При назначении наказания суд должен руководствоваться общими началами назначения наказания и учитывать при этом характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи . Данное правило, изложенное в ч. 3 с. 60 УК РФ, напрямую связано с принципом справедливости уголовного закона (ст. 6 УК РФ) и принципом законности (ст. 3 УК РФ). В соответствии с принципами справедливости и законности в ч. 3 ст. 60 УК РФ предписано: «При назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи».

В современном российском уголовном праве все чаще идею справедливости уголовной ответственности связывают с реализацией принципа законности и предлагают конкретизировать общие начала назначения наказания. Например, Д.С. Дядькин утверждает, что закон должен содержать максимальное количество необходимых для назначения наказания предписаний, [1] которые позволяют применить действительно справедливое наказание[2] [3]. Однако, представляется, ситуация, при которой уголовный закон регламентирует полную совокупность обстоятельств, подлежащих учету при назначении наказания, нежелательна, поскольку при этом кодекс предстанет перед правоприменителем в качестве казуального акта, а суд вместо органа правосудия будет напоминать сугубо бюрократический орган исполнительной власти, не задумывающийся о справедливости.

Неоспоримым является тот факт, что, руководствуясь лишь одним текстом закона, назначить справедливое наказание невозможно - закон не дает, да и никогда не сможет дать ответов на все вопросы, возникающие в процессе назначения наказания . Соответственно, перечень обстоятельств, которыми должен руководствоваться суд при назначении наказания, не должен быть закрытым. Неслучайно, что Д.С. Дядькин при анализе критериев назначения наказания указывает на значимость субъективного отражения социальной справедливости действительности в эмоционально-чувственном восприятии личности правоприменителя с позиции его собственного правосознания[4].

Уголовный закон должен содержать достаточные гарантии для реализации права суда учитывать все обстоятельства, позволяющие адекватно оценить общественную опасность преступления и личность виновного, даже те, которые не названы в законодательных нормах о назначении наказания. Так, признавая неоспоримую значимость субъективного отражения действительности правоприменителем, представляется недопустимым упущением недооценка при назначении наказания эмоционального состояния самого виновного лица. Результаты анкетирования, проведенного в рамках диссертационного исследования, подтверждают необходимость учета эмоций

наказания // Вестник Тюменского государственного

по уголовному делу. На вопрос «Следует ли учитывать эмоции субъекта, связанные с совершением преступного акта, при назначении наказания или иных мер уголовно-правового характера?», 60 % респондентов (студентов) ответили утвердительно, среди работников суда и судей этот показатель составил 62,5 % (см. Приложение 1 и Приложение 2).

На наш взгляд, по уголовным делам необходимо учитывать эмоции лица, совершившего преступный акт. Это отнюдь не означает придание им самостоятельного значения в структуре общих начал назначения наказания, поскольку эмоции либо являются критерием определения характера и степени общественной опасности преступного акта, либо могут быть представлены в обстоятельствах, смягчающих и отягчающих уголовное наказание, либо отражаются в структуре личности преступника в виде его эмоциональных особенностей.

Чтобы определить пределы учета эмоций при назначении наказания, необходимо проанализировать содержание понятия «учет». По мнению Л.Л. Кругликова, учесть - означает установить, (выявить) соответствующее обстоятельство, зафиксировать его установленное по делу в приговоре, дать уголовно-правовую оценку (то есть определить значимость, «вес» данного обстоятельства в соотнесении с другими данными по делу; определить его конкретное значение при выборе наказания), принять во внимание при движении назначаемого судом наказания от точки отсчета (медианы) .

Представляется, что пределы учета эмоций при назначении наказания устанавливаются в соответствии с их значением для определения общественной опасности преступления и личности виновного, включая смягчающие и отягчающие обстоятельства.

Кругликов Л.Л. Практика учета судами смягчающих и отягчающих обстоятельств при назначении наказания // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2016. № 1 (33). С. 121.

Эмоции могут быть критерием оценки общественной опасности преступления. Как известно, в понимании содержания характера и степени общественной опасности в уголовно-правовой доктрине и

правоприменительной деятельности единообразия не наблюдается. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», характер общественной опасности преступления определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления.

Что же касается степени общественной опасности, то в этом Постановлении Пленума Верховного суда РФ указано, что она устанавливается судом в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного. К ним относятся характер и размер наступивших последствий, способ совершения преступления, роль субъекта в преступлении, которое совершено в соучастии, а также от формы вины (вида умысла либо неосторожности).

Таким образом, правоприменители сориентированы руководствоваться идеями, что характер общественной опасности какого-либо деяния типичен для всех деяний данного вида, определяется законодателем при формулировании уголовно-правового запрета его совершения, влияет как на особенности его описания в процессе криминализации, так и на определение его наказуемости, степень же общественной опасности конкретного совершенного преступления индивидуальна, определяется особенностями его совершения и учитывается правоприменителем при индивидуализации наказания. Так, эмоции могут учитываться для определения характера общественной опасности, если предусмотрены составом преступления (ст. 107 УК РФ, ст. 113 УК РФ). Тогда они значимы и для квалификации преступлений, и для назначения наказания. Тот же аффект будет учитываться при определении степени общественной опасности преступления, если подтверждается обстоятельствами дела, но не предусмотрен в составе преступления (например, при уничтожении или повреждении имущества в состоянии аффекта). Для квалификации преступления указанное обстоятельство значения не имеет, только для назначения наказания.

Другие эмоции и эмоциональные состояния также могут учитываться в качестве показателей степени общественной опасности преступления. Например, личная ненависть, обусловленная личным конфликтом, свидетельствует о меньшей степени опасности преступления, по сравнению с ненавистью, обусловленной социальной принадлежностью (экстремистской ненавистью), при причинении сопоставимого вреда.

В связи с вышеизложенным предлагаем дополнить абз. 4 п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 (ред. от 29 ноября 2016 г.) «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», изложив его следующим образом: «Степень общественной опасности преступления устанавливается судом в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного, в частности от характера и размера наступивших последствий, способа совершения преступления, роли подсудимого в преступлении, совершенном в соучастии, от вида умысла (прямой или косвенный) либо неосторожности (легкомыслие или небрежность), а также от эмоций, связанных с преступлением (стресс, фрустрация, аффект, тревога, страх и т.д.)».

Ничто не препятствует рассмотрению эмоций также в качестве обстоятельств, смягчающих уголовное наказание, поскольку их перечень не является исчерпывающим. Результаты анкетирования, проведенного в рамках диссертационного исследования, подтверждают предложенный вывод. Так, на вопрос «По Вашему мнению, каким образом следует учитывать эмоции субъекта, совершившего преступление?», 38,5 % респондентов (студентов) ответили, что необходимо смягчать уголовное наказание (иную меру уголовноправового характера), среди работников суда и судей этот показатель составил 33 % (см. Приложение 1 и Приложение 2).

В некоторых названных в уголовном законе обстоятельствах, смягчающих уголовное наказание, эмоции «растворены». Например, несовершеннолетие виновного. Основанием смягчения наказания выступают возрастные и психофизиологические особенности данной категории лиц (недостаточная волевая и интеллектуальная зрелость, психическая неуравновешенность, несдержанность эмоций, импульсивность поведения)[5] [6]. Однако следует подчеркнуть, что учет возраста следует производить одновременно с учетом физического, нравственного и духовного развития конкретного индивида . Эмоциональная неустойчивость присуща несовершеннолетним в силу психофизиологического развития. Соответственно, повторный учет особенностей эмоционального состояния субъекта при совершении преступного акта будет излишним.

Еще одним примером может служить беременность виновной. Несмотря на то, что в настоящее время законодатель не связывает состояние беременности со временем совершения преступного деяния, на наш взгляд, необходимо в первую очередь учитывать психофизиологическое состояние женщины (особый комплекс эмоциональных состояний, которые сопровождают процесс вынашивания и рождения ребенка) в период совершения преступления. Отдельно здесь стоит упомянуть о послеродовой депрессии, которая в совокупности с иными обстоятельствами способна привести женщину к совершению преступления, квалифицируемого как убийство матерью новорожденного ребенка. Женщина, совершившая подобное деяние, испытывает сильнейшую эмоциональную и физическую перегрузку в силу изменения жизненного уклада и подчинения его нуждам ребенка. Сложившаяся ситуация в ее жизни представляется ей крайне тяжелой и вызывает у нее отторжение, она страдает в том числе физически из-за недостатка сна и постоянного стресса.

Переживание страданий связано и с совершением преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств. При отсутствии данной эмоции (страдания) сложно говорить о справедливости применения указанного смягчающего обстоятельства. Страдания — это чувства, эмоциональное состояние человека в виде отрицательных переживаний, возникающих под воздействием травмирующих его психику, здоровье событий, глубоко затрагивающих его личностные структуры, настроение, самочувствие и другие ценности . Чрезвычайно сильное их переживание, а также длительный период пребывания в данном состоянии вполне способны привести человека к совершению противоправного поступка при стечении тяжелых жизненных обстоятельств.

Так, в Кассационном определении от 23 июня 2009 г. № 46-О09-31 указывается, что по приговору суда Р. признана виновной в приготовлении к организации убийства, то есть умышленного причинения смерти Ж. по найму.

Преступление совершено в апреле 2008 года в городе <...> при обстоятельствах, изложенных в приговоре. В кассационной жалобе Р., не оспаривая обоснованность приговора в части доказанности ее вины и квалификации ее действий, указывает на несправедливость приговора вследствие его суровости.

Из установленных судом обстоятельств совершения Р. преступления, видно, что оно было вызвано стечением тяжелых жизненных обстоятельств, вследствие перенесения ею душевной травмы. Ранее Р. состояла в гражданском браке с мужем потерпевшей. Помогала ему, когда он находился в местах [7]
лишения свободы. Однако выйдя на свободу, он женился на потерпевшей. Как видно из исследовательской части психолого-психиатрической экспертизы, осужденная переживала разрыв сожителя с нею и на этой почве у нее возникла идея освободить его от потерпевшей.

С. 8.

В соответствии с п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ, приведенные обстоятельства смягчают наказание.

Установленные смягчающие обстоятельства, в совокупности с положительными данными о личности осужденной, являются исключительными. В итоговом судебном решении со ссылкой на ст. 64 УК РФ назначенный осужденной срок лишения свободы был определен ниже низшего предела, предусмотренного за совершенное ею преступление[8] [9].

В п. «е» ч. 1 с. 61 УК РФ говорится и о совершении преступления по мотиву сострадания. Сострадание представляет собой сложную эмоцию сопереживания, проецирования на себя страданий другого человека, и ее возникновение связано с развитием человека как социального существа. При этом из эмоциональных оценок поведения своего и других людей складывается психологический опыт каждого человека, поэтому эмоции являются импульсом к различным действиям: человек проецирует на себя терзания других и с точки зрения объективных причин пытается помочь . Поэтому совершение противоправного поступка из чувства сострадания представляется в глазах других людей оправданным или, по крайней мере, менее общественно опасным деянием, чем совершение преступления по иным мотивам. Желание облегчить участь другого человека представляется в этой ситуации актом милосердия в глазах субъекта.

В связи с вышеизложенным можно заключить, что обстоятельства, смягчающие уголовное наказание, предусмотренные п. «е» ч. 1 с. 61 УК РФ, напрямую связаны с эмоциями субъекта преступления (переживанием, как собственных страданий, так и иных лиц, чье благополучие важно для субъекта).

Наряду со страданием и иные эмоции можно трактовать как факторы, снижающие опасность субъекта при совершении преступного деяния (например, тревога, стресс). Так, нахождение субъекта в тревожном состоянии влияет на оценку чрезвычайной ситуации как угрожающей при предполагаемом нападении и может привести к мнимой обороне. Здесь эмоция тревоги будет расценена как смягчающее обстоятельство в контексте применения п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК РФ, а именно при совершении преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны, или при задержании лица, совершившего преступления.

Чувство тревоги или нахождение лица в стрессовом состоянии может повлиять на оценку субъектом фактических обстоятельств и привести его к совершению неправомерных действий также при нарушении условий крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения.

В свою очередь совершение преступления, обусловленного противоправными или аморальными действиями потерпевшего, также может быть связано с вышеперечисленными эмоциональными состояниями (тревога, стресс), при наличии которых субъект принимает решение, отличное от одобряемых обществом способов решения конфликтных ситуаций. Поведение потерпевшего может спровоцировать вспышку гнева у субъекта, с которой он не сможет справиться, поскольку его разум «затуманен», но данное обстоятельство не освобождает его от ответственности, ведь он осознает общественную опасность своих действий и руководит ими.

Обстоятельства, смягчающие уголовное наказание, предусмотренные п. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, также могут быть связаны с эмоциональным состоянием субъекта. При явке с повинной или оказании медицинской или иной помощи потерпевшему лицо может переживать раскаяние, чувство стыда или вины, которое он старается загладить.

Л.Л. Кругликов аргументированно утверждает: «...суд «по образу и подобию» названных в перечне обстоятельств по своему усмотрению (но обоснованно) вправе придать смягчающее значение и обстоятельствам, не фигурирующим в перечне (ч. 2 ст. 61 УК РФ)»[10]. Поскольку перечень смягчающих обстоятельств открыт, суд с указанием мотивов принятия решения может учитывать эмоциональные состояния и в случаях, не предусмотренных законодательным перечнем обстоятельств, смягчающим наказание (к примеру, пребывание лица в стрессовом состоянии, вызванном чрезвычайной ситуацией, наличие у лица посттравматического стрессового расстройства).

Напротив, перечень обстоятельств, отягчающих наказание, закрыт, но это нисколько не умаляет значение эмоциональных состояний в этом контексте. Определенные эмоции могут быть условием учета отягчающих обстоятельств. Недопустимо рассматривать всю палитру эмоций только в положительном качестве. Уместно говорить о социальной приемлемости или неприемлемости эмоций в рамках оценки обществом психической реакции лица на те или иные события. Такой поход возможен с позиции психологии. Так, в процессе анкетирования доктор психологических наук К.С. Лисецкий подтвердил, что эмоции можно различать как социально приемлемые и неприемлемые, в зависимости от ситуации и конкретных действий человека, а также от культуры и национальных традиций.

Например, совершение преступления по экстремистским мотивам связано с чувством ненависти к лицам, которые проповедуют иную религию, разделяют иные идеологические убеждения, состоят членом противной социальной или политической группы, относятся к иной нации или расе. Это чувство формируется в результате убеждения в собственном превосходстве, обостренном чувстве собственного достоинства, когда нечто иное вызывает отторжение. Столь глубокие эмоции могут привести к всплеску агрессии, когда чувство гнева и ненависти подавляет социальные установки. Общество рассматривает данные эмоциональные переживания субъекта как социально неприемлемые и не поощряет их.

Совершение преступления из мести за правомерные действия других лиц напрямую связано с гневом и желанием отомстить предполагаемому обидчику.

Совершение преступления с особой жестокостью также стоит рассмотреть в контексте эмоционального состояния субъекта, поскольку человек, причиняя своими действиями невыносимую боль жертве, должен переживать сильнейшее чувство гнева, которое выливается в крайнюю степень агрессивности по отношению к другому человеку.

Некоторые эмоциональные состояния носят дуалистический характер. Например, фрустрация, при которой субъект становится в позицию выбора между правомерным и противоправным поведением, в зависимости от конкретных обстоятельств уголовного дела может быть фактором, носящим двойственное значение. Переживание фрустрации в ситуации, предшествующей необходимой обороне, может привести к нарушению ее условий, в то же время фрустрация может вылиться в агрессию по отношению к предполагаемому препятствию (будь то предмет материального мира или же человек) и преследование человека даже за правомерное поведение. И если в первом случае фрустрация будет рассматриваться в контексте смягчающего обстоятельства, то во второй ситуации при наличии определенных условий - как отягчающее обстоятельство.

Для непреднамеренных преступлений установление эмоций, особенно базовых, - это путь улучшения положения лица, поскольку они могут «нейтрализовать» отягчающие обстоятельства либо учитываться как смягчающее наказание обстоятельство, или могут рассматриваться как основание назначения альтернативных мер уголовно-правового принуждения. Например, если в случае совершения преступления из хулиганских побуждений несовершеннолетним, будет установлено, что последний переживал в этот период сильный стресс или находился в состоянии фрустрации, следует предусмотреть возможность применения принудительных мер воспитательного воздействия вместо уголовного наказания.

Таким образом, хотя эмоции «растворены» в перечне обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, и в законе нет прямого указания на их учет при назначении наказания, правоприменитель все же исследует фактор эмоций субъекта, решая вопрос о смягчении или усилении наказания со ссылкой на ст. 61 и ст. 63 УК РФ. Запрета на подобные действия в уголовном законе нет.

Влияние эмоций на поведение виновного связано с эмоциональными особенностями личности, что также должно учитываться при назначении наказания. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» к сведениям о личности виновного, которые подлежат учету при назначении наказания, относятся характеризующие его сведения, которыми располагает суд при вынесении решения. Такое широкое определение допускает отнесение к сведениям о личности виновного информации о его психоэмоциональных состояниях в момент, предшествующий преступному акту, также в период его совершения и после преступления.

Для получения психологической характеристики личности виновного с оценкой его эмоциональных особенностей целесообразно привлечение специалиста-психолога и в необходимых случаях нужно назначать экспертизу: психолого-психиатрическую или психологическую.

Исследование личности преступника является комплексной задачей криминологии и уголовного права. Несмотря на большое количество научных работ по данной теме по сей день отсутствует устоявшееся определение понятия этого сложного образования и его структуры. Представляется необходимым включать в исследование личности преступника анализ ее эмоциональной составляющей, поскольку это позволит оценить степень общественной опасности личности виновного, правильно квалифицировать деяние лица, а также повысит индивидуализацию уголовной ответственности.

Личность представляет собой не единожды устоявшийся цельный механизм, а сложное взаимодействие ее различных подструктур, которые меняются под воздействием множества внешних и внутренних факторов. Каждый из них в отдельности описывает лишь часть индивида и не способен дать представление о нем в целом. Подобное «разложение» личности на отдельные элементы позволяет ученым получить наиболее полное представление об ее особенностях. Однако по образному выражению А.Н. Леонтьева, «... психологическое исследование его (т.е. человека - уточнение авт. Н.А. Черновой) как личности отнюдь не может быть возмещено комплексом составляемых между собой морфологических, физиологических и отдельных функционально-психологических данных. Растворяясь в них, она в конечном счете оказывается редуцированной либо к биологическим, либо к абстрактно-социологическим, культурологическим представлениям о

человеке» . Данная проблема возникает не только в психологических науках, но и при исследовании личности преступника в рамках криминологии. С позиции криминологии, личность является носителем причин совершения преступления, это основное и важнейшее звено всего механизма преступного поведения, и, соответственно, ее особенности, которые порождают такое [11]

поведение, должны быть непосредственным объектом профилактического

213

воздействия .

В уголовном праве задача изучения личности ставится главным образом в целях вынесения решений по уголовным делам в связи с назначением наказания и иных мер уголовно-правового характера. В юридической литературе признаются актуальными и другие направления исследования личности преступника с учетом ее значения для решений по уголовному делу:

Глубокое и подробное исследование личности обвиняемого способствует наиболее правильному исследованию таких элементов состава преступления как субъект и субъективная сторона;

Правильный выбор и применение тех или иных тактических приемов в ходе расследования в отношении конкретной личности обвиняемого невозможен без достаточно глубокого психологического исследования этой личности;

Воспитательное воздействие на личность преступника с целью ее ресоциализации должно начинаться на первом допросе и опираться на достаточно глубокие знания индивидуальных особенностей и динамики данной личности;

Работа по выявлению причин конкретного преступления невозможна без исследования личности человека, совершившего данное преступление .

Все указанные направления исследования личности преступника могут быть реализованы только при тщательном анализе подструктур личности, что поможет уяснить пределы выявления эмоций для характеристики личности преступника.

По мнению О.О. Успенской, «психологические (взаимосвязанные) подструктуры одновременно являются уровнями личности: первый - [12] [13]

биологически обусловленная подструктура (природные свойства типа нервной системы, возрастные, половые и даже патологические свойства психики, темперамент); второй уровень - все индивидуальные свойства отдельных психологических процессов, ставшие именно свойствами личности, придающие ей особенность (индивидуальность проявления памяти, эмоций, ощущений, мышления, восприятий, чувств и воли); третий - социальный опыт, в который входят приобретенные личностью знания, навыки, умения и привычки (все это базируется на элементах предшествующих подструктур); четвертый уровень - направленность личности, оцениваемая с позиций социально-психологического анализа (направленность, взятая как целое, «раскладывается» на влечения, желания, интересы, склонности, идеалы, индивидуальное мировоззрение и миропонимание и высшая форма направленности - убеждения)» . Выделение данных уровней личности или ее подструктур носит весьма условный характер, поскольку, как уже было сказано выше, все они взаимодополняют друг друга.

Несмотря на столь подробное «расчленение» психологических

подструктур личности, при исследовании ее самой не уделяется должного внимания всем выделенным составным частям. Хотя психологическое изучение личности правонарушителя включает в себя исследование его побуждений, лежащих в основе поступков (мотивы поведения), также эмоционально-волевой сферы, однако эти факторы нередко остаются без учета. Изучение эмоциональной составляющей представляется тем более затруднительной задачей, поскольку из всего многообразия эмоциональных состояний единственной эмоцией, признаваемой в официальном уголовном праве, является аффект.

Для решения вопроса о наличии у лица в момент совершения общественно опасного деяния внезапно возникшего сильного душевного [14]

волнения проводится судебная психолого-психиатрическая экспертиза. Комплексный характер экспертизы объясняется возможностью возникновения не только физиологического аффекта, но и патологического, выявить который способен специалист в области психиатрии. Так или иначе, вывод о наличии или отсутствии внезапно возникшего сильного душевного волнения не предопределяется заключением экспертов, а входит в компетенцию сотрудников правоохранительных органов, ведущих расследование по уголовному делу, также суда. Данное обстоятельство обусловлено тем, что законодатель связывает привилегированность составов преступлений, предусмотренных ст. 107, 113 УК РФ, не только с наличием внезапно возникшего сильного душевного волнения у виновного лица, но и с особыми обстоятельствами, предшествующими преступному деянию (противоправное или аморальное поведение потерпевшего и др.).

В.Н. Волков считает: «Установление психического или эмоционального состояния обвиняемого в момент преступления необходимо для квалификации преступлений, совершенных либо в состоянии патологического аффекта, либо физиологического или кумулятивного аффекта, эмоционального возбуждения или эмоционального напряжения»[15]. И если первые три состояния исследуются в научной литературе довольно часто, то последние два представляют интерес для науки уголовного права поскольку, оказывая сильное воздействие на личность преступника, правоприменителем не учитываются.

Эмоциональное возбуждение и эмоциональное напряжение близки по своему наполнению и характеристикам протекания кумулятивному аффекту, но при этом не достигают его интенсивности и глубины. Согласно Апелляционному определению от 8 сентября 2016 г. N 14-АПУ16-12 М. признан виновным в умышленном убийстве С. при обстоятельствах, изложенных в приговоре. Адвокат Ч., не оспаривая виновности М. в причинении смерти С., полагает, что суд не учел смягчающее наказание обстоятельство, такое как противоправное поведение потерпевшего, явившееся поводом для совершения преступления, оставил без внимания, что М. не судим, имеет заболевание головного мозга, необоснованно не применил ст. 64 УК РФ при назначении наказания. Как следует из экспертного заключения психологопсихиатрической экспертизы № 471 от 19 мая 2015 года, у М. в период, предшествующий преступлению, имела место длительная психотравмирующая ситуация, обусловленная проблемами со здоровьем. Ухудшение состояния здоровья, приводило к постепенному и постоянному накоплению эмоционального напряжения (выделено авт. - Н.А. Черновой), что усугублялось сложной ситуацией на работе. Совокупность объективных и субъективных факторов привели к истощению личностных ресурсов М., снижению уровня эмоциональной устойчивости и порога фрустрации, а также расширению спектра раздражителей, которые воспринимались как повышено субъективно значимые. По выводам экспертов в момент правонарушения М. находился в состоянии аффекта, протекавшего в форме эмоционального напряжения, а действия лиц, проникших в его автомобиль, послужили внешним раздражителем, в связи с которым состояние эмоционального напряжения М. разрешилось путем аффективной разрядки в момент нанесения удара ножом.

Оценивая экспертное заключение, суд пришел к выводу, что возникший у осужденного аффект вызвала длительная психотравмирующая ситуация, которая была обусловлена не действиями потерпевшего, а состоянием здоровья осужденного. При этом из анализа содержания ст. 107 УК РФ суд пришел к правильному выводу, что при возникновении аффекта, вызванного длительной психотравмирующей ситуацией, сама такая ситуация должна быть обусловлена систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего.

В рассматриваемом случае по делу судом не установлено фактических обстоятельств, позволяющих прийти к выводу, что со стороны потерпевшего имела место система противоправных действий, которая бы обусловила длительную психотравмирующую ситуацию для осужденного.

По оценке суда, наказание М. назначено в соответствии с требованиями ст.6, 60 УК РФ, является справедливым; суд учел все имеющие значение для назначения наказания обстоятельства дела, которые указаны в приговоре.

Довод о том, что суд не учел состояние здоровья М., основанием для изменения приговора не является, поскольку данное обстоятельство прямо не предусмотрено ч. 1 ст. 61 УК РФ. В то же время данное обстоятельство при назначении наказания фактически учтено, но в другой формулировке, поскольку суд учел в качестве смягчающего наказания обстоятельства совершение М. преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ), в то время как из материалов дела следует, что помимо состояния здоровья других тяжелых жизненных обстоятельств в случае с М. не усматривается. В связи с изложенным по доводам апелляционных жалоб и представления оснований для отмены либо изменения приговора не усматривается[16]. Таким образом, эмоциональное возбуждение лица было учтено в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, не напрямую, а через обращение к п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ. Соответственно, Верховный Суд РФ согласился с учетом эмоций лица, совершившего общественно опасное деяние, при назначении наказания.

В условиях затяжного конфликта, когда у лица отсутствует возможность справиться с нарастающим недовольством или урегулировать спор, субъект может среагировать на незначительное воздействие крайне агрессивно, его сознание затуманено гневом и регуляция поведения затруднена. Отличие эмоционального напряжения от возбуждения заключается в меньшей интенсивности и силе переживаний. При попытке субъекта адаптироваться к конфликтной ситуации эмоциональное напряжение может достигать такого

уровня, при котором нарушается процесс принятия верного социально одобряемого поведения, высвобождаются автоматизированные

стереотипизированные механические движения. Иными словами, определенное взаимодействие личностных особенностей обвиняемых с ситуационными переменными обусловливает рост эмоционального напряженности,

сопровождающийся частичным сужением сознания, снижением контроля и

218

регуляции поведения .

В.Н. Волков предлагает относить данные эмоциональные состояния, наряду с кумулятивным аффектом, к «внезапно возникшим состояниям аффекта, вызванного длительной психотравмирующей ситуацией вследствие систематического противоправного или аморального поведения потерпевшего» . Однако согласиться с подобным утверждением нельзя, поскольку сила и интенсивность кумулятивного аффекта превышает аналогичные характеристики эмоционального возбуждения и напряжения, а значит действия, совершенные в указанных состояниях, не соответствуют признакам составов преступлений, определенных в ст. 107 и ст. 113 УК РФ (хотя их наличие может быть рассмотрено в качестве обстоятельства, смягчающего уголовное наказание). Сам же В.Н. Волков говорит, что «эксперт- психолог должен проводить дифференциальную диагностику между аффектом и эмоциональным состоянием, не достигающим степени физиологической выраженности аффекта и не оказывающим такого существенного влияния на сознание и поведение подэкспертного»[17] [18] [19].

А.Л. Южанинова отмечает, что факторы, снижающие способность лица к осознанию и саморегуляции, можно подразделить на две группы: внешние и внутренние. К внутренним факторам относятся возраст человека (детский, подростковый, юношеский или старческий), его соматическое состояние
(например, болезнь, травма), необычное эмоциональное состояние (тревога, фрустрация, стресс, растерянность, кризис), недостаточный жизненный опыт, некоторые личностные особенности (эмоциональная неустойчивость, склонность к фантазированию, повышенная внушаемость) .

3. С. 255.

222 Там же. С. 255.

Законодатель не признает эмоциональные состояния в качестве оснований для смягчения уголовной ответственности (как в случае с аффектом, где предусмотрены самостоятельные привилегированные составы) напрямую, однако исключить такую возможность полностью нельзя, так как перечень обстоятельств, смягчающих уголовное наказание, не является исчерпывающим, также у суда есть право учитывать данные о личности, не относящиеся к обстоятельствам, смягчающим уголовное наказание.

Таким образом, помимо аффекта на поведение лица влияют и другие эмоциональные состояния, которые по своей глубине и интенсивности приближаются, но не достигают вышеозначенного состояния. К таковым можно отнести эмоциональное возбуждение и эмоциональное напряжение, вызванные стрессом, тревожностью, гневом и т.п.

По мнению А.Л. Южаниновой, сведения о доминирующих эмоциях должны быть поводом к назначению судебно-психологической экспертизы[20] [21].

Представляется, что влияние на психическое состояние названных причин нуждается в специальном психологическом исследовании либо эксперта, либо специалиста-психолога.

В самом деле, для правильной оценки всех обстоятельств совершения преступного деяния необходима помощь лица, обладающего специальными знаниями и компетенциями для выявления эмоции у лица, совершившего общественно опасное деяние, и способного произвести оценку их глубины и
интенсивности, чтобы правоприменитель мог своевременно принять правильное решение по ряду ключевых вопросов: квалификации деяния, также назначения уголовного наказания, принудительных мер медицинского характера или иных мер уголовно-правового характера. Для достижения заявленных результатов по уголовным делам целесообразно привлечение специалиста-психолога и в необходимых случаях нужно назначать экспертизу: психолого-психиатрическую экспертизу - для установления аффекта, психологическую экспертизу - для диагностирования и анализа иных эмоций, связанных с преступлением.

Эта рекомендация прежде всего должна применяться в отношении преступлений, совершенных без заранее обдуманного умысла. Преступление характеризуется внезапно возникшим умыслом, если деяние было выполнено немедленно или через незначительный промежуток времени после возникновения умысла[22]. Такой умысел возникает спонтанно, а значит эмоциональное состояние лица оказывает существенное воздействие, в том числе на непосредственное принятие решения совершить преступный акт. Напротив, заранее обдуманный умысел, когда лицо подготавливается к совершению общественно опасного деяния, дает лицу достаточный «запас времени» на преодоление негативной составляющей эмоционального состояния. Скажем, субъект испытывает ненависть к предполагаемому потерпевшему, но если это рациональный человек, то при оценке последствий своих действий он осознает их общественную опасность и способен если не полностью преодолеть это сильное чувство, то хотя бы перенаправить его социально-приемлемым способом на иной объект. Соответственно, внезапно возникший умысел зачастую будет свидетельствовать о меньшей общественной опасности преступления.

Здесь необходимо упомянуть о такой особенности личности преступника как полезависимость. Полезависимое поведение - поведение, при котором субъект импульсивно реагирует на стимулы, обладающие для него побудительной силой (валентностью[23]). В то время как лицо с устойчивой социальной позицией действует сообразно закону и морали вне зависимости от значимости того или иного события для него, реакция преступника импульсивна и неустойчива, зависит от множества факторов, в том числе от его эмоционального состояния, которое субъект не пытается контролировать. Напротив, он распаляет себя и направляет свой гнев на объект внешнего мира, будь то человек или чужое имущество, таким образом, совершает противоправное деяние.

Помимо преступлений с внезапно возникшим умыслом оценка эмоциональной составляющей личности должна производиться и в случае совершения лицом преступления по неосторожности. Правоприменитель с помощью специалиста-психолога сможет выявить эмоциональное состояние лица в момент, предшествующий общественно опасному деянию, и учесть его по уголовному делу. В соответствии с этой информацией правоприменитель сможет определить, совершено ли преступление по небрежности или легкомыслию, либо имело место невиновное причинение вреда в ситуации, когда лицо, предвидя возможность наступления общественно опасных последствий от своих действий, тем не менее, не могло их предотвратить в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.

Для решения вопроса об отсутствии или наличии в действиях лица состава преступления в условиях необходимой обороны также необходимо заключение психолога о психоэмоциональном состоянии лица, ответной реакции на внезапное для него нападение. Так, характеристика психоэмоционального состояния, вызванного нападением, позволяет установить временные рамки необходимой обороны. Например, соответствующие характеристики имеют значение для квалификации действий при мнимой обороне, когда обороняющийся неправильно оценил ситуацию как угрожающую его жизни или здоровью на основе собственной повышенной тревожности, сложившейся еще до попадания лица в вышеозначенное время действия.

Субъект, причинивший вред, и правоприменитель могут по-разному расценить одну и ту же ситуацию, поскольку они изначально находятся в неравном положении. Так, следователь, сидя в собственном кабинете, с включенным светом, имея специальные навыки обороны, в хорошем настроении, может признать действия лица неадекватными положению. В свою очередь, субъект, не имея особой подготовки, в темное время суток, на незнакомой местности и изначально находящийся в тревожном состоянии, дает собственное заключение относительно намерений встречного прохожего. Психолог же может помочь следователю «увидеть» точку зрения субъекта и понять его внутреннее состояние на тот момент.

С учетом вида и конкретных обстоятельств дела в целях получения полной психологической характеристики лица может потребоваться судебная экспертиза, причем не только в случае совершения преступлений, предусмотренных ст. 107 УК РФ и ст. 113 УК РФ, но и иных преступлений. На необходимость экспертизы указывают и результаты анкетирования, проведенного в рамках диссертационного исследования. Так, на вопрос «Следует ли проводить комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу для установления эмоций лица, совершившего преступление?», 67,5 % респондентов (студентов) ответили утвердительно, среди работников суда и судей этот показатель составил 37,5 % (см. Приложение 1 и Приложение 2).

Аналогично требуется решать вопрос о необходимости производства судебной экспертизы при убийстве матерью новорожденного ребенка. Проведение психологического исследования личности матери будет способствовать решению вопроса о наличии или отсутствии у нее сильных деструктивных эмоций (стресс после рождения ребенка, тревога за будущность), что поможет правоприменителю оценить, действительно ли была психотравмирующая ситуация.

Оценивая эмоциональный компонент психики личности преступника, психолог-эксперт должен определить виды эмоций в момент, предшествующий противоправному акту, а также последующий за ним и непосредственно сопровождающий его: аффект, фрустрация, чувство (ненависть, ревность и т.п.), страсть, стресс. Далее необходимо установить глубину и интенсивность данного эмоционального состояния. Уточним, что в реальности субъект испытывает целую гамму эмоций, но при этом всегда есть ключевая, наиболее значимая эмоция, которая и исследуется в совокупности со всеми значимыми личностными особенностями.

При этом следователю, дознавателю при назначении экспертизы (даже с учетом оговоренного ранее повышения уровня психологических знаний у лиц, проходящих обучение по специальности «юриспруденция») необходима помощь психолога для определения методики исследования личности, при необходимости выявления и распознавания эмоций. Очевидно, что для достижения задач уголовного закона целесообразно использование специальных знаний в области психологии на различных этапах производства по уголовному делу и поскольку представители правоохранительных органов в большинстве своем ими не обладают, то представляется необходимым привлечение специалиста-психолога для решения возможности назначения экспертизы, а также для определения ее вида. Так, психолого-психиатрическую экспертизу целесообразно назначать в случае совершения лицом общественно опасного деяния в состоянии аффекта, а психологическая экспертиза позволит диагностировать наличие или отсутствие иных эмоций, их глубину, интенсивность и степень влияния на поведение индивида.

стоит отметить, что в перечень психодиагностических средств, рекомендованных для применения в экспертной деятельности, входят не только традиционные методы (беседа с субъектом, исследование биографических данных), но и нетрадиционные. Экспериментально-психологическое

исследование дает возможность раскрыть своеобразие устойчивых, типичных индивидуальных и личностных свойств подэкспертного . Например, эксперт- психолог анализирует реакцию подэкспертного на фрустрацию с помощью экспериментально-психологического метода (теста Розенцвейга), а также с помощью биографического метода (изучение истории жизни) и метода наблюдения[24] [25] [26]. Тест фрустрационной толерантности Розенцвейга используется для оценки агрессивности подэкспертного и его способности к адекватной оценке ситуации. Хотя в научном исследовании методика демонстрирует хорошие показатели валидности и пригодна для использования в обыденной практике, то в ситуации, когда присутствует зависимость судьбы испытуемого от показателей тестов, появляется явление так называемого «установочного поведения» или «мотивационного искажения» . Несмотря на все недостатки отдельных методик, это отнюдь не указывает на их несостоятельность, поскольку при проведении судебной экспертизы используется не одна отдельно взятая методика, а несколько, что позволяет повысить эффективность экспертизы и достоверность полученных сведений.

Таким образом, изучение личностных качеств важно для правильных решений по уголовному делу. Данные о личности виновного лица позволят не

только верно квалифицировать деяние. На стадии расследования преступления они дадут возможность следователю, дознавателю на основе заключения эксперта-психолога установить наиболее эффективный подход к

подозреваемому, обвиняемому. На стадии рассмотрения дела в суде они помогут наиболее полно проанализировать личность виновного, что выступает обязательным требованием при назначении уголовного наказания.

Исследование личности преступника в целом и отдельных его подструктур, в том числе и эмоционального компонента, посредством использования психологических знаний представляется перспективным направлением в уголовном праве и криминологии. На эту необходимость указывают Ю.М. Антонян и В.Е. Эминов: «Криминологи должны явно представлять себе, что только по документам, статистическим данным и материалам уголовного дела невозможно понять личность преступника и причины преступного поведения. Для этого нужно изучать людей с помощью психологических подходов и методов, непосредственного общения с ними в рамках клинических бесед и применения тестов»[27].

Конечно, в настоящих условиях невозможно проводить судебную экспертизу по всем уголовным делам, поскольку существуют объективные ограничения, связанные с нехваткой подготовленных кадров, а также с экономическим фактором - высокой стоимостью затрат на ее производство. Определение круга преступлений, по которым предлагается обязательное участие психолога в роли эксперта, позволит гарантировать единообразие судебной практики и ограничит свободу усмотрения правоприменителя при выборе социально-психологических характеристик для оценки опасности личности. Выявление особенностей эмоциональной составляющей личности преступника в перспективе позволит правоприменителю правильно квалифицировать деяние, облегчит расследование преступлений, даст толчок к дальнейшей индивидуализации уголовной ответственности при назначении уголовного наказания или при применении иных мер уголовно-правового характера.

На наш взгляд, при исследовании общественной опасности преступления и личности виновного необходимо проанализировать его эмоции до, во время и после совершения преступного акта, поскольку данные об его эмоциональных состояниях позволят не только правильно квалифицировать деяние, но и назначить наиболее справедливое наказание или применить к субъекту в случае необходимости принудительные меры медицинского характера. Для достижения заявленных результатов необходимо привлечение экспертов, обладающих специальными знаниями в области психологии эмоций, требуется проведение судебной экспертизы.

Учет психологических особенностей личности преступника позволит правоприменителю избрать оптимальную меру государственного принуждения для решения проблемы предупреждения преступности. Значительно большую ценность для общества будет представлять не уголовное наказание, а иное направление государственного принуждения, которое должно быть направлено

229

на устранение причин совершенного деяния, а не на возмездие виновного .

На данный момент совокупность имеющихся средств в абсолютном большинстве случаев представляет не что иное, как наказание, которое сориентировано, прежде всего, на репрессию, практически полностью игнорируя физиологические и психологические качества преступника и особенности совершенного им посягательства .

Перспективным направлением развития системы мер государственного принуждения является совершенствование мер, направленных на устранение причин и условий совершения преступления. Психологическая характеристика [28] [29] виновного подлежит учету не только при назначении наказания, но и определении иных уголовно-правовых последствий преступления. Необходимо для индивидуализации уголовной ответственности лица, совершившего общественно опасное деяния под влиянием эмоций, предусмотреть дополнительно или альтернативно уголовному наказанию иную меру воздействия - в виде реабилитационных курсов, направленных на управление гневом, на возможность преодоления стресса, фрустрации и т.д. Программа психокоррекционной работы может включать в себя следующие направления: развитие умения понимать состояние другого человека; развитие умения выражать свои эмоции в социально приемлемой форме; обучение способам снижения напряжения; развитие навыков общения; формирование позитивного

231

самовосприятия на основе личностных достижений .

С целью установления эмоциональных особенностей личности, а также для выяснения причин и условий, способствующих совершению преступления, предлагаем внести абз. 6 в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 (ред. от 29 ноября 2016 г.) «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», со следующим содержанием: «К сведениям о личности, которые подлежат учету при назначении наказания, относится также психологическая характеристика виновного».

[1] Подробно вопрос об общих началах назначения наказания см.: Благов Е.В. Назначение наказания: Теория и практика. Ярославль: Яросл. гос. ун-т им. П.П. Демидова, 2002. 174 с.; Дядькин Д. С. Теоретические основы назначения уголовного наказания: Алгоритмический подход. СПб.: Юридический центр Пресс, 2006. 510 с.; Кругликов Л.Л. Уголовно-правовые средства обеспечения справедливости наказания. Ярославль: Яросл. гос. унт, 1986. 71 с.; Мясников О.А. Смягчающие и отягощающие наказание обстоятельства в теории, законодательстве и судебной практике. М.: Юрлитинформ, 2002. 235 с.; Непомнящая Т.В. Назначение уголовного наказания: Теория, практика, критерии. СПб.: Юридический центр Пресс, 2006. 781 с.; Становский М.Н. Назначение наказания. СПб.: Юридический центр Пресс, 1999. 480 с.; Тащилин М.Т. Проблемы учета судом общих начал назначения наказания // Российская юстиция. 2014. № 2. С. 29 - 33. и др.

Дядькин Д.С. Критерии назначения уголовного университета. 2006. № 6. C. 56.

[3] Там же. C. 56.

[4] Там же. С. 56.

[5] Качан М.А. Обстоятельства, смягчающие наказание, характеризующие личность виновного // Концепт. 2014. Спецвыпуск № 24. С. 1.

[6] Друканов И.Л. Дифференциация и индивидуализация назначения наказания // Известия Алтайского государственного университета. 2013. Т. 2. № 2 (78). С. 97.

[7] Еникеев М.И. Указ. соч. С. 225.

[8] Кассационное определение от 23 июня 2009 г. № 46-О09-31 // СПС «Консультант Плюс».

[9] Абрамова А.В. Имеют ли нравственную ценность «эмоциональные» поступки? (на примере исследования природы сострадания) // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2013. № 4.

[10] Кругликов Л.Л. Указ. соч. С. 120.

[11] Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 162.

[12] Антонян Ю.М., Эминов В.Е. Личность преступника и ее формирование // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 1 (50). С. 107.

[13] Васильев В.Л. Юридическая психология. Учебное пособие. Ленинград, 1974. С. 34.

[14] Успенская О.О. Психофизиологические факторы женской преступности // Вестник МГЛУ. 2008. Вып. 550. С. 248.

[15] Волков В.Н. Юридическая психология: Учебник для вузов. М., 2002. С. 134.

[16] Апелляционное определение ВС РФ от 8 сентября 2016 г. № 14-АПУ16-12 // СПС «Консультант Плюс».

[17] Волков В.Н. Указ. соч. С. 207.

[18] Там же. С. 209.

[19] Там же. С. 210.

[20] Южанинова А.Л. Способность к пониманию (осознанию) и руководству собственными действиями как

судебно-психические экспертные понятия // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2008. №

Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай. 2-е изд. М., 2014. С. 95.

[23] Еникеев М.И. Основы юридической психологии: Учебник для вузов. М., 2001. С. 45.

[24] Южанинова А.Л. Указ. соч. С. 256.

[25] Волков В.Н. Указ. соч. С. 195.

[26] Адмакина Т.А. Возможности применения теста фрустрационной толерантности Розенцвейга в судебноэкспертной практике //Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. 2014. Т. 5. № 3. С. 90.

[27] Антонян Ю.М., Эминов В.Е. Указ. соч. С. 109.

[28] Бавсун М.В. Влияние объекта уголовно-правового воздействия на средства его реализации // Вестник Омской юридической академии. 2013. № 1 (20). С. 76.

[29] Там же. С. 76.