Важнейшее значение в сфере защиты прав человека в уголовном судопроизводстве среди всей массы международно-правовых актов имеет Европейская конвенция «О защите прав человека и основных свобод»[1]. Помимо собственно Европейской конвенции общеобязательным статусом обладают прецеденты Европейского суда. Об этом свидетельствует, в частности, Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П[2].

К сожалению, российское уголовно-процессуальное законодательство и правоприменительная практика избрания и исполнения заключения под стражей имеют серьезные расхождения с нормами Европейской конвенции.

В соответствии с ч. 3 ст. 5 Конвенции каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «с» п. 1 названной статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

Комментируя п. 1 ст. 5 Конвенции относительно законности содержания заявителя под стражей, Европейский суд неоднократно отмечал, что понятия «законный» и «в соответствии с процедурой, предусмотренной законом» по смыслу п. 1 ст. 5 Конвенции, указывают главным образом на обязанность государства соблюдать нормы материального и процессуального национального права. Однако в соответствии с прецедентной практикой Европейского суда законность содержания под стражей, кроме того, требует соответствия этой меры лишения свободы цели ст. 5 Конвенции: защита лица от произвола[3]. Кроме того, как указывал Европейский суд, при рассмотрении подобной категории дел он должен установить соответствие внутригосударственных норм принципам Конвенции. В этой связи Европейский суд неоднократно подчеркивал, что «когда речь идет о лишении свободы, особенно важным является соблюдение принципа правовой определенности. Таким образом, важно, чтобы условия лишения свободы по внутреннему праву были ясно и точно определены, чтобы иметь возможность предвидеть последствия применения самого закона. Это отвечает критерию законности, предусмотренному Конвенцией, который требует, чтобы формулировка любого закона была достаточно четкой, чтобы позволить лицу предвидеть с разумной степенью определенности те последствия, которые может повлечь за собой то или иное действие»[4].

В качестве примера решения, не соответствующего вышеуказанным базовым элементам законности содержания под стражей (предсказуемости, ясности и защиты от произвола), можно привести определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 13 ноября 2002 г. В Постановлении Европейского суда от 24 мая 2007 г. по делу № 2708/02 Владимир Соловьев против Российской Федерации было установлено, что вышеуказанным Определением было отменено Постановление Орджоникидзевского районного суда от 1 октября 2002 г. о продлении срока содержания заявителя под стражей и дело в этой части направлено на новое судебное рассмотрение. Однако в этом же Определении мера пресечения заявителю была оставлена прежней – содержание под стражей. При этом в Определении Свердловского областного суда не было приведено веских оснований для продления срока содержания под стражей и не указан срок. Постановлением судьи Орджоникидзевского районного суда от 20 ноября 2002 г. новое судебное разбирательство по делу было назначено на 17 декабря 2002 г., одновременно продлен срок содержания заявителя под стражей без указания срока и какого-либо обоснования принятого решения. Постановлением судьи Орджоникидзевского районного суда от 15 декабря 2002 г. срок содержания заявителя под стражей был вновь продлен до 1 января 2003 года. В данной ситуации Европейский суд установил, что обвиняемый оставался в состоянии неизвестности относительно оснований его содержания под стражей в период с 13 ноября по 15 декабря 2002 г., и подчеркнул, что отсутствие конкретных оснований в решениях судебных органов, которые санкционируют содержание лица под стражей в течение длительного времени, равно как и неуказание конкретного срока, на которое лицо заключается под стражу, исходя из прецедентной практики Европейского суда, не совместимо с принципом защиты от произвола и допустимо только в исключительных и строго определенных случаях[5].

В ряде решений Европейского суда констатируется недопустимость с точки зрения Европейской конвенции санкционирования заключения под стражу судом ретроспективно, то есть на период, предшествующий вынесению судебного постановления. Любое разрешение на заключение под стражу, имеющее обратную силу, несовместимо с «правом человека на личную безопасность»[6].

В Постановлении от 6 апреля 2000 г. по делу Лабита против Италии (Labita v. Italy) Европейский суд указал, что наличие оснований для ареста должно быть доказано стороной обвинения. Переложение бремени доказывания на лицо, содержащееся под стражей, недопустимо[7].

В ряде решений Европейский суд установил недопустимость содержания под стражей по признаку одной лишь тяжести вмененного обвинения[8]. Даже особая общественная опасность отдельных категорий преступлений, по мнению Европейского суда, не является основанием для снижения эффективности судебного контроля за избранием заключения под стражу.

Европейский суд неоднократно подчеркивал важность подкрепления решения о заключении под стражу объективными доказательствами, конкретными фактами. Подтверждены доказательствами должны быть не только основания для избрания меры пресечения, перечисленные в статье 97 УПК РФ, но и необходимость заключения под стражу конкретного лица и невозможность избрания более мягкой меры пресечения.

Неубедительным основанием для заключения под стражу Европейский суд признает ссылку на отказ обвиняемого признать свою вину, поскольку обвиняемый не обязан сотрудничать с органами государственной власти и его нельзя винить за то, что он воспользовалась своим правом на молчание[9].

П. 3 ст. 5 Конвенции обязывает государственные органы рассмотреть возможность применения альтернативных мер обеспечения явки подсудимого в суд при решении вопроса о том, освободить ли его или оставить под стражей[10]. Европейский суд считает, что национальные суды должны объяснять в решении, почему меры, альтернативные лишению свободы, не могут обеспечить нормальное производство по делу[11]. Данное требование Европейского суда соответствует нормам УПК РФ, обязывающим рассматривать возможность применения более мягкой меры пресечения, нежели заключение под стражу.

По мнению Европейского суда, при вынесении постановлений о продлении срока содержания заявителя под стражей национальные суды должны проанализировать все относящееся к делу обстоятельства, в том числе семейное положение обвиняемого и ухудшение состояния его здоровья[12].

При избрании заключения под стражу судом должны быть приведены обоснования («мягкие доказательства») разумного подозрения в виновности. «Наличие фактов или информации, убеждающих объективного наблюдателя в том, что подозреваемый мог совершить преступление, является неотъемлемой частью гарантий от произвольного ареста или заключения под стражу». Так, со ссылкой на решения Европейского суда определил Конституционный Суд РФ[13].

Европейский суд высказывал позицию и по вопросам процедуры избрания заключения под стражу. Она должна быть судебной и предоставлять гарантии, соответствующие рассматриваемому виду лишения свободы[14]. Исходя из прецедентной практики Европейского суда, п. 4 ст. 5 Конвенции гарантирует лицам, лишенным свободы в результате ареста или заключения под стражу, право на рассмотрение судом правомерности их заключения под стражу, провозглашает также их право на безотлагательное вынесение судом решения по вопросу о правомерности заключения под стражу и об освобождении в случае, если заключение под стражу окажется незаконным[15]. В Постановлении от 11 октября 2007 г. по делу Насруллоев против России Европейский суд признал нарушающими п. 4 ст. 5 Конвенции действия российских властей, которые не обеспечили право на рассмотрение судом законности содержания под стражей лицу, арестованному для экстрадиции в другое государство.

Вопрос о правомерности заключения под стражу и жалоба на решение о заключении под стражу должны рассматриваться в соответствии с п. 4 ст. 5 Конвенции безотлагательно. При этом безотлагательность означает не только необходимость соблюдения сроков, установленных в российском законодательстве, но их разумность с учетом сложности дела. Так, например, в Постановлении от 19 июля 2007 г. по делу Рожков против России Европейский суд хотя и согласился с тем, что российские сроки рассмотрения жалобы были соблюдены, однако отметил, что течение сроков рассмотрения жалобы по российскому законодательству начинается не с момента подачи жалобы, а с момента получения судом материалов. В такой ситуации суд признал необоснованной проверку законности заключения под стражу через 1 месяц после подачи жалобы. В Постановлении Европейского суда от 9 января 2003 г. Кадем против Мальты было установлено, что требование безотлагательности было нарушено отложением проверки законности содержания под стражей на семнадцать дней после подачи жалобы[16], а в Постановлении по делу Ребок против Словении – на двадцать три дня[17].

Судебное разбирательство должно иметь состязательный характер, а стороны должны обладать равными правами и обязанностями. В случае если заключение под стражу подпадает под подпункт «с» п. 1 ст. 5 Конвенции, требуется провести судебное заседание[18]. Возможность для заключенного высказать свое мнение лично либо через законных представителей является одной из фундаментальных процессуальных гарантий, применяемых в случае лишения свободы[19].

Обвиняемый должен своевременно извещаться о времени и месте судебного заседания, в котором будет решаться вопрос о заключении под стражу, продлении меры пресечения и рассмотрении в вышестоящей инстанции жалобы на заключение под стражу. Обвиняемому должна быть дана эффективная возможность представить свое дело на слушании. Суд обязан рассмотреть вышеуказанные основания для избрания (продления) содержания обвиняемого под стражей, дать оценку аргументам сторон, имеющим отношение к законности избрания (продления) содержания под стражей, обосновать и мотивировать свое решение со ссылкой на предусмотренные законом основания и установленные в судебном заседании доказательства, подтверждающие необходимость заключения под стражу. Указанные гарантии должны предоставляться заключенным так же и в кассационной инстанции, как и в первой инстанции[20].

Анализ деятельности Европейского суда по правам человека и российской правоприменительной практики свидетельствует о том, что, несмотря на стабильность и определенность вышеуказанных стандартов, они не воспринимаются большинством российских судей как положения, обязательные для исполнения. В решениях судов практически отсутствуют ссылки на нормы Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод», прецеденты Европейского суда по правам человека. Для решения указанной проблемы требуется комплекс организационных и процессуальных действий, включающих в себя повышение квалификации судей, проведение научно-практических конференций по вопросам применения Европейской конвенции, методическое обеспечение, и, безусловно, четкая позиция Верховного Суда РФ, выраженная не только в Постановлениях Пленума, но и в конкретных решениях о необходимости соблюдения стандартов, выработанных в практике Европейского суда по правам человека.

[1] Конвенция о защите прав человека и основных свобод (ETS № 5) (заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. и доп. от 11.05.1994) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 2. Ст. 163.

[2] Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П // Собрание законодательства РФ. 2007. № 7. Ст. 932.

[3] Постановление Европейского суда по делу Скотт против Испании (Scott v. Spain) от 18 декабря 1996 г., жалоба № 21335/93, п. 56; Эркало против Нидерландов (Erkalo v. the Netherlands) от 2 сентября 1998 г., жалоба № 23807/94, п. 52. Здесь и далее, если не указано иное, решения взяты с сервера Европейского суда по правам человека (http://www.echr.coe.int).

[4] Постановление Европейского суда по делам Барановский против Польши (Baranowski v. Poland), жалоба № 28358/95; п. 50 - 52, Йечюс против Литвы (Jecius v. Lithuania), п. 56, а также п. 70 – 71 Постановления по делу Нахманович против России // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2006. № 9. С. 55, 81 – 99.

[5] Постановление Европейского суда от 24 мая 2007 г. по делу № 2708/02 Владимир Соловьев против РФ // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. № 12. С. 107 – 134.

[6] См.: п. 142 Постановления Европейского суда от 8 ноября 2005 г. по делу Худоеров против России // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2006. № 7. С. 57 – 99.

[7] См. также: п. 84 – 85 Постановления Европейского суда от 26 июля 2001 г. по делу Илийков против Болгарии (Ilijkov v. Bulgaria), а также п. 67 Постановления Европейского суда от 7 апреля 2005 г. по делу Рохлина против России, жалоба № 54071/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2006. № 6. С. 53 – 68.

[8] См.: п. 116 Постановления Европейского суда от 15 июля 2002 г. по делу Калашников против России // Российская газета. 2002. 17 октября; п. 102 Постановления от 8 февраля 2005 г. по делу Панченко против России // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2005. № 9. С. 43 – 66; п. 68 Постановления от 30 октября 2003 г. по делу Горал против Польши (Goral v. Poland), жалоба № 38654/97.

[9] См.: п. 66 Постановления Европейского суда от 8 июня 1995 г. по делу Ягчи и Саргин против Турции, Series A, № 319-A; п. 42 Постановления от 26 января 1993 г. по делу W. против Швейцарии (W. v. Switzerland) от 26 января 1993 г., Series A, № 254-A.

[10] См.: п. 112 Постановления Европейского суда от 28 июня 2007 г. по делу Шухардин против Российской Федерации // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. № 5. С. 101 – 128; п. 83 Постановления Европейского суда от 21 декабря 2000 г. по делу Яблонский против Польши (Jablonski v. Poland).

[11] См.: п. 75 Постановления Европейского суда от 8 июня 2006 г. по делу Корчуганова против Российской Федерации.

[12] См.: Постановление Европейского суда от 24 мая 2007 г. по делу Владимир Соловьев против России.

[13] См.: п. 2 Определения Конституционного Суда РФ от 12 июля 2005 г. № 330-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Мошнина И.А. на нарушение его конституционных прав ст. 108 УПК РФ».

[14] См.: п. 31 Постановления Европейского суда по делу Райнпрехт против Австрии (Reinprecht v. Austria).

[15] См.: Постановление Европейского суда от 24 марта 2005 г. по делу Стоичков против Болгарии (Stoichkov v. Bulgaria), «Вачев против Болгарии».

[16] См.: п. 45 Постановления Европейского суда от 9 января 2003 г. Кадем против Мальты (Kadem v. Malta) // Справочная правовая система «КонсультантПлюс».

[17] См.: п. 82 - 86 Постановления Европейского суда от 28 ноября 2000 г. по делу Ребок против Словении (Rehbock v. Slovenia).

[18] См.: п. 74 Постановления Европейского суда от 11 июля 2000 г. по делу Жаска против Польши (Trzaska v. Poland), жалоба № 25792/94.

[19] См.: п. 47 Постановления Европейского суда от 13 июля 1995 г. по делу Кампанис против Греции (Kampanis v. Greece), Series A, № 318-B.

[20] См.: п. 28 Постановления Европейского суда от 23 ноября 1993 г. по делу Наварра против Франции (Navarra v. France), Series A, № 273-B; п. 84 Постановления Европейского суда от 12 декабря 1991 г. по делу Тот против Австрии (Toth v. Austria), Series A, № 224.