В том, что именно религиозный терроризм в последнее десятилетие приобрел угрожающие масштабы для жизнедеятельности человечества, к сожалению, нет ничего случайного. Ранее нами уже отмечалось, что это в первую очередь связано с тем, что на наших глазах происходит смена ментальных цивилизаций со всеми вытекающими отсюда крайне негативными процессами для мира и стабильности во всем мире.

Подобному тому как в далеком прошлом очень непростым был переход от ментальности язычества к ментальности единобожия, сегодня уже само единобожие, исчерпав свои мировоззренческие и идейно-идеологические позиции, не без серьезных социально-политических потрясений уступает место приходящему ему на смену мировосприятию научному.

Однако если противоборство между единобожием и язычеством в связи с особенностями исторического времени, как правило, протекало в границах отдельных этносов и государств, то сегодня проблемы, связанные с переходом к новой ментальной цивилизации, в силу ряда объективных причин не могли не приобрести планетарный характер.[1]

В числе основных причин глобализации проблемы религиозного экстремизма и связанного с ним терроризма можно назвать, во-первых, специфику самого единобожия, возникшего в качестве вероучения, изначально претендовавшего на мировое господство. Ибо единый Бог, как известно, явил себя не богом отдельной семьи, рода или племени, как при язычестве, а единым, единственным и истинным Богом всего "рода человеческого". А ниспосланному им мировосприятию, а также нормам и правилам жизнедеятельности (законодательным системам) обязаны были подчиниться все люди вне зависимости от места и условий их проживания, родоплеменных, социальных, половых, возрастных, имущественных, классовых и прочих признаков. Ярчайшим проявлением "мировой сущности" единобожия в современном мире можно назвать претензии на мировое духовное лидерство так называемого Исламского халифата, возникшего в границах Сирии и Ирака и распространяющего свое влияние на Афганистан и другие сопредельные страны.

Во-вторых, специфические условия существования современного человечества, численность которого на нашей планете с ее ограниченными биоресурсами перевалила за семь миллиардов, и поэтому жизнь проходит в условиях мощнейших и всеохватных интеграционных и миграционных процессов в масштабах всей земли и, соответственно, порождает перманентные контакты многомиллионных масс людей, обладающих разным ценностным миром, традициями и обычаями, что не может не вызывать проблем, связанных не только с "притиркой" исторически сложившихся традиций и обычаев разных этносов и народов, но и с их разным ментальным цивилизационным уровнем. Не секрет, что одни из современных этносов продолжают оставаться на уровне язычества, другие - единобожия, а третьи - уже вступили на путь научного мировосприятия.

В-третьих, унификация и стандартизация всех сторон жизнедеятельности землян, которая не может не сопровождаться болезненной ломкой и перестройкой сложившихся стереотипов жизнедеятельности и, соответственно, изменением норм и правил существования человеческих сообществ на уровне не только отдельных государств, но и многих стран мира.

На наших глазах происходит закономерное "старение" ряда законодательных норм в силу их несоответствия изменившимся условиям жизнедеятельности людей, появляются совершенно новые законы, направленные на разрешение проблем, порожденных переходом к новой ментальной цивилизации, становление международного права как явления, обязательного для исполнения всем мировым сообществом.

Однако как включение понятия "террористическая деятельность" в вышеупомянутый Закон, так и внесение в него изменений, связанных опять-таки с религиозным экстремизмом, в очередной раз показывает не только и не столько актуальность и важность оперативного законодательного реагирования на изменения, происходящие в жизнедеятельности общества, сколько на необходимость вдумчивого отношения к самому социальному явлению, которое требует законодательного регулирования.[2]

Законодателям необходимо было учитывать сущностную природу террористической деятельности, ее историческую значимость для судеб всего человечества, и поэтому ни в коем случае религию нельзя было равнять в Законе с такими явлениями, как язык, национальность, раса. Недопустимо было забывать, что именно религия на протяжении тысячелетий предопределяла мировосприятие сотен поколений людей и что и сегодня она продолжает воздействовать на мировосприятие, умонастроение и поведение внушительной части населения нашей планеты.

Под террористической деятельностью понимается "насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к терроризму.

Надо ли говорить, что именно в нашем государстве эта проблема приобретает особое, без преувеличения судьбоносное, значение и напрямую ставит под угрозу национальную безопасность страны, ее целостность и суверенность. Ибо трудно представить себе православного священника, или магометанского муллу, или иудейского раввина, которые бы не утверждали исключительность своего вероисповедания, его безусловную истинность и превосходство над всеми остальными. Тем более что нет ни одного священного писания (за исключением Ганджура), которое бы не пропагандировало "исключительность, превосходство либо неполноценность" человека по признаку его религиозной принадлежности.[3] О реальном, а не мнимом экстремизме текстов священных писаний нами уже отмечалось.

Подпадает под осуждение террористической деятельности и выступление игумена Русской православной церкви Сергия Рыбко, опубликованное в газете "АиФ" в августе 2014 года. На вопрос корреспондента: "Путешествуя по миру, православный христианин может оказаться в католической стране. Может ли он зайти помолиться в костел?" - игумен, приглашенный в качестве эксперта, ответил: "На это нужно смотреть с исторической точки зрения: если в храме находятся какие-либо святыни, чудотворные иконы, мощи неразделенной церкви того времени, когда католики еще не отделились, то вы можете подойти и приложиться, но молиться совместно с католиками нельзя.

Не будем приводить высказываний представителей иных конфессий, "унижающих честь и достоинство других религий". Каждый из заинтересованных читателей может в большом количестве самостоятельно найти их в Интернете. Впрочем, как отмечалось, иначе и быть не может в силу специфики религии как формы общественного сознания, ее предназначения, роли и функции в жизнедеятельности людей.

Отсюда со всей определенностью можно сказать, что вышеназванный Закон продолжает, несмотря на внесенные в него изменения, страдать существенными недостатками и что законодателям не только следовало вывести из подсудности тексты Торы, Библии, Корана и Ганджура, но и надлежало вообще исключить из правовой регламентации "пропаганду исключительности и превосходства" религиозных воззрений. Не сомневаемся, однако, что это дело недалекого будущего.

Другое дело, когда пропаганда религии направлена на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение чести и достоинства человека по религиозным мотивам, когда она сопровождается насильственными (агрессивными) действиями либо призывами к совершению таких действий.

Этот аспект, с нашей точки зрения, тем более актуален, что в существующих международных соглашениях постулируется такое, лишь на первый взгляд верное, "демократическое" положение, как "свобода совести и вероисповедания". В реальности же именно это положение чревато крайне негативными последствиями для мира и стабильности не только каждой отдельной страны, которая его провозглашает, но и всего мирового содружества в силу специфики его правоприменения. Ибо, с одной стороны, оно предоставляет человеку право жить в соответствии со своими религиозными убеждениями, с другой - ограничивает это право исключительно обрядовой стороной. И поэтому это положение стало проблемой не только для многих современных европейских стран, включая Россию, но и для подавляющего большинства других стран мира.[4]

История возникновения понятия "террористической деятельности", предоставляющая человеку право самостоятельно определять свой ценностный мир и жить в соответствии со своими религиозными убеждениями, общеизвестна. Это понятие вошло сначала в политический лексикон, а затем и в юридический обиход в эпоху Просвещения, следом и в эпоху Реформации, т.е. когда человечество начало переходить от тотального религиозного мировосприятия, охватывавшего своим влиянием все стороны жизни людей, к научному осмыслению мира. И касалось оно на первых порах прежде всего именно свободы вероисповедания.

Так, в 1689 г. в знаменитых письмах о веротерпимости Дж. Локк выдвинул требование: государство должно признать свободу религии, оно должно предоставить людям право религиозного самоопределения, оно не должно лишать своих подданных гражданских и политических прав в зависимости от их принадлежности к определенной религии. Заметим, что речь у Дж. Локка шла не только о разных течениях и направлениях христианства, во множестве представленных в Англии, но и о проникающих посредством деятельности Английской Ост-Индской компании индуистских (языческих) воззрениях.

В середине XVIII века во Франции Вольтер провозглашал, что свобода совести есть право, которое человек получил от природы (заметим, не от Бога, а от природы), и никто не может принуждать его в вопросах веры. Каждому должно быть предоставлено право исповедовать ту веру, которую он желает в согласии лишь со своей совестью, или не исповедовать никакой религии.

Здесь следует специально подчеркнуть, что отнюдь не случайно это понятие возникло именно в христианских странах и касалось оно свободы вероисповедания самых разных течений и направлений в христианстве. Ибо особенностью христианства, по сравнению с такими религиями единобожия, как иудаизм и магометанство (ислам), было то, что оно не регламентировало жизнедеятельность верующих людей с помощью соответствующих законов. В Новом Завете Иисуса Христа изложены лишь мировоззренческие и идеологические основы жизнедеятельности. В нем нет свода законов, которые даны в Торе и Коране.

Ибо Иисус, как известно, призвал проповедовать языческим народам не нормы права (законодательную систему), изложенные в Торе (Законе Моисея), а Евангелие, которое содержало в себе лишь мировоззренческие установки, нарушение каждой из которых признается тяжким грехом, а наказание за грех последует прежде всего от Бога.

Квинтэссенцией этой мировоззренческой идеи являются следующие слова Мессии: "Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки" (Мф. 7:12).

Напомним также слова Мессии, обращенные к его апостолам и ученикам: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет" (Мк. 16:15, 16).

Данные слова Иисуса Христа стали определяющими и для его апостолов в вопросе: какие условия следует предложить язычникам, чтобы они могли быть приняты в лоно христианской церкви? В письменном послании так называемого Иерусалимского апостольского собора к язычникам Антиохии, Киликии, Сирии, желающим принять христианство, было предложено "воздержаться от осквернения идолами, от блуда, удавленины и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе" (Деян. 15:20).

Таким образом, и апостолы Иисуса уклонились от того, чтобы навязывать язычникам законодательную систему, изложенную в Торе. И на это были, с точки зрения апостолов, весьма веские объективные причины, которые изложил в своем обращении к собравшимся в Иерусалиме последователям Иисуса Христа апостол Петр (Деян. 15:7 - 20).

Отсюда отнюдь не случайно, что все существующие течения и направления в христианстве отличаются друг от друга прежде всего спецификой отправления религиозных обрядов или позициями о божественной и человеческой сущности и природе Иисуса Христа. Так, православная церковь исповедует во Христе одно лицо (ипостась) и две природы - божественную и человеческую. Несторианство учит о двух лицах, двух ипостасях и двух природах. Монофизиты же признают у Христа одно лицо, одну ипостась и одну природу и т.д.

Таким образом, никаких проблем для вероисповедания разных христианских течений и направлений в едином государстве закон, предоставляющий "свободу совести и вероисповедания", не создает. Напротив, он, действительно, позволяет представителям всех христианских воззрений, исповедуя свой "обряд поклонения Господу", сосуществовать в едином государстве, исполняя основную вышеприведенную заповедь Иисуса Христа: "Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки" (Мф. 7:12), при этом, что особенно важно, находясь в едином правовом поле и не нарушая ни одной из норм законодательной системы государства.

Иное дело с представителями иных вероучений. Как известно, принципиальным отличием Торы и Корана от Нового Завета является то, что они регламентируют с помощью правовых норм все стороны жизнедеятельности верующих. Более того, они предписывают обязательность и безусловность исполнения всего свода норм и правил, содержащихся в них.

Так, Коран по этому поводу вещает: "А те, кто суд вершит не потому, что им низвел Аллах, неверными пред Ним предстанут. И в ней для них Мы предписали: душа - за душу, глаз - за глаз, нос - за нос, ухо - за ухо, зуб - за зуб, за (нанесенье) ран - отмщение (по равной мере), а кто простит (за свои раны) и (возмещение за них) на милостыню обратит, тому послужит это искуплением (грехов). А те, кто суд вершит не потому, что им низвел Аллах, те преступают (законы, установленные Им)" (Сура 5:44, 45).

Приведем и другие строки Корана, которые обращены к пророку Мухаммеду для передачи людям, уверовавшим в единого Бога: "Скажи: "Не властен я ни злом (вас наказать) (и ни добром) на путь вас праведный наставить". Скажи: "Никто меня от Господа не защитит, и не найти убежища нигде мне, кроме как у Бога, коль я не передам (того, что Он вещает), а тем, кто будет непослушен Аллаху и посланнику Его, назначен Ад, где пребывать им вечно" (Сура 72:21, 22, 23).

Единый Бог повелевает Моисею (Моше) передать израильтянам: "Смотри, Я предложил тебе сегодня жизнь, и добро, и смерть, и зло. Ибо заповедую Я тебе сегодня любить Бога, всесильного твоего, идти путями Его, и соблюдать заповеди Его, и установления Его, чтобы жил ты и размножился, и благословит тебя Бог, всесильный твой, в стране, в которую ты входишь, чтобы овладеть ею. Но если отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и сойдешь ты с пути, и поклоняться будешь богам иным и служить им, то сказал Я вам сегодня, что погибнете вы, не продлятся дни ваши на земле, в которую переходишь ты через Иордан, чтобы прийти и овладеть ею" ("Ницавим", Дварим 30, 15 - 18). Поэтому Тора многократно напоминает народу Израиля повеление Господа: "Всесильный твой повелевает тебе исполнять все установления и законы эти. И старайся исполнять их всем сердцем и всей душой твоей" ("Таво", Дварим 26, 16).[5]

Думается, что приведенные строки Корана и Торы в комментариях не нуждаются. Закон, правосознание и законопослушание - это основа иудаизма и магометанства (ислама).

Таким образом, вышеприведенная законодательная норма о "свободе совести и вероисповедания", которая присутствует практически во всех странах так называемого христианского мира, весьма сомнительна для стран, которые придерживаются коранического права. И международное право не может не учитывать этот факт.

Не останавливаясь далее на этом вопросе, отметим, что навряд ли разработчики конституций европейских стран могли предположить, что с течением времени в их странах демографическая ситуация может измениться таким образом, что внушительную часть в них могут составить те же магометане. Ибо для них "жизнь в соответствии со своими религиозными убеждениями" является безусловное соблюдение Шариата.

Обратим внимание на содержание статьи 18 Международного пакта о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 16 декабря 1966 г.), где декларируется исключительно свобода "в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учений":

"1. Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии. Это право включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учений.

2. Никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору.

3. Свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц.

4. Участвующие в настоящем Пакте Государства обязуются уважать свободу родителей и в соответствующих случаях законных опекунов обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями".

А поскольку основными инициаторами и разработчиками Международного пакта о гражданских и политических правах, принятого Резолюцией 2200 A (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 года, и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой в Риме 4 ноября 1950 г., являются представители того же христианского мира, то свобода религиозных действий в названных пактах признается лишь в рамках отправления религиозных обрядов. Кстати, данный Пакт был подписан от имени СССР 18 марта 1968 г.[6]

Конкретизируя сказанное применительно к современному законодательству РФ, можем сказать, что право "действовать в соответствии" со своими религиозными убеждениями следует признать глубоко ошибочным и де-факто допускающим существование в стране альтернативных законодательных систем.

Таким образом, кратко обобщая вышеизложенное, можем утверждать, что законодательные системы стран мирового содружества, включая Россию, должны быть изменены с учетом реалий нового времени, связанных с закономерным переходом как отдельных социумов, так и всего человечества к новой ментальной цивилизации и с кардинальным изменением роли и места религий в современном мире.

Также в очередной раз подчеркнем, что сам переход к ментальной цивилизации, при которой разум и воля человечества определяют и регулируют его жизнедеятельность, в том числе разработку законодательных систем всех уровней, предусмотрен всеми тремя священными писаниями единобожия (Торы, Нового Завета и Корана). Конституции стран для граждан каждой из них сегодня являются своеобразным "Священным Писанием", духа и буквы которых обязаны придерживаться все без исключения граждане страны, включая священнослужителей всех рангов и конфессий.

Таким образом, преступления террористической и экстремистской направленности представляют серьезную угрозу национальной безопасности.

Эти показатели впечатляют и заставляют о многом задуматься. Задача правоохранителей состоит не только в выявлении и пресечении этих преступлений, но и в осуществлении превентивной деятельности. Поэтому, когда мы исследуем терроризм и экстремизм как преступления против жизни и здоровья, против конституционных прав и свобод человека и гражданина, против общественной безопасности, против основ конституционного строя и безопасности государства, мы используем научные знания в разных областях, в том числе криминалистические знания в целях раскрытия, расследования и предупреждения преступлений.

[1] Солодовников С.А. Терроризм и организованная преступность: Монография. М.: ЮНИТА-ДАНА; Закон и право, 2016. С. 11

[2] Оганесян С.С. О правовом регулировании проблем религиозного экстремизма и терроризма // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2016. N 2. С. 25 - 29

[3] Тибетский буддийский Канон "Ганджур", http://abhidharma.ru/A/Vedalla/Kanon%20T.htm

[4] Кряжев В.С. Взгляд на проблему борьбы с терроризмом и экстремизмом с учетом современных реалий // Российский следователь. 2016. N 2. С. 35

[5] Кряжев В.С. Взгляд на проблему борьбы с терроризмом и экстремизмом с учетом современных реалий // Российский следователь. 2016. N 2. С. 35

[6] Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова, Г.А. Есаков и др.; под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. 2-е изд., испр. и доп. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2016. С. 80