Общеизвестно, что юрисдикционный процесс – это один из видов правореализационного процесса. В том или ином виде юрисдикционного процесса находят отражение все компоненты реализации права (соблюдение, использование, применение).

Правореализацию следует понимать как претворение правовых позиций, выработанных в рамках правообразовательного и правотолковательного процессов в конкретных действиях субъектов юридического процесса.

Определяя классификацию правореализационного юридического процесса, следует указать на две его составляющие, а именно юрисдикционный правоприметельный процесс и неюрисдикционный (позитивный) правореализационный процесс.

Традиционно принято считать, что юрисдикционный юридический процесс представляет собой отдельный вид правоприменительного юридического процесса, включающий деятельность суда, административного органа либо иного компетентного органа (например, квалификационная коллегия судей, квалификационная комиссия палаты адвокатов и др.) по разрешению какого-либо правового спора.

Полагаем, что критерий разграничения – наличие или отсутствие правового спора – не совсем корректен[1].

Очевидно, что юрисдикционный юридический процесс – это всегда правоприменительный процесс, причем формы и механизмы применения права в зависимости от вида юридического процесса различны[2].

В юридической литературе можно встретить определение категории применения права, в виде совершаемого компетентным государственным органом акта индивидуального значения, влекущего возникновение, изменение или прекращение у заинтересованных лиц определенных прав или обязанностей, либо применение к последним правовых санкций за девиантное поведение.

Полагаем, что указанная формулировка не отражает всей сути правоприменения, поскольку его, как и сам юридический процесс, можно разделить на публичное и частное, при этом и в том и в другом виде правоприменения имеет место институт особых производств.

Соответственно, юрисдикционный процесс – это публичная правоприменительная деятельность, поскольку субъектами, которые применяют норму права для разрешения юридического вопроса, могут быть только органы государственной власти, наделенные государственно-властными полномочиями[3].

Для возникновения прав и обязанностей у субъекта правоотношений необходимо волеизъявление органа государственной власти или специально уполномоченного иного органа (квазисудебный орган), облаченное в определенную процессуальную форму.

Потребность в применении права в юрисдикционном процессе обусловлена тогда, когда отдельные правоотношения в силу определенных объективных факторов не могут возникнуть и соответственно развиваться без участия уполномоченного государственного органа, а также иного негосударственного компетентного органа либо когда налицо факт правонарушения и возникает необходимость применить меры юридической ответственности в отношении правонарушителя.

Таким образом, под юрисдикционным юридическим процессом следует понимать самостоятельный вид правоприменительного юридического процесса, включающий в себя деятельность суда, административного органа либо иного уполномоченного негосударственного органа по разрешению какого-либо правового (юридического) вопроса в пределах компетенции соответствующего органа, обладающего властными полномочиями по отношению к участникам данного правоотношения. При этом следует отметить, что понятие правового (юридического) вопроса гораздо шире, нежели понятие спора о праве.

Считаем, что под правовым (юридическим) вопросом следует понимать обращение субъекта права в целях получения решения, ответа по вопросам правоотношений между субъектами права.

Соответственно, правовые вопросы можно разделить на те, которые содержат спор о праве и не содержат такого спора.

В теоретическом плане, спор о праве присутствует тогда, когда имеются возражения противоположной стороны или предусмотрено их представление (например, в делах о взыскании денежных средств по договору поставки спора о праве нет тогда, когда нет возражений сторон и отсутствует сама возможность их представления; примерами служат и дела об установлении имеющих юридическое значение фактов; и дела о признании гражданина недееспособным).

В практическом смысле, если никто из лиц, участвующих в деле, по существу требований не возражает, значит, и спора о праве нет.

Обращаясь к вопросу об особых производствах в рамках юрисдикционного процесса, полагаем, что следует разграничивать особые производства на три группы.

Особые производства, содержащие нормы права, устанавливающие особенности ведения процесса судом по определенной категории дел (например, особенности рассмотрения вопроса о принятии заявления к производству, сокращенные сроки рассмотрения дела, особый порядок рассмотрения дела). Таким образом, данные нормы определяют особенности процессуального поведения суда.

Подобного рода особые производства характерны для всякого вида юрисдикционного процесса.

Например, в гражданском процессе к таким особенностям можно отнести возможность изготавливать только резолютивную часть судебного акта без оформления судебного акта в полном объёме.

Так, в соответствии со статьей 199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации мировой судья может не составлять мотивированное решение суда по рассмотренному им делу[4].

Таким образом, речь идет об особом производстве, поскольку предусматривается исключение для определенного субъектного состава судебной системы – мировых судей.

Арбитражный процесс допускает рассмотрение дела с участием арбитражных заседателей, в этой связи особое производство заключается в том, что, во-первых, только отдельные категории дела могут рассматриваться с участием арбитражных заседателей; во-вторых, действует особый порядок принятия судебного акта, так как решение принимается профессиональным судьей и представителями общественности; в-третьих, предусмотрен особый порядок определения и утверждения арбитражных заседателей.

В административном процессе предусмотрены особые производства для суда в отличие от иных видов процессов, в частности в статье 177 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации указано, что итоговый судебный акт (решение) выносится сразу же после рассмотрения судом административного дела[5].

Однако по особо сложным административным делам по итогам рассмотрения дела судом может быть объявлена только резолютивная часть судебного акта. В соответствии с указанной выше нормой права изготовление мотивированного судебного акта после оглашения его резолютивной части может быть отложено на срок до пяти дней с момента завершения судебного производства по административному делу, за исключением обстоятельств, установленных положениями Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации.

по результатам судебного разбирательства резолютивная часть итогового судебного акта подписывается председательствующим в судебном заседании. В случае, если рассмотрение административного дела происходит в коллегиальном составе судей, то судебный акт подписывается всеми судьями, входящими в состав суда и участвовавшими в рассмотрении дела (в том числе судьей, изложившим особое мнение относительно рассмотренного спора), и приобщается к материалам административного дела.

В уголовном процессе существует институт рассмотрения дела с участием присяжных заседателей, что свидетельствует об особом производстве в процессе, связанном с субъектным составом лиц, рассматривающих дело.

Нарушение подобного субъектного состава при рассмотрении дела порочит судебный акт и влечет за собой безусловную отмену последнего.

Так, например, некто С… признан судом виновным в совершении разбойного нападения с применением насилия, опасного для жизни потерпевшего М., с использованием оружия и причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а также в убийстве М., сопряженном с разбоем.

Судом в ходе судебного разбирательства по данному уголовному делу установлено, что перечисленные преступные деяния С… совершил 29 сентября 1997 г. на дороге, ведущей в х. <...> района <...> края, при обстоятельствах, указанных в приговоре.

В свою очередь осужденный С… в апелляционной жалобе изложил требование об отмене обвинительного приговора и как следствие постановление оправдательного приговора по рассматриваемому уголовному делу. Также в жалобе С… просит суд апелляционной инстанции при несогласии с доводами о незаконности обвинительного приговора суда первой инстанции «проверить законность уголовно-правовой квалификации» действий осужденного и справедливость назначенного ему наказания.

По мнению подателя апелляционной жалобы, обжалуемый приговор является незаконным, несправедливым и необоснованным, доказательств подтверждающих виновность осужденного в убийстве М., а также в разбойном нападении на М. стороной обвинения в материалы дела не представлено в нарушение уголовно-процессуального законодательства.

В своей жалобе осужденный также указывает на то что, выводы суда первой инстанции, сформулированные в приговоре, противоречат фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным в ходе судебного разбирательства. Со стороны органов предварительного следствия и суда первой инстанции в процессе рассмотрения дела допущены существенные нарушения уголовно-процессуального законодательства; неправильно применены положения уголовного закона; и кроме того, по мнению осужденного, назначенное ему наказание является несправедливым ввиду чрезмерной суровости, не соответствующей тяжести содеянного.

В частности, по мнению заявителя, в основу обжалуемого приговора положены представленные стороной обвинения недопустимые доказательства, полученные с нарушениями требований уголовно-процессуального законодательства; судом не опровергнуты показания С…, данных последним в ходе судебного разбирательства, о непричастности к указанным преступлениям, а также доводы защитника, высказанные на стадии прений сторон; судом первой инстанции при осуществлении своих полномочий допущены нарушения принципов равноправия и состязательности сторон в уголовном процессе, поскольку ходатайства заявленные стороной защиты, в том числе об оглашении письменных материалов уголовного дела, имеющих существенное значение, также о допросе в качестве свидетелей сотрудников полиции, адвокатов, следователей необоснованно были оставлены без удовлетворения; кроме того судом первой инстанции оставлено без должного внимания ходатайство подсудимого о рассмотрении данного уголовного дела с участием присяжных заседателей.

Из текста апелляционной жалобы осужденного С… следует, что последний ссылается на исследованные в ходе судебного разбирательства доказательства, подробно анализирует их, оценивает и дает им собственную интерпретацию касательно рассматриваемых событий; показания свидетелей со стороны обвинения, положенные в основу обжалуемого приговора, С… считает недостоверными, недопустимыми и противоречивыми.

Проверив законность обжалуемого судебного акта первой инстанции, судебная коллегия Верховного суда Российской Федерации пришла к выводу о необходимости отменить указанный приговор, исходя из следующих обстоятельств.

Применительно к положениям статьи 297 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приговор суда, вынесенный по итогам рассмотрения уголовного дела, должен быть законным, обоснованным и справедливым[6].

При этом, приговор суда является незаконным, если при его вынесении нарушено право обвиняемого на рассмотрение уголовного дела судом с участием присяжных заседателей при наличии обстоятельств, установленных уголовно-процессуальным законодательством.

В соответствии с пунктом 2 части 2 статьи 30 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации[7] обвиняемый в совершении преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации[8], имеет возможность заявить ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей.

В приведенном примере указанное право подсудимого С… на рассмотрение дела в суде с участием присяжных заседателей было нарушено.

Из представленных в суд документов в ходе судебного разбирательства установлено, что 25 мая 2015 г. после ознакомления с материалами уголовного дела (при выполнении следователем требований, установленных статьей 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации[9]) обвиняемый С… заявил ходатайство о проведении предварительного слушания по уголовному делу, зафиксировав при этом в протоколе следственного действия, что собственную позицию касательно ходатайств, указанных в части 5 статьи 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (в число которых входит право заявлять ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей), обвиняемый намерен впоследствии выразить в судебном заседании.

При поступлении уголовного дела в суд с обвинительным заключением 8 июня 2015 г. судья вынес постановление о назначении судебного заседания на 15 июня 2015 г. для рассмотрения вопроса о мере пресечения в отношении обвиняемого С…, поскольку срок содержания последнего под стражей истекал 17 июня 2015 г.

Судебное заседание по рассмотрению вопроса о мере пресечения в отношении С… по уголовному делу состоялось 15 июня 2015 г. В ходе данного судебного заседания обвиняемый С… заявил ходатайство о рассмотрении настоящего дела с участием присяжных заседателей.

Рассматривая данное ходатайство по существу судья, с учетом мнения участвующих в процессе лиц, постановил: ходатайство С… «как заявленное на ненадлежащей стадии судебного разбирательства оставить без рассмотрения, возвратив его обвиняемому».

В тот же день, 15 июня 2015 г., судьей также были вынесены два отдельных постановления: по итогам судебного разбирательства, связанного с разрешением вопроса о мере пресечения в отношении С…, и о назначении судебного заседания на 25 июня 2015 г.

В соответствующем постановлении о назначении судебного заседания для рассмотрения дела по существу судом указано, что основания для проведения предварительного слушания по настоящему делу отсутствуют, а ходатайство обвиняемого о проведении по делу предварительного слушания без указания на то конкретных оснований, указанных в части 2 статьи 229 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, удовлетворению не подлежит. Данный вывод суда мотивирован тем, что в соответствии с требованиями части 1 статьи 229 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предварительное слушание по уголовному делу назначается только при наличии оснований, установленных частью 2 статьи 229 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. При этом, принимая решение о назначении судебного разбирательства уголовного дела в составе суда единолично в соответствии с частью 1 статьи 30 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, судья зафиксировал отсутствие конкретного мнения по данному вопросу со стороны обвиняемого.

Из приведенных обстоятельств следует, что данные выводы суда первой инстанции не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

Как отмечалось ранее, при ознакомлении с материалами уголовного дела по окончанию предварительного следствия обвиняемым заявлено ходатайство о проведении предварительного слушания по уголовному делу, о чем свидетельствует содержание соответствующего протокола. Кроме того, из данного протокола следственного действия видно, что свою позицию относительно ходатайств, указанных в части 5 статьи 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в том числе о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей, обвиняемый С… намерен был заявить позднее, а именно в судебном заседании.

Реализуя свое право, предусмотренное уголовно-процессуальным законодательством, С… в судебном заседании 15 июня 2015 г. заявил указанное ходатайство о рассмотрении его дела с участием присяжных заседателей.

Следовательно, материалами дела подтверждается, что свое мнение по данному вопросу обвиняемый С… выразил еще до назначения судом судебного заседания в порядке, установленном статьей 231 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Таким образом, позиция обвиняемого С… по вопросу относительно состава суда председательствующему в судебном заседании было известно еще до назначения дела к рассмотрению по существу.

Оставляя без рассмотрения заявленное обвиняемым С… ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей, и расценив его как «заявленное на ненадлежащей стадии судебного разбирательства», судом не учтены положения части 1 статьи 120 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми ходатайство может быть заявлено лицом, участвующим в деле, на любой стадии производства по уголовному делу.

Также норма права, содержащаяся в пункте 1 части 5 статьи 231 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что подсудимый не вправе ходатайствовать о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей только после назначения судебного заседания[10].

Исходя из вышеизложенного, а также с учетом положений пункта 2 части 2 статьи 30, пункта 5 части 4 статьи 47, части 1 статьи 120, пункта 1 части 5 статьи 231 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, обвиняемый в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, имеет право ходатайствовать о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей ни только по окончании предварительного следствия (при ознакомлении с материалами дела), но и на стадии предварительного слушания, т.е. до вынесения судом постановления о назначения судебного заседания, в котором судья разрешает вопрос о составе суда, правомочного рассматривать уголовное дело.

Подобная позиция также нашла свое отражение в разъяснениях содержатся в пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 23 от 22 ноября 2005 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей»[11]. В соответствии с указанным пунктом ходатайство о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей может быть заявлено как после ознакомления с материалами дела на предварительном следствии (часть 5 статьи 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), так и до назначения судебного заседания (пункт 1 части 5 статьи 231 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

В рассматриваемом примере ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей обвиняемым С… было заявлено в судебном заседании 15 июня 2015 г. еще до назначения судебного разбирательства по существу дела, т.е. до вынесения судом соответствующего судебного акта, в котором был определен полномочный состав суда по данному уголовному делу.

Из содержания постановления суда первой инстанции о назначении судебного заседания по указанному уголовному делу на 25 июня 2015 г. следует, что судом отказано в удовлетворении ходатайства обвиняемого С… о проведении предварительного слушания по делу только по той причине, что в нем не указаны основания, установленные положениями части 2 статьи 229 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Подобное обстоятельство, по мнению судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, в рассматриваемом примере не могло являться безусловным препятствием для проведения предварительного слушания по уголовному делу. А именно потому, что в том же протоколе следственного действия, в котором зафиксировано заявленное обвиняемым С… ходатайство о проведении предварительного слушания, обвиняемый по сути очевидно выразил намерение озвучить свою позицию относительно ходатайства о составе компетентного суда только в судебном заседании.

С учетом общих принципов уголовного судопроизводства обязанностью суда, прокурора, следователя, дознавателя является разъяснение участникам уголовно-процессуальных отношений, в состав которых, безусловно, входит и обвиняемый, их прав, обязанностей, а также ответственности, кроме того указанные лица должны обеспечивать возможность осуществления подобных прав (часть 1 статьи 11 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации). Умаление изложенных положений процессуального закона со стороны суда и стороны обвинения является недопустимым.

Таким образом, заявляя ходатайство о проведении предварительного слушания по уголовному делу, и одновременно указывая, что ходатайство о составе компетентного суда будет высказано в ходе судебного заседания, обвиняемый С… был вправе рассчитывать на проведение предварительного слушания по рассматриваемому делу, на что суд был должен адекватно отреагировать с учетом положений процессуального законодательства.

подготовку к назначению дела к рассмотрению по существу предъявленного С… обвинения и рассматривая вопросы, указанные в статье 228 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, председательствующий судья был обязан провести судебное заседание и выяснить у обвиняемого мнение касательно состава компетентного суда. Данное обстоятельство в первую очередь вызвано тем, что обвиняемым С… в рамках данного дела заявлено ходатайство о проведении предварительного судебного заседания и в протоколе следственного действия, составленном при выполнении требований статьи 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, явно выражено намерение подсудимого заявить ходатайство о составе суда именно в судебном заседании.

Доводы, изложенные в апелляционной жалобе осужденного С…, о том, что он намеревался в судебном заседании заявить ходатайство о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей, никоем образом не опровергнуты со стороны обвинения и кроме того подтверждаются материалами уголовного дела.

Подводя итог, Верховный Суд Российской Федерации в своем определении резюмировал, что при рассмотрении данного уголовного дела в судом первой инстанции допущены существенные нарушения уголовно-процессуального законодательства (пункт 2 статьи 389.15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), связанные с правом обвиняемого С… на рассмотрение уголовного дела с участием присяжных заседателей (часть 2 статьи 47 Конституции Российской Федерации, пункт 2 части 2 статьи 30 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), и данные нарушения неустранимы в суде апелляционной инстанции, поэтому в соответствии с требованиями частей 1, 2 статьи 389.22 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обвинительный приговор был отменен, а уголовное дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции со стадии подготовки к судебному заседанию.

В связи с тем, что приговор суда первой инстанции отменен Верховным Судом Российской Федерации по причине нарушения права осужденного С… ходатайствовать о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей, иные доводы апелляционной жалобы судом апелляционной инстанции на данном этапе производства по делу не рассматривались[12].

Особые производства, содержащие нормы права, устанавливающие особенности процессуального поведения лиц, участвующих в деле, в том числе особенности доказывания, формы и содержания заявления.

Пример – рассмотрение дел в любом из видов юрисдикционного юридического процесса с участием несовершеннолетних, недееспособных.

Вышеуказанные особенности характерны и для позитивного юридического процесса, к примеру, в соответствии со статьей 54 Федерального закона от 13 июля 2015 г. № 218-ФЗ (ред. от 3 июля 2016 г.) «О государственной регистрации недвижимости»[13] сделки, связанные с распоряжением недвижимым имуществом на условиях опеки, а также сделки по отчуждению недвижимого имущества, принадлежащего несовершеннолетнему гражданину или гражданину, признанному ограниченно дееспособным, подлежат нотариальному удостоверению.

К особым производствам в позитивном юридическом процессе, связанным с особым субъектным составом, следует отнести заключение брака несовершеннолетними.

Согласно статьей 13 Семейного кодекса Российской Федерации[14] брачный возраст устанавливается в восемнадцать лет. Также упомянутая норма определяет, что при наличии экстраординарных уважительных обстоятельств органы местного самоуправления (либо иные компетентные должностные лица) по месту жительства заинтересованных лиц, имеющих желание вступить в брак, имеют право по просьбе данных лиц разрешить вступить в брак лицам, достигшим шестнадцатилетнего возраста.

Также субъектам Российской Федерации предоставлено право, устанавливать в своих специальных законах порядок и условия, при наличии которых может быть разрешено заинтересованным лицам вступать в брак в виде исключения с учетом особых условий до достижения шестнадцатилетнего возраста.

Например, в Самарской области принят Закон Самарской области от 2 декабря 1996 г. № 19-ГД «О порядке и условиях вступления в брак несовершеннолетних граждан в Самарской области», в соответствии с которым на территории Самарской области может быть разрешено в виде исключения вступление в брак лиц в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет при наличии особых обстоятельств, в том числе: беременность, рождение ребенка, непосредственная угроза жизни одной из сторон. Формой обращения заинтересованных лиц за указанным разрешением является заявление. Данное заявление вместе с документами, подтверждающими наличие перечисленных выше особых обстоятельств, а также с письменным согласием законных представителей (родителей, усыновителей, попечителей) подается в соответствующую городскую (либо районную) администрацию по месту жительства несовершеннолетних лиц, желающих вступить в брак.

Подобные разрешение заинтересованным лицам на вступление в брак, как правило, оформляется в виде соответствующего правового акта органа местного самоуправления либо должностного лица такого органа.

В уголовно-процессуальном законодательстве также существует особое производство, связанное с субъектным составом.

Главой 52 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусмотрены нормы, предусматривающие особенности производства по уголовным делам в отношении отдельной категории лиц[15].

Например, И. обратился в суд с жалобой в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в которой просил признать незаконным и необоснованным неисполнение Президентом Российской Федерации его обязанностей в соответствии с положениями статьи 448 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении обращения заявителя от 18 августа 2015 г. о совершении преступления Генеральным прокурором Российской Федерации по статьям 293, 300 Уголовного кодекса Российской Федерации и обязать Президента Российской Федерации рассмотреть заявление о преступлении[16].

Тверской районный суд г. Москвы постановлением от 30 октября 2015 г. отказал в принятии к рассмотрению жалобы И. в связи с отсутствием предмета судебной проверки.

В апелляционной жалобе заявитель И. выражает свое несогласие с постановлением суда, считая, что судом созданы препятствия на доступ к правосудию, при этом решение суда направлено на сокрытие незаконного бездействия Президента Российской Федерации, а также на сокрытие события преступления, совершенного Генеральным прокурором Российской Федерации, и на избежание последним уголовного преследования. Мотивируя жалобу, заявитель ссылается на положения статьи 448 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, полагая, что Президент Российской Федерации в соответствии с данной нормой закона выступает как орган дознания, а также на положения статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, предусматривающие возможность обжаловать действия или бездействие должностных лиц уголовного судопроизводства, связанные с возбуждением уголовного дела.

Проверив представленные материалы, обсудив доводы, изложенные в апелляционной жалобе, заслушав мнение прокурора, апелляционная инстанция нашла постановление, вынесенное судом первой инстанции, законным и обоснованным, подлежащим оставлению без изменения.

Положения статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривают, что в судебном порядке подлежат обжалованию процессуальные акты органов, осуществляющих предварительное расследование, об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении производства по уголовному делу, а также иные решения и действия (бездействие) следственных органов, прокурора, при условии наличия со стороны последних угрозы нарушения конституционных прав и свобод участников уголовно-процессуальных правоотношений.

Важно уточнить, что согласно упомянутым положениям закона обжалованию подлежат не все действия (бездействие), а лишь те конкретные действия (бездействие) или решения указанных выше должностных лиц, которые уже совершены или должны быть совершены на досудебной стадии уголовного судопроизводства.

В рассматриваемом примере, заявитель обжалует бездействие Президента Российской Федерации в связи с нерассмотрением обращения заявителя о возбуждении уголовного дела в отношении Генерального прокурора Российской Федерации в соответствии с положениями статьи 448 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Как отметила проверочная инстанция, в приведенном примере суд первой инстанции, тщательно изучив материалы поступившей жалобы, поданной по правилам статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, обоснованно пришел к выводу о том, что имеются основания для отказа в принятии данной жалобы к рассмотрению в связи с отсутствием предмета судебного контроля в порядке упомянутой нормы права. Правовая позиция суда первой инстанции надлежащим образом мотивирована в обжалуемом судебном акте.

Также вышестоящая судебная инстанция пришла к выводу о том, что содержание оспариваемого судебного акта первой инстанции основано на объективных данных, подтвержденных материалами дела. Судебный акт суда первой инстанции принят с учетом положений, установленных в статье 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, по причине отсутствия правовых оснований для рассмотрения жалобы заявителя по существу.

Обжалуемый судебный акт не ограничивает конституционных прав заявителя и не затрудняет доступа к правосудию. Каких-либо нарушений уголовно-процессуального законодательства при разрешении судом первой инстанции вопроса о принятия жалобы к производству, влекущих за собой отмену постановления суда, суд апелляционной инстанции в приведенном примере не усмотрел.

Особые производства, содержащие нормы права, устанавливающие особенности процессуального поведения как суда, так и лиц, участвующих в деле.

Например, в гражданском процессе это приказное производство, поскольку оно устанавливает особые требования для участников процесса. В частности, статья 122 Гражданского процессуального права Российской Федерации приводит перечень случаев, в которых заявитель имеет право обратиться за выдачей судебного приказа[17]. Для должника в случае его несогласия с судебным приказом установлен особый механизм предъявления возражений и отмены судебного приказа, для суда судебный акт выносится не в виде традиционного определения или решения, а в виде судебного приказа, рассмотрение подобного заявления проводится без судебного заседания.

В арбитражном процессе с 1 июня 2016 г. фактически был введен схожий институт упрощенного производства рассмотрения дел[18].

В уголовном процессе существует особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (глава 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации[19]).

Принятие решения об особом порядке в уголовном процессе судебного разбирательства во многом зависит от предъявленного обвинения и от правового статуса обвиняемых.

Хотя закон прямо не говорит о возможности отказа обвиняемого от ранее заявленного им ходатайства о рассмотрении дела в порядке, предусмотренном главой 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, представляется, что такой отказ возможен вплоть до начала судебного следствия.

Так, например, приговором Нагатинского районного суда г.Москвы от 30 ноября 2015 г. П. осуждена за незаконное хранение при себе без цели сбыта наркотического средства в крупном размере, которое было изъято у нее сотрудниками полиции 30 июля 2015 г.

Более подробно обстоятельства данного уголовного дела изложены в приговоре суда первой инстанции.

В ходе судебного разбирательства подсудимая П. полностью признала себя виновной, в связи с чем, приговор по настоящему делу вынесен судом первой инстанции по правилам особого порядка судебного разбирательства, установленного главой 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В апелляционной жалобе в защиту осужденной адвокат В., не оспаривая правильности квалификации содеянного и обоснованности осуждения, находит вынесенный приговор несправедливым по причине чрезмерной суровости назначенного наказания, в рамках санкции уголовно-правовой нормы. В частности податель жалобы указал на то, что суд первой инстанции оставил без внимания ряд обстоятельств смягчающих наказание, в том числе: признание подсудимой вины и ее раскаяние в содеянном, положительные характеристики подсудимой, наличие у подсудимой хронических заболеваний, а также стремление последней избавиться от наркотической зависимости. Обращая внимание на совокупность положительных данных о личности П., по изложенным доводам заявитель жалобы настаивает на изменении приговора суда первой инстанции в части назначенного наказания, и просит смягчить наказание посредством применения положений статей 64, 73 Уголовного кодекса Российской Федерации, а также рассмотреть вопрос об изменении категории преступления на менее тяжкую.

Аналогичные доводы к смягчению приговора, связанные с положительными данными о личности П. и о состоянии ее здоровья, приводит в апелляционной жалобе и дополнениях к ней и сама подсудимая.

Государственный обвинитель в свою очередь в возражениях на указанные апелляционные жалобы указывает на отсутствие каких-либо правовых оснований для изменения приговора суда первой инстанции, так как по итогам судебного разбирательства по настоящему делу судом, верно, применены положения уголовного закона; нарушений уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении дела также допущено не было; справедливость назначенного осужденной наказания не вызывает сомнений, поскольку в полной мере соответствует содеянному преступлению и учитывает все, имеющиеся в материалах дела, сведения о личности подсудимой П.

Изучив материалы уголовного дела, заслушав мнения лиц, участвующих в данном уголовном процессе, обсудив доводы, изложенные в апелляционных жалобах и возражениях прокурора, апелляционная инстанция в приведенном примере не нашла правовых оснований, которые могли бы послужить причиной отмены либо изменения приговора суда первой инстанции. При этом коллегия судей указала, что при вынесении приговора в особом порядке судебного разбирательства судом первой инстанции соблюдены требования главы 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

содержания протокола судебного заседания следует, что суд первой инстанции, осуществляя полномочия по отправлению правосудия, убедился в добровольности и осознанности заявленного подсудимой П. ходатайства о рассмотрении ее уголовного дела по правилам особого порядка судебного разбирательства и последующем вынесении приговора без исследования доказательств по делу. Наличие данного ходатайства вызвано согласием подсудимой П. с предъявленным обвинением и соответственно намерением получить впоследствии менее тяжкое наказание за совершенное преступление. Коллегия апелляционного суда обратила также внимание на последовательность процессуальной позиции подсудимой. Так в частности последняя неоднократно заявляла о согласии с предъявленным обвинением в ходе уголовного судопроизводства по настоящему делу, как при ознакомлении с материалами уголовного дела по итогам предварительного следствия в порядке статьи 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, так и в ходе судебного разбирательства, настаивая при этом на вынесении приговора по правилам статьи 314 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Более того, указанное ходатайство подсудимой об особом порядке судебного разбирательства по делу было заявлено в присутствии адвокат, осуществлявшего ее защиту и поддержавшего изложенную просьбу.

Судебная коллегия отметила, что в рассматриваемом случае не требовалось исследования доказательств в общем порядке, поскольку суд первой инстанции, вынося решение о рассмотрении дела в порядке, предусмотренном главой 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, пришел к верному выводу о том, что обвинение, предъявленное П., с которым она согласилась, является обоснованным и подтверждается собранными по уголовному делу доказательствами. Фактические обстоятельства деяния П. установлены правильно и описаны в приговоре верно. Квалификация действий осужденной по части 2 статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации является юридически точной, соответствует изложенным в приговоре действиям осужденной. Каких-либо признаков, свидетельствующих о добровольной выдаче наркотических средств, исключающей уголовную ответственность П., в рассматриваемом деле не установлено. Наличие достаточных обстоятельств для применения закона о менее тяжком преступлении, а также для изменения категории преступления на менее тяжкую в рассмотренном деле не усматривается. Вопреки доводам апелляционных жалоб, наказание осужденной чрезмерно суровым судебная коллегия не нашла, поскольку оно назначено в соответствии с требованиями закона, с учетом всех имеющих значение сведений, характера и степени общественной опасности содеянного, конкретных обстоятельств дела и данных о личности осужденной (в том числе описанных в жалобах), с учетом наличия смягчающих и отсутствия отягчающих наказание обстоятельств.

Действующее законодательство относит к целям судопроизводства вне зависимости от его вида защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов. Несомненно, названные цели стоят как перед юридическим процессом в целом, так и перед его отдельными видами. Не является исключением и институт особых производств.

В юридическом процессе институту особого производства придается особое значение, при этом законодатель выделяет лишь особое производство в его традиционно узком понимании, не уделяя должного внимания особым производствам как совокупности норм, предусматривающих экстраординарный механизм рассмотрения правового вопроса как для государственного органа, так и для частных участников правоотношений.

В теории права тот или иной правовой институт, а особое производство является именно институтом в его традиционном понимании, всегда исследуется через призму предмета, подлежащего правовому регулированию. В данном случае следует уделить особое внимание предмету защиты в рамках особого производства как вида производства по рассмотрению правового вопроса.

К.С. Юдельсон, Н.Б. Зейдер полагали, что «закон относит к числу дел, возбуждаемых в защиту «охраняемого законом интереса», все дела особого производства, поэтому в делах данной категории предметом защиты всегда выступает охраняемый законом интерес, но не субъективное право»[20].

Аналогичной позиции придерживается Д.М. Чечот. По мнению ученого производство по делам особого производства должно рассматриваться с целью защиты «охраняемого законом интереса»[21].

Однако существует и иной подход. А именно, Р.Е. Гукасян полагает, что при рассмотрении дел особого производства идет речь о защите охраняемого законом интереса заинтересованного лица. При этом в ряде случаев предметом судебной защиты может выступать и субъективное материальное право. В качестве примера автор приводит ситуацию при разрешении заявления о признании имущества бесхозяйным и о последующей передаче последнего в собственность государства[22]. В связи с тем, что суд своим судебным актом не только устанавливает юридический факт признания имущества бесхозяйным, но и определяет его последующую фактическую судьбу.

Следовательно, исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что в юридической науке явствует двоякий подход относительно понимания предмета судебной защиты в делах особого производства. Условно указанный подход можно разграничить на широкий и узкий.

Сторонники первого подхода понимания предмета судебной защиты считают, что законодатель отнес к категории дел, возбуждаемых в защиту «законного интереса», все без исключения дела особого производства (Н.Б. Зейдер, Д.М. Чечот, К.С. Юдельсон).

Узкий подход характеризуется рассмотрением предмета защиты в делах особого производства относительно к отдельным категориям дел, другими словами, когда предмет судебной защиты (а именно субъективное материальное право либо законный интерес) формируется строго исходя из специфики отдельной категории дела (Р.Е. Гукасян).

Полагаем, что оба подхода не лишены недостатков прежде всего потому, что предмет защиты в рамках особого производства следует определять применительно не к отдельному виду юрисдикционного процесса, а к особому производству как к институту юрисдикционного процесса в целом.

В связи с этим полагаем, что, определяя предмет защиты, не следует забывать о таком понятии, как правовой вопрос, разрешаемый в особом производстве.

Таким образом, предметом защиты в особом производстве выступают объективные и субъективные права (правоотношение, законный интерес), подлежащие защите, подтверждению, восстановлению.

Причем, при упоминании об особом производстве перед правоприменителем сразу же ставится задача установить, есть или нет спор о праве.

Существующая отечественная конструкция гражданского судопроизводства (гражданский и арбитражный процессы) с его разделениями на виды основана на наличии или отсутствии спора о праве[23]. При этом подобное расположение дел не может отвечать реалиям и является своего рода архаизмом процессуального права.

Полагаем, что только отсутствие спора о праве не является исчерпывающим признаком особого производства в юридическом процессе, так как данная категория – это более широкая процессуально-правовая конструкция. Вопрос о наличии спора о праве является одним из признаков особого производства (среди прочих можно назвать особый субъектный состав, особый характер правоотношений и т.д.) и имеет важное значение при определении лишь категории дела и порядка его рассмотрения в том или ином виде судопроизводства.

Далее рассматривая категорию особых производств в юрисдикционном процессе, следует подробнее остановиться на субъектах особого производства.

Традиционно их принято делить на субъектов, защищающих свой материально-правовой интерес, и субъектов, выступающих в защиту чужого материального правового интереса[24].

В рамках искового производства суд защищает нарушенные или оспариваемые права путем установления (констатации) наличия или отсутствия между заинтересованными лицами материального правоотношения определенного содержания.

В рамках же особого производства суд не констатирует наличие или отсутствие правоотношения. Он устанавливает факты, имеющие юридическое значение для заинтересованного лица либо делает вывод об определенном правовом статусе лиц или вещей.

И хотя споры о юридических фактах возможны и в рамках рассматриваемого вида производства, эти споры касаются лиц, не связанных между собой правоотношением, содержание которого может измениться в зависимости от установления судом тех или иных юридических фактов. В противном случае суд оставляет заявление без рассмотрения (часть 3 статьи 263 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации[25]). Попробуем обосновать данное предположение.

Правомочие субъекта оспариваемого права заключается в юридически обеспеченной возможности осуществления своего права с использованием принудительной силы государства при условии судебного подтверждения охранительных правомочий.

При этом не следует путать особое производство как вид производства по делу и как совокупность норм, устанавливающих особый порядок, особые субъектный состав, особые процессуальные полномочия в процессе рассмотрения правового вопроса.

Первый подход к особому производству отражен выше и напрямую закреплен в тех или иных главах соответствующих процессуальных кодексов.

Второй же вид особого производства представляет собой совокупность норм, отличающихся теми или иными процессуальными особенностями как для органа государственной власти, рассматривающего правовой спор, так и для субъектов правоотношений.

Субъектами особого производства выступают субъекты права, а не субъекты юридического процесса, как это характерно для юрисдикционного процесса в целом.

Субъектом юридического процесса, по общему правилу, выступает правосубъектное лицо, т.е. лицо, обладающие правоспособностью и дееспособностью.

В соответствии со статьей 17 Гражданского кодекса Российской Федерации правоспособность любого человека как субъекта гражданских правоотношений возникает одновременно с его рождением и прекращается соответственно со смертью последнего[26].

В статье 21 Гражданского кодекса Российской Федерации указано, что «способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (гражданская дееспособность) возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия», т.е. по достижении восемнадцатилетнего возраста[27]. Также следует отметить, что в действующем законодательстве к юридическим лицам применимо понятие только правоспособности.

В статье 49 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что правоспособность юридического лица возникает в момент соответствующей регистрации, то есть с внесения соответствующей записи в единый государственный реестр юридических лиц о создании такого юридического лица и прекращается в момент внесения в указанный реестр сведений о его прекращении[28]. Юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах (статья 52 указанного кодекса), и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Другими словами, в юридическом процессе вне зависимости от того, чье право нарушено, субъектом выступает правосубъектное лицо; если нарушено материальное право неправосубъектного лица, то все процессуальные права переходят к соответствующему законному представителю.

Трактовка понятия правосубъектности в теории права в целом отличается от трактовки правосубъектности в юридическом процессе, поскольку если закон предусматривает право лица участвовать в процессе самостоятельно, то вне зависимости от возраста оно будет считаться полностью правосубъектным[29].

В соответствии с положениями пункта 3 статьи 37 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации «права, свободы и законные интересы несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, а также права граждан, ограниченных в дееспособности, защищают в процессе их законные представители». При этом суду предписано в обязательном порядке привлекать к участию в рассмотрении подобных дел самих несовершеннолетних, а также граждан, ограниченных в дееспособности.

содержащиеся в пункте 1 статьи 64 Семейного кодекса Российской Федерации, предусматривают, что защита прав и интересов детей возлагается на их родителей[30]. Родителям законодатель отвел роль законных представителей своих детей. Именно родители должны выступать в защиту детских прав и интересов в правоотношениях как с физическими, так с и юридическими лицами, в том числе в судах, без какого-либо оформления специальных полномочий.

Недееспособный или ограниченно дееспособный участник правоотношений может являться носителем материальных и процессуальных прав, становится членом соответствующих правоотношений (т.е. быть субъектом какого-либо правоотношения). При этом отсутствие, в частности, дееспособности, является исходным фактором для рассмотрения дела в особом производстве (например, о признании лица недееспособным), отсутствие полной дееспособности предполагает и особый порядок рассмотрения дел в уголовном процессе.

Кроме того, в теории права предлагается деление субъектов особого производства по степени их заинтересованности на две категории.

А именно:

- лица, на права и обязанности которых судебный акт непосредственно оказывает влияние (например, установление факта, имеющего юридическое значение);

- лица, на права и законные интересы которых судебный акт оказывает опосредованное влияние (к таковым можно отнести признание гражданина безвестно отсутствующим).

У такого лица «субъективные права или охраняемые законом интересы зависят от исхода дела, возбужденного в порядке особого производства»[31].

В юридической литературе существует точка зрения, что иные заинтересованные лица в делах особого производства имеют в своем правовом, в том числе процессуальном, статусе многочисленные общие черты с третьими лицами, не заявляющими относительно предмета спора самостоятельных требований.

В частности, М.С. Шакарян отмечала также, что правовой статус заинтересованных лиц по делам особого производства в связи с оказанием влияния решения суда на их права и обязанности, тождественен правовому положению и правовому статусу третьих лиц, не заявляющих относительно предмета спора самостоятельных требований[32].

Полагаем, с указанной точкой зрения согласиться нельзя, поскольку по действующему законодательству (в частности, статья 51 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации[33], статья 43 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации[34]) третье лицо, не заявляющие относительно предмета спора самостоятельного требования, должен быть привлечен, в установленном процессуальным законом порядке, к участию в рассматриваемом судом деле на стороне либо истца, либо ответчика на любой стадии процесса до принятия судом первой инстанции итогового судебного акта, если данный судебный акт может повлиять на права, законные интересы или обязанности указанного третьего лица.

Иными словами, третьи лица не являются инициаторами в возбуждении процесса. В отличие от них заинтересованные лица в особом производстве вне зависимости от того, как судебный акт влияет на их права и обязанности, выступают инициаторами возбуждения дела либо стороной, к которой адресовано требование.

Другие заинтересованные лица в делах особого производства могут иметь материально-правовые связи с заявителем по делу либо могут вступить в подобные взаимоотношения в соответствии с судебным актом. При этом судебный акт влияет на их права и обязанности непосредственно.

третьих лиц судебный акт опосредованно влияет, например, в случае предъявления регрессного требования.

В отечественном процессуальном законодательстве на современном этапе отсутствует ответ на вопрос о том, что делать в том случае, когда в суд первой инстанции до вынесения итогового судебного акта по существу в деле об установлении определенных фактов другим заявителем подается в суд аналогичное заявление.

Например, в случае, когда два заявителя обращаются с требованиями о признании одного и того же лица безвестно отсутствующим.

Полагаем, что в данной ситуации применимы нормы права об объединении дел в одно производство.

Следующий вид субъектов, принимающих непосредственное участие в делах особого производства, это лица, призванные защищать публичный, государственный, общественный интересы.

Форма участия данного вида субъектов в том или ином виде различна, при этом цель одна – защита государственного интереса, а также правовой статус один – представитель государства, будь то государственный обвинитель по уголовным делам или субъект, обратившийся в защиту слабой стороны.

Например, положения, закрепленные в части 3 статьи 278 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусматривают, что производство по делам о признании гражданина умершим либо безвестно отсутствующим проходит исключительно с участием прокурора.

Из содержания части 1 статьи 284 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации также следует, что «заявление об ограничении дееспособности гражданина, о признании гражданина недееспособным, об ограничении или о лишении несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет права самостоятельно распоряжаться своим заработком, стипендией или иными доходами суд рассматривает с участием самого гражданина, заявителя, прокурора, представителя органа опеки и попечительства»[35].

Очевидно, что вышеуказанные субъекты призваны обеспечить повышенную степень защищенности определенных субъектов права в определенных правоотношениях.

Как уже не раз отмечалось выше, в юридической литературе распространенно мнение, что в делах особого производства отсутствует спор о субъективных материальных правах. Полагаем ошибочным рассмотрение особого производства через призму особых производств лишь в гражданском процессе без учета динамики развития данного института в юридическом процессе.

Например, в уголовном процессе вне зависимости от того, рассматривается дело в особом производстве или нет, всегда возникает спор о нарушении публичного интереса и прав и интересов субъекта конкретным лицом, привлекаемым к уголовной ответственности; или, например, в делах об установлении юридического факта всегда присутствует спор о факте, что можно назвать подвидом спора о праве.

Следовательно, можно прийти к выводу, что институт особого производства в юрисдикционном процессе является, с одной стороны, механизмом защиты прав субъектов юридического процесса в особом порядке, а с другой стороны, служит механизмом разгрузки судебной системы, упрощает в процессуальном плане рассмотрение дела.

Подводя итог изложенному выше, отметим, что под юрисдикционным юридическим процессом следует понимать самостоятельный вид правоприменительного юридического процесса. При этом данный процедурно-процессуальный институт включаюет в себя деятельность суда, административного органа либо иного компетентного органа по разрешению какого-либо правового (юридического) вопроса в пределах компетенции соответствующего органа. В рамках юрисдикционного процесса, полагаем, следует разграничивать особые производства на три группы:

1) особые производства, содержащие нормы права, устанавливающие особенности ведения процесса судом по определенной категории дел;

2) особые производства, содержащие нормы права, устанавливающие особенности процессуального поведения лиц, участвующих в деле, особенности доказывания, формы и содержания заявления;

3) особые производства, содержащие нормы права, устанавливающие особенности процессуального поведения как суда, так и лиц, участвующих в деле.

Приведенная классификация позволяет утверждать, что характеризующим признаком особого производства как категории в юрисдикционном процессе является наличие правовых процедур, предусматривающих такие особенности, как сокращенные сроки рассмотрения, льготы и преференции для определенной группы участников в процессе, сочетание судебных и внесудебных процедур при рассмотрении дела, особый субъектный состав, особый характер правоотношений.