Для глубокого современного понимания взаимосвязи эмоций и преступления следует обратиться к теоретико-методологическим знаниям, связанным с историей объяснения детерминант преступного поведения .

На ранних этапах развития общества и государства преступность объясняли посредством религиозного знания. Общественные отношения развивались достаточно медленно, устои общества были консервативны, не менялись из поколения в поколение, поэтому религия как теория высокого уровня самосознания вполне могла удовлетворить общественные запросы в объяснении основных социальных явлений, в том числе причин

233

преступности .

С течением времени и развитием наук религия уже не могла в полной мере удовлетворить запрос общества о выявлении причин преступности, в связи с этим предпринимаются попытки объяснить данное явление посредством определения закономерностей, т.е. с помощью научного знания. Особенность многих ранних научных исследований заключалась в их нацеленности на получение однозначного ответа на вопрос о детерминантах преступности, без учета всех возможных факторов, способных оказывать влияние на противоправное поведение лица и на колебание количественных и качественных показателей преступности. Это привело к возникновению множества теорий, которые принято классифицировать на основании двух [1] [2] противоположных подходов: антропологического (биологизаторского) и социального (социологического).

из первых сторонников концепции биологической обусловленности противоправного поведения лица были представители френологии. Так, френолого-краниоскопическая школа, исходя из того положения, что все идеи, наклонности, стремления сопровождены человеку, растут и развиваются вместе с развитием организма, даже могут быть исследуемы и изучаемы путем внешнего анатомического исследования организма, в частности путем измерения и обследования черепа, его бугров и впадин, отрицает всякую самобытность человеческого ума, всякое значение личных психических сил человека . По теории френологов, преступление должно рассматриваться как последствие несчастного развития одних органов в ущерб другим, а потому и является скорее анатомической аномалией, следовательно, о свободе преступной решимости не может быть и речи... .

Следующей ступенью развития биологического направления считают теорию Чезаро Ломброзо, который вывел три основных постулата: психическое расстройство преступников, психическое вырождение как результат наследственности и особенная преступная организация как проявление атавизма[3] [4] [5] [6]. Так, Ч. Ломброзо считал: «Психический процесс преступления надо всегда рассматривать как болезненное явление независимо от того, страдает преступник каким-либо психическим расстройством или нет. А за отсутствием других доказательств большое значение может иметь трансформация болезненных психических процессов вследствие наследственности, тесно связывающей между собой преступность, сумасшествие и самоубийство» .

Несмотря на всю обрушившуюся на его идеи критику, они по сей день представляют научный интерес и не утратили своей актуальности.

Один из наиболее известных последователей Ч. Ломброзо - Р. Г арофало. Он сделал значительный шаг вперед в развитии биологического направления. Р. Гарофало полагал, что преступника отличает отсутствие двух важнейших человеческих чувств - сострадания и честности (выделено авт. - Н.А. Черновой), либо хотя бы одного из них , поэтому его считают одним из основоположников психологической концепции, которая является, на наш взгляд, наиболее перспективным направлением в рамках биологизаторского подхода.

Своими исследованиями ученые-антропологи обратили внимание научной общественности на необходимость изучения личности лица, совершившего преступление, на взаимосвязь биологических свойств личности и преступного поведения . Научное и практическое значение антропологической школы признавали многие видные деятели отечественной науки в разные исторические периоды: Н.А. Неклюдов, П.Н. Тарновская, С.В. Позднышев, И.С. Ной и многие другие. Однако большинство научных исследователей это направление не поддержали.

На основе критики положений антропологических теорий было предложено другое понимание причин преступности - социологическое.

Основоположником социологической концепции называют социолога и математика А. Кетле, который выявил относительную устойчивость количественных и качественных показателей преступности посредством статистических исследований. Солидный статистический анализ различных аномальных проявлений (преступность, самоубийства, проституция), проведенный, в частности, Жаном Кетле, Эмилем Дюркгеймом, за [7] [8] определенный исторический отрезок времени, показал, что число аномалий в поведении людей всякий раз неизбежно возрастало в периоды войн, экономических кризисов, социальных потрясений, что опровергало теорию «врожденного» преступника, указывая на социальные корни этого явления[9] [10] [11].

В опровержение теории Ч. Ломброзо, Э. Дюркгейм писал: «Мы не знаем такого общества, в котором бы в различных формах не наблюдалось более или менее развитой преступности. Нам нет надобности ссылаться здесь на

ЛИ!

неизбежное несовершенство человеческой природы...» . Современный

отечественный исследователь Я.И. Гилинский также рассматривает девиантное поведение как естественный и необходимый результат социума,

242

противопоставляя его патологии .

В рамках социологического направления работали многие видные деятели западной науки (например, Р. Мертон, П. Сорокин, Г. Тард, Э. Сатерленд, Д. Кресси, А. Коэн, Р. Клауорд, Ф. Танненбаум, И. Гоффман, Е. Лемерт, Г. Зиммель и др.). Ряд отечественных авторов также придерживались рассматриваемой теории. В русле социологического направления проводили исследования такие известные ученые, как М.Н. Гернет, С.К. Гогель, М.М. Исаев, А.Ф. Кони, П.И. Люблинский, С.В. Познышев, Н.Н. Полянский, Х.М. Чарыхов и др.[12].

Некоторые сторонники социологического направления не исключают возможность учета антропологических выводов о детерминантах преступного поведения. Так, С.В. Позднышев разработал своеобразный подход, синтезировав воедино биологическое и социологическое направление[13]. Этот

автор указывал на необходимость всестороннего изучения личности преступника, включая его жизненную историю, положение в обществе, состояние его здоровья и, что немаловажно, его психическое состояние во время совершения преступного деяния, до и после него (выделено авт. - Н.А. Черновой). Таким образом, С.В. Позднышев предполагал исследование не только социальных причин и условий совершения преступного акта, но и рассмотрение психических факторов, способных оказывать влияние на поведение лица.

Однако чаще социологические и антропологические подходы рассматриваются как взаимоисключающие. По мере утверждения социологизаторского подхода к детерминантам преступного поведения, обращение к биологической концепции стало считаться чуть ли не плохим тоном. Например, известный советский криминолог И.С. Ной был подвергнут жесткой критике за ряд положений диссертационного исследования, в которых были усмотрены отсылки к теориям Ч. Ломброзо и Р. Г арофало.

Тем не менее, нельзя считать появление и развитие социологического подхода крахом биологической концепции. Последняя дала толчок к изучению личности преступника, в том числе его психических особенностей, для выявления причин и условий совершения противоправного деяния, связанных с личностью. Так, М.В. Бавсун утверждает, что «... причинами совершения конкретных преступлений являются персональные качества и характеристики субъекта, имеющие зачастую генетическое или физиологическое происхождение, противодействие которым посредством наказания невозможно априори» . Поскольку именно психология изучает личность преступника как таковую, это обусловливает привлечение психологических средств и методов, использование разработанных психологией объяснительных и сходных [14] понятий, категорий, подчиняя их целям и задачам юридических наук, в том числе криминалистического исследования[15] [16].

В основе психологического направления исследований девиации лежит ряд психологических идей, и в частности психоанализ, разработанный австрийским врачом З. Фрейдом и развитый в работах психологов Э. Эриксона, К. Лоренца, Э. Фромма, А. Адлера, К. Хорни, О. Эйкхорна и многих других . Психология - это одно из наиболее перспективных направлений исследований, которое представляет собой не только теоретический, но и практический интерес. К сожалению, иногда и в настоящее время упоминание о необходимости «тщательного исследования субъективных, психологических свойств преступника, его темперамента и характера трактуется чуть ли не как сползание на традиции ломброзианства», несмотря на то, что психологические особенности человека, «его темперамент и характер, такие свойства, как легкомысленность, замкнутость, скрытость, жестокость, малодушие, и т.п., играют важную роль в поведении людей вообще и в преступном поведении в особенности»[17] [18].

Вместе с тем нельзя не признать, что психология не дает полное знание о детерминантах преступности. На это с сожалением указывает О.Г. Кравцов: «Казалось бы, психология с многообразием школ и подходов, сложных теоретических конструктов и практико-ориентированных моделей, область знаний, где накоплено столько знаний о человеке и его поведении, должна была бы просто ответить на вопрос о причинах преступного поведения» .

Анализ современной психологической литературы по проблеме противоправного поведения позволяет выделить несколько концептуально различных подходов к определению его детерминант.

Первый тип подходов в своей основе содержит предположение, что девиантное и преступное поведение детерминировано внутренними психологическими особенностями индивида.

Так, многие специалисты в области юридической психологии считают, что существуют определенные психологические характеристики личности, оказывающие влияние на вероятность совершения преступных деяний. К наиболее часто обсуждаемым особенностям относят: импульсивность, агрессивность, социальную отчужденность, склонность к риску, тревожность в сочетании с отрицательным содержанием негативной среды . Из чего следует, что лица, наделенные этими психологическими чертами, чаще совершают преступные деяния, чем те, у кого они отсутствуют. В рамках данного подхода агрессивность получает, с одной стороны, статус психологической причины преступного поведения, а с другой стороны, является характеристикой, которая отличает людей с девиантным и делинквентным поведением от законопослушных . Данные положения отчасти перекликаются с теориями френологов, Ч. Ломброзо и других представителей биологического направления, где особенностями строения тела объясняли дальнейшее противоправное поведение субъекта. Именно эти положения были подвергнуты наибольшей критике со стороны представителей классической школы права в связи с тем, что последовательно следуя данной концепции, можно прийти к выводу о том, что вынужденный преступник не может нести ответственности за свои действия, поскольку он никак на них не влияет. [19] [20]

Представители западной классической школы в социологии и юриспруденции отстаивали безраздельное господство свободной воли, согласно этой теории, человек имеет не обусловленное внешним влиянием и обстоятельствами моральное сознание и обладает свободной волей к совершению доброго или злого .

Согласно этому второму подходу, именно лицо является носителем и источником своего поведения, его действия проанализированы им самим, и постулируется, что только он (его свободная от всего воля) принял решение о нарушении уголовно-правового запрета. Эмоции, опыт, нарушения в психической сфере затрудняют процесс принятия им решения, но не препятствуют ему.

О.Г. Кравцов выделяет несколько проблем, возникающих в связи с применением последней концепции. Вот что он говорит по этому поводу: «Во- первых, как показывают наши исследования и разносторонняя практика работы в различных колониях, рационального в том, что делают преступники, немного» , и далее: «Во-вторых, сам по себе процесс принятия решения и соответствующая модель предполагают наличие у преступника определенной цели, образа желаемого будущего перед совершением преступления» .

В самом деле, предугадать поведение лица в той или иной ситуации можно только самым приблизительным образом, даже имея исчерпывающую информацию о субъекте.

Вопреки всем трудностям систематизации и применения психологических знаний во всем мире сейчас наблюдается чрезвычайное ускорение развития психологических исследований, в том числе направленных на изучение девиантного поведения лица. XXI век ознаменован биотехнической [21] [22] [23] революцией, которая ставит на повестку дня переосмысление фундаментальных основ понимания природы человека, его поведения, в том числе и

255

преступного .

Так, признается актуальной теория эндокринной обусловленности, которая является одним из ответвлений биологической концепции и связывает преступное поведение с нарушениями в гормональной сфере. По данным ученых, почти одна треть всех заключенных страдают эмоциональной неустойчивостью, связанной с заболеваниями желез внутренней секреции[24] [25] [26] [27].

А в защиту теории генетической обусловленности В.З. Тарантул приводит факт, когда адвокаты убийцы в американском суде помогли своему клиенту избежать смертного приговора, использовав результаты генетической экспертизы, подтвердившей наследственную склонность подсудимого к убийствам . И это пример существующей действительности, а не предмет научной фантастики.

Тенденция ограничения социологической школы в трактовке детерминант преступности подтверждается во многих странах. Например, Британский Совет по биоэтике в октябре 2002 г., в связи с появлением сообщения об идентификации «гена преступности», выступил с заявлением, что судьи должны иметь возможность изучать генетическую структуру обвиняемых перед вынесением приговора, а генетическая предрасположенность человека к антиобщественному поведению должна быть для суда таким же фактором, как

258

психиатрическая экспертиза .

В связи с этим все чаще говорят о возникновении новой научной дисциплины - нейроюстиции, которая пропагандирует использование новейших технологий в исследовании головного мозга и спирали ДНК человека в сфере уголовного права для установления «субъективных» обстоятельств (например, степени вины).

Посредством снимков, сделанных с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ), можно буквально «увидеть» эмоции человека, совершившего преступное деяние, и, по мнению некоторых прогрессивных авторов, в будущем суд при принятии решения о вменяемости или невменяемости лица, о виновности или невиновности, а также о степени вины, в том числе будет опираться на результаты исследования головного мозга и ДНК подсудимого. Фактически, мы стоим на пороге величайшей революции в уголовном судопроизводстве, когда снимки МРТ, отражающие эмоциональную картину подсудимого в отношении совершенного им деяния, будут использоваться в качестве доказательств в суде.

Современная наука уже получила достаточно доказательств того, что человеческий мозг подвержен внешнему воздействию (например, когда из-за психической или физической травмы у лица абсолютно меняются психические реакции). Повсеместные исследования спирали ДНК уже позволяют выявлять нарушения в генетическом коде субъекта, которые вполне могут повлиять на предвидение и осознание лицом общественной опасности своих поступков, а также на возможность снижения контроля над собственным поведением.

Наша страна еще не начала перестраиваться под такое новое течение в уголовном судопроизводстве. Однако это не значит, что российские ученые- криминологи не проводят соответствующие исследования.

Последние научные достижения в отечественной криминологической науке ознаменованы комплексным подходом к пониманию причин преступности, когда авторы говорят о необходимости учитывать не только какое-то одно направление (социальное, биологическое или психическое), но предлагают использовать их в комплексе. Основные положения криминологической теории о социальных противоречиях как макроуровневых

причинах преступного поведения и о единстве социологического, социальнопсихологического и индивидуально-психологического подходов к

детерминации преступлений могут служить в качестве критериев полноты

259

исследований разнообразных криминологических феноменов .

Накопленные клинические и экспериментальные данные позволяют утверждать, что не существует линейной зависимости между девиантными действиями и каким-либо одним конкретным фактором или механизмом[28] [29]. Современные подходы к изучению детерминант преступности в аспекте психологического направления связаны с рассмотрением психологической структуры личности самого преступника на различных уровнях. Исследованиями в этой области занимаются Я.С. Васильева, Е.В. Змановская, О.О. Успенская и многие другие.

Васильева и Е.В. Змановская выделяют две группы характеристик личности, обусловливающих девиантное поведение: общие интегральные свойства и содержательно-динамические характеристики[30]. Среди

характеристик личности, относящихся к первой группе, особый интерес для целей настоящей диссертационной работы представляет высокое напряжение в межличностных отношениях, а также эмоционально-регуляционная дестабилизация. И то, и другое зачастую вызвано эмоциональным отчуждением в семье, вызывающим неспособность субъекта регулировать собственные эмоциональные реакции на воздействие извне.

Среди характеристик личности, относящихся ко второй группе, можно обратить внимание на поляризацию свойств темперамента и активности, поляризацию самооценки, оценок, аффектов, недоверие, враждебность, интолерантность, конфликтность, доминирование негативных аффектов (тревога, агрессия, депрессия), высокую активность архаичных защит, низкую эффективность совладания со стрессом, отчуждение и враждебность[31].

Я.С. Васильева и Е.В. Змановская в комплексе факторов, наиболее значимых для психологической диагностики и социальной работы, описали:

Социальные и демографические детерминанты (возраст от 18 до 35 лет, низкий уровень образования, низкий социальный статус, низкое или неустойчивое материальное положение, плохие жилищные условия, отсутствие трудовой занятости, нестабильные заработки, отсутствие семьи, наличие трех и более детей);

Социально-психологические детерминанты (высокий уровень социальной фрустрации личности, отсутствие семейной поддержки / родственных связей, нарушенная или недостаточная социализация);

Психологические детерминанты (склонность к риску, склонность ко лжи, тревожность, агрессивность, несформированность смысложизненных ориентаций, импульсивность, склонность к нарушению норм и правил, высокий уровень отчуждения личности);

Криминологические детерминанты (криминальный опыт, наличие судимости, общение в асоциальной криминальной среде);

Медицинские (психопатизация, органические и функциональные поражения ЦНС, наличие аддикций (алкогольная, наркотическая, игровая и т.д.), неблагоприятная наследственность).

Можно предположить, что эмоции включены в психологические факторы, обусловливающие совершение противоправного поступка. Однако необходимо отметить, что далеко не все из перечисленного можно отнести к группе эмоциональных состояний. Например, импульсивность не относится к таковым, поскольку является чертой характера и связана во многом с типом темперамента. Таким образом, в группу психологических детерминант, предложенных Я.С. Васильевой и Е.В. Змановской, помимо эмоций входят и иные психические состояния, а также психические процессы.

Здесь уместным будет отметить, что эмоциям среди психологических факторов, порождающих преступность, до сих пор не уделяется должного внимания. Обычно их упоминают вскользь, и они не занимают самостоятельное место в этой цепочке. Согласиться с этим нельзя, поскольку именно эмоциональные состояния во многом задают направленность деятельности человека, посредством них личность определяет, что носит для нее приоритетное значение. Такое пренебрежительное отношение к данной проблеме в последнее время меняется - все больше число ученых (например, Ю.М. Антонян, В.В Романов, И.Д. Мариновская, С.Н. Тихомиров, М.И. Еникеев) рассматривают эмоции в контексте причин и условий девиантного поведения лица.

Например, многие авторы при изучении причин и условий совершения преступлений указывают на такое эмоциональное состояние человека, как тревожность, причем она исследуется не только на личностном уровне, но и на уровне социума. Ю.М. Антонян при анализе причин корыстной преступности пишет следующее: «Совершению корытных преступлений, опять-таки в массовых масштабах, способствует высокий уровень тревожности людей, которые не уверены в завтрашнем дне, а потому готовы к корыстным действиям, чтобы отвести от себя нужду и нищету»[32].

На уровне социума анализируется и стресс, как один из факторов, порождающих преступность. Например, Ю.А. Воронин указывает: «... значительную часть подобных преступлений (а также случаев наркомании, алкоголизма) специалисты объясняют разрушительными психологическими, эмоциональными стрессами, порожденными постоянной необходимостью вести борьбу за выживание в условиях жесткой экономической и социальной конкуренции»[33].

Все возрастающее количество исследований психических состояний и процессов демонстрирует научной общественности значимость и глубину воздействия эмоций на жизнедеятельность человека, в том числе и их влияние на его противоправное поведение, также на поведенческие реакции социума. Результаты анкетирования, проведенного в рамках диссертационного исследования, демонстрируют значимость эмоций для криминологической науки. На вопрос «Имеют ли эмоции самостоятельное криминологическое значение?», 68,7 % респондентов (студентов) ответили утвердительно, среди работников суда и судей этот показатель составил 54 % . Более того, на вопрос - «могут ли эмоции выступать в качестве детерминант совершения преступления?», 65 % респондентов (студентов) ответили «да», среди работников суда и судей аналогичный ответ дали 54 % (см. Приложение 1 и Приложение 2).

Среди различных концепций, исследующих причинный комплекс преступности, психологическое направление выполняет важную роль, а рассмотрение эмоций как детерминанты преступности, на наш взгляд, является одним из наиболее перспективных направлений в данной области.

[1] Данная проблема является одной из ключевых в криминологии. Так, Ю.М. Антонян пишет: «Из всех элементов, составляющих предмет криминологии (преступность, причины преступности, личность преступника, преступное поведение, предупреждение преступности), наиболее жаркие дискуссии вызывали два: причины преступности и личность преступника». См.: Антонян Ю.М. Предмет и сфера интересов криминологии // Общество и право. 2016. № 2(56). С. 187.

[2] Прозументов Л.М., Шеслер А.В. Отечественные научные концепции причин преступности // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2014. № 1. С. 50.

[3] Цит. по: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Том 1. Тула: Автограф, 2001. С. 329-330.

[4] Там же. С. 330.

[5] Там же. С. 334.

[6] Ломброзо Ч. Преступный человек. СПб.: Мидгард, 2005. С. 190.

[7] Гладышев Ю.А. Антропологические теории в криминологии о причинах преступности // Юридическая техника. 2012. № 6. С. 131.

[8] Прозументов Л.М., Шеслер А.В. Указ. соч. С. 52.

Кошарная Г.Б., Мордишева Л.Н. Основные подходы к изучению девиантного поведения // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2010. № 1. С. 72.

[10] Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд. М.: Мысль, 1994. С. 189.

[11] Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения и социального контроля //Мир России. 1997. № 1. С. 180.

[12] См.: Васильева Я.С., Змановская Е.В. Проблема детерминации делинквентного поведения в отечественных исследованиях // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2011. № 1 (49). С. 167.

[13] См., например: Позднышев С.В. Криминальная психология: преступные типы / сост. и предисл. В.С. Овчинского, А.В. Федорова. М.: Инфа-М, 2007. 302 с.

[14] Бавсун М.В. Указ. соч. С. 75.

[15] См., например: Торопова Н.В. Психолого-криминалистический подход к изучению преступного поведения и личности преступника // Вестник ТГПУ. 2012. № 6 (121). С. 233.

[16] См.: Кошарная Г.Б., Мордишева Л.Н. Указ. соч. С. 71.

[17] Торопова Н.В. Указ. соч. С. 233.

[18] Кравцов О.Г. Культурно-историческая методология исследования девиантного и преступного поведения // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2012. № 15 (95). С. 208.

[19] Васильева Я.С., Змановская Е.В. Указ. соч. С. 170.

[20] Кравцов О.Г. Указ. соч. С. 209.

Лелюх В.Ф., Чванова Л.В. Трактовка асоциальной девиантности и делинквентности: исторический аспект // Вестник КемГУ. 2014. Т. 2. № 1 (57). С. 249.

[22] Кравцов О.Г. Указ. соч. С. 211.

[23] Там же. С. 211.

[24] Овчинский В.С. Криминология и биотехнологии // Журнал российского права. 2005. № 1. С. 83.

[25] Гладышев Ю.А. Указ. соч. С. 131.

[26] Тарантул В.З Геном человека: энциклопедия, написанная четырьмя буквами. М.: Языки славянской культуры, 2003. С. 210.

[27] Овчинский В.С. Указ. соч. С. 86.

[28] Шестаков Д.А. Возвращение к криминологической теории причинности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2015. № 2 (37). С. 94.

[29] Васильева Я.С., Змановская Е.В. Указ. соч. С. 170.

[30] Там же. С. 171.

[31] Васильева Я.С., Змановская Е.В. Указ. соч. С. 171.

[32]Антонян Ю.М. Причины корыстной преступности // Вестник Воронежского института МВД России. 2010. № 4. С. 3.

Воронин Ю.А. Преступность и ее первопричины: криминолого-политологическая интерпретация // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 27 (318). С. 70.