В целях более глубокого понимания добровольного отказа от преступления необходимо определить его место в системе уголовного законодательства. Для нашего исследования разрешение поставленного вопроса особенно важно, ведь мы пытаемся выявить сущность уголовно-правовых явлений, обозначаемых при помощи термина «отказ». При этом не следует подменять изучение правовых последствий добровольного отказа отысканием целесообразности прекращения уголовного преследования, что, по наблюдению И. Э. Звечаровского, встречается в тематических работах .

Многие специалисты относят положения о добровольном отказе к

232

поощрительным нормам уголовного права , некарательным мерам уголовноправого воздействия или средствам уголовно-правового компромисса . Представляется, однако, что поощрительная, компромиссная или некарательная направленность тех или иных норм не может до конца объяснить правовую природу института, состоящего из них . Ведь и предписания о деятельном раскаянии можно отнести к поощрительным (кстати, в упомянутых работах, деятельное раскаяние также включено в комплекс поощрительных норм). Но задача как раз и состоит, в частности, в разграничении обозначенных правовых институтов. Следовательно, мы не можем ограничиться простым указанием на поощрительный и т.п. характер норм о добровольном отказе.

Некоторыми авторами отмечалось, что добровольный отказ надо признать разновидностью неоконченного преступления. Данные воззрения имеют прочные [1] [2] [3] [4] [5] корни еще в дореволюционном уголовном законодательстве и литературе. Тогда повсеместно использовались термины «добровольно оставленное покушение»[6] [7] [8] [9], «добровольно остановленное покушение» и «добровольно приостановленное

238

покушение» . Выделение добровольно оставленного покушения встречается и в

~ 239

советской науке .

Интересно, что похожая терминология распространена в современной англоязычной юриспруденции, где авторы строго различают abandoned attempt (оставленное покушение или, в буквальном переводе, покушение от которого отказались) и interrupted attempt (прерванное покушение)[10] [11]. Поскольку такое деление применяется только по отношению к incomplete attempt (неоконченному покушению), добровольный отказ на стадии оконченного покушения, по- видимому, не признается.

Юридическое значение добровольного отказа в странах англо-саксонской правовой семьи своеобразно. В доктрине он понимается в качестве способа (основания) защиты , т.е. как обстоятельство, на которое обвиняемый вправе ссылаться в уголовном судопроизводстве для своего оправдания[12]. Подобная трактовка, вероятно, связана с отсутствием непереходимого водораздела между уголовным правом и процессом в англо-саксонской правовой системе.

Обосновывая приведенный подход, А. П. Козлов говорит, что неоконченное преступление и добровольный отказ объединены в единый комплекс норм права (гл. 6 УК). По мнению ученого, вся регламентация добровольного отказа свидетельствует о том, что до добровольного отказа имело место преступление,

так как в ч. 2 ст. 31 УК сказано: лицо не подлежит ответственности именно за

243

преступление .

На наш взгляд, довод о месторасположении нормы не так уж всесилен. Законодательная «топография» правовых предписаний никогда не служила единственным критерием для правильного понимания правовой природы того или иного явления. К примеру, сам А. П. Козлов пишет, что нахождение предписания о посредственном причинении в статье, регламентирующей виды соучастников, не позволяет, тем не менее, отнести посредственное причинение к институту

244

соучастия .

Второй аргумент автора исходит от законодательно-технического несовершенства ч. 2 ст. 31 УК. Ранее мы уже говорили о целесообразности разграничения понятий стадии совершения преступления и неоконченного преступления. До добровольного отказа налицо какая-либо стадия, но никак не неоконченное преступление. С этого ракурса указание в ч. 2 ст. 31 УК на преступление действительно неудачно. Оно представляет собой типичный алогизм[13] [14] [15]. На самом деле правило ч. 2 ст. 31 УК нужно понимать в том смысле, что субъект не подлежит ответственности за те действия, которые он осуществил до добровольного отказа[16] [17].

С точки зрения Г. В. Назаренко и А. И. Ситниковой, добровольно прекращенное деяние является преступлением, а отпадает лишь общественная опасность лица . Но в добровольно прекращенном деянии нет всех признаков как оконченного, так и неоконченного преступления.

Приравнивание добровольного отказа к разновидности неоконченного преступления находит свое последовательное развитие в идее, согласно которой добровольный отказ следует признать основанием освобождения от уголовной

ответственности . По мнению С. В. Пархоменко, добровольный отказ - это новый юридический факт, который прекращает уже существующее уголовное правоотношение. Такое прекращение есть проявление целесообразности на

249

уровне оценки не совершенного преступления, а послепреступного поведения . Логика, конечно, в этом есть. Действительно, если при добровольном отказе все же имеет место неоконченное преступление, то субъект подлежит уголовной ответственности, однако, в силу понятных причин от ответственности его нужно освободить.

К сожалению, не вполне ясна мысль А. И. Плотникова. Автор хотя и пишет, что по своей юридической природе добровольный отказ надо считать обстоятельством, освобождающим от ответственности, но выше указывает на исключение ответственности при добровольном отказе . Между тем исключение ответственности и освобождение от нее - явления не одного порядка. Похожим противоречием страдает позиция А. П. Дмитренко. Ученый подразделяет освобождение от уголовной ответственности на две отдельных разновидности: обстоятельства, исключающие уголовную ответственность и обстоятельства, при наличии которых лицо может быть освобождено от уголовной ответственности. Добровольный отказ он относит к первой группе .

Мы убеждены, что ныне действующий УК РФ дает твердую почву для категорического заключения: неоконченное преступление и добровольный отказ суть взаимоисключающие уголовно-правовые конструкты. Любое преступление, как оконченное, так и неоконченное, имеет отражение в уголовном законе при помощи соответствующих признаков его состава. При этом признаки состава могут описываться и в Общей части УК. Сторонники критикуемого нами взгляда не учитывают, что обязательным элементом состава неоконченного преступления [18] [19] [20] [21] является такой признак объективной стороны как незавершенность по не зависящим от лица обстоятельствам . Именно по этой причине поведение добровольно отказавшегося лица никогда не подпадет под признаки состава неоконченного преступления. В то же время мы не принимаем распространенный в литературе аргумент о том, что при добровольном отказе отсутствие состава вызвано отсутствием общественной опасности деяния . Последняя лежит за пределами состава преступления, а сам состав воплощает в себе лишь уголовную

254

противоправность .

Вывод об отсутствии состава преступления при добровольном отказе от преступления иногда встречается и в современной судебной практике. Так, по одному из рассмотренных в апелляционном порядке уголовных дел Московский городской суд указал: «в действиях подсудимого Ч.П. имеет место добровольный отказ от совершения преступления, который в соответствии с действующим законодательством не влечет уголовной ответственности, ввиду отсутствия состава преступления»155.

«Скорее всего, недоведение преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам не должно считаться признаком состава неоконченного преступления», - резюмирует Е. В. Благов[22] [23] [24] [25] [26] [27]. К аналогичному выводу пришел и В. Н. Некрасов: «основным критерием выделения видов преступления является не то, по каким обстоятельствам преступление не доводится до конца, а то, что преступление прерывается...» . Мы бы согласились с данным умозаключением,

если бы оно отчетливо следовало из сегодняшнего законодательного определения приготовления и покушения (ч. 1, ч. 3 ст. 30 УК). Соответствующая концепция неоконченного преступления принципиально допустима и привлекательна своей простотой и понятностью. Она успешно использовалась в дореволюционном законодательстве, правовых актах раннего советского периода и фигурирует в зарубежных правопорядках . Но сейчас трудно не брать в расчет действующий российский закон, где недоведение преступления до конца прямо фигурирует в определении приготовления и покушения.

Ссылаясь на проект УК 1996 г., где добровольный отказ первоначально размещался в системе видов освобождения от уголовной ответственности, В. В. Сверчков утверждает, что «правовая природа нормы не может измениться ординарным волеизъявлением законодателя»[28] [29] [30]. Полагаем, что может, притом невероятно легко. Так, одним росчерком пера в 2003 г. изменение обстановки из основания освобождения от ответственности (ст. 77 УК) превратилось в основание освобождения от наказания (ст. 801 УК). Рецидив в 2012 г. стал не только отягчающим наказание (п. «а» ч. 1 ст. 63 УК), но и квалифицирующим (ч. 5 ст. 131, ч. 5 ст. 132 УК) обстоятельством, а сначала и вовсе являлся и тем, и другим сразу. Полно примеров и в других отраслях. Скажем, в гражданском праве сделки, не соответствующие закону, ранее признавались ничтожными, но теперь они объявлены по общему правилу оспоримыми (ст. 168 ГК РФ).

Отсутствие состава преступления в поведении добровольно отказавшегося лица свидетельствует о невозникновении обязанности отвечать за содеянное[31]. Значит, и освобождение от такой обязанности (т.е. от ответственности) было бы совершенно излишним и некорректным, ведь нельзя освободить от обязанности, которая не возникла. Для освобождения попросту нет надлежащего предмета - ответственности. В связи с этим вряд ли верна позиция, согласно которой «формулировка закона о том, что лицо не подлежит ответственности, должна трактоваться как основание для освобождения, а не для исключения уголовной ответственности»[32]. Содержит в себе внутреннее противоречие и утверждение о том, что отсутствие состава является основанием для «непривлечения к уголовной ответственности и освобождения от нее»[33].

Неподдельный интерес у нас вызвал встретившийся в практике случай, когда одно и то же поведение было квалифицировано как добровольный отказ от одного преступления и как основание для освобождения от уголовной ответственности за другое.

Саидов признан виновным в том, что он незаконно приобрел наркотическое средство героин в особо крупном размере, которое незаконно хранил у себя дома с целью дальнейшего сбыта. Часть наркотика Саидов сбыл, а оставшуюся часть продолжил хранить дома.

Однако при проведении обыска в доме Саидова была изъята только марихуана в крупном размере, а героин обнаружен не был. Вместе с тем уже на следующий день после обыска Саидов написал заявление о добровольной выдаче героина, сообщил место его хранения и попросил жену отдать его работникам УФСКН.

С учетом скрытости и неочевидности места расположения тайника, осведомленности Саидова о результатах первоначального обыска, который был проведен в его присутствии, он осознавал возможность дальнейшего хранения героина и распоряжения им, пусть и спустя длительное время - после отбытия наказания за другие преступления. То есть, он имел реальную возможность довести свой умысел на сбыт наркотика до конца, знал об этом, но добровольно и окончательно прекратил действия, направленные на совершение этого преступления. Следовательно, является неверным вывод судов предыдущих инстанций о квалификации в этой части деяния Саидова как приготовления к
сбыту наркотического средства. Как лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, Саидов в соответствии с ч. 2 ст. 31 УК РФ не подлежит ответственности по ч. 1 ст. 30 и п. "г" ч. 3 ст. 228-1 УК РФ.

Кроме того, Саидов подлежит еще и освобождению от уголовной ответственности по этому эпизоду и за фактически совершенное им преступление - хранение наркотического средства в особо крупном размере, так как оно было добровольно выдано им уже после окончания оперативноследственных мероприятий, направленных на его обнаружение, которые результатов не дали. Таким образом, на него, распространяются правила освобождения от уголовной ответственности, предусмотренные Примечанием 1 к ст. 228 УК РФ[34].

Приведенное определение суда вызывает ряд вопросов. Во-первых, не установлено, собирался ли Саидов осуществлять дальнейший сбыт тому же приобретателю. Если так, то нельзя ли усмотреть в его действиях продолжаемое преступление? Тогда его действия по дальнейшему хранению оставшейся части, изначально квалифицированные как приготовление к сбыту вообще не являются самостоятельным преступлением, а должны рассматриваться как часть плана по сбыту наркотика в полном объеме. В этом случае отдельные эпизоды сбыта героина не образуют совокупности преступлений. Значит, и добровольная выдача оставшейся части не может иметь самостоятельного значения: это лишь прекращение продолжаемого преступления на будущее время, а не добровольный отказ от преступления.

Во-вторых, действия Саидова по хранению героина в отдельной квалификации по ст. 228 УК не нуждались. Дополнительная квалификация по ст. 228 УК ни в случае приготовления к сбыту, ни в случае добровольного отказа от сбыта не требуется. Получается, что освобождение от уголовной ответственности здесь беспредметно, поскольку ст. 228 УК по данному эпизоду не вменялась. Саидов не обвинялся по ст. 228 УК в отношении героина. Да и сам Верховный Суд РФ не выносил отдельного постановления об освобождении подсудимого от
уголовной ответственности. Спрашивается, зачем было писать про освобождение в тексте определения, давая тем самым почву для двойственного толкования, которое может дурно повлиять на практику нижестоящих судов.

Однако независимо от разрешения проблемы соотношения добровольного отказа и освобождения от уголовной ответственности в теории общепринято разграничивать добровольный отказ и один из видов освобождения от уголовной ответственности - деятельное раскаяние[35]. Если осуществлен добровольный отказ, то, как мы уже отмечали, состав преступления отсутствует. Поэтому при установлении добровольного отказа следователь, дознаватель отказывают в возбуждении уголовного дела либо прекращают его (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК), а суд - выносит оправдательный приговор (п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК). Когда же речь идет о деятельном раскаянии, то состав преступления всегда есть, поскольку оно имеет место лишь после совершения преступления. Исходя из этого, УПК не считает деятельное раскаяние основанием отказа в возбуждении уголовного дела. Прекращение же уголовного преследования деятельно раскаявшегося лица происходит в силу ст. 28 УПК как следователем (дознавателем), так и судом. Ни о каком оправдании лица, разумеется, речи здесь не идет.

Раз и в материальном, и процессуальном смысле добровольный отказ приравнен к отсутствию состава преступления, то у лица, подвергшегося уголовному преследованию, возникает право на реабилитацию и возмещение вреда (ч. 2 ст. 133, ч. 2 ст. 212 УПК). Напротив, деятельное раскаяние является нереабилитирующим основанием прекращения уголовного дела.

Тем не менее, в литературе высказывалась точка зрения, согласно которой установленный законом реабилитирующий характер добровольного отказа не соответствует действительному содержанию реабилитации[36]. К сожалению, в чем именно проявляется указанное несоответствие, остается для нас загадкой. Неясно, почему тот, кто вовремя покинул преступный путь, должен потом нести какое-то бремя. Ведь лицо, освобожденное от уголовной ответственности, навсегда останется с неизгладимым отрицательным «клеймом» в информационных базах правоохранительных органов, а также подвергнется ограничению трудовой правоспособности, например, лишится права заниматься преподавательской деятельностью (ст. 331 Трудового Кодекса РФ).

В случае добровольного отказа от преступления правоприменитель не обладает дискреционными полномочиями. Напротив, общий вид деятельного раскаяния (ч. 1 ст. 75 УК) закон относит к диспозитивным видам освобождения от ответственности.

Еще одним отличием сравниваемых явлений следует считать то, что деятельное раскаяние допустимо при совершении преступления с любой формой вины, а добровольный отказ мыслим только тогда, когда лицом начинает совершаться прямоумышленное деяние[37] [38]. Позитивные правовые последствия добровольного отказа не увязаны в УК ни с тяжестью преступления, ни с его совершением впервые.

Верно подмечено, что при добровольном отказе от лица не требуется возмещения материального и нематериального вреда . Напротив, возможность освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием поставлена в непосредственную зависимость от данных факторов. В противном случае деятельное раскаяние выступит лишь обстоятельством, смягчающим наказание (п. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК).

Коль скоро основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления (ст. 8 УК)[39], то отсутствие состава преступления приводит к исчезновению соответствующего основания, т.е. устраняет уголовную ответственность. Как мы уже убедились, при добровольном отказе состава преступления нет. Из этих посылок сам собой напрашивается вывод: добровольный отказ есть обстоятельство, исключающее уголовную ответственность. С приведенным взглядом на правовую природу добровольного отказа от преступления соглашаются 64 % опрошенных нами ученых и практических работников.

Интересно, что при действии УК РСФСР 1960 г. на исключение уголовной ответственности при добровольном отказе указывалось и в разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР . Комментируя практику, П. И. Гришаев подчеркивал, что в случае добровольного отказа прекращается осуществление состава, т.е.

271

отпадает единственно возможное основание уголовной ответственности .

Нередко к обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность, помимо добровольного отказа относят и другие правовые явления. Так, И. И. Слуцкий рассматривал добровольный отказ от преступления двояко. Учёный включал добровольный отказ в число обстоятельств, устраняющих общественную опасность деяния, но в то же время выделял и особую группу, куда наравне с добровольным отказом помещал малозначительность, изменение закона, согласие потерпевшего и др. . В фундаментальном труде Я. М. Брайнина добровольный отказ назван обстоятельством, исключающим ответственность, наряду с необходимой обороной, крайней необходимостью, малозначительностью .

Из новейшей литературы хотелось бы упомянуть диссертацию Д. А. Дорогина, проделавшего серьезнейшую работу по систематизации оснований, в силу которых исключается уголовная ответственность. В его классификации нашлось место и добровольному отказу. По мнению автора, которое мы разделяем, основанием исключения ответственности при добровольном отказе

274

является отсутствие состава преступления .

Научное изыскание Д. А. Дорогина наглядно демонстрирует, что исключить уголовную ответственность способно множество обстоятельств. К примеру, в [40] [41] [42] [43] [44] случае признания малозначительности опровергается презумпция общественной опасности деяния, предусмотренного УК РФ. Уголовная ответственность за поведение, не представляющее общественной опасности, очевидно, наступить не может, значит, она исключается. В то же время малозначительность содеянного

275

не означает исчезновения состава преступления .

• Подведем основные итоги изложенного материала:

Добровольный отказ от преступления относится к числу обстоятельств, исключающих уголовную ответственность.

Специфическая особенность добровольного отказа от преступления заключается в основании, которое служит причиной исключения уголовной ответственности. В случае добровольного отказа данным основанием является отсутствие состава преступления. Если точнее, то при добровольном отказе отсутствует как состав оконченного преступления (нет объективного признака - преступного деяния, предусмотренного Особенной частью УК), так и состав неоконченного преступления (нет объективного признака, закрепленного в Общей части УК, - незавершенности деяния по не зависящим от лица обстоятельствам). Вследствие данной причины по сравнению с другими обстоятельствами, исключающими уголовную ответственность, добровольный отказ от преступления занимает самостоятельное место в системе уголовного права.

Юридическая сущность уголовно-правовых явлений не есть нечто абсолютно незыблемое, определенное раз и навсегда. Поэтому в зависимости от своих предпочтений, исторических условий, уровня развития доктрины и т.п. законодатель способен изменить правовую природу добровольного отказа от преступления, равно как и любых иных институтов уголовного права. Однако вытекающее из действующего именно сегодня уголовного законодательства отнесение добровольного отказа к обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность, представляется нам наиболее приемлемым вариантом. [45]

Необходима техническая корректировка текста ч. 2 ст. 31 УК путем устранения из него указания на преступление. Не забывая о сделанных ранее выводах, касающихся формулировки определения понятия добровольного отказа, предлагаем следующую редакцию ч. 2 ст. 31 УК: «лицо не подлежит уголовной ответственности за действия (бездействие), совершенные им до момента добровольного отказа». При этом смысл закон искажен не будет, поскольку ч. 3 ст. 31 УК остается неизменной.

[1] См.: Звечаровский И. Э. Добровольный отказ от доведения преступления до конца. С. 32-34.

[2] См.: Елеонский В. А. Поощрительные нормы уголовного права и их значение в деятельности органов внутренних дел. Хабаровск, 1984. С. 94; Марогулова И. Л. Юридическая природа поощрительных уголовноправовых норм // Правоведение. 1992. № 4. С. 96.

[3] См.: Набиуллин Ф. К. Карательные и некарательные меры в уголовном праве России // Юридический мир. 2007. № 8. С. 20.

[4] См.: Аликперов Х. Д. Понятие норм уголовного законодательства, допускающих компромисс в борьбе с преступностью. Баку, 1992. С. 62.

[5] Тем более, что в литературе иногда встречаются и возражения против отнесения предписаний о добровольном отказе от преступления к поощрительным нормам, которые вознаграждают поведение правопослушных граждан (см.: Сулейманов Т. А., Павлухин А. Н., Эриашвили Н. Д. Механизм и формы реализации норм уголовного права. М., 2007. С. 106).

[6] См.: Валентинов П. Конспект по русскому уголовному праву. Харьков, 1900. С. 34; Гернет М. Н. Уголовное право. Часть общая. Херсон, 1913. С. 188; Есипов В. В. Очерк русского уголовного права. Часть общая. Преступление и преступники. Наказание и наказуемые. 3-е изд. М., 1904. С. 310; Орлов А. Ответ профессору Лешкову на его «два слова» о сочинении «О покушении на преступление по началам науки и современным законодательствам. М., 1868. С. 2.

[7] См.: Владимиров Л. Е. Учебник русского уголовного права. Харьков, 1889. С. 102; Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. С. 249; Пусторослев П. П. Русское уголовное право. Общая часть. Выпуск 1. Юрьев, 1907. С. 391-392.

[8] См.: Спасович В. Д. Учебник уголовного права. Т. 1. СПб., 1863. С. 138.

[9] См.: Герцензон А. А. Уголовное право. Часть общая: учеб. пособие. М., 1948. С. 354.

Mungan M. C. Abandoned criminal attempts: an economic analysis [Электронный ресурс]. URL: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2344551&download=yes (дата обращения: 14.03.2016).

[11] Paul R. Hoeber. The abandonment defense to criminal attempt and other problems of temporal individuation // California Law Review. 1986. Vol. 74. Iss. 2. P. 379, 391.

[12] Подробнее об основаниях защиты см.: Трикоз Е. Н. Эволюция системы источников и основных институтов уголовного права Австралии в XIX-XX вв.: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 117.

[13] См.: Козлов А. П. Учение о стадиях преступления. С. 307.

[14] См.: Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001. С. 103.

[15] В теории уже обращалось внимание на ошибочность подобного словоупотребления (см.: Скорилкин Н. М. Добровольный отказ от преступления и его место в системе обстоятельств, освобождающих от уголовной ответственности: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998. С. 37).

[16] Статья 18 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г. гласила: «деяние, в отношении которого осуществлен добровольный отказ, не влечет уголовной ответственности». Процитированная формулировка в значительной степени позволила бы снять существующие сегодня противоречия в прочтении закона.

[17] См.: Назаренко Г. В., Ситникова А. И. Неоконченное преступление и его виды. С. 51.

[18] См. напр.: Ковалев М. И. Понятие преступления в советском уголовном праве. Свердловск, 1987. С. 187; Кругликов Л. Л., Васильевский А. В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. С. 107; Уголовное право России. Общая и особенная части: учебник / под ред. В. П. Ревина. М., 2001. С. 54.

[19] См.: Пархоменко С. В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб., 2004. С. 90.

[20] См.: Плотников А. И. Объективное и субъективное в преступлении. С. 225.

[21] См.:Дмитренко А. П. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, обстоятельства исключающие уголовную ответственность, обстоятельства, при наличии которых лицо может быть освобождено от уголовной ответственности и наказания - соотношение и отграничение // Российский криминологический взгляд. 2015. № 1 (41). С. 340.

[22] Не зависящие от лица обстоятельства совсем не обязательно являются внешними по отношению к виновному факторами. Такие обстоятельства вполне могут быть и внутренними, т.е. напрямую увязываться с волей субъекта (подробнее см.: Зацепин А. М. Дополнительная квалификация преступлений: общие и специальные вопросы. С. 161-162).

[23] См. напр.: Караулов В. Ф. Добровольный отказ от совершения преступления // Ученые записки ВЮЗИ. 1969. Вып. 18. Часть 2. С. 72; Кузнецова Н. Ф. Избранные труды. С. 398; Панько К. А. Добровольный отказ от преступления по советскому уголовному праву. С. 15-17.

[24] См.: Иванчин А. В. Состав преступления как воплощение признака уголовной противоправности // Lex Russica. 2012. № 6. С. 1335.

[25] Апелляционное Определение Московского городского суда от 29.05.2014 г. по делу № 10-5963/2014 // Доступ из СПС «Консультант Плюс».

[26] См.: БлаговЕ. В. Общая теория применения уголовного права. Ярославль, 2003. С. 246.

[27] Некрасов В. Н. Нормы о неоконченном преступлении: проблемы законодательной техники и дифференциации ответственности: автореф. дис. ... канд. юрид наук. Екатеринбург, 2013. С. 14.

[28] Статья 11 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и Союзных республик 1924 г. (Собрание законодательства СССР. 1924. № 24. Ст. 205) содержала выражение «...если преступный результат по каким-либо причинам не наступил.».

[29] Например, английская правовая система не придает решающего значения факту незавершенности покушения. Покушение рассматривается в ней как особое преступление наряду со сговором и подстрекательством. Обосновать допустимость добровольного отказа в английском праве при помощи догматического метода невозможно. Поэтому английские юристы, выступая в поддержку института добровольного отказа, исходят из чисто политико-правовых соображений: неупречность поведения лица, срабатывание превентивной функции уголовного права и др. (Подробнее см.: Есаков Г. А. Покушение как разновидность неоконченного преступления в английском уголовном праве // Lex Russica. 2005. № 2. С. 392).

[30] Сверчков В. В. Освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении: проблемы теории и практики. СПб., 2008. С. 434.

[31] См.: Цуциев С. Ю. Составы добровольного отказа от преступления и деятельного раскаяния после его совершения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 7.

[32] Уголовное право России. Общая часть / под ред. И. Э. Звечаровского. М., 2010. С. 276.

[33] Баймакова Н. Место добровольного отказа от преступления в УК РФ // Мировой судья. 2009. № 4. С. 23.

Надзорное Определение Верховного Суда РФ от 15.12.2010 г. по делу № 29-ДП10-7 // Доступ из СПС «Гарант».

[35] Речь идет не только об отечественной доктрине. Так, американские авторы указывают, что нельзя, к примеру, избежать ответственности путем возврата похищенной вещи владельцу. Однако подобное поведение благоприятно влияет на назначаемое виновному наказание (Perkins M. Rollin. Criminal attempt and related problems // UCLA Law Review. 1955. Vol. 2. P. 354).

[36] См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. А. Чекалин; под ред. В. Т. Томина, В. В. Сверчкова. - 4-е изд. М., 2007. С. 115.

[37] См.: ПечниковН. П. Стадии совершения преступления: курс лекций. Тамбов, 2008. С. 29.

[38] См.: Энциклопедия уголовного права. Т. 5. Неоконченное преступление. С. 332.

[39] По поводу несовершенства текста ст. 8 УК РФ написано немало (см. напр.: Звечаровский И. Э. Ответственность в уголовном праве. СПб., 2009. С. 45-46; Фильченко А. П. Основание уголовной ответственности. Эволюция и проблемы межотраслевого рассогласования. М., 2014. С. 68). Но в рамках нашего исследования нет надобности вдаваться в подробности ведущейся дискуссии.

[40] Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 25.03.1964 г. № 2 «О судебной практике по делам об изнасиловании» // Доступ из СПС «Консультант Плюс».

[41] См.: Комментарий к Уголовному Кодексу РСФСР / под ред. Ю. Д. Северина. М., 1984. С. 35.

[42] См.: Слуцкий И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 11-12.

Используемую терминологию исследователь считал условной. Анализ его работы не позволяет уловить заметные различия между исключением уголовной ответственности, общественной опасности и противоправности (развернутую критику см.: Звечаровский И. Э. Добровольный отказ от доведения преступления до конца. С. 31).

[43] См.: БрайнинЯ. М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963. С. 248.

[44] См.: Дорогин Д. А. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. С. 9.

[45] Подробнее об этом см.: Благов Е. В. Общая теория применения уголовного права. С. 152; Иванчин А. В. Состав преступления: учеб. пособие. Ярославль, 2011. С. 30-31.