаков того или иного преступления в действиях лица. Иными словами, под квалификацией преступлений следует понимать форму применения уголовно-правовой нормы[9] [10] [11] [12] [13].

Квалификация как результат правоприменительной деятельности заключается в официальном признании и закреплении в соответствующем уголовнопроцессуальном акте обнаруженного тождества между признаками деяния и уголовно-правовой нормой. Именно такой результат представляет особый интерес в настоящем исследовании, поскольку от него зависит наступление различных правовых последствий, в том числе для лица, подлежащего уголовному преследованию и заключающего соглашение о сотрудничестве.

Квалификация преступлений осуществляется на протяжении всей процедуры

расследования и разрешения уголовного дела , начиная со стадии возбуждения уголовного дела и завершая постановлением приговора (при наличии, также на поверочных стадиях, связанных с производством в суде второй инстанции и пересмотром вступившего в силу приговора). Этим обусловлено прямое и непосредственное влияние квалификации преступлений на применение ряда уголовнопроцессуальных институтов.

Значение квалификации преступления неоспоримо в первую очередь в части определения объема обвинения, предъявленного лицу, который в дальнейшем влияет на пределы судебного разбирательства и впоследствии - на размер назначаемого судом наказания. Помимо этого, квалификация преступления в рамках процессуальных отношений влияет на определение меры пресечения (ст. 99, 100, 106, 107, 108 УПК РФ), формы предварительного расследования (ст. 150 УПК РФ), подследственности (ст. 151 УПК РФ), подсудности (ст. 31 УПК РФ), учитывается при установлении оснований прекращения уголовного дела (уголовного преследования) (ст. 25-28.1 УПК РФ) и др. Здесь перечислены лишь наиболее очевидные проявления широкой сферы влияния квалификации преступлений в уголовном процессе, поддержанные прямыми указаниями УПК РФ. Вместе с тем можно проследить не столь очевидные, но не менее важные случаи, когда квалификация преступления обусловливает применение тех или иных положений уголовно-процессуального закона, в частности, при заключении и реализации соглашения о сотрудничестве.

Такая широта проявлений квалификации преступлений в уголовнопроцессуальных отношениях обусловливает ее ценность как для подозреваемого (обвиняемого), так и для должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование.

Особенно важно выявить и проанализировать особенности осуществления квалификации преступлений на разных этапах уголовного судопроизводства. Как [14] правило, в рамках уголовно-правовых исследований выделяются этапы квалификации преступлений как изолированного мыслительного процесса, без заострения внимания на процессуальной специфике их существования. В частности, Л.Д. Г аухман отмечал, что в основе процесса квалификации преступлений лежит фактически содеянное, то есть совокупность фактических данных, характеризующих содеянное, и первоочередным этапом процесса такой квалификации является отыскание, подбор статьи УК РФ, которая соответствует содеянному[15] [16] [17].

Близкую позицию обозначает Н.Т. Идрисов, выделяя два этапа квалификации преступлении: этап сбора информации об акте общественно-опасного поведения лица и признаках состава преступления (в уголовно-процессуальном смысле он представляет собой доказывание) и этап принятия решений о квалификации пре-

277

ступления .

Чаще всего в уголовно-правовых исследованиях выделяют три этапа квалификации: установление обстоятельств совершенного деяния, имеющих уголовноправовое значение; установление уголовно-правовой нормы, которая с наибольшей полнотой охватывает совершенное деяние; констатация соответствия признаков совершенного деяния признакам, указанным в УК РФ, и закрепление такого

278

вывода в соответствующем правоприменительном документе .

Очевидно, что выделение таких стадий квалификации весьма удалено от реального хода уголовного процесса и, в частности, не подчеркивает ее связи с доказыванием, а скорее отражает стадии квалификации в гносеологическом смысле.

В науке имеются и иные понимания стадийности квалификации преступления, которые основаны на изменяемости степени точности и достоверности квалификации в направлении все более точного установления соответствия состава содеянного (доказанного) признакам состава преступления по данной уголовноправовой норме по мере расследования уголовного дела. По мнению ученых, исходящих в своих суждениях из указанного критерия, от первого этапа - возбуждения уголовного дела - до вступления приговора в силу квалификация производится правоприменителями от поливариативной и обобщенной до точной, исключающей иные варианты оценки деяния по УК РФ. К числу сторонников такого подхода относятся Н.Ф. Кузнецова и А.И. Рарог. По их мнению, на первом этапе в стадии досудебного производства устанавливается событие преступления с наиболее вероятной квалификацией такового. На втором - в стадии судебного производства происходит уточненный поиск нужной для квалификации нормы. В итоге имеет место установление полного соответствия состава совершенного общественно опасного деяния составу, описанному в диспозиции выбранной уголовно-правовой нормы с окончательной ссылкой на статью УК РФ .

Сходными идеями руководствуется Н.Г. Кадников, который подробно осветил вопрос о характере взаимосвязи стадий уголовного судопроизводства и этапов квалификации преступлений. По мнению этого автора, на первом этапе квалификации происходит установление общей принадлежности деяния к преступлению в постановлении о возбуждении уголовного дела. На втором этапе следствие от общего понятия преступления переходит к видовой принадлежности деяния с выводом, какой конкретно состав преступления содержится в действиях подозреваемого. Процессуально это отражается в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого. Третий этап квалификации преступления наступает после предъявления обвинения и оканчивается составлением обвинительного заключения или прекращением уголовного дела. На этом этапе производится окончательная, с точки зрения следователя и прокурора, квалификация преступления. Четвертым этапом является судебное рассмотрение уголовного дела. На этой стадии суд соглашается с квалификацией либо изменяет ее, но не в сторону утяжеления или существенного изменения фактических обстоятельств преступления по обвинительному заключению. Наконец, последняя стадия представлена квалификацией при пересмотре судебного решения в кассационном и надзорном поряд- [18] ке[19]. Исследование процесса квалификации преступлений под предложенным углом зрения показывает, как меняется уровень достоверности и обоснованности квалификации преступления по ходу рассмотрения и разрешения уголовного дела от самого низкого уровня до высшей степени, подтвержденной в приговоре суда.

Указанное понимание стадий квалификации преступления может быть полезно при определении подозреваемым (обвиняемым) на том или ином этапе уголовного судопроизводства вероятности сохранения или изменения квалификации деяния в приговоре суда и, соответственно, пределов потенциального наказания. Такой подход может быть применен, например, при выборе подозреваемым (обвиняемым) момента заключения досудебного соглашения о сотрудничестве.

Квалификация деяния является прямым результатом деятельности уполномоченных должностных лиц по доказыванию. Согласно ст. 73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию, в частности, событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы. Доказывание этих обстоятельств, которые в теории именуют «главным фактом», равнозначно установлению признаков состава преступления[20] [21].Также

С.А. Шейфер отмечает, что предмет доказывания как процессуальная категория имеет материально-правовую основу в виде положений уголовного права, что вполне объяснимо, т.к. и уголовно-процессуальные отношения в целом имею своим предметом уголовно-правовые отношения . В ходе доказывания устанавливается фактическая сторона преступного деяния, которая становится аргументом акта квалификации, устанавливающего наличие или отсутствие состава преступления[22].

Можно заключить, что установление обстоятельств, входящих в предмет доказывания, необходимо для максимально точного установления тождества содеянного и признаков состава преступления, и потому оно составляет основу и условие квалификации преступления, вне связи с которой квалификации как изолированного процесса не существует. Заключение об обнаруженном правоприменителем соответствии признаков совершенного деяния строго определенной норме Особенной части УК РФ, и в отдельных случаях - также норме Общей части УК РФ закрепляется в уголовно-процессуальных актах (документах), в которых подводится итог уголовно-процессуальной деятельности в каждой стадии уголовного процесса. Важно отметить, что именно указанные акты, вынесение которых, как правило, завершает стадии уголовного процесса, являются средством официального выражения легальной квалификации преступления. Досудебное соглашение о сотрудничестве представляет собой дополнительный акт, в котором находит свое отражение официальная квалификация преступлений.

Согласно ч. 2 ст. 140 УПК РФ основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. В постановлении дознавателя, следователя о возбуждении уголовного дела эти признаки должны быть закреплены со ссылкой на конкретную норму УК РФ. Это первичная, предварительная квалификация преступления, по поводу которого начинается уголовно-процессуальная деятельность. По мнению А.И. Рарога, это еще даже не квалификация преступлений, а квалификационная версия юридической сущности совершенного общественно опасного деяния[23]. Она может подвергаться существенным изменениям на его последующих стадиях, но без такой первоначальной квалификации уголовное дело возбуждено быть не может. Заканчивается эта стадия вынесением постановления о возбуждении уголовного дела с указанием конкретной нормы УК РФ, по которой квалифицируется содеянное (п. 4 ч. 2 ст. 146 УПК РФ)[24].

В последующем при привлечении лица в качестве обвиняемого квалификация преступления, инкриминируемого данному лицу, приобретает более точный и устойчивый характер; в соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 171 УПК РФ необходимо, чтобы в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого были указаны пункт, часть, статья УК РФ, предусматривающие ответственность за данное преступление. Но и эта оценка не является окончательной в досудебном производстве по уголовному делу: если в ходе предварительного следствия появятся основания для изменения предъявленного обвинения, то следователь обязан вынести новое постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого и вновь предъявить его (ст. 175 УПК РФ). Таким образом, сам закон, устанавливая указанные нормы, предполагает длящийся характер процесса квалификации преступления, ее потенциальную изменчивость на этапе предварительного расследования в ходе доказывания. Наличие обвинения, официально предъявленного подозреваемому и позволяющего ему приобрести новый статус, обусловленный его знанием о размере уголовно-правовых претензий, также не дает лицу никаких гарантий от изменения квалификации его деяния в худшую сторону.

В итоговом уголовно-процессуальном документе предварительного расследования (обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении, а также в постановлении о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по нереабилитирующему основанию и др.) обязательно должна содержаться формулировка предъявленного обвинения с указанием пункта, части и статьи УК РФ, предусматривающих ответственность за данное преступление в силу положения п. 4 ч. 1 ст. 220 УПК РФ. Однако эта квалификация также не может считаться окончательной. Квалификация инкриминируемого преступления может быть изменена стороной обвинения и в стадии назначения судебного заседания, т.е. по результатам предварительного слушания по уголовному делу (ч. 5 ст. 236 УПК РФ), и в ходе судебного разбирательства (ч. 8 ст. 246 УПК РФ). Однако в данном случае имеются ограничения, установленные в ст. 252 УПК РФ: изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Процесс квалификации преступления находит свое логическое завершение в обвинительном приговоре (п. 3 ч. 1 ст. 308 УПК РФ): каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Данная квалификация может подвергнуться сомнению со стороны суда апелляционной, а впоследствии - кассационной или надзорной инстанции, даже если обвинительный приговор уже частично или полностью исполнен. Таким образом, квалификация преступления сопровождает все стадии уголовного судопроизводства.

Подводя промежуточный итог вышесказанному, отметим, что процесс квалификации преступлений носит длящийся характер: от возбуждения уголовного дела вплоть до вынесения приговора суда, когда достоверно установлены обстоятельства дела и достигнуто требуемое тождество между ними и признаками состава преступления. При этом в соответствии с конкретными условиями и задачами уголовного процесса возможно приостановление решения задачи достоверной квалификации преступлений или даже обоснованный отказ от её решения. Например, отнесение к предмету досудебного соглашения о сотрудничестве квалификации преступлений предполагает изменение традиционных представлений о целях квалификационных решений. Кроме цели установления предусмотренного уголовным законом состава преступления в совершенном деянии, выделяется цель поощрения к совершению положительных посткриминальных поступков.

Учитывая выявленную изменчивость квалификации преступления от вероятностной до максимально точной и обоснованной, также множественность целей квалификации преступлений, необходимо определиться, можно ли относиться к итоговой квалификации преступления как к истине.

Проблематика истинности, рассматриваемая для квалификации преступлений, непосредственно связана с актуальностью такого принципа для уголовного процесса в целом. В российском уголовном процессе вопрос о достижении истины является очень сложным и дискуссионным. При исследовании истории развития российского законодательства, касающегося применения разного рода компромиссных процедур, в той или иной степени напоминающих ныне существующий институт гл. 40.1 УПК РФ, нельзя было не заметить, что и в законодательстве, и в научной среде в качестве цели уголовно-процессуальной деятельности на протяжении многих веков признавалось достижение истины по делу. Учитывая такую длительную традицию, неудивительно, что даже в отсутствие соответствующих норм в действующем УПК РФ в научной литературе продолжаются дискуссии относительно наличия соответствующей цели и ее наполнения.

Исследуя данный вопрос, М.С. Строгович отмечал, что материальной истиной в уголовном процессе называется полное соответствие выводов следствия и суда объективным фактам действительности[25] [26]. Такое определение достигаемой в уголовном процессе истины правильно подчеркивает ее объективный характер. Но признание за результатами познания значения объективной истины еще не дает само по себе ответа на вопрос о содержании истины.

Определение содержания истины, достигаемой следователем и судом, зависит от особенностей, присущих познаваемым общественным явлениям. Следовательно, для истины, устанавливаемой при познании общественных явлений, характерно то, что наряду с фактической стороной в ее содержание входит и правильная оценка общественно-политической сущности исследуемого объекта. Для успешного выполнения задач, стоящих перед органами правосудия, им необходимо познать во всех его существенных особенностях конкретное явление общественной жизни - действие (бездействие), расцениваемое законом как преступление. Как отмечается многими исследователями уголовного процесса, деяние определенного лица и до момента его обнаружения существовало как преступное и именно этим своим качеством отличалось от других действий; этого не учитывают те, кто не включают в сложное содержание истины по делу правовую квалификацию, выражающую общественно-политическую сущность этого деяния . С позиции уголовного права, Т.В. Кленова также пишет, что правильная квалификация не отличается от истинной квалификации, и состав преступления должен

соответствовать тому, что имело место в действительности .

Против включения в содержание истины квалификации преступления имеются возражения, которые, например, приводятся М.Л. Шифманом: поскольку материальная истина - это отражение в нашем сознании объективно существующих фактов и обстоятельств, то нет оснований включать в понятие истины квалификацию преступления, ибо она не может трактоваться как нечто объективное, существующее вне нашего сознания и независимо от него[27] [28].

Исключал из содержания истины правовую оценку и М.С. Строгович, полагавший, что правильная общественно-политическая и юридическая оценка факта, деяния, преступления - обязательное, необходимое свойство правильного судебного приговора, но она не входит в понятие материальной истины. Но если суд установил, что имело место конкретное преступление, совершенное определенным лицом, то это и будет означать, что суд дал общественно-политическую (юридическую) оценку фактам действительности, правильно познал конкретное проявление сущности этого общественного явления, выраженной в надлежащей уголовно-правовой норме[29].

Такие позиции чаще всего аргументируется тем, что оценку фактов нельзя включать в содержание материальной истины, поскольку истина - это суждение о том, что существует вне зависимости от сознания познающего лица. Между тем, в данном случае речь идет о раскрытии самого существа явления общественной жизни. Факты имеют свои объективные признаки, свойства, качества, которые должны быть правильно познаны следователем, судом. Законодатель включает в состав преступления в обобщенной форме те признаки, которые свойственны данному виду деяния и которые отличают его от других совершаемых людьми действий. С момента их включения в правовую норму они становятся правовыми признаками, а общественно-политическая сущность деяния приобретает правовое
выражение . В соответствии с приведенной позицией, в понятие истины неизбежно и неразрывно включается квалификация преступления, к которой при признании достижения истины целью уголовного процесса должны применяться требования истинности.

293 См., например, Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. М., 1960. С. 228-229.

Аналогично рассуждает Г.А. Печников. По его словам, если не включать уголовно-правовую квалификацию в состав объективной истины, не выдвигать требования об ее истинности в ходе расследования дела - значит, тем самым отрывать путь, ведущий к цели, от самой цели. Для интересов правосудия невозможно ограничиться установлением фактических свойств событий, игнорируя их социальную сущность[30] [31] [32]. В советском уголовном процессе такая позиция также

2 93

была сформирована .

Логично предположить, что в случае признания истины целью уголовнопроцессуальной деятельности, требование истинности должно предъявляться и к квалификации преступления.

Сторонником достижимости истины в уголовном процессе и определения истины как цели процессуальной деятельности является С.А. Шейфер. Он отмечает, что следует различать формальную истину (в данном случае истинным является вывод, вытекающий из совокупности собранных по делу доказательств) и объективную (когда вывод соответствует действительности, правильно отражает реальные, фактические обстоятельства дела). По мнению С.А. Шейфера, именно объективная истина достигается при расследовании и рассмотрении уголовного дела в обычном порядке. При этом никакого противоречия требования установления такой истины и принципа состязательности в данном случае не усматривается, поскольку оба этих принципа находят свое проявление в УПК РФ. Требование всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, которое прослеживается в отдельных нормах УПК РФ (например, в ч. 5 ст. 73 УПК РФ), нацелено на установление реального, фактического содержания события, т.е. ис

тины по делу. Кроме того, вести речь о полной независимости суда и его роли арбитра в уголовном процессе также нельзя ввиду, например, наличия норм о возможности собирания судом доказательств. Вместе с тем автором признается, что из правила необходимости достижения объективной истины имеются определенные исключения. В частности, при рассмотрении дела в особом порядке (гл. 40 УПК РФ) доказательства в судебном разбирательстве не исследуются (ч.5 ст. 316 УПК РФ), судья руководствует доказательствами, собранными на досудебных стадиях, принимая их на веру. При этом судья считает истинными выводы, сделанные не им лично, а другими субъектами процесса, и соглашается с ними. Такая

- -294

истина именуется конвенциальной, т.е. договорной .

Весьма близкой позиции придерживается Г.А. Печников, противопоставляя истину объективную и вероятностную (судебную, формальную, юридическую). По его мнению, целью уголовно-процессуальной деятельности должно быть достижение именно объективной истины. Вместе с тем Г.А. Печниковым признается, что действующий УПК РФ сконструирован совершенно иным образом. Цель («назначение») уголовного судопроизводства по настоящему Кодексу не выходит за узкопрагматический интерес сторон, направленный на выигрыш дела. Все сводится к требованию надежного формально-юридического обоснования процессуальными сторонами своего исходного тезиса, в частности, обоснования обвинения. Роль же суда пассивна и сводится к роли рефери. Это процесс установления «юридической (вероятной) истины». Об этом свидетельствует ст. 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства», в которой отсутствует четко выраженная идея публичности уголовного процесса, с которой связано установление объективной истины по делу, быстрое и полное раскрытие преступлений, достижение неотвратимости ответственности каждого совершившего преступление. Раз «истина» по уголовному делу зависит непосредственно от сторон и не выходит за пределы позиции сторон, то объективной истины, независимой от мнения и суждений сторон, не существует. Для данного уголовного процесса истина может [33] быть только субъективной, вероятной, юридической, формальной, но не объективной. При этом ст. 6 УПК РФ следует рассматривать в неразрывной связи со ст. 15 УПК РФ «Состязательность сторон». Состязательность при этом противопоставляется объективной истине, здесь нет функции всестороннего, полного и объективного расследования, нет цели установления объективной истины. Назначение уголовно судопроизводства - в формально-юридической доказанности, обоснованности обвинения. В настоящее время принцип состязательности трактуется через положения о пассивной роли суда по отношению к активности сторон, где суд своим решение формально фиксирует победу. В таком процессе состязательность противопоставляется объективной истине . Аналогичный тезис излагает, например, А.С. Александров. По его мнению, состязательность - это не средство установления объективной истины судом, а самодостаточная форма диалога сторон, где судья - это слушатель[34] [35] [36].

Н.Г. Стойко отмечает, что истина как познавательный ориентир идеальна, как познавательный результат - реальна, а потому в условиях уголовного процесса всегда имеет характер юридически формализованной судебной истины, с более или менее высокой степенью вероятности приближенной к действительности. В данном (и не только) отношении установление истины как цель процесса не всту-

2Q7

пает в противоречие с его состязательностью .

В отношении определения установления истины именно в качестве цели уголовного процесса отрицательно высказывается В.А. Лазарева. По ее мнению, требование об обязательном установлении истины судом несовместимо с принципом состязательности, поскольку суд, стремящийся установить истину, неизбежно переходит на позиции обвинения. В данном случае говорить о независимости суда, находящейся в неразрывной связи с принципом состязательности, нельзя. В целом идея единства целей и задач участников уголовного процесса (в частности, объединенных целью установления истины) в настоящее время неактуальна, каждый субъект в состязательном процессе играет свою роль. Кроме того, отказ от истины как обязательной для достижения в каждом случае цели уголовного судопроизводства обусловлен презумпцией невиновности - все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в установленном законом порядке, толкуются в пользу обвиняемого, в результате чего может быть вынесен оправдательный приговор (ч. 4 ст. 302 УПК РФ), а истина не установлена[37] [38]. На сходный довод ссылалась П.А. Лупинская, доказывая, что истина далеко не всегда является основанием принятия процессуального решения, приводя в пример правила выне-

299

сения оправдательного приговора, не всегда основанные на данном принципе .

По мнению Н.А. Колоколова, суд должен стремиться к установлению истины, поскольку адекватность его решений реальности - база авторитета судебной власти. Однако установление истины - лишь один элемент в иерархии целей, стоящих как перед системой охраны, так и перед государством в целом[39].

При доказывании сходного мнения, С.А. Дилбандян справедливо приводит пример с основаниями для прекращения уголовного дела. Так, в соответствии со ст. 25 УПК РФ суд, а также следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, в случаях, предусмотренных статьей 76 УК РФ, если это лицо примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред. В этом случае в основе принятого решения будет не установленная истина, а примирение обвиняемого и потерпевшего. Истина может так и остаться не установ
ленной правоохранительными органами. При этом такое решение будет вполне справедливым, поскольку оно отвечает интересам и потерпевшего, и обвиняемого. При этом истину следует рассматривать лишь как одно из средств, с помощью которого можно обеспечивать названные права и свободы. В качестве содержания современного состязательного уголовного процесса истина больше выступать не может . И.Б. Михайловская в этой связи отмечает, что форма современного уголовного процесса сильно изменилась, и следует признать требующей корректи-

2006. С. 173.

302

ровки роль суда как «искателя истины» .

Указанные позиции, исключающие необходимость ориентирования исключительно на достижение истины в ходе уголовного процесса, представляются убедительными. Данный вывод подтверждают и нормы УПК РФ, связанные с различными вариантами прекращения уголовного дела и уголовного преследования (ст. 24-28.1, 254 УПК РФ), приостановлением предварительного следствия (ст. 208 УПК РФ), возвращением дела прокурору по формальным основаниям (ст. 237 УПК РФ), отказом государственного обвинителя от обвинения (ч. 7 ст. 246 УПК РФ), вопросы, решаемые судом при постановлении приговора, связанные с доказанностью совершения преступления подсудимым и основания вынесения оправдательного приговора (ст. 299, 302 УПК РФ), все формы особых порядков судебного разбирательства (гл. 32.1, 40, 40.1 УПК РФ), пересмотр уголовных дел в судах апелляционной, кассационной надзорной инстанций в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона (ст. 389.17, 401.15, 412.9 УПК РФ).

Учитывая наличие этих норм, однозначно исключающих нацеленность законодателя на установление истины в качестве единой цели уголовнопроцессуальной деятельности, ее необходимого результата, требование безусловной истинности квалификации деяния также нельзя рассматривать в качестве бесспорного. При определенных обстоятельствах квалификация преступлений может [40]
измениться не потому, что ошибочно были установлены обстоятельства дела или им была дана неправильная уголовно-правовая оценка, то есть возможно изменение даже квалификации преступлений, осуществленной в точном соответствии с уголовным законом. Этот вывод является принципиально важным для целей настоящего исследования. Изучение и анализ зарубежного опыта применения компромиссных процедур в уголовном процессе позволило выявить зависимость между способом организации сотрудничества с обвиняемым (в форме сделки или иной конструкции) и целями уголовно-процессуальной деятельности того или иного государства, в частности, необходимости установления истины по делу. Определив, что досудебное соглашение о сотрудничестве сделкой не является, хотя и содержит ее отдельные признаки, зададим вопрос, возможно ли ее определение как сделки, отталкиваясь от цели российского уголовного процесса. Вывод о возможности существования соглашения о сотрудничестве с обвиняемым как сделки также прямо зависит от требования безусловной истинности квалификации преступления. При его наличии квалификация преступления, являющаяся единственно возможным инструментом к предоставлению обвиняемому гарантированных шансов на наступление положительных последствий в результате исполнения соглашения о сотрудничестве, ни при каких обстоятельствах не сможет быть предметом соглашения о сотрудничестве, и в этой связи необходимо будет отказаться от попыток определить её как сделку. Сделанный нами противоположный вывод открывает возможности к совершенствованию и повышению эффективности применения института соглашения о сотрудничестве.

[1] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юридическая литература, 1972. С. 6; Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». М.: Издательский Дом «Городец», 2007. С. 7-8; Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М.: Проспект, 2009. С. 7.

[2] Идрисов Н.Т. Правила квалификации преступлений: понятие, виды, проблемы правового регулирования /в. Самара: Издательство АСГАРД, 2015. С. 36.

[3] Шумихин В.Г. Нормативные правила квалификации преступлений. Пермь: Перм. гос. ун., 2004. С.19.

[4] Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 11.

[5] Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 15.

[6] Кузнецова Н.Ф. Указ. соч. С. 7.

[7] Цит по.: Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений М.: Проспект, 2006. С. 9.

[8] Идрисов Н.Т. Правила квалификации преступлений: понятие, виды, проблема правового регулирования : авто- реф. дисс. ... канд. юрид. наук. Самара, 2009. С. 9-10.

[9] Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 7-8..

[10] См., например: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2001. С. 21.

[11] Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 21-22; Квалификация преступлений: учеб. пособие/ под ред. К.В. Ображиева, Н.И. Пикурова. М.: Юрлитинформ, 2016. С. 6; Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 7.

[12] Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 310-311; Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 8, 196; Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. С. 13.

[13] Колосовский В.В. Теоретические проблемы квалификации уголовно-правовых деяний. М.: Статут, 2011. С. 7-8; Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 15-16.

[14] Квалификация преступлений: учеб. пособие/ под ред. К.В. Ображиева, Н.И. Пикурова. М.: Юрлитинформ, 2016. С. 16-25; Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юридическая литература, 1972. С. 226238; Кузнецова Н.Ф. Указ. соч. С. 55-56; Рарог А.И. Проблемы квалификации преступлений по субъективным признакам. С. 13-20.

[15] Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 310-311.

[16] Идрисов Н. Т. Правила квалификации преступлений: понятие, виды, проблема правового регулирования: авто- реф. дисс. ... канд. юрид. наук. Самара, 2009. С. 10.

[17] См., например: Квалификация преступлений: учеб. пособие / под ред. К.В. Ображиева, Н.И. Пикурова. М.: Юр- литинформ, 2016. С. 14-15.

[18] Кузнецова Н.Ф. Указ. соч. С. 56-58; Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. С. 1617.

[19] Кадников Н.Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования: теория и практика. Учебное пособие. М.: Норма, 2003. С. 14-20.

[20] Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учебное пособие. М.: Юрайт. 2014. С.29-43, 122-126.

[21] Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулировании. 2-е изд. М.:Норма: ИНФРА-М. 2014. С.81.

[22] Теория доказательств в советском уголовном процессе / Белкин Р.С., Винберг А.И., Дорохов В.Я., Карнее- ва Л.М., и др.; отв. ред. Жогин Н.В. 2-е изд. М.: Юридическая литература, 1973. С. 149.

[23] Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. Практическое пособие. С.18.

[24] Кузнецова Н.Ф. Указ. соч. С. 65.

[25] Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства М.: Наука, 1991. С. 17.

[26] Теория доказательств в советском уголовном процессе / Белкин Р.С., Винберг А.И., Дорохов В.Я., Карнеева Л.М., и др.; отв. ред.: Жогин Н.В. 2-е изд.М.: Юридическая литература, 1973. С. 113-138.

[27] Кленова Т.В. О недостатках формального отношения к квалификации преступлений // Государство и право. 2010. № 2. С. 49.

[28] Шифман М.Л. Основные вопросы теории советского доказательственного права. М.: 1956. С. 24—27.

[29] Теория доказательств в советском уголовном процессе / Белкин Р.С., Винберг А.И., Дорохов В.Я., Карнеева Л.М., и др.; отв. ред.: Жогин Н.В. 2-е изд.М.: Юридическая литература, 1973. С. 113-138.

[30] Там же. С. 113-138.

[31] Печников Г.А. Диалектические проблемы истины в уголовном процессе: Монография М.: Юрлитинформ, 2010.

С.40.

[33] Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования: монография. 2-е изд. М.: Норма: ИНФРА-М, 2014. С.37-48.

[34] Печников Г.А. Диалектические проблемы истины в уголовном процессе: Монография М.: Юрлитинформ, 2010.С.86-87, 113-115, 175-179, 225-228.

[35] Александров А. С. Язык уголовного судопроизводства: автореф. дис. ... докт. юрид. наук. Нижний Новгород, 2003. С.41.

[36] Стойко Н.Г. Достижение истины в современном следственном и состязательном уголовном процессе // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 4 (5). С. 270.

[37] Лазарева В.А. Влияние состязательности уголовного судопроизводства на понятия теории доказательств // Юридический аналитический журнал. 2006 № 1. С. 14-19; Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учебное пособие. М.: Юрайт. 2014. С.29-43; Лазарева В.А. Состязательность и доказывание в уголовном процессе // Уголовное право. 2007. № 3. С. 98-102; Теория уголовного процесса: состязательность. Часть I. под ред. Н.А. Колоколова. М.: Юрлитинформ. С.14.

[38] Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство и практика. М.: Юристъ, 2006. С. 101.

[39] Лазарева В.А. О цели доказывания в уголовном судопроизводстве // Юридический аналитический журнал. 2005. № 3-4. С. 5-11; Лазарева В.А. Объективна ли «объективная истина»? // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 4 (5). С. 171-176; Теория уголовного процесса: состязательность. Часть I. под ред. Н.А. Колоколова. С. 325-328.

[40] Дилбандян С.А. Истина в уголовном судопроизводстве России и Армении // Российский следователь. 2010. № 21. С. 34 - 37.

Михайловская И.Б. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном процессе. М.: ТК Велби: Проспект,