С целью всестороннего рассмотрения норм ММП представляет интерес проведение их классификации, в основу которой могут быть положены принятые в общей теории права критерии:

1) предмет регулирования: права человека, окружающая среда, международная безопасность, международные отношения и отношения, регулируемые внутренним правом, и др.;

2) содержание: общие принципы и формально-определенные нормы («Декларация принципов, регулирующих режим дна морей и океанов и его недр за пределами действия национальной юрисдикции» 1970 г. и «Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств» 1981 г.);

3) круг лиц: общие и специальные нормы (рекомендация МОТ № 203 «О дополнительных мерах в целях действенного пресечения принудительного труда» 2014 г. и Общая рекомендация № 28 Комитета ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин, касающаяся основных обязательств государств-участников в соответствии со ст. 2 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин);

4) предназначение в механизме регулирования: материальные и процессуальные нормы (Специальные рекомендации ФАТФ по борьбе с финансированием терроризма 2003 г. и Рекомендация № R (87) 18 Комитета министров Совета Европы государствам-членам относительно упрощения уголовного правосудия 1987 г.);

5) уровень создания: универсальный и региональный (рекомендации ЮНЕСКО и Совета Европы);

6) форма закрепления: рекомендации международных организаций, стандарты международных специализированных учреждений, рекомендации международных конференций, и др.

Источники ММП. Право существует будучи воплощенным в определенной форме.[1] Не являются исключением и нормы ММП, которые содержатся в:

1) рекомендациях международных организаций и их органов, в том числе специализированных учреждений ООН. По общему правилу рекомендации международных организаций не налагают правовых обязательств. Рекомендации специализированных учреждений ООН также не являются юридически обязательными, но «в данном случае у государств возникают не только морально-политические, но и юридические обязательства по добросовестному рассмотрению и обсуждению рекомендаций».[2]

2) отдельных решениях международных конференций. По итогам работы международных конференций могут приниматься различные международные акты.[3] Большая их часть содержит политические обязательства, но не исключено вынесение таких решений, которые можно отнести к ММП.

Поскольку ММП зачастую признаются международные акты, особенности которых (как правило, отсутствие юридической силы) позволяют их совместное рассмотрение лишь в общем, представляет интерес обращение к сравнительной характеристике ММП и указанных международных актов.

Во-первых, рекомендации международных организаций следует отличать от международных договоренностей, которые зачастую рассматриваются как акты, содержащие политические нормы. Для них характерно:

1) особое содержание. Международные политические акты обычно закрепляют политические обязательства, которые в случае их несоблюдения влекут политическую ответственность. Рекомендации международных организаций помимо обязательств могут содержать правила поведения, исполнение которых видится желательным, возможным для применения.

По мнению Г. И. Тункина, если рекомендательная резолюция международной организации содержит дополнительный призыв действовать в соответствии с ее нормами, то при создании международных договоренностей согласование воль государств идет дальше и включает взаимное обещание соблюдать нормы акта, т. е. содержит моральные обязательства;[4]

2) особый порядок принятия. В отличие от международных политических актов, применительно к рекомендациям международных организаций нельзя вести речь о согласовании правил поведения. Рекомендация создается организацией в одностороннем порядке и воплощает единую волю международной организации, обособленную от воль, составляющих ее государств-членов. На уровне межправительственных конференций правом принятия международных актов рекомендательного характера обладают органы данной конференции.

В отношении международных политических актов действует специфический порядок их принятия, не предполагающий соблюдения ряда формальных процедур, таких как ратификация, опубликование и т. п.;

3) особые источники. Международные политические нормы содержатся в международных политических документах: односторонних заявлениях, международных договоренностях, некоторых решениях международных конференций и др.

Рекомендации международных организаций не принято относить к международным политическим актам;

4) последствия неисполнения. Несоблюдение международных политических актов может быть основанием для обращения пострадавшего государства ко всем средствам, не запрещенным международным правом,[5] т. е. реторсиям – принудительным правомерным мерам, совершаемым в ответ на недружественные акты, ущемляющие интересы государства, но не представляющие собой нарушение международного права (такими средствами являются повышение таможенных пошлин на ввозимые товары, введение ограничений прав иностранных физических и юридических лиц на территории государства, отзыв дипломатических представителей, протесты и др.).

Несоблюдение рекомендаций международных организаций, как правило, не вызывает подобные серьезные последствия, а может повлечь некоторые экономические издержки, моральные оценки. По утверждению Г. В. Игнатенко, «несоблюдение декларативных или рекомендательных норм лишает соответствующие государства правовой возможности пользоваться определенными благами (выгодами) межгосударственного сотрудничества».[6] Отмечая рост числа рекомендательных, декларативных, программных положений, Г. И. Курдюков ставит вопрос о допустимости применения в отдельных случаях санкций в международном праве, если метод международно-правового регулирования, помимо императива, содержит в своих нормах желаемое или возможное поведение;[7]

5) самостоятельный характер международных обязательств. Международные политические акты, в отличие от рекомендаций международных организаций, подчеркивают их обособленность от правовых актов. Согласно п. 39 разд. «X» Будапештских решений 1994 г. «положения, закрепленные в настоящем Кодексе поведения, носят политически обязательный характер».[8]

При проведении сравнительной характеристики международных политических и рекомендательных документов можно также привести справедливое, как представляется, замечание Э. Оста, который усматривает главное различие между инструментами ММП и международными договоренностями в круге их участников, виде норм и наличии возможности ознакомления с ними (акты ММП обычно являются многосторонними, устанавливают универсальные нормы, которые широко публикуются и распространяются).[9]

Государствами принимаются специальные правовые акты, регулирующие правовой статус международных политических обязательств и порядок их реализации.[10]

Во-вторых, закрепление в нормах ММП международных стандартов сближает их с модельными актами, что стало основанием рассмотрения их рядом авторов в качестве разновидности ММП.[11] Однако подобное отождествление не учитывает особенности модельных норм и норм ММП. Думается, что более соответствует действительности подход, согласно которому невозможно отнесение специфических международных документов в сфере международного частного права (субправа) к ММП, несмотря на то, что между ними наблюдаются черты сходства.[12]Об этом свидетельствуют:

1) форма закрепления модельных норм, которая является различной и включает в себя помимо рекомендаций международных организаций и конференций международные договоры;

2) структура модельной нормы, которая содержит конкретную модель регулирования, предназначенную для включения в будущие правовые акты. Поэтому модельная норма может потребовать меньших нормотворческих и организационных усилий для ее применения, чем норма ММП;

3) механизм действия модельной нормы и нормы ММП. Модельная норма регулирует отношения с учетом или при закреплении соответствующего «типового» поведения в национальном законодательстве, т. е. с помощью внутригосударственного права становится возможным реализовать цель, заложенную в модельной норме, разработать правовой акт на ее основе.

ММП, напротив, может оказывать влияние на общественные отношения без какого-либо участия правовых норм. Хотя положения ММП могут быть приняты во внимание в нормотворческом процессе, воспроизведены в проекте правового акта, однако их вряд ли следует рассматривать в качестве «готовой» основы для национальных правовых актов.

Таким образом, международные договоренности отличаются от ММП содержанием, порядком принятия, источниками, самостоятельным характером международных обязательств; модельное право не является ММП потому, что ему присущи особая форма закрепления, структура и механизм действия.

Комплексное изучение международно-правовых норм и норм ММП способствует более детальному уяснению особенностей ММП, а обращение к форме закрепления его норм, принятие во внимание специфики их действия позволяют провести более четкую грань между ними, не допустив стирания международно-правовых и иных международных актов.

[1] Зивс С. Л. Источники права / отв. ред. В. П. Казимирчук М. : Наука, 1981; Марченко М. Н. Источники права : учеб. пособие. М. : ТК Велби, Проспект, 2008.

[2] Гаврилов В. В. Указ. соч. С. 55. Об актах специализированных учреждений ООН также см.: Шибаева Е.А. Специализированные учреждения ООН. Международноправовые аспекты. М. : Междунар. отношения, 1966. С. 27–30; Ковалева Т. М., Малинин С. А. Правовая природа административно-регламентационных актов, издаваемых межгосударственными организациями // Изв. вузов. Правоведение. 1999. № 2. С. 213–220.

[3] О видах актов межправительственных конференций см.: Ашавский Б. М. Межправительственные конференции (международно-правовые вопросы). М. : Междунар. отношения, 1980. С. 98–120.

[4] Тункин Г. И. Право и сила в международной системе. М. : Междунар. отношения, 1983. С. 73–74.

[5] International Texts of Legal Import in the Mutual Relations of Their Authors and Texts Devoid of Such Import : Institut de droit international, seventh commission, rapporteur Mr Michel Virally, session of Cambridge, 1983 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.idi-iil.org/

[6] Игнатенко Г. В. Заключительный акт общеевропейского совещания в Хельсинки // Изв. вузов. Правоведение. 1976. № 3. С. 97.

[7] Курдюков Г. И. Государства в системе международно-правового регулирования. Казань : Изд-во Казан. ун-та, 1979. С. 91.

[8] Будапештские решения от 6 дек. 1994 г. // Действующее международное право. В 3 т. / сост. Ю. М. Колосов и Э. С. Кривчикова. Т. 2. М. : Изд-во Моск. независимого ин-та междунар. права, 1999. С. 252.

[9] Aust A. Modern Treaty Law and Practice. Third edition. New York : Cambridge University Press, 2013. P. 50.

[10] См., напр.: Положение о подготовке и подписании международных межправительственных актов, не являющихся международными договорами Российской Федерации, утв. постановлением Правительства РФ от 7 февраля 2003 г. № 79 (СЗ РФ. 2003. № 7. Ст. 647).

[11] Gabriel H.D. The Advantages of Soft Law in International Commercial Law: The Role of UNIDROIT, UNCITRAL, and the Hague Conference // Brooklyn Journal of International Law. 2009. Vol. 34. No 3. P. 658–659; Kaufmann-Kohler G. Soft Law in International Arbitration: Codification and Normativity // Journal of International Dispute Settlement. 2010. Vol. 1. Issue 2. P. 283–299; Безбородов Ю. С. Указ. соч. С. 81–93.

[12] Бахин С. В. Субправо (международные своды унифицированного контрактного права). СПб. : Юрид. центр Пресс, 2002. С. 147–148.