Простые виды благотворительности, заключавшиеся почти исключительно в кормлении нищих, применялись в самой глубокой древности. Как свидетельствуют наши летописи, практиковались они отдельными “нищелюбцами”, из среды которых особенно выделялись князья, духовенство и лучшие люди земли[1].

Находясь под влиянием только что воспринятого христианского вероучения, они охотно поучались религиозным великим заповедям, главные из которых повелевали любить Бога и любить ближнего, как самого себя. Практически это означало накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице, призреть хоть одного “единого из малых сих” и вообще, так или иначе, проявить свое милосердие и нищелюбие. Исходя из таких побуждений, благотворительность была, по единогласному утверждению исследователей, не так вспомогательным средством общественного устройства, как необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему. Нищий для благотворителя был лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. При таком взгляде на благотворительность помощь бедным была делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности, а не включалась в круг государственных обязанностей. Так относились к ней и князья, многие из которых восхвалялись летописцами за их нищелюбие. Святой Владимир, как пишет летописец, позволял “всякому нищему и убогому” приходить на княжеский двор, чтобы кормиться, а для больных, которые сами не могли приходить, - отправлял повозки, нагруженные хлебом, мясом, рыбою, овощами, медом и квасом. Некоторые писатели утверждают, что при этом же князе были учреждены первые на Руси больницы. Хотя прямого подтверждения этого в памятниках древней письменности и не встречалось, тем не менее, известно, что больные во время его княжения получали не только призрение, но и, по-видимому, врачебную помощь. Кроме Св. Владимира история указывает еще целый ряд других христолюбивцев и нищелюбивых князей. Особенно отличают великого князя Ярослава Владимировича и брата его Мстислава.

больше других, после Св. Владимира, нищелюбцем прославился Владимир Мономах, который, по свидетельству современников, раздавал деньги и предметы первой необходимости обеими руками. Из преемников Мономаха на почве благотворительности выдвигаются сын его Мстислав, и затем Ростислав, раздавший бедным все имущество дяди своего Вячеслава, полученное им по наследству. Андрей Боголюбский, по примеру Св. Владимира, приказывал развозить по улицам и дорогам жизненные припасы и раздавать их бедным и заключенным в темницах. Александр Невский тратил значительные суммы на выкуп русских из татарского плена, Иоанн Данилович был прозван Калитой за тот мешок, который он носил с собой, раздавая из него милостыню.

Исходя в своей благотворительности из нравственно-религиозных побуждений, князья склонны были ставить ее под покровительство церкви и поручать осуществление самого дела представителям религии, т.е. духовенству. Поэтому последнее шло во главе благотворительности. Особой щедростью в этом деле отличались иноки Киево-Печерского монастыря и между ними преподобные Антоний, Даминиан, Феодосий Печерский и др. Первые в государстве больницы, в которых бедные призревались и пользовались бесплатным лечением, были учреждены Переяславским епископом, впоследствии Киевским митрополитом, Ефремом в 1091 г. Заботливость духовенства о благотворении, помимо религиозных побуждений, обусловливалась соответствующими церковными постановлениями. Так уже в Церковном уставе 996г. упоминается об обязанностях духовенства по надзору и попечению за призрением бедных, причем на содержание церквей, монастырей, больниц, богаделен была определена “десятина”, т.е. десятая часть поступлений от хлеба, скота, судебных пошлин и т.п. Подобные отчисления на церковь и благотворительность делали и частные лица-лучшие люди земли.Отличительной чертой благотворительности этого периода была”слепая” раздача милостыни, при которой какие-либо расследования о нищих, расспросы их и т.п. не только не производились, но прямо воспрещались учениями святых отцов. В этот период общественная помощь ради собственного духовного совершенствования не преследовала целей общественного благоустройства, но она имела нравственно-воспитательное значение для тогдашнего общества[2].

Собранный Иоанном Грозным Стоглавый Собор (1551г.) констатирует страшное развитие нищенства и при этом указывает на отсутствие надлежащих мер призрения. Им по-прежнему попечение о бедных признается делом общества, которое доставляет средства на него и в лице выборных целовальников, вместе со священниками, заведует им. Но, возлагая попечение о бедных на обязанность общества, Собор признает необходимым регулировать его мерами государственными, законом. Для большинства нуждающихся он рекомендует закрытое призрение в богадельнях, впервые для этого различает разнообразные категории нищенствующих и для каждой из них устанавливает особые меры. Уже в разделении способов призрения отрицается первичная форма благотворительности — безразборчивая раздача милостыни и намечается уже некоторая система борьбы с нищенством, долженствующая выразиться как просто в призрении в богадельнях, затем в пособии (собирание по домам), так и в предоставлении добровольных, а быть может и принудительных, работ. Такие взгляды, по сравнению с теми, по которым милостыня раздавалась всем нищим без различия, представляют уже значительный шаг вперед, так как в них отражается не одно только стремление благотворителя душу свою спасти богоугодным делом, но и принести общественную пользу, посодействовать улучшению общежития в государстве. Дело благотворительности, очевидно, начинает переходить в дело общественного и государственного призрения.

Идея общественного призрения только наметилась, но не вошла еще в сознание общественных и государственных деятелей. Поэтому формы попечения о бедных надолго остаются еще прежние, и благотворительностью продолжали заниматься только те духовные лица и цари, которые, как и отдельные члены общества, чувствовали к тому склонность.

В среде духовенства своей благотворительностью около этого времени выдвинулись митрополит Макарий и св. Гурий, архиепископ Казанский. Из монастырей на том же поприще отличались Сергиевский и Белозерский-Корнилиев, учредившие от себя больницы и богадельни. Царь Федор Иоаннович, который, по словам летописца, был «целитель страждущим, око слепым, ноги хромым», делал для нищих очень много. Еще больше делал Борис Годунов, обещавший при вступлении на царство, что при нем не будет «ни сирого, ни бедного». Раздавая много нищим во все годы своего царствования, он особенно развил свою деятельность во время голода и мора уже до известной системы, далеко возвысившейся над простой благотворительностью. При нем же началась крупная благотворительная деятельность Троице-Сергиевой лавры, развившаяся до небывалых размеров в смутное время[3].

Новые и на этот раз несомненные признаки сосредоточения дела призрения в центральных государственных учреждениях обнаруживаются не ранее воцарения дома Романовых. Особую известность в этой области получили архимандрит (впоследствии патриарх) Никон, бояре Матвеев, кн. Черкасский, Ртищев и др. Князь Яков Черкасский построил больницу с церковью, а Федор Ртищев, устроив несколько таких больниц и богаделен, основал монастырь, в котором выписанные из Малороссии монахи обучали желающих разным наукам. Сам царь всячески стремился вспомоществовать бедным. Но все это были меры, вызванные личным почином, больше стремлением к личному совершенствованию и исполнению религиозных указаний, чем к устройству системы попечения. Для страны же именно нужны были общие систематичные меры государственного характера. Из таких мер для общественного призрения имеет значение разве только издание в 1649 г. Уложения, в котором был установлен повсеместный в государстве сбор денег на выкуп пленных. Деньги эти шли сначала в посольский приказ, а затем в полоняничный приказ и отсюда обращались по назначению.

Это, однако, была единичная мера общего значения. В остальном же благотворительная деятельность при Алексее Михайловиче носила прежний характер и мало удалилась от древнейших форм. Однако мысль опередила действительность, и многие деятели, видя, что безразборчивая раздача милостыни не уменьшает, а увеличивает нищенство, начинали относиться к этой форме благотворения отрицательно. В общественном сознании со времен Стоглавого Собора подготовлялась мысль о необходимости, в видах общественного и государственного благоустройства, перейти от благотворительности к системе общественного призрения. При этом начала ясней обозначаться и сама система призрения, долженствовавшая заключать в себе не только одну помощь бедным милостыней и особенно содержанием их в заведениях, но и предоставлении трудоспособным нуждающимся заработка, а позже и даже наказание за тунеядство.

Развитие мер общественного призрения в определенную систему принадлежит уже Императору Петру Великому. Систематизируя обширный ряд узаконений и распоряжений его, нельзя не видеть, что им были затронуты все важнейшие и основные вопросы призрения. Он подробно останавливается на необходимости различать нуждающихся по причинам их нужды и определять помощь в соответствии с этой нуждой. Он указывает на предупреждение нищеты как лучший способ борьбы с ней; выделяет из нуждающихся работоспособных, профессиональных нищих и др. категории их. Он принимает решительные меры к урегулированию частной благотворительности, определяет организованную помощь общества, устанавливает органы призрения и необходимые для развития дела средства. Таким образом, применяемые им меры составляют уже не ряд разрозненных и не связанных между собой попыток, а цельную систему, отличающуюся известной выдержанностью и последовательностью.

Система призрения, созданная Петром Великим, оказалась очень прочной и устойчивой. Во многом она была правильной и соответствующей жизненным потребностям. Важно было и то, что она была цельной системой, т. е. давала определенные ответы на все основные и важнейшие вопросы общественного призрения.

Планы Петра Первого о повсеместном устройстве благотворительных учреждений, до известной степени, были осуществлены Екатериной Великой, В 1767 году она учредила Воспитательный дом. "Приустройство" безумных и устройство в каждой из 26 епархий по одной богадельне стали подготовительными мерами для систематической организации общественного призрения, основание которой было положено Указом Екатерины Второй от 7 ноября 1775 года "Об учреждениях для управления губерниями". В соответствии с данным Указом в состав губернских учреждений повсюду должен был входить особый приказ общественного призрения. На эти приказы возлагалась забота об образовании, лечении, благотворении и борьбы с пороком: устройство народных школ, сиротских домов, больниц, убежищ для неизлечимых, домов для умалишенных, богаделен, работных и смирительных домов.

В организацию приказов общественного призрения были вложены три плодотворных и замечательных принципа: самостоятельность местных благотворительных заведений, привлечение к управлению ими местного населения и обеспечение их более или менее достаточными средствами.

Тем же Указом в русское законодательство был внесен основной принцип общественного призрения:на сельские и городские общины и приходы была возложена обязанность прокармливать своих бедных, не допуская их до нищенства, а на полицейские власти — надзор за исполнением закона.

Необходимость принятия государственных мер в общественном призрении привела к учреждению в 1892 году специальной правительственной комиссии, которая подготовила предложения, исходя из идей государственного попечительства организовать под названием сельских и городских участковых уездных и губернских попечительств ряд органов государственного призрения. Расходы на государственное вспомоществование или на пособия предполагалось покрывать из земских средств по сметам, представленным попечительствами[4].

Проект Положения о попечительствах общественного призрения с объяснительной запиской был подготовлен в конце 1897 года и в начале 1898 года разослан на заключение разных ведомств.

Одновременно по инициативе местных органов власти шел процесс создания попечительств. Так в начале 1890-х годов Московская Городская дума возбудила ходатайство о праве учреждать "участковые попечительства о бедных". Попечительства уделяли много внимания жилищной нужде беднейшего населения, занимались коечными и ночлежными квартирами, детскими санаториями и летними колониями. По примеру Москвы попечительства были организованы в более чем 60 городах России.

В 1895 году было учреждено Попечительство о домах трудолюбия и работных домах, переименованное позднее в Попечительство о трудовой помощи.

Практика московских участковых попечительств привела к мысли об объединении благотворительных обществ и учреждений. В результате в 1897 году в Москве был создан Благотворительный совет, который изыскивал меры к "согласованию и объединению деятельности городских попечительств с деятельностью всех благотворительных учреждений столицы", а в 1899 году — Городской справочный отдел по делам благотворительности, ведущий регистрацию бедных и собирающий сведения о характере деятельности благотворительных организаций,

В 1909 года был учрежден Всероссийский союз учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению, в задачи которого входило: изучение вопросов призрения, пропаганда рациональных форм и способов благотворительности, объединение благотворительной деятельности и другие[5].

В марте 1910 года Союз организовал I съезд деятелей по призрению. В мае 1914 года прошел II такой съезд.

К началу 1910 года в России насчитывалось свыше десяти тысяч благотворительных обществ и заведений. По данным проведенного обследования 60 % из них владело капиталами в размере 240, 4 млн. рублей, годовой доход составлял около 60, 5 млн. рублей, а расход — 50, 5 млн. рублей. Только 25 % всего бюджета русской благотворительности образовывалось за счет средств казны, земств, городов и сословных учреждений, 75% составляли частные пожертвования.

Ко второму десятилетию XX века достаточно развитое публичное призрение в России, в сущности, представляло собой ряд совершенно независимых и не соподчиненных учреждений и ведомств. Очень важным являлось то, что они в своей деятельности обладали правами самоуправления, образования союзов, широкой децентрализации. За Министерством внутренних дел были закреплены лишь функции высшего надзора за закономерностью, но не за целесообразностью учреждения попечительских учреждений и заведений. Вместе с тем по мере развития попечительства и благотворительной деятельности все более настоятельной становилась потребность в государственном регулировании общественного призрения, но не в государственном вмешательстве в происходящие процессы[6].

В России существовали следующие наиболее мощные самостоятельные благотворительные заведения: Ппопечительство императрицы Марии, имевшее 27 отделений и 6 комитетов, в ведении которых находились воспитательные дома для призрения младенцев, детские приюты, 36 богаделен для взрослых;

Императорское человеколюбивое общество, которое имело в своем ведении 257 благотворительных организаций;

Попечительство о домах трудолюбия и работных домах;

городские благотворительные общества.

Государственное управление общественным призрением стало складываться при Временном правительстве. Так, 21 марта 1917 года было принято постановление Временного правительства "О подчинении самостоятельных благотворительных организаций подлежащим ведомствам и учреждениям", которым поручалось совещательной Комиссии по благотворительным учреждениям определить, какие из отделений Министерств, Главных управлений, либо общественных организаций должны быть включены те из существующих благотворительных заведений, которые действовали самостоятельно, не будучи подчинены какому-либо из органов государственного управления.

Комиссия пришла к заключению, что деятельность Всероссийского Попечительства по охране материнства и младенчества может быть продолжена на прежних основаниях, т.к. оно действует по своему уставу в качестве частной благотворительной организации.

Одобрив в заседании 21 марта 1917 года заключения совещания Комиссаров в отношении деятельности других благотворительных организаций, Временным правительством были приняты решения передать их в ведение Военного ведомства, Министерства внутренних дел и Министерства народного просвещения.

Однако после принятия постановления Временного правительства от 5 мая 1917 года "Об образовании Министерств: Труда, Продовольствия, Почт и Телеграфов и Государственного Призрения" все выше приведенные благотворительные заведения и попечительства были переданы в ведение вновь образованного Министерства Государственного Призрения[7].

Министрами государственного призрения Первого, Второго и Третьего коалиционного Временного Правительства были соответственно князь Д.И.Шаховский, представитель партии кадетов (с 5 мая по 2 июля 1917 г.), И.Н. Ефремов, член Государственной думы IV созыва, избранный от войска Донского (с 24 июля по 26 августа 1917 г.) и Н.М.Кишкин, член партии кадетов и врач по образованию (с 25 сентября до октябрьского переворота).

29 июня 1917 года Временным правительством было принято постановление "Об учреждении Временного общегосударственного и местных Комитетов помощи военно-увечным", в соответствии, с которым было предписано сосредоточить все дело помощи военно-увечным в Министерстве Государственного Призрения, образованных для этой цели вышеназванных временных комитетах.

На Временный общегосударственный комитет возлагалась разработка планов помощи военно-увечным и обсуждение мер к повсеместному проведению этой помощи в жизнь, ее объединение и согласование.

Дело помощи военно-увечным на местах возлагалось на органы земского и городского самоуправления, которые для этой цели должны были образовывать земские и городские комитеты помощи военно-увечным, состоящие из представителей самоуправления и местных союзов военно-увечных.

В местностях, где нет органов местного самоуправления, Министерству Государственного Призрения было поручено образовать, впредь до введения местного самоуправления, Временные комитеты помощи военно-увечным в составе представителей местных общественных организаций и союзов военно-увечных.

Для объединения мероприятий земств и городов, входящих в состав Всероссийского Земского Союза и Союза Городов, в деле помощи военно-увечным образовать Совещание из представителей от Главных комитетов обоих Союзов с участием в нем представителей от Всероссийского Союза увечных воинов[8].

30 октября 1917 года (по старому стилю), т.е. на шестой день после победы вооруженного восстания, Советское правительство приняло обращение ко всем трудящимся о подготовке декретов о полном социальном обеспечении рабочих, городской и сельской бедноты. За подписью Народного Комиссара труда А.Г.Шляпникова это обращение было опубликовано в печати 1 ноября 1917 года.

В тот же день В.И. Ленин подписал постановление о создании на основе Министерства государственного призрения Народного комиссариата государственного призрения и его местных отделов и объявление о том, что "Республиканское Правительство Народных Комиссаров уполномочило тов. А.М. Коллонтай Комиссаром общественного призрения".

На 13 ноября 1917 года А.М. Коллонтай было назначено собрание выборных представителей служебного персонала "для обсуждения стоящих перед министерством задач по реорганизации государственного призрения на началах самодеятельности в интересах многомиллионных трудящихся масс и укрепления государственной власти за демократией России".

26 января 1918 года в Наркомате государственного призрения была создана Коллегия призрения несовершеннолетних, а в начале апреле 1918 года был образован отдел охраны детства, который занимался учетом и объединением под своим руководством всех детских приютов, благотворительных обществ, детских домов детей беженцев. Организационная работа была завершена в течение первой половины 1918 года. Бывшие "приюты" перестраивались в детские дома, в которых дети получали одежду, пищу, медицинскую помощь, воспитание. Детдомовские обучались в обычных трудовых школах. Школы при детских домах оставались лишь там, где не было условий для обучения в школах Народного комиссариата просвещения.

6 марта 1918 года Совнарком был принят декрет "Об образовании Народного совета социального обеспечения и учетно-ссудного комитета социального обеспечения", которым поручалось "Комиссариату призрения принять в свое ведение учет и урегулирование всех вопросов о пенсиях и пособиях, для чего создать Народный совет социального обеспечения."

Данным декретом Комиссариату финансов было поручено объединить все пенсионные капиталы, образовав при Национальном банке Учетно-ссудный комитет социального обеспечения.

Комиссариатам финансов и труда предписывалось работать в тесном контакте с Комиссариатом призрения.

26 апреля 1918 года был подписан декрет Совета Народных Комиссаров "О переименовании Народного Комиссариата государственного призрения в Народный комиссариат социального обеспечения" "ввиду того, что существующее название Народного комиссариата государственного призрения не соответствует социалистическому пониманию задач социального обеспечения и является пережитком старого времени, когда социальная помощь носила характер милостыни и благотворительности.

Именно эта дата считается датой основания системы социального обеспечения в России, хотя вопрос о таком переименовании был поставлен на заседании Совнаркома еще 18 марта 1918 г. Народным комиссаром социального обеспечения вплоть до реорганизации системы социального обеспечения в период НЭП был профессиональный революционер, питерский рабочий А.Н.Винокуров, работавший ранее в Комиссариате внутренних дел и назначенный 18 марта Народным комиссаром общественного призрения[9].

Говоря об истории становления и развития социального обеспечения в России в после октябрьский период и социальной защиты в наши дни, нельзя забывать о том, что в России параллельно с системой общественного призрения, переросшей позже в систему социального обеспечения, развивалось обязательное социальное страхование. Страховым законодательством, принятым в 1912 г. и дополненным в 1917 г., предусматривалось обязательное страхование на случай болезни и родов, и трудового увечья, которое осуществлялось больничными кассами, ведавшими вопросами страхования по болезни и родам, и страховыми товариществами, осуществлявшими страхование по трудовым увечьям. Кроме того, в России до октябрьского переворота сложилась сеть различных пенсионных, эмеритальных, вспомогательно-сберегательных и прочих касс, осуществлявших пенсионное обеспечение и другие виды социальной защиты установленных законодательством категорий населения[10].

С провозглашением в России новой политической политики (НЭП) начался новый этап в развитии социального обеспечения, заключавшийся в отказе от единой системы социального обеспечения и переходе к обеспечению трудового крестьянства в порядке взаимопомощи, рабочих — в порядке социального страхования и сохранения государственного социального обеспечения для инвалидов войны и для членов семейств красноармейцев, иных категорий населения, не включенных в круг лиц, подлежащих взаимному или социальному страхованию и нуждающихся в социальной поддержке.

Полный переход на принципы социального обеспечения в 1918 г. рассматривался как вынужденная мера, принятая в условиях иностранной интервенции, гражданской войны, голода и разрухи и практической возможности осуществления обеспечения, нуждающихся только в натуральной форме на уравнительных началах по минимальным нормам. Вместе с тем этап социального обеспечения, формально длившийся с 1918 по 1921 г., представляет исключительный интерес с точки зрения обусловленности характера социальной защиты политическими, экономическими и идеологическими факторами. Несмотря на краткость формального этапа социального обеспечения в развитии социальной защиты населения в России, заложенная в резолюции Шестой (Пражской) конференции РСДРП и проверенная в период военного коммунизма идеология организации социальной защиты определяла характер ее развития в России на протяжении всего советского периода. Система социального обеспечения в советский период развивалась как многоукладная система, основанная на государственной собственности, в которой виды социальной защиты, круг лиц, на которых она распространялась, а также уровень обеспечения отдельных категорий граждан определялись органами государственной власти в соответствии с устанавливаемыми ими приоритетами[11].

[1] Гавлин М.Л. Российские предприниматели: духовный облик, меценатство// История предпринимательства в России. Книга вторая. Вторая половина 19-го – начало 20-го вв.М.: РОССПЭН, 2007 г.

[2] Жуков Г.В. Благотворительность в культуре и её формы. / Российская культура XXI века глазами молодых ученых. Материалы межрег. науч. - практич. конф. аспирантов и молодых ученых. - Краснодар, 2007 г

[3] Теория и практика социальной работы. Саратов. ПФ РУЦ. 1995 г.

[4] Жуков Г.В. Благотворительность в культуре и её формы. / Российская культура XXI века глазами молодых ученых. Материалы межрег. науч. - практич. конф. аспирантов и молодых ученых. - Краснодар, 2007 г

[5] Теория и практика социальной работы. Саратов. ПФ РУЦ. 1995 г.

[6] ”Отечественная история ХХ век”, М. , ”Агар”, 1997г

[7]Орлов А.С., Георгиев В.А., Полунов А.Ю., Терещенко Ю.Я. – Основы курса истории России: Учеб. Пособие. – М.: Простор, 1997 г.

[8] Орлов А.С., Георгиев В.А., Полунов А.Ю., Терещенко Ю.Я. – Основы курса истории России: Учеб. Пособие. – М.: Простор, 1997 г.

[9] ”Отечественная история ХХ век”, М. , ”Агар”, 1997г

[10] Фирсов М. В., Федоров Е. С. «Антология социальной работы», М.,”Сварогъ-НВФ СПТ”, 1994 г.

[11] Гавлин М.Л. Российские предприниматели: духовный облик, меценатство// История предпринимательства в России. Книга вторая. Вторая половина 19-го – начало 20-го вв.М.: РОССПЭН, 2000 г.