Должностное преступление – это виновное (умышленное или неосторожное) общественно опасное и уголовно-противоправное деяние (действие или бездействие), совершаемое должностным лицом, государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, в сфере деятельности органов государственной власти, или органов местного самоуправления и реально нарушившее нормальное функционирование указанных органов.

Субъект преступления – это неотъемлемый элемент состава преступления, без которого уголовная ответственность невозможна. Проблема определения субъектов преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, относящихся к понятию должностное лицо, выполняющее постоянно или временно либо по специальному полномочию организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции, решается в теории уголовного права неоднозначно; многие положения остаются дискуссионными, что, в свою очередь, вызывает сложности в судебно–следственной практике.

Не являются субъектами должностных преступлений те работники государственных органов и органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, исполняющие в них профессиональные или технические обязанности, которые не относятся к организационно-распорядительным или администратвно-хозяйственным функциям. Однако подходы к квалификации действий лиц указанных категорий судебно-следственной практикой продолжают оставаться разноречивыми. Обращая внимание на данное обстоятельство, Е.В. Благов отмечает, что принятие и закрепление решения о предусмотрительности выявленного деяния составу преступления, которым на самом деле данное деяние не охватывается, создают курьезы в ряде случаев судебной практики и вызывают справедливые нарекания со стороны юридической общественности.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, не согласившись с доводами протеста прокурора об отмене приговора в отношении К., который являясь старшим преподавателем вуза, наделенным правом принятия текущих экзаменов у студентов, неоднократно предлагал студентам при формальном процессе принятия экзаменов заплатить ему деньги, признала его должностным лицом, обладающим исполнительно-распорядительными функциями, поскольку неудовлетворительная сдача зачета влекла для студентов определенные правовые последствия в виде лишения стипендии, отчисления из числа студентов учебного заведения. Аналогичное решение было принято Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Л., который также был признан должностным лицом, обладающим исполнительно-распорядительными функциями, как доцент кафедры государственного технического университета, наделенный правом приема экзаменов у студентов. Несдача студентом зачета или экзамена влекла определенные правовые последствия: он не допускался к следующей сессии, не переводился на следующий курс и мог быть отчислен из вуза.

Однако примечание 1 к ст. 285 УК не дает оснований для таких выводов. Как справедливо отмечает В.Г. Павлов[1], преподаватели, доценты, профессора, которые читают лекции, проводят семинарские и практические занятия, принимают зачеты и экзамены, проверяют контрольные, курсовые и дипломные работы, участвуют в различных мероприятиях, связанных с учебным процессом, не являются должностными лицами, так как не обладают признаками специального субъекта, предусмотренными в примечании 1 к ст. 285 УК, а выполняют профессиональные функции. По мнению Б.В. Волженкина, не могут признаваться субъектами должностных преступлений лица, сугубо выполняющие профессиональные или технические обязанности. А.В. Наумов, обобщив различные представления по этому вопросу, пришел к выводу, что преподаватель в сфере чисто педагогической не является должностным лицом[2].

Однако, если на лицо наряду с выполнением этих обязанностей в установленном порядке возложено и выполнение организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций, он превращается в должностное лицо – субъекта должностных преступлений. К такому выводу пришел и А.Я. Светлов. Он обращает внимание, что преподаватели в этом случае совершают действия, непосредственно связанные с использованием служебного положения, влекущие правовые последствия (например, преподаватель - при выполнении обязанностей, возложенных на него как на члена экзаменационной или квалификационной комиссии, либо временно по специальному приказу или распоряжению выполнять функции должностного лица в его отсутствие), но не с выполнением своих непосредственных функций преподавателя. Данная позиция поддержана и судебной практикой. Портнов А.В., являясь старшим преподавателем кафедры педагогики и психологии Самарского педагогического университета, получал деньги от студентов за сдачу текущего экзамена по психологии. Суд не признал Портнова субъектом должностного преступления, предусмотренного ст. 290 и ст. 292 УК РФ, и указал следующее: Портнов выполнял сугубо профессиональные обязанности; читал лекции, принимал экзамены по предмету, т.е. осуществлял педагогический процесс, заключающийся в передаче студентам знаний, выполнение которых не являлось организационно-распорядительными действиями. Совершенные им действия не давали и не лишали лицо, дающего взятку, определенных прав, которые в последующем могли быть реализованы.

Преподаватели должны нести ответственность за должностные преступления в том случае, если они нарушали свои обязанности как члены экзаменационной либо квалификационной комиссии. Принимая данное решение, суд опирался на характер выполняемых данным лицом функций и совершенно справедливо не признал его должностным лицом. Студент, не сдавший экзамен по какому- либо предмету, в период сессии имеет право на пересдачу. Это право закреплено нормативными документами каждого высшего учебного заведения. Он может пересдать экзамен тому же экзаменатору или экзаменатору (комиссии экзаменаторов), назначенному заведующим кафедрой. Студент подлежит отчислению из вуза, если он получил неудовлетворительные оценки минимум по трем дисциплинам. Следовательно, преподавателя следует признать должностным лицом, если он по характеру выполняемых обязанностей совершает действия, имеющие юридическую силу, влекущую правовые последствия. Преподаватель, принимающий текущий экзамен, принимает решение, которое не является окончательным, а, следовательно, и не влекущим правовые последствия. Поэтому принятие им вознаграждения нельзя признать взяточничеством. Своеобразная точка зрения на данную проблему высказана П.Н. Панченко, который отмечает, что преподаватель является субъектом преступления, предусмотренного ст. 290 УК РФ, если он принимает предмет подкупа именно за выставление положительных оценок на вступительных экзаменах, на семестровых или курсовых экзаменах, либо зачетах, по письменным работам. Если преподаватель не оценивает положительно знания или письменную работу обучаемого либо оценивает их отрицательно, но после того, как последний передает ему предмет подкупа, соответствующая оценка появляется (или исправляется на более высокую), то состав преступления налицо. Однако отнесение к должностным лицам преподавателей, выставляющих положительные оценки на семестровых экзаменах, зачетах или по письменным работам, представляется не убедительным.

При такой трактовке не исключается возможность произвольного распространительного толкования понятия должностного лица, данного в примечании 1 к статье 285 УК РФ, что является чисто утилитарным подходом на соответствие определению должностного лица, закрепленного в законе, так называемой «сложившейся практике». Именно это обстоятельство является причиной признания сугубо профессиональной, производственной деятельности преподавателей должностными полномочиями, связанными с организационно-распорядительными или административно- хозяйственными функциями. Изложенное применительно и к врачам. Если врач выполняет профессиональные лечебные функции и не выступает в качестве носителя организационно-распорядительных или административно-хозяйственных правомочий, он не является должностным лицом.

Постановка диагноза, обследование больного, организация и проведение врачом-хирургом операции являются производственно-профессиональными обязанностями медицинского работника, но не организационно-распорядительными функциями, свойственными должностному лицу» - указывалось в постановлении Пленума Верховного Суда СССР по делу Г., который брал с больных деньги за производство хирургических операций. В то же время совершенно обосновано Военная коллегия Верховного Суда РФ признала начальника медицинского пункта воинской части Петрова должностным лицом, который в силу занимаемой должности и функциональных обязанностей неоднократно получал взятки за совершение незаконных действий в пользу военнослужащих по призыву, чем создал условия, необходимые для незаконного освобождения от службы данных военнослужащих, повлекшие существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства.

Следовательно, преподавателей и медицинских работников необходимо рассматривать как субъектов должностных преступлений только в случае выполнения ими организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций, что способствовало бы обеспечению единообразного применения норм, и, соответственно, предотвращению расхождения в их толковании и правовой оценке.

Если говорить о том, на что прежде всего следует обращать внимание при расследовании и рассмотрении дел связанных со злоупотреблением должностными полномочиями, то прежде всего необходимо обращать внимание на то, является ли лицо должностным, т.е. исполняет ли он функции представителя власти, наделен ли он распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости или правом принимать решения обязательных для граждан и организаций. Кроме того, следует смотреть какие именно функции осуществляет данное лицо: организационно-распорядительные и, или административно-хозяйственные. В случае если лицо занимает должность в Вооруженных Силах Российской Федерации следует обращаться к Уставу внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации.

Так же как было сказано выше, на практике могут возникнуть проблемы, в каких случаях лицо может считаться должностным. Здесь можно указать на два существенных обстоятельства: во-первых, следует обратиться к нормативным актам, которые устанавливают систему государственных должностей на каком-либо уровне или в определенной сфере. Например, лица занимающие государственные должности Российской Федерации закрепляются Конституцией, а также Указом Президента Российской Федерации от 11 января 1995 г. № 32, а лица замещающие государственные должности субъектов Российской Федерации устанавливаются конституциями и уставами субъектов. Во-вторых, следует смотреть на то, влекут ли действия данных лиц определенные правовые последствия для граждан, организаций, общества или государства, а также был ли причинен им существенный ущерб, т.к. состав ст. 285 УК РФ материальный.

Российская уголовно-правовая мысль традиционно исходила из того, что объектом должностных преступлений являются интересы государства. Еще в указе Петра I от 24 декабря 1714 г. «О воспрещении взяток и посулов и наказании за оное» отмечалось, что взятки опасны постольку, поскольку «вред и убыток Государству приключить могут»[3]. Разработчики проекта Уголовного уложения 1903 г. писали: преступным деянием по службе в тесном смысле будет вредоносная и незакономерная, а посему и преступная деятельность в порядке подчиненного государственного управления. Подчиненное государственное управление – это такое управление, которое вверяется … от Него (Государя.) местам и лицам, действующим Его именем и по Его повелению…, ибо … власть управления государством принадлежит во всем ее пространстве Государю … В подавляющем большинстве советских и российских исследований объект должностных преступлений – это правильная (основанная на законе) работа (деятельность) органов государственной власти (публичного аппарата, отдельных звеньев государственного аппарата и т.п.).

В сфере преступлений против интересов государства размещались гл. 9 проекта Уголовного уложения 1813 г. («О наказаниях за преступления чиновников по их должности»), разд. V Свода закона уголовных 1832 г. («О преступлениях Чиновников по службе»), разд. V Уложения о наказаниях условных и исправительных 1845 г. («О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной»), гл. XXXVII Уголовного уложения 1903 г. («О преступных деяниях по службе государственной и общественной»). Аналогичный подход был воспринят советскими уголовными кодексами, а также УК РФ 1996 г.

Казалось бы, что определение объекта должностных преступлений как посягательства на интересы государства не может вызывать сомнений. Преступления совершают должностные лица органов власти. Они нарушают запреты, установленные законодательством о службе, подрывают авторитет государства.

Вместе с тем такой взгляд противоречит современным общественным отношениям, игнорирует предназначение органов власти в обществе. Конституция РФ предусматривает, что единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Народ передает право на власть своим представителям, которые обязаны действовать от имени и в интересах общества (ст. 3 Конституции РФ).

Следовательно, объектом должностных преступлений должны быть не интересы государства, а интересы российского общества. Поэтому основанием для выделения особой группы преступных деяний является не субъект преступления (должностное лицо, служащий), о чем часто пишут в юридической литературе, а общественная опасность подмены представителями власти интересов общества интересами частного характера. Корыстные, неразумные, несправедливые, нерадивые действия и решения чиновников причиняют существенный вред общественному порядку, общественной безопасности, общественной нравственности, здоровью населения, окружающей природной среде, культурно-образовательной сфере общества.

Предложенное понимание объекта должностных преступлений дает возможность четче определить сущность отдельных видов должностных преступлений, различать дисциплинарные проступки и преступления по службе, разграничивать должностные преступления от преступлений против интересов государства (против порядка управления и воинской службы).

После принятия Закона РФ «О противодействии коррупции» (2008 г.), понятие коррупции стало юридической категорией, согласно которой оно включает, в числе других составляющих, злоупотребление служебным положением, получение взятки, злоупотребление полномочиями, иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами (ст. 1).

Из изложенного понимания коррупции, данный термин в уголовном законодательстве в первую очередь связан с составами должностных преступлений, под которыми понимаются деяния, где субъектом преступления выступает должностное лицо при обязательном указании или подразумевании об этом в законе. На настоящий момент Уголовный кодекс РФ определяет 28 составов таких преступлений, к которым относятся преступления против государственной службы, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК РФ), ряд преступлений против конституционных прав и свобод человека и гражданина (гл. 19 УК РФ), в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК РФ), против здоровья населения и общественной нравственности (гл. 25 УК РФ) и против правосудия (гл. 31 УК РФ).

С определенной долей условности можно предполагать, что не все должностные преступления являются коррупционными, но, как указывает Н.А. Лопашенко, коррупционные преступления – наиболее опасная часть из названного рода преступлений. В этом отношении, главным признаком коррупции автор считает незаконную возмездную сделку между должностным лицом и лицом, заинтересованном в определенном поведении должностного лица, что отнюдь не означает получение должностными лицами только прямой материальной выгоды[4]. О механизме подобных сделок в сфере «коррупционных услуг» свидетельствует С.А. Головко, иллюстрируя различные варианты предоставления, а фактически «продажи» должностных полномочий в обмен на различного вида материальные средства и услуги[5].

В таком расширенном формате, разнообразное понимание имущественных выгод при толковании понятии коррупции стало практически общепризнанным взглядом ученых, когда оно стало отождествляться не только с взяточничеством, а ассоциироваться и с другими различными формами объективированного поведения, основанного на материальных интересах[6]. Отсюда, из обоснованной широты понимания коррупции, несмотря на разделение коррупционных и должностных преступлений, многие ученые все больше относят подавляющее большинство должностных преступлений к самым различным проявлениям коррупции, то есть совершения должностных преступлений с непосредственной или опосредованной направленностью на имущественную выгоду[7]. Как пишет Е.А. Музалевская. особенностью коррупции в современной России является формирование коррупционных сетей, проникновение во все сферы управления, в том числе в социальные сферы, незаконное присвоение государственной собственности, широкое проявление клановых интересов, поддержка и финансирование политических структур в обмен на проникновение коррумпированных чиновников во властные структуры, на развитие своего бизнеса[8]. В свою очередь В.В. Лунеев называет это «окорыствованием» общественных отношений в России[9].

В плане правовой характеристики должностных преступлений, их коррупционная составляющая, позволяет обнаруживать ряд обязательных признаков, которые проявляются в мотивации преступления, способе их совершения, результатах преступных действий. В свою очередь, эти признаки оптимизируют нахождение их материального отражения в следах преступления, установлении круга участников преступления и, наконец, позволяют выполнять правовой анализ смысла и объективной стороны многих преступлений, совершаемых должностными лицами.

Для подтверждения нашей мысли определим признаки коррупционного элемента при совершении должностных преступлений, которые, впоследствии проявляют себя при их выявлении, раскрытии, расследовании и предупреждении. К таким признакам мы относим следующие:

1. Результаты должностных преступлений с коррупционной составляющей в первую очередь направлены на получение материальных ресурсов лично самими должностными лицами или их близкими, но что не всегда носит явный характер. К таким ресурсам могут относиться открытие денежных (в т. ч. валютных) счетов в стране и за рубежом, приобретение недвижимости и дорогих автомобилей, частые поездки в зарубежные страны и иные места отдыха, материальное обеспечение этими же предметами и услугами близких родственников и т.д.[10]. В этом отношении по выявлению, расследованию и квалификации должностных преступлений с коррупционным фактором, не будем оригинальны, если отметим, так называемую проблему «статьи 20». Речь идет о не ратификации ст. 20 Конвенции ООН против коррупции в Федеральном законе РФ от 8 марта 2006 г. «О ратификации Конвенции ООН против коррупции», излагающей критерии незаконного обогащения. Названная статья 20 гласит: «При условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое Государство – участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем, чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, то есть значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающие его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать».

Введение данного положения в уголовное, административное или трудовое (при регулировании государственной гражданской службы) значительно облегчило бы выявление и доказывание должностных коррупционных преступлений, при этом служа не только карательной мерой, но и эффективным профилактическим средством для субъективного и объективного ограничения совершения должностных преступлений.

2. Коррупционная составляющая совершения должностного преступления предполагает получение не только прямой материальной выгоды, но и опосредованной, проявляющейся скрытно, но с конечным итогом удовлетворения имущественных интересов. Перечислим лишь некоторые действия должностных лиц, совершающих преступления, которые фактически направлены на имущественную выгоду:

‒ получение взятки за совершение любого должностного преступления в интересах других лиц;

‒ получение более высокой должности с распоряжением дополнительными финансовыми и административными ресурсами;

‒ не целевое или не эффективное распоряжение бюджетными или внебюджетными средствами при сложных их управленческих проводках с целью фактического хищения государственного (муниципального) имущества;

‒ скрытый частичный или полный захват объектов предпринимательской деятельности путем совершения должностных преступлений в отношении представителей предпринимательских структур, а в случае невозможности захвата, их уничтожение путем введения административных ресурсов;

‒ получение поддержки от должностных лиц правоохранительных органов за совершение определенных должностных преступлений и проступков с целью безнаказанного продолжения совершения должностных правонарушений;

‒ незаконное возбуждение, прекращение, приостановление, направление в суд уголовных дел с незаконным привлечением или не привлечением лиц к уголовной ответственности за вышеуказанные управленческие действия с целью получения имущественной выгоды и т.д.

3. Должностные преступления с коррупционной составляющей в системном их осуществлении, как правило, являются не одноактными, а образуют серию нескольких преступлений или одно продолжаемое. Из этого следует, что преступление (преступления) совершаются в определенном периоде времени, в течении которого вырабатываются приемы безопасного сохранения системы криминальной должностной коррупции. Это не может обходиться без прямой или опосредованной помощи со стороны отдельных должностных лиц или подразделений правоохранительных органов, что имеет постоянную тенденцию к росту таких явлений[11]. Как показывают специальные исследования, данные органы могут «планово» участвовать в получении части прибылей от действий должностных лиц, одноактно получать взятки, поддерживать деятельность коммерческих организаций, совершающих противоправные действия (фактически, преступления), сами участвовать в деятельности преступных групп, в том числе с участием представителей органов государственного и муниципального управления и т.д.[12].

4. Должностные преступления, направленные на имущественную выгоду во многом носят организованный характер, когда к участию привлекаются двое и более лиц. Признак организованной коррупции, пишет В.В. Астанин, проявляется в двух видах: 1) связанный с незаконным распоряжением государственным или муниципальным служащим государственными (муниципальными) активами (бюджет, имущество, льготы, заказы); 2) при деятельности организованных преступных формирований (сообществ), которые выступают заказчиком действий подкупленной стороны. Оба вида проявлений организованной коррупции могут продуцировать или, напротив, выступать в качестве предикатных, по отношению к криминальным и околокриминальным явлениям («рейдерство», недобросовестная конкуренция, «крышевание», наркобизнес). И, как считает профессор А.И. Долгова, коррупция для организованных преступников является важным средством обеспечения их масштабного корыстного и политического интереса[13]. Здесь, немного беря шире тему нашего исследования, следует заметить, что существование общеуголовной организованной преступности в том или ином регионе в течение определенного периода времени – это во многом результаты преступных нарушений служебных полномочий должностных лиц, и в первую очередь, правоохранительных органов, с обязательным коррупционным элементом.

5. Коррупционные преступления должностных лиц, независимо от их вида, скрытно или открыто, связаны часто с бюджетной сферой, поскольку именно данная часть финансовых ресурсов представляет наиболее близкую для названных субъектов материальную базу для различного рода противоправных манипуляций с целью ее присвоения[14]. В этом отношении А.В. Макаров пишет, что должностные лица, совершившие преступления, связанные с бюджетным финансированием, включают две группы преступников: 1) лица, уполномоченные на выполнение государственных функций, незаконно получившие бюджетные средства; 2) лица, предоставившие бюджетные средства иным лицам. Причем, как справедливо оценивает А.К. Щегулина, полемизируя с Д.А. Бойковым, лица, нецелевым образом расходующие бюджетные средства – это не ситуационный вид преступника, а умышленные корыстные действия должностных лиц, направленные на получение прибыли за счет махинаций с различными финансовыми, бухгалтерскими и налоговыми документами[15].

6. Коррупционный характер должностных преступлений представляет собой открытую систему использования должностных полномочий при контактном взаимодействии с элементами внешней среды, представляющих интерес для получения выгод различного характера. Отсюда имеется связь должностных лиц с коммерческими организациями самого различного вида, в которых происходит постоянный оборот денежных и материальных ресурсов, составляющих основу экономической сферы развития государства. Не вдаваясь в обсуждение вопросов политической целесообразности разного рода отношений органов власти с бизнесом в виде контроля, а иногда и прямого давления, отметим как факт, что такая связь имеет под собой немалый коррупционный фактор.

Схемы взаимоотношений сфер государственного управления и предпринимательских кругов могут включать простейшие криминальные связи на уровне муниципальных образований и доходить до федерального и международного значений, причем во многом под прикрытием юридических норм и лоббистских отношений. Одним из самых распространенных видов преступного поведения должностных лиц здесь являются так называемые «откаты», то есть вознаграждения выплачиваемые должностному лицу за способствование успешному проведению сделок в самых различных отраслях деятельности[16]. А.Н. Ларьков по данному поводу жестко заявляет, что благодаря коррупции практически вся экономика оказалась под контролем мафиозно-олигархических и криминальных структур. Пользуясь связями в органах власти и управления, криминальные сообщества внедрились в высокодоходные сферы экономики, а также в системы государственного и муниципального управления, в работу хозяйственных организаций, создав различные фирмы, мощную посредническую сеть, взявшую в свои руки контроль над финансами, реализацией продукции предприятий, проведением взаимозачетов между ними.

7. Скрытый характер коррупционной сущности должностных преступлений нередко проявляется и в создании другого вида коммерческих структур: различных фондов, полуобщественных и общественных организаций, различных коммерческих фирм при государственных органах власти и учреждениях, способствующих их прямой функциональной деятельности. Через указанные организации идет лоббирование принятия нужных решений должностными лицами, что нередко выливается в совершение ими преступных действий при фактическом материальном вознаграждении.

8. Коррупционный характер должностных преступлений всегда носит наступательный характер, что порождает его постоянное развитие и институциональную экспансию. Это ведет к воспроизводству должностных преступлений в системе государственных и муниципальных правоотношений, чему способствует структурная организация и связь всех компонентов системы государственного управления. С позиции синергетического подхода речь идет о процессах самоорганизации коррупционеров в коррупционные сети, которые становятся основой и наиболее сильным инструментом коррупционных сделок. Иначе говоря, система воспроизводства коррупции должностных лиц в данном разрезе тесно связана с организующим началом, когда сеть коррупции не только структурирует круг совершаемых преступлений в должностной среде, но и становится важным фактором ее расширения во всех областях системы государственного и муниципального управления, органов и учреждений власти[17].

Коррупционализация должностных преступлений позволяет говорить об особом механизме их совершения. Это включает определенные подготовительные мероприятия, направленные на получение имущественной выгоды, избрание наиболее оптимального способа совершения преступления и в дальнейшем деятельность по маскировке преступных действий и, в случае необходимости, организацию по противодействию оперативно-розыскным и следственным мероприятиям. При этом активно используются прямо финансовые ресурсы либо завуалировано иные материальные стимулы для подкупа лиц, способных в том или ином виде оказать содействие оптимальному механизму совершения преступлений.

Из излагаемых коррупционных признаков должностных преступлений, мы приходим к заключению, что совершение должностных преступлений предполагает различные формы нарушения должностными лицами своих полномочий, образующих различные системные ситуации, влияющие на механизм совершения преступлений, их обстановку, поведение должностных лиц, достижение результатов совершаемых криминальных деяний. При этом мотивом и целью совершаемых деяний часто являются материальные интересы должностных лиц, выражающиеся в самых различных скрытых и открытых проявлениях и в целом показывающие коррупционный характер подавляющего большинства должностных преступлений. В то же время, происходит взаимовлияние форм нарушения должностных полномочий и связанных с ним коррупционных компонентов при совершении преступлений. В зависимости от обстановки должностной среды и обстоятельств деяния имущественные интересы преступника, то есть коррупционный фактор, могут определять механизм нарушения служебных полномочий, диктовать выгодные способы криминальных деяний для противоправного обогащения. В свою очередь, сами полномочия в механизме совершаемого должностного преступления нередко ориентирует на возможности создания дополнительных элементов для их использования при получении материальной прибыли или иных услуг непосредственно или опосредованно направленных на получение выгод имущественного характера.

Как мы указывали, признаки коррупции в противоправной деятельности должностных лиц позволяют правоохранительным органам, оперативным и следственным службам более эффективно обнаруживать следы преступлений, учитывать мотивы и направленность умысла преступников. В этом случае речь идет о необходимости распознания глубоко закрытых механизмов совершения преступления, выведения наружу тщательно замаскированных схем противозаконной деятельности руководителей государственных и муниципальных структур, которые, как правило, имеют корыстную направленность. Разумеется, окончательная уголовно-правовая квалификация должностных преступлений будет носить более обоснованный характер при материальной доказанности элементов коррупции при совершении названных деяний.

В то же время, в силу изложенных доводов, нам представляется несколько необоснованным предложение, выдвигаемое рядом депутатов Государственной Думы РФ об отдельной квалификации должностных преступлений при наличии признаков коррупционного поведения должностного лица. В этом случае практическим работникам весьма трудно будет исключить или включить коррупционную составляющую при квалификации должностных преступлений, поскольку оба понятия очень тесно переплетаются в одно целое. Отдельная квалификация таких преступлений может привести к искусственно создаваемым показателям о борьбе с коррупцией при наличии минимальных или максимальных элементов коррупции при совершении любых должностных преступлений. С определенной долей условности можно включить коррупционную направленность в перечень признаков отягчающих обстоятельств (ст. 63 УК РФ), но не более того.

Из всего изложенного следует прийти к выводу о практическом значении рассмотрения категории коррупции при совершении должностных преступлений. Правовое определение коррупции должно иметь необходимое материальное воплощение в деятельности правоохранительных органов по борьбе с данным явлением. В первую очередь это относимо к выявлению, раскрытию, расследованию и предупреждению должностных преступлений, как главному содержанию коррупции в его юридическом понимании.

С объективной стороны должностные преступления выражаются в специфических по своему предметному содержанию действиях, которые состоят, как правило:

1) в использовании должностным лицом служебных полномочий;

2) совершаются вопреки интересам службы. Полномочия должностного лица, т.е. его служебная компетенция, образует совокупность определенных прав и обязанностей, которыми оно наделено законом, подзаконными актами, иными нормативными документами в связи с занимаемой им должностью.

Вместе с тем, очевидно, что положение закона об «использовании должностным лицом своих служебных полномочий» следует понимать в узком смысле, т. е. буквально, как действия, находящиеся строго в рамках его служебной компетенции. Из этого положения уголовный закон, однако, предусматривает ряд исключений. Это превышение должностных полномочий (ст. 286), присвоение полномочий должностного лица (ст. 288) и получение взятки (ст. 290). В последнем случае это сейчас особо оговорено в законе, хотя и раньше судебная практика исходила из более широкого понимания признака «использование служебных полномочий», когда виновный формально вне рамок своей служебной компетенции, тем не менее, совершает такие значимые действия, которые вытекают или связаны с авторитетом занимаемой им должности, престижем места работы, его высокой иерархии в системе государственных органов, например, в аппарате Администрации Президента РФ или в аппарате Правительства РФ, наличием служебных связей с должностными лицами других органов государственной власти, возможностью за взятку оказать на их поведение в нужном для него направлении определенное влияние.

Второе слагаемое преступного поведения при совершении ряда должностных преступлений это – «действие (бездействие) вопреки интересам службы». Действия, совершенные вопреки интересам службы, это такое общественно опасное поведение должностного лица, которое не только не согласуется со служебной необходимостью, идет ей во вред, но и грубо противоречит указанным выше основным принципам государственной службы, а иногда и попирает их, нарушая при этом установленный порядок реализации служебной компетенции и установленные Федеральным законом общие, а иными нормативными актами – специальные обязанности должностных лиц.

Любое грубое нарушение виновным таких обязанностей есть не что иное, как действие, совершенное вопреки, во вред интересам службы. Нередко должностные преступления совершаются в ложно понятых интересах службы. Но этот субъективный фактор не меняет и не может изменить объективного характера таких действий, как противоречащих принципам государственной службы и в первую очередь принципу законности, соответствия служебной деятельности положениям Конституции Российской Федерации.

Рассматриваемая группа деяний – это преступления с формальным составом, которые признаются оконченными при совершении самого действия (бездействия), указанного в законе. Незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289), получение взятки (ст. 290) и должностной подлог (ст. 292 УК РФ).

В качестве общественно опасных последствий должностных преступлений, состав которых сконструирован как материальный, уголовный закон называет «существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства». Это сугубо оценочный признак. Любое правонарушение в сфере функционирования государственной власти, в том числе должностной проступок, всегда так или иначе, в той или иной мере нарушает указанные права и интересы. Однако нарушаются ли они существенным образом – вопрос факта, устанавливаемый органом правосудия по каждому конкретному уголовному делу о должностном преступлении. Во всяком случае, ни теории, ни практике применения уголовного закона по данной категории дел пока что не удалось выработать приемлемого понятия «существенное нарушение прав и интересов» потерпевшей от преступления стороны или хотя бы предложить более или менее определенные критерии. Которые бы позволили с большей или меньшей точностью формализовать это оценочный признак, дать ответ на вопрос, какое нарушение правоохраняемых интересов следует считать «существенным». Представляется, что это вообще вряд ли возможно сделать на уровне общей рекомендации, приемлемой для всех случаев, ввиду неоднородности и даже разнохарактерности самих общественно опасных последствий данных посягательств. Они чрезвычайно многолики и могут относиться к миру товарно-материальных и денежных ценностей, к сфере организационно-служебных отношений (например, дезорганизация или даже развал работы организации, учреждения), к отношениям между гражданами и государственными органами (бюрократизм, волокита, иные формы ущемления прав и законных интересов граждан), не носящим материального характера, и т.д. и т.п. Поэтому можно согласиться с высказанным в юридической литературе мнением, что общественно опасные последствия должностных преступлений в своем объективном выражении вовне имеют «качественно различный характер и разнообразные виды и формы проявления»[18].

Между тем точное установление последствий, адекватных существенному нарушению прав и интересов потерпевшей стороны как объективному признаку должностного преступления либо, напротив, констатация их отсутствия имеет первостепенное значение в правовой оценке пограничных ситуаций, когда возникает вопрос, об отграничении уголовно-наказуемого деяния от дисциплинарного проступка.

[1] Павлов, В.Г. Субъект преступления. - СПб., 2001. - С. 223.

[2] Наумов, А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. - М., 2004. - С. 630.

[3] Воскресенский Н.А. Законодательные акты Петра I. Акты о высших государственных установлениях. Редакции и проекты законов, заметки, доношения, челобитья и иностранные источники. М.; Л., 1945. Т. I. С. 210–212

[4] Лопашенко Н.А. Уголовная политика. М., 2009. С. 404‒409

[5] Головко С.А. Противодействие коррупционной преступности в России: ретроспектива, современность и перспективы: Автореф. дисс….канд. юрид. наук. Тюмень, 2006. С. 9‒10.

[6] Куракин А.В. Государственная служба и коррупция / Под ред. д.ю.н., проф., чл.-корр. РАЕН М.В. Костенников. М., 2009. С. 54; Гараев Р.Ф., Селихов Н.В. Понятие коррупции. Следователь. 2001 (2). С. 45; Лопашенко Н.А. Коррупционные факторы: опасная трансформация нормативного толкования. Законность, 2009 (10). С. 13‒19; Максимов С.В. Коррупция. Закон. Ответственность. М., 2000. С. 9

[7] Антикоррупционная политика: Учебное пособие. Под редакцией Г.А. Сатарова. М., 2004. С. 161‒175; Богданов И.Я., Калинин А.П. Коррупция в России: социально-экономические и правовые аспекты. М., 2001. С. 113‒141

[8] Музалевская Е.А. Коррупция в системе государственной службы в России: истоки и тенденции (1992‒2005). Автореф. дисс….канд. истор. наук. М., 2006. С. 8‒10

[9] Лунеев В.В. Юридическая статистика. М., 2010. С. 257

[10] Проява С.М. Экономизация коррупции. Механизм противодействия: Монография. М., 2008. С. 36‒38

[11] Королева М. Роль коррупции в криминализации правоохранительной деятельности // Уголовное право. 2007. № 1. С. 106‒108

[12] Сафронов А.Д. Преступность в России и криминальная безопасность органов внутренних дел: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. С. 208‒230

[13] Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2013. С. 444.

[14] Метелев С.Е., Курьяков И.А., Лизунов В.В., Здриковский В.А. Криминальные явления в современном российском обществе и их влияние на экономику и управление. Монография. Омск: ИП Погорелова, 2009. С. 104‒106.

[15] Щегулина А.К. Криминологическая характеристика и предупреждение должностных преступлений в бюджетной сфере. Автореф. дисс….канд. юрид. наук. М., 2006.

[16] Зарипов З.С., Зарипов А.З. Откат как одна из разновидностей коррупции в системе государственной службы // Легализация преступных доходов и коррупция в органах государственной власти: теория, практика, техника противодействия. Сб. статей. Под ред. д.ю.н., проф. В.М. Баранова и д.э.н., проф. Л.Л. Фитуни. Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2010. С. 298‒308

[17] Многоликая коррупция: Выявление уязвимых мест на уровне секторов экономики и государственного управления / Под ред. Э. Кампоса и С. Прадхана. М.: Альпина Паблишерз, 2010. С. 29‒59

[18] Здравомыслов Б. В. Должностные преступления. М., 2015, с. 21.