По общему правилу, имущественный ущерб не предполагает возможным компенсацию морального вреда, связанного с утратой или повреждением имущества, как бы не были сильны переживания по этому поводу у собственника. Вместе с тем, выход из сложившейся ситуации все же имеется, по крайней мере, такая возможность не исключается.

Статья 150 ГК РФ ориентирует нас на признание нематериальными благами тех прав и свобод, которые тесно связаны с личностью, хотя бы и имеют своим объектом конкретное имущество, как это, например, наглядно демонстрирует право на неприкосновенность жилища. Большинство таких прав имеют прямое закрепление в Конституции РФ в качестве фундаментальных свобод. Таким образом, если гражданину причинен моральный вред физические или нравственные страдания действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Отметим, что формулировка ст. 35 Конституции РФ провозглашает охрану собственности законом и указывает на невозможность принудительного лишения человека принадлежащего ему имущества, однако содержательно перед нами вполне конкретная норма, несущая имущественный характер. Неприкосновенность права собственности в Конституции РФ не провозглашена. Вместе с тем, согласно ст. 17 Конституции РФ гражданам гарантируется признание и защита прав, предусмотренных нормами международного права. Тем интереснее для нас содержание ст. 1 протокола № 1 Европейской конвенции о защите прав и основных свобод, провозглашающее право на уважение собственности.

Вероятно, этим объясняется одно из известных судебной практике в силу прямого указания закона исключение из общего правила, предусмотренное в ст. 15 Закона о защите прав потребителей. Эта норма дает потребителю право независимо от возмещения имущественного вреда и понесенных потребителем убытков требовать компенсации морального вреда вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) прав потребителя, предусмотренных законами.

В теории гражданского права дискуссионным является вопрос о том, обязан ли потерпевший доказывать и какими средствами тот факт, что он испытывал физические и нравственные страдания при нарушении его прав. В п. 45 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите права потребителей» (далее - Постановления от 28.06.2012 N 17) предлагается исходить из того, что достаточным условием для удовлетворения иска потребителя о компенсации морального вреда является установленный судом факт нарушения прав потребителя (как имущественных, так и неимущественных). Иными словами, презюмируется, что потребитель при нарушении его прав всегда испытывает моральные страдания.

Анализ судебной практики по спорам о защите прав потребителей свидетельствует о том, что суды определяют размер компенсации морального вреда с учетом следующих обстоятельств: характер и социальная важность нарушенного права (блага) потребителя - жизнь и здоровье, право на жилище, право на удовлетворение духовных потребностей и т.д.; продолжительность неудобств, которые испытывал потребитель; отношение исполнителя к сложившейся ситуации - его готовность удовлетворить законные требования потребителя, включая рассмотрение претензии потребителя и проведение экспертизы качества работ (услуг) и материальное положение причинителя морального вреда [2.9.].

Согласно ст. 15 Закона о защите прав потребителей моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) прав потребителя, предусмотренных законами и правовыми актами РФ, регулирующими отношения в области защиты прав потребителей, подлежит компенсации причинителем вреда при наличии его вины. Размер компенсации морального вреда определяется судом и не зависит от размера возмещения имущественного вреда, она осуществляется независимо от возмещения имущественного вреда и понесенных потребителем убытков. При решении судом вопроса о компенсации потребителю морального вреда достаточным условием для удовлетворения иска является установленный факт нарушения прав потребителя. Поскольку размер компенсации морального вреда определяется судом независимо от размера возмещения имущественного вреда, ее размер не может быть поставлен в зависимость от стоимости товара (работы, услуги) или суммы подлежащей взысканию неустойки.

Нетрудно видеть, что в п. 45 Постановления от 28.06.2012 N 17 фактически устанавливается презумпция причинения потребителю морального вреда в случае нарушения его прав, т.е. не усматривается никаких препятствий для того, чтобы не применять отмеченную презумпцию во всех случаях, когда закон допускает компенсацию морального вреда.

Однако то, что достаточным условием для удовлетворения иска является установленный факт нарушения прав потребителя, не означает, что суды не должны оценивать характер и степень причиненных потребителю страданий. В каждом конкретном случае должен определяться судом с учетом характера причиненных потребителю нравственных и физических страданий исходя из принципа разумности и справедливости.

Может ли это расцениваться как основание для отказа в удовлетворении требования о компенсации морального вреда. С точки зрения логики п. 45 Постановления от 28.06.2012 N 17 ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, поскольку доказанность факта нарушения прав потребителя одновременно доказывает факт причинения ему морального вреда. Однако суд не сможет в этом случае определить размер компенсации с соблюдением требований ст. 151, 1101 ГК РФ. В подобной ситуации представлялось бы правильным присуждение компенсации морального вреда в символическом размере, например, 1 руб. Компенсация в таком размере фактически будет лишена своего имущественного и, следовательно, компенсационного в точном смысле слова значения, но судебным решением будет подтверждено наличие у потерпевшего самого права на компенсацию морального вреда [2.21.].

Другим таким исключением является презумпция причинения морального вреда при совершении должностными лицами органов власти незаконных действий, чему посвящены ст. 1069, 1070 ГК РФ.

Между тем указанные примеры скорее являются средством достижения баланса частных и публичных интересов, поскольку потребитель или обращающийся к чиновнику, заранее является слабой стороной в возникающих отношениях.

Как же быть, если имущественные потери понесены в связи с поведением соседа или стороны по договору, какой является такой же обычный гражданин, или если договор не является потребительским по своим свойствам?

Довольно часто, хотя и не всегда, действия иных лиц, причиняющие имущественный ущерб собственнику, могут быть квалифицированы как преступление. При определенных условиях, когда правоохранительные органы отказывают в возбуждении уголовного дела, в соответствующем постановлении обычно содержится ссылка на ч. 2 ст. 14 УК РФ о том, что подтвержденное материалами проверки деяние лица не образует состав уголовного преступления, поскольку лишь формально содержит признаки последнего.

Отказ в возбуждении уголовного дела в порядке п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в действиях лица состава преступления на стадии проверки сообщения о преступлении соответствует закону, что было подтверждено Определением Конституционного Суда РФ от 07.02.2013 г. № 128-О, поскольку такое решение не зависит от волеизъявления потерпевшего − оно предопределяется исключительно общественными интересами, конкретизируемыми на основе требований закона и фактических обстоятельств дела.

Однако это дает поводов заявить о том, что в результате имеющихся объективных оснований, как правило, связанных с незначительностью материального ущерба для целей уголовного преследования, тем не менее было нарушено право на уважение собственности, − то нематериальное благо, гарантии которого установлены международным правом. Тем более, что сам факт противоправного поведения стороны нашел подтверждение, и лишь по формальным соображениям «не дотянул» до квалификации его как уголовного преступления. Такой подход к определению оснований компенсации морального вреда при понесенном материальном ущербе представляет значительный интерес и требует своего дальнейшего изучения.