Существуют правовые традиции, которые своими корнями уходят в далекое прошлое. Это относится и к такой мере пресечения как заключение под стражу, о применении которой свидетельствуют древнейшие источники российского права, такие как Русская Правда XI в., Судебник Ивана IV 1550 г., Соборное Уложение 1649 г., Свод законов Российской Империи 1857 г. и другие.

В эпоху народовластия (XIII-XIV в.в.) меры пресечения отличались мягким характером. Нормальной мерой пресечения было поручительство, даже простая отдача на словах благонадежному человеку, лишение же свободы считалось мерой исключительной[1]. Так, например, Русская Правда закрепляла, что призываемый в суд обвиняемый по уголовному делу должен был найти поручителя, который бы поручился за него в явке в суд в указанный срок. Если же обвиняемый не находил поручителя, то его лишали свободы и заковывали в железо[2].

В дальнейшем (XV-XVI в.в.) уголовный процесс все более приобретал публичный характер. Поручительство уходит на задний план, и его место постепенно заняла другая более суровая мера пресечения - «отдача за пристава». Данная мера пресечения состояла в том, что человека сковывали и сажали в колоду (отсюда название - «колодники»). Но государственных тюрем еще не было, поэтому арестованные содержались во дворе у пристава (в ямах, сараях, хлеву), который был обязан надзирать за ними. «Отданных за пристава» вызывали на допросы и пытали.

В Царском Судебнике Ивана IV 1550 г. и Соборном Уложении 1649 г. упоминается о тюремном заключении. При этом, тюремное заключение рассматривалось в те времена и как мера пресечения, и как мера уголовного наказания.

По Соборному Уложению 1649 г. основной мерой пресечения становится тюремное заключение, которое применялось губными старостами, а потом -воеводами. В тюрьмах до суда держали долго (2-3 года). Встречались случаи, когда власти заключали невиновных крестьян- крепостных, чтобы побудить их господина выдать виновного. Разбойников, убийц и поджигателей предписывалось «держать в тюрьмах полгода - для сыску товарищей их»[3].

Петр I усилил государственное начало в уголовном процессе и отменил меру пресечения - «отдачу за пристава», был изменен характер поручительства (оно перестало быть имущественным). Основной и наиболее распространенной мерой пресечения стало содержание под стражей в тюрьме.

Екатерина II декларировала некоторые прогрессивные принципы, заимствованные у французских просветителей, однако реально они осуществлены не были.

В известном Наказе Екатерины II от 30 июля 1767 г., а затем в Уставе благочиния 1782 г. был приведен примерный перечень улик, достаточных для заключения человека в тюрьму. Данный перечень был полностью заимствован из трактата Ч. Беккария «О преступлениях и наказаниях» 1764 г. В основе перечня лежала идея теории формальных доказательств о том, что определение достаточности доказательств для обеспечения обвинения или подозрения нельзя доверить судье. Это должен сделать сам законодатель. Такая позиция прикрывалась заботой о законности, установлении материальной истины, устранении судебного произвола и даже охране прав личности. В Наказе излагалась прогрессивная мысль о том, что меры пресечения и меры уголовного наказания имеют совершенно разные цели и что содержание обвиняемого под стражей до суда «как мера жестокая, должно быть, сколько возможно, короче»[4].

Однако до, во время и после царствования Екатерины II сроки предварительного заключения были чрезвычайно продолжительны. Причем некоторые арестанты содержались под стражей для вымогательства взяток. В 1737 г. лишь из одной тюрьмы были единовременно освобождены 431 следственно - заключенный. По данному поводу царица писала подполковнику Редкину: «Помянутые люди забраны и держаны были не для следствия о винах их, но знать только для взяток и бездельных корыстей». В законе от 4 апреля 1722 г. говорилось: «Ведомо нам учинилось, что многих колодников в великих воровствах и разбоях из тюрем отпускают изо – взяток».

В 1763 г. Сенат установил: 1862 следственно - заключенных содержаться в тюрьмах с 1756 г., т.е. более 7 лет. Характерны и отдельные случаи: в 1727 г. обнаружилось, что майор Воеводский находился под караулом 10 лет; поручик Дубасов содержался без суда под стражей 9 лет; поручик Бобьев - 12 лет. Дело об убийстве девицы Марьи Алтуховой велось с 1813 г. по 1824 г., по этому делу содержались под стражей тюрьме несколько человек. Мальчик Кузьмин содержался до суда в тюрьме за кражу церковной утвари на суму 1 рубль 49 копеек.

Власти безуспешно пытались уменьшить сроки содержания обвиняемых под стражей. Указом от 5 марта 1731 г. предписывалось: с 8 марта приступить к разрешению колоднических дел без всяких оговорок, все эти дела окончить к Пасхе 18 апреля под угрозой штрафа. Екатерина II в Указе от 10 февраля 1783 г. требовала «окончить арестанские дела в месяц».

Александр I предписывал Сенату рассматривать арестанские дела вне очереди. За несвоевременное рассмотрение арестанских дел был установлен вычет в размере 1/3 жалования судьи. В связи с такими мерами колодников стали скрывать от статистической отчетности. Попытки ускорить расследование и рассмотрение в судах арестанских дел оказались безрезультатными: в 1825 г. в России насчитывалось 127 тысяч следственных арестантов.

Екатерина II пытались реализовать еще две правовые идее: не заключать обвиняемых под стражу без сообщения им о сути обвинения и их допроса; ввести судебный порядок рассмотрения жалоб на незаконное заключение под стражу.

В 1772 г. Сенат арестовал Федора Сукина на основании показаний одного лишь свидетеля без сообщения обвиняемому причин ареста и без предварительного допроса. Царица в именном указе от 26 марта того же года писала: «Приличнее впредь будет Сенату в случаях подобных по призыву допросить, а потом, если дело требует, арест может следовать тут, где оный правительством за законный почтен будет». Однако это правило так и не привилось в русском дореволюционном процессе.

«Учреждение о губерниях», принятое Екатериной II 7 ноября 1775 г. (ст. 401), предписывало создание Совестного суда. Если кто-нибудь в течение трех дней содержался в тюрьме без допроса, то по его жалобе не позже, чем через одни сутки он должен быть доставлен в Совестные суд, который рассматривает жалобу на незаконный арест и принимает решение об освобождении на поруки либо подтверждает правильность ареста. За неисполнение этих предписаний вводился штраф: на председателя суда-300 рублей, на заседателей - по 100 рублей. Освобожденный Совестным судом вторичному аресту за то же деяние не подлежал. Однако не допускалось рассмотрение жалоб арестованных, которые обвинялись в оскорблении царской особы, измене, убийстве, разбое и воровстве. Учреждение Совестного суда - это попытка внедрить в России процедуру «хобеас корпус». Знаменитый Habeas corpus Act был принят в Англии в 1679 г. Он означал серьезную уступку королевской власти дворянам и зарождающейся буржуазии. Его основное назначение состояло в том, что всякий задержанный и арестованный имел право обжаловать заключение под стражу в суд и быть выслушанным судам, который мог отменить арест или заменить его залогом[5]. В дореволюционной России известен всего лишь один случай применения этого правила: в 1810 г. один чиновник подал жалобу о том, что его держали в заключении без допроса в течение трех дней; окончательное решение по этому делу было принято Сенатом в 1817 г., т.е. через семь лет.

В начале XIX в. были предприняты некоторые меры гуманного характера. В 1801 г. отменены телесные наказания и пытки. Закон от 29 марта 1822 г. установил, что мужские кандалы должны весить не более 5,5 фунта; налагаемые на ноги обручи было предписано обшивать кожей (женщин в кандалы не заковывали). Правда, в 1824 г. было введено унижающее человеческое достоинство бритье половины головы у арестантов. Мотивировалось это ветхостью тюрем и частыми побегами заключенных (бритье было отменено после судебной реформы 1864 г.).

Колодников отпускали для милостыни «в связи» или отдавали на казенную работу, выдавая за нее по 3-4 копейки в день.

Система мер пресечения, предусмотренных Сводом законов 1857 г., включала следующие меры: содержание в тюрьме и при полиции; домашний арест; полицейский надзор; отдача на поруки. Избрание той или иной меры зависело от тяжести обвинения, силы улик, и звания обвиняемого[6].

Содержание в тюрьме было возможно, если обвиняемому грозило лишение всех прав состояния или если он не мог найти поручителя. Остальные меры пресечения применялись очень редко.

Основной мерой пресечения и в этот период было содержание под стражей. В России насчитывалось следственно - арестованных: в 1853 г. - 339831, в 1860 г. - 331293. Задача этой меры пресечения состояла не сколько в предотвращении побега обвиняемого, сколько во внушении ему страха и доведение его до признания. Этому способствовал жестокий и бесчеловечный режим содержания арестованных в тюрьме. Власти имели возможность вести следствие с легкостью, спокойно, не заботясь о сроках. В России в 1858 г. содержалось под стражей: от одного года до двух лет - 15305, от двух до трех лет - 3670, более трех лет - 1968 человек. Некто Василий Серков, совершивший преступление в возрасте 15 лет, содержался под стражей восемь лет и был, наконец, осужден «за положение камешков на железную дорогу» (1849).

Использовать предварительный арест для психологического давления на обвиняемого, чтобы склонить его к признанию вины, предписывалось самим законом. В частности, предлагалось получать признание путем «увещевания» с привлечением к допросам священника - увещевателя (ст. 172, п.6 ст. 191, ч. ст.289 Свода законов 1857 г.), обещанием уменьшить наказание (ст.321 Свода законов 1857 г.). При этом в законе говорилось: признание - «лучшее доказательство всего света» (ст. 316 Свода законов 1857 г.).

Длительные сроки предварительного ареста вынудило царя издать в 1862 г. закон, который предписывал при заключении под стражу более одного года доносить министру юстиции, более двух лет - докладывать дело « на усмотрение государя».

Накануне судебной реформы в 1860 г. был введен институт судебных следователей. Применение всех мер пресечения (за исключением краткосрочного задержания) было изъято из компетенции полиции и стало прерогативой следователей, отнесенных к судебной власти.

Устав уголовного судопроизводства 1864 г. установил следующую систему мер пресечения: 1) отобрание вида на жительство или обязание подпискою о явке к следствию и неотлучке с места жительства; 2) отдача под особый надзор полиции; 3) отдача на поруки; 4) взятие залога; 5) домашний арест; 6) взятие под стражу (ст. 416-419 Устава уголовного судопроизводства).

Взятие под стражу в отношении обвиняемого применялось, если ему грозило содержание в тюрьме с лишением всех прав и преимуществ или в арестанском отделении, либо ссылка с лишением прав и преимуществ, или каторжные работы с лишением всех прав состояния[7]. В основу применения той или иной меры пресечения была положена степень поражения в правах при реализации уголовного наказания. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. предписывал избирать меру пресечения каждому обвиняемому. Однако Комиссия по пересмотру Устава 1864 г. признала возможным обходиться в отдельных случаях и без мер пресечения.

Взятие под стражу по Уставу 1864 г. по существу объединяло две меры -задержание и предварительный арест. Правом задержания пользовалась полиция. В Уставе 1864 г. ничего не говорилось о сроках доставления и допроса задержанного. Лишь по закону от 15 июня 1912 г. полиция обязывалась в течение 24 часов доставить задержанного к судебному следователю, который должен был в течение следующих 24 часов допросить его по существу возникшего подозрения и задержания. Исключения допускались для отдельных местностей. Как правило, эти сроки не соблюдались. При этом жандармерия при чрезвычайных мерах по охране железных дорог имела право задержания заподозренных на срок до двух недель (ст.420 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.), по делам о государственных преступлениях, о нарушении работы железных дорог, телеграфа, о принадлежности к противозаконным обществам.

Взятие под стражу было основной мерой пресечения и в послереформенной России. Заключение под стражу допускалось для «пресечения обвиняемому способов уклонения от следствия», для предотвращения сговора между обвиняемыми (ст. 1035 Устава 1864 г.) и сокрытия следов преступления (ст. 421 Устава 1864 г.), возможности совершения нового преступления. Содержание под стражей продолжало преследовать и иные цели: доведение обвиняемого до признания путем угроз, обещаний, увещеваний, воздействия сурового, бесчеловечного режима заключения на психику обвиняемого; успокоения общественного возмущения, вызванного самим фактом совершения преступления; обеспечения неторопливого, медленного ведения следствия. Сроки содержания под стражей были по-прежнему длительными: один год - 39 % обвиняемых, два года - 11, три года - 0,9, более трех лет - 0,4%. Закон не ограничивал эти сроки никакими временными пределами. Более того, по Уставу 1864 г. сроки содержания под стражей не учитывались при назначении подсудимому меры наказания в виде лишения свободы, и это оправдывалось псевдолибиральными рассуждениями о различии в целях мер пресечения и мер наказания. Лишь законом от 17 февраля 1910 г. эта несправедливость была исправлена, но далеко не полностью: допускался частичный зачет предварительного заключения по усмотрению суда.

Содержание под стражей применялось в отношении лиц без оседлости, т.е. бродяг. Закон предусматривал возможность заключения под стражу детей в возрасте от 10 до 17 лет, совершивших общественно опасные деяния, в том числе «по неразумению». Подлежащих заключению под стражу детей и подростков можно было содержать в приютах, колониях несовершеннолетних преступников, монастырях их вероисповедания. Была сохранена установленная еще Сводом законов норма, запрещавшая содержать под стражей беременных женщин и женщин с грудными детьми.

Священнослужители и монашествующие могли быть задержаны и взяты под стражу лишь при совершении «важных преступлений» и при крайней необходимости. Они должны были содержаться отдельно от других арестованных (ст. 1021, 1022 Устава уголовного судопроизводства 1£64 г.). Так царский закон охранял «престиж» духовенства.

О взятии лица под стражу должно было уведомиться соответственно духовное начальство (ст. 1023 Устава 1864 г.), военное и статское начальство ( ст. 1241 Устава 1864 г.) и Университет (ст. 139 Университетского устава). Об уведомлении начальства других заключаемых под стражу лиц и о сроках направления уведомления закон умалчивал. По просьбе обвиняемого следователь через полицию принимал меры по сохранению имущества арестованного и по попечению о его малолетних детях (ст. 431 Устава 1864 г.). Правом заключения обвиняемого под стражу пользовались судебный следователь, окружной суд, Судебная палата, Сенат. Эти же органы были вправе отменять или изменять меру пресечения. Основанием заключения под стражу служило мотивированное постановление (определение).

Требование прокурора об отмене или смягчении меры пресечения было обязательно для судебного следователя. Прокурор мог сам отменить или смягчить меру пресечения при составлении обвинительного акта перед направлением дела в суд. Однако прокурор был лишен права избрать более строгую меру пресечения. Судебный следователь не обязан был выполнять указание прокурора о взятии обвиняемого под стражу. В этих случаях судебный следователь представлял дело суду, который и выносил по этому вопросу окончательное решение. Иной порядок был установлен в Варшавском судебном округе и Прибалтийских губерниях, где следователь был обязан выполнять указание прокурора об избрании или изменении меры пресечения, а уже потом представить дело со своими возражениями в суд. Обвиняемый имел право обжаловать постановление судебного следователя о заключении под стражу во вторую инстанцию - окружной суд. Жалоба рассматривалась в распорядительном заседании в первый присутственный день после ее поступления. Жалобщик допускался к объяснениям, если он присутствовал в суде (ст. 501 Устава 1864 г.). Об участии защитника в обжаловании меры пресечения и рассмотрении жалобы в суде закон умалчивает. На практике защитники, как правило, не участвовали в рассмотрении жалоб судом. Определение окружного суда могло быть обжаловано в Судебную палату.

При оправдании подсудимый освобождался из-под стражи немедленно, хотя бы прокурор заявлял о принесении протеста. Обязанность следить за законностью арестов была возложена как на судью, так и на прокурора. Тот и другой должны были немедленно освободить лицо из-под стражи при отсутствии законных оснований для его ареста, не вникая в обособленность ареста по существу.

[1] Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Том II (1910) / Под общ. ред. А.В.
Смирнова.- СПб.: Издательство «Альфа», 1996. С. 326.

[2] История государства и права России. Под ред. С. А. Чибиряева.- М.: Издательство «Былина», 2001. С. 33.

[3] Петрухин И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. - М.: Издательство «Наука» , 1989. С. 128.

[4] Петрухин И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. - М.: Издательство «Наука» , 1989. С. 129.

[5] Уголовный процесс России: Учебник./Под ред. И. Л. Петрухина. - М.: Издательство (Проспект», 2001. С. 149.

[6] Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Том II (1910) / Под общ. ред. А.В.
Смирнова.- СПб.: Издательство «Альфа», 1996. С.328.

[7] Викторский С. И. Русский уголовный процесс. - М.: Издательство «Городец», 1997. С.157.