Современный перечень прав и свобод человека, зафиксированный в международных документах и конституциях правовых государств, - результат длительного исторического становления эталонов и стандартов, которые стали нормой современного демократического общества. В большинстве конституций и законодательстве современных государств закрепляется право на свободу мысли и слова, на свободу выражения мнений, что является результатом длительной эволюции идеи прав и свобод индивида.

Впервые четко установила критерии ограничения свободы слова Французская декларация прав человека и гражданина 1789 г., которая провозгласила: «Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый человек поэтому может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребление этой свободой в случаях, предусмотренных законом». Более чем через столетие этот принцип лег в основу международных соглашений.

Международные документы как универсального, так и регионального характера установили, по сути, одни и те же стандарты при ограничении свободы слова.

Рассмотрим три основных международных документа, анализ которых поможет выявить общие и особенные черты ограничений свободы слова в практике мирового сообщества.

Статья 29 Всеобщей декларации прав человека провозгласила: «Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

Международный пакт о гражданских и политических правах конкретизирует указанные ограничения.

Статья 19 Пакта подчеркивает, что особые обязанности и особая ответственность налагаются при пользовании правом на свободное выражение своего мнения. Оно может быть сопряжено с некоторыми ограничениями, которые должны быть установлены законом и являться необходимыми для уважения прав и репутации других лиц; для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.

Статья 20 Пакта также устанавливает область запрета: «Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.

Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. еще больше детализировала ограничение свободы слова. В статье 10 указывается: «Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступности, защиты здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

Е.Е. Гуляева в своей работе на основе анализа правовых позиций Европейского суда исследует пределы действия права на свободу и личную неприкосновенность, выявляет критерии правомерности его ограничения и детально раскрывает содержание заложенных в ч. 1 ст. 5 Конвенции правовых оснований такого ограничения. Она справедливо утверждает, что понятие «ограничение права на свободу и личную неприкосновенность», гарантированного Конвенцией, следует рассматривать как тождественное понятию «лишение свободы» в контексте ст. 5 Конвенции. Правомерность ограничения рассматриваемого права определяется наличием правового основания по Конвенции, соблюдением предусмотренных Конвенцией целей ограничения, законностью, обоснованностью, соразмерностью. Законность ограничения права на свободу и личную неприкосновенность по Конвенции предполагает соблюдение материальных и процессуальных норм внутригосударственного права с учетом соответствия данных норм принципу верховенства права, а также соблюдение цели ст. 5 Конвенции, заключающейся в защите лица от произвола.

Сопоставление этих трех документов позволяет сделать вывод, что в период с 1948 по 1966 г. ограничения свободы слова наполнились новым содержанием, стали носить более конкретный характер. Были сформулированы следующие требования к ограничениям свободы слова:

а) ограничения должны быть установлены законом;

б) быть необходимыми в демократическом обществе.

На первый взгляд, требования кажутся простыми. Однако применяемая в документах терминология не имеет однозначного толкования и нуждается в дополнительных пояснениях. Например, термин «закон», по мнению Европейского суда по правам человека, допустимо применять в широком смысле слова. В этом случае границы прав личности могут устанавливаться не только законом, но и иными нормативными актами, равно как и положениями неписаного права.

Такой подход связан с тем, что во многих странах, в том числе подписавших Конвенцию, традиционно важную роль играет прецедентное право, особенно в странах, где нет писаных конституций и применение термина в узком смысле слова, по мнению суда, лишило бы государство — участника Конвенции, в котором преобладает общее право защиты, предусмотренное пунктом 2 статьи 10, и ударило бы по самим основам правовой системы этого государства. В то же время Европейский суд исходит из того, что толковать термины должны, прежде всего, национальные органы. Не дав конкретного определения понятию «закон», Суд подчеркнул, что используемый в Конвенции термин отсылает назад, к внутреннему праву и, кроме того, касается качества закона, поскольку требует от него соответствия принципу господства права.

В 1988 г., опираясь на ряд прецедентов, Европейский суд суммировал критерии понятия «необходимость» и пришел к заключению, что оно может быть связано только с острой общественной потребностью вмешаться в права личности, поэтому ограничения, которые накладывает государство, должны быть соразмерны соответствующим интересам как личности, так и общества в целом (по терминологии Суда, «соразмерны законной цели»). Рассматривая дела, Суд выясняет степень серьезности вмешательства в права индивида и взвешивает относительный ущерб, который мог возникнуть вследствие того или иного решения, для лица и для государства.

Другими словами, любые ограничения в области прав человека должны быть оправданными. Поэтому они должны быть соразмерны той цели, которая преследуется этими ограничениями. В свою очередь цель определяется в соответствии с положениями, закрепленными в международных соглашениях, Конституции.

При этом, по нашему мнению, должна учитываться как цель, которая преследуется ограничением (в этом случае играет роль ценностное содержание «пограничного» права или интереса), так и цель существования и реализации права, которое ограничивается. Если, например, свобода слова ограничивается в целях защиты нравственности населения, помимо определения цели ограничения, ценностного содержания охраняемого интереса (нравственности), должна учитываться и цель существования свободы слова, ее ценностный критерий.

При этом ценностный подход приобретает существенное значение для определения пределов ограничений данного права. Конечно, шкала ценностей индивида и шкала ценностей общества, государства могут не совпадать. Чаще всего не совпадают. Но это не значит, что законодатель, определяя «собственные» приоритетные ценности, не должен заботиться о том, чтобы они максимально приближались к объективно заложенным в правах ценностям. Свобода слова рассматривается как основа всех других свобод, следовательно, ее сущностная ценность должна быть учтена во всех случаях, когда решается вопрос о границах свободы слова, о границах ответственности за злоупотребление ею.

В международных документах имеются две категории ограничений. Первая категория — положения, конкретно определяющие действия, на которые налагается вето: «Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».

Такие нормы не вызывают разночтения и, как правило, полностью имплементируются в законодательство стран — участников международных соглашений.

Вторая категория ограничений носит общий характер. Они не имеют четких определений, могут по-разному толковаться и менять свое содержание в зависимости от времени и пространства. К ним относятся следующие ограничения: «С целью защиты морали, общественного порядка, общего благосостояния, уважения прав и свобод других лиц».

Государство-участник может в данном случае в своем национальном законодательстве конкретизировать действия, на которые налагаются ограничения, но, разумеется, в рамках международной нормы.

Международное сообщество признает необходимым избегать в национальных законодательствах нечетких формулировок, предоставляя тем самым личности возможность дополнительной защиты прав против их произвольных ограничений, а также против произвольного толкования закона.

Европейский суд, в частности, подчеркивает, что «правовой акт лишается силы вследствие его расплывчатости, если предусмотренные в нем запреты определены нечетко. Во-первых, мы предполагаем, что человек волен выбирать между законом и незаконным поведением. Необходимо, чтобы законы давали человеку с обычным уровнем интеллекта разумную возможность знать, что запрещено, чтобы он мог действовать соответственно. Расплывчатые законы могут завлечь в ловушку невиновных, не предупредив их о запрете. Во-вторых, чтобы не допустить произвольного и дискриминационного исполнения законов, законы должны содержать четкие стандарты для тех, кто их применяет. Расплывчатый закон делегирует недопустимые полномочия полицейским, судьям и присяжным, позволяя им решать основные вопросы политики ad hoc и субъективно, что создает опасность произвольного и дискриминационного применения».

Стоит также заметить, что принцип ограничения прав налагается не только на права граждан, но и на право государства произвольно ограничивать права личности. «Ничто в настоящем Пакте не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на уничтожение любых прав или свобод, признанных в настоящем Пакте, или на ограничения их в большей мере, чем предусматривается в настоящем Пакте», — говорится в статье 5 Международного пакта о гражданских и политических правах.

Многие ограничения свободы слова неоднократно оказывались в центре внимания Европейского суда, например ограничения в целях защиты нравственности и частной жизни. Европейский суд считает, что точка зрения в отношении требований нравственности варьируется в различные периоды времени и в различных местах, особенно в нашу эпоху, для которой характерна существенная эволюция взглядов на данный вопрос. Поэтому невозможно найти какое-либо единое европейское понятие нравственности в правовом и социальном устройстве государств. При рассмотрении конкретных дел Европейский суд учитывает, что каждое государство формулирует свой подход к потребности защищать нравственность с учетом существующей на его территории ситуации.

Вместе с тем отдельные вопросы в данной области стали общими для многих государств. Еще в 1893 г. в Лозанне был созван первый международный конгресс «против аморальной литературы», а затем в мае 1908 г. в Париже состоялся международный конгресс против порнографии. 4 мая 1910 г., на международной конференции в Париже был выработан текст Соглашения между отдельными государствами о борьбе с распространением порнографических изданий. В 1949 г. в Соглашение были внесены изменения, которые для СССР вступили в силу с 14 мая 1949 г. В 1998 г. Беларусь заявила о правопреемстве международных договоров по вопросам борьбы с распространением порнографических изданий. Она стала и правопреемницей Международной конвенции о пресечении обращения порнографических изданий и торговле ими от 12 сентября 1923 г. (с изменениями).

Проблема запрета порнографии особенно обострилась в последнее время в связи с процессами, происходящими под воздействием информационных и телекоммуникационных технологий. Один из уникальных элементов киберпространства — Интернет сделал прозрачными границы информации любого рода и открыл к ней доступ всем, в том числе и детям. Обеспокоенность мирового сообщества проблемой распространения порнографических материалов по каналам Интернет отражена в ряде документов Совета Европы, государства — участники которого ищут совместные пути решения проблемы.

В резолюции № 1 «Влияние новых коммуникационных технологий на права человека и демократические ценности» (11—12 декабря 1997 г.) отмечается, что государства-участники могут принимать любые меры, которые считаются необходимыми, чтобы бороться с использованием новых коммуникационных и информационных служб для распространения какой-либо идеологии или осуществления действий, противоречащих правам человека, человеческому достоинству и основополагающим правам других лиц, а также защите несовершеннолетних, и сотрудничать в борьбе против такого использования. Применять любые меры рекомендуется и для создания гарантий защиты права тайны личной жизни и переписки при использовании новых информационных и коммуникационных служб.

В резолюции 428 (1970) Парламентской ассамблеи Совета Европы относительно Декларации о средствах массовой информации и правах человека разъясняется понятие «право на уважение личной жизни» как право вести свою жизнь по собственному усмотрению при минимальном постороннем вмешательстве в нее. Оно касается личной, семейной и домашней жизни, физической и духовной неприкосновенности, чести и репутации. Это право предусматривает возможность не допускать, чтобы человека представляли в ложном свете, раскрывали не имеющие отношения к делу неблагоприятные факты, несанкционированно публиковали частные фотографии.

Право предполагает защиту от шпионажа и неоправданных или недопустимых бестактных действий, защиту от неправильного использования материалов личной переписки, от раскрытия информации, предоставленной или полученной индивидом в конфиденциальном порядке.

В документе указывается на особую проблему, которая возникает в связи с необходимостью уважать личную жизнь общественных деятелей. Тезис «Там, где начинается общественная жизнь, личная жизнь заканчивается» признан не адекватным для охвата этой ситуации. Личная жизнь общественных деятелей должна защищаться, за исключением случаев, когда она может оказывать воздействие на общественно значимые события.

Думается, что требует дальнейшего рассмотрения также проблема, которая возникает в результате попыток получить информацию с помощью современных технических устройств (подслушивающие устройства, тайные микрофоны, использование компьютеров и т.д.), которые наносят ущерб праву на уважение личной жизни.