Трансформация полномочий прокурора при прекращении уголовного дела является сложным вопросом. Это приводит к формированию разных точек зрения в уголовно-процессуальной науке на то, какими функциями наделен прокурор на данном завершающем этапе.

Так, В. С. Шадрин считает, что при прекращении уголовного дела прокурор реализует функцию уголовного преследования1. С введением в действие Федерального закона от 05.06.2007 № 87-ФЗ, значительно урезавшего полномочия прокурора, это высказывание было справедливо только по отношению к дознанию. Федеральным законом от 28.12.2010 № 404 в связи с совершенствованием деятельности органов предварительного следствия были внесены изменения, в соответствии с которыми изменен ряд полномочий прокурора, в том числе в ст. 37 УПК РФ был добавлен п. 5.1. согласно которого теперь прокурор уполномочен проверять законность и обоснованность решения следователя о прекращении уголовного дела и в случае признания его незаконным, имеет право отменить его и вернуть для производства дальнейшего расследования.

Прекращение уголовного дела — это решение об окончании процессуальной деятельности, завершающее производство по делу. Однако уголовное преследование предполагает форсирование расследования, чтобы оно осуществлялось и дальше. Так, согласно правовой позиции Конституционного суда РФ, изложенной в пункте 3 постановления Конституционного суда РФ № 11-П от 27 июня 2000 г. отмечено, что факт уголовного преследования может подтверждаться проведением в отношении лица следственных действий и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него[1] [2]. То есть о реализации функции уголовного преследования при прекращении уголовного дела уместно говорить только в случае отмены прокурором постановления о прекращении уголовного дела, когда согласно решению, направленному на возобновление и продолжение предварительного расследования, существует возможность дальнейшего осуществления уголовного преследования, его развертывания в последующих стадиях уголовного судопроизводства. Таким образом, функция уголовного преследования реализуется прокурором как при надзоре за производством дознания, так и при проведении предварительного следствия, но в весьма усеченном виде.

Так, 26.08.2012 года СО ОМВД России по Калачевскому района Волгоградской области возбуждено уголовное дело № 192413, по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 264 УК РФ по факту того, что 17.08.2012 года примерно в 22.00 часов водитель П., управляя автомашиной марки «Тойота - Карина», совершил наезд на пешехода Г., который от полученных телесных повреждений скончался на месте дорожно-транспортного происшествия. 18.09.2012 года заместителем начальника следственного отделения отдела МВД России по Калачевскому району принято решение о прекращении указанного уголовного дела на основании п.2 ч.1 ст. 24 УПК РФ, в связи с тем, что согласно заключению судебной автотехнической экспертизы, следует что, водитель П. не имел технической возможности предотвратить данное ДТП, путем экстренного торможения и остановки транспортного средства до линии движения пешехода. Однако, по результатам изучения уголовного дела № 192413 установлено, что решение о его прекращении вынесено на основании неполно проверенных данных. В ходе расследования проведено несколько автотехнических экспертиз, для проведения которых следователем представлены данные, в основном, полученные со слов подозреваемого П., в том числе о внезапном появлении на проезжей части пешехода, о скорости движения пешехода. Между тем, версия подозреваемого о внезапном появлении и быстром перемещении потерпевшего по проезжей вызывает сомнение, поскольку судебно-медицинской экспертизой установлено, что на момент смерти он находился в состоянии алкогольного опьянения тяжелой степени. С учетом изложенного прокурором было вынесено решение об отмене постановления о прекращении уголовного дела и о возвращении уголовного дела для организации дополнительного расследования.

Согласно статистическим данным Г енеральной прокуратуры РФ, отражающим основные результаты работы по надзору за исполнением законов на досудебных стадиях уголовного судопроизводства в РФ, за период 2011-2015 гг. было отменено прокурором и по его инициативе постановлений о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) (Таблица 6)[3]:

Таблица 6

Наименование

показателя

2011

г.

2012

г.

%

(+;-)

2013

г.

%

(+;-)

2014

г.

%

(+;-)

2015 г.

%

(+;-)

отменено прокурором и по его инициативе постановлений о прекращении уголовного де- ла(преследования)

26 981

26 729

-0,9

24 763

-7,4

29 330

+18,4

31 612

7,8

Эти данные на диаграмме наглядно демонстрируют активизацию надзорной деятельности прокурора в указанном направлении:

Количество постановлений о прекращении

so ооо ___________ уголовного дела (преследования),

отмененнных прокурором и по его инициативе

о

■ отмеЧе/о прокуроров^2 по его ини циШе постанов леШйГ о прекращ,2015!.'

Из представленных статистических данных следует, что осуществление функции уголовного преследования, выражающейся в реализации полномочия по отмене постановлений органов предварительного расследования о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), составляет значительный «пласт» работы прокурора.

Следует также отметить, что в зависимости от формы расследования прокурор реализует разные функции в досудебном производстве. Так, об

осуществлении прокурором функции процессуального руководства можно говорить только по отношению к расследованию в форме дознания, в то время как следователи обладают процессуальной самостоятельностью. Несмотря на изменения в УПК РФ, внесенные Федеральными законами № 380-ФЗ от 14.12.2015 г.1 и № 440-ФЗ от 30.12.2015 г.[4] [5] [6], направленные на укрепление правового статуса дознавателя и расширение его процессуальной самостоятельности путем регламентации его права отстаивать процессуальные решения по уголовному делу и усиление ведомственного контроля за дознанием, полномочия прокурора в отношении дознания на завершающем этапе досудебного производства, оканчивающемся прекращением уголовного дела, остались неизменными. По этому поводу интересное мнение высказывает Д.А. Сычев, считающий, что такая новелла не может не способствовать общему снижению авторитета прокурора и проявлению большего «аппетита» со стороны органов расследования в «аннексии» его полномочий .

Функция процессуального руководства дознанием со стороны прокурора в анализируемой нами ситуации проявляет себя в полномочии прекратить уголовное дело, расследуемое дознавателем (п. 3 ч. 1 ст. 226 УПК РФ), в даче ему согласия на прекращение уголовного дела (уголовного преследования) по некоторым основаниям (ст. 25, 28, 28.1 УПК РФ), как верно подчеркивают Е.Н. Гринюк и Е.А. Зайцева[7].

Здесь важно отметить наличие пробела в регламентации процессуальных полномочий прокурора, заключающегося в том, что прокурор может инициировать прекращение уголовного дела, расследованного следователем, только на судебных стадиях (ч. ч. 7, 8 ст. 246 УПК РФ), будучи лишенным такой возможности в досудебном производстве. В связи с этим считаем целесообразным расширить полномочия прокурора путем предоставления ему права прекращать уголовное дело (уголовное преследование) независимо от формы расследования. Похожую точку зрения высказывает Ш.М. Абдул-Кадыров, считающий, что прокурор должен иметь право прекращения уголовного преследования в любой момент предварительного следствия[8].

Отдельно следует сказать о том, что при прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон, при прекращении уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием, а также по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности (ст. 28.1 УПК РФ) и при прекращении уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовноправового характера в виде судебного штрафа (ст. 25.1 УПК РФ) дача согласия прокурора на прекращение является одновременно и проявлением правозащитной функции. Считаем правильным присоединиться к точке зрения С.А. Шейфера, согласно которой прекращение производства по делу также выступает в качестве правоустанавливающего факта, который порождает право заинтересованных лиц на обжалование постановления о его прекращении, и процессуальной гарантией гражданина против необоснованного привлечения к уголовной ответственности2. Действительно, прекращение уголовного дела как юридический факт влечет за собой не только прекращение правоотношений, возникших в связи с осуществлением уголовного преследования, но и возникновение целого комплекса новых правоотношений, связанных со снятием различных ограничений в отношении подозреваемого, реализацию им права на реабилитацию, если дело прекращено по реабилитирующим основаниям, а также права на обжалование решения участниками процесса.

Однако основной функцией прокурора, по мнению Д.М. Беровой, является осуществление надзора[9]. Действительно, учитывая специфику рассматриваемого завершающего этапа, «генеральная линия» деятельности прокурора — надзорная, обеспечивающая законность принятого решения, целью которой является недопущение нарушения прав и свобод участников уголовного процесса. Эта функция реализуется прокурором вне зависимости от формы расследования.

Специфически проявляет себя полномочие прокурора по отмене незаконного и необоснованного решения дознавателя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования: прокурор не только отменяет такое решение, но и своим постановлением возобновляет производство по уголовному делу. Это полномочие «высвечивает» сразу три функции прокурора: надзора за исполнением законов при производстве дознания, процессуального руководства дознанием и, как представляется, функции уголовного преследования, т.к. именно стараниями прокурора продолжает развертываться обвинительная деятельность в досудебном производстве по таким уголовным делам.

Надзорные же полномочия в отношении следователя на данном этапе проявляются в том, что следователь, прекращая уголовное дело (уголовное преследование), направляет прокурору копию постановления для проверки его законности и обоснованности (ч.1 ст. 213 УПК РФ), а прокурор, в свою очередь, вправе отменить незаконное и необоснованное решение следователя в срок не позднее 14 суток с момента получения материалов уголовного дела, изложить в постановлении обстоятельства, подлежащие дополнительному расследованию, и вместе с материалами уголовного дела передать его руководителю следственного органа. При этом прокурор обладает только полномочием по отмене такого постановления, но не по возобновлению предварительного следствия — с учетом режима процессуальной самостоятельности следователя.

По сути, данная ситуация (ч. 1 ст. 214 УПК РФ) является частным проявлением общей процедуры реагирования на выявленные прокурором нарушения федерального законодательства (она регламентирована ч. 6 ст. 37 УПК РФ). Прокурор, отменив такое постановление, тем самым требует устранить выявленные им нарушения норм УПК РФ, а следователь, в свою очередь, согласно ч. 3 ст. 38 УПК РФ может и не согласиться с позицией прокурора, представить свои письменные возражения своему руководителю, который сообщает об этом прокурору. В зависимости от реакции прокурора на такие возражения, возможно дальнейшее «движение по вертикали» требования об устранении указанных нарушений — вплоть до Председателя СК РФ или руководителя следственного органа федерального органа исполнительной власти, а также до «последней инстанции» в разрешении данного конфликта — до Г енерального прокурора РФ. Полагаем, что в реализации этого полномочия также находит отражение и функция уголовного преследования, т.к. несмотря на позицию органов предварительного следствия, склонных прекратить преследование, прокурор продолжает его «форсировать».

Таким образом, функция уголовного преследования в деятельности прокурора на завершающем этапе расследования выражается в том, что, признав постановление дознавателя или следователя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования незаконным или необоснованным, прокурор уполномочен его отменить и со своими указаниями вернуть для дополнительного расследования (ч. 1 ст. 214 УПК РФ). При этом Генеральный прокурор РФ в своем приказе № 162 дает указание обеспечить проверку всех прекращенных дел в течение 1 месяца со дня вынесения постановления о прекращении, то есть законодатель не ориентирует прокурора на незамедлительную проверку законности принятого решения о прекращении уголовного дела.

И, несмотря на то, что на завершающем этапе расследования, оканчивающемся прекращением уголовного преследования, прокурор в основном реализует надзорную функцию, все же полномочия прокурора не представлены в «чистом виде» (каждой функции — свой набор полномочий), они пересекаются, комбинируются друг с другом, образуя инструмент реализации конкретных уголовно-процессуальных функций прокурора. Так, А.Ю. Винокуров считает, что согласие прокурора на прекращение уголовного дела (преследования) — полномочие по осуществлению уголовного преследования — является по характеру также полномочиями по осуществлению надзора1. В этой специфике также проявляет себя явление трансформации полномочий прокурора.

Отдельно следует рассмотреть роль прокурора в свете изменений в уголовно-процессуальный кодекс РФ, внесенных Федеральным законом № 323-ФЗ от 03.07.2016 г.[10] [11], которые устанавливают порядок прекращения уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением новой меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа: в Кодекс были введены ст. 25.1 и глава 51.1, также был дополнен текст ст. 213 УПК РФ.

Согласно нововведениям в любой момент производства по уголовному делу, в случаях, предусмотренных статьей 76.2 УК РФ, следователь с согласия руководителя следственного органа и дознаватель с согласия прокурора, вправе подать в суд ходатайство о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, если это лицо возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред, и суд может назначить данному лицу меру уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (ст. 25.1 УПК РФ).

Какова при этом роль прокурора? На наш взгляд, в отношении дознания статус прокурора остался неизменным: прокурор осуществляет процессуальное руководство дознанием и надзор. Законодатель ничего не говорит о полномочии прокурора отменять это постановление. Думается, что в соответствии с общим правилом прокурор может отменять это постановление дознавателя. Однако следует учитывать, что законодатель не обязывает следователя направлять прокурору копии принятого решения. Действия законодателя не последовательны и не логичны. С одной стороны, он значительно расширяет полномочия прокурора, в частности с принятием Федерального закона № 322 от 03.07.2015 г. прокурор теперь обладает достаточно широким спектром полномочий при заключения досудебного соглашения о сотрудничестве[12]. В то же время, с другой стороны, лишает прокурора исторически присущего ему полномочия по надзору за органами предварительного следствия, не говоря уже о том, что полностью игнорируется, как мнение большинства ученых-процессуалистов, так и многочисленные законопроекты, касающиеся необходимости возвращения прокурору полномочия самостоятельного прекращения уголовного дела.

Так, в ч. 3 ст. 446.2 УПК РФ, регламентирующей порядок прекращения уголовного дела или уголовного преследования и назначения меры уголовно- правового характера в виде судебного штрафа в ходе досудебного производства по уголовному делу, указано, что копии постановления органа предварительного расследования направляются подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему и гражданскому истцу. Отсутствует упоминание о необходимости направления копии этого решения прокурору. Это объяснимо в отношении дознавателя, чье постановление прокурор санкционирует, тем самым осуществляет текущий надзор, и абсолютно нелогично в отношении следователя. В этой же статье указывается, что прокурору направляется только копия постановления, вынесенного судьей по результатам рассмотрения ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. То есть прокурор оказывается фактически лишенным надзорного полномочия в отношении ходатайства следователя и может осуществлять только последующий надзор по уже вынесенному решению.

На отсутствие у прокурора в отношении следователя надзорных полномочий в данном порядке окончания производства прямо указывает ч. 1 ст. 213 УПК РФ, согласно которой уголовное дело прекращается по постановлению следователя, копия которого направляется прокурору, за исключением случаев, предусмотренных ст. 25.1 УПК РФ. То есть в этих случаях прокурору даже копию постановления направлять не нужно. Возникает вопрос: как прокурор должен осуществлять надзор за окончанием предварительного следствия в такой форме, если у него отсутствуют соответствующие полномочия? Может ли он отменять это постановление? Думается, что прокурору должно быть предоставлено такое полномочие.

Вышеуказанное еще раз подчеркивает справедливость утверждения В.А. Азарова, что нужно восстановить полноценный прокурорский надзор, уничтоженный практически полностью в 2007 году[13].

Против расширения полномочий прокурора высказывается О.А. Малышева, считающая необходимым исключение из процессуальных полномочий прокурора права на прекращение уголовного дела, расследованного в форме дознания. Более радикальную позицию занимает А.М. Багмет, выступающий за полную ликвидацию прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования2.

По нашему же мнению, наоборот предоставление прокурору права на самостоятельное прекращение уголовного дела любой подследственности будет способствовать осуществлению более эффективного надзора и обеспечению прав участников уголовного процесса, тем более что аналогичное полномочие прокурор имеет на судебных стадиях. В ч. ч. 7, 8 ст. 246 УПК РФ прямо закреплено полномочие прокурора в судебном заседании отказаться от обвинения. При этом, по смыслу норм закона, мнение, высказываемое прокурором по вопросу изменения обвинения, является для суда обязательным, поскольку формирование обвинения и его поддержание перед судом в соответствии с ч. 1 ст. 21 УПК РФ от имени государства по уголовным делам публичного обвинения осуществляет прокурор. То есть отказ от обвинения предопределяет принятие судом решения в соответствии с позицией государственного обвинителя1, поскольку уголовно-процессуальный закон исходит из того, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе принципа состязательности и равноправия сторон, а формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечивается обвинителем. Данная позиция государственного обвинителя не подлежит оценке с точки зрения ее правильности и предопределяет судебное решение по ней[14] [15] [16]. И если в суде уголовное дело по инициативе прокурора может быть прекращено, то почему нельзя предусмотреть возможность его прекращения в ходе предварительного следствия и тем самым создать условия для реализации принципа разумной процессуальной экономии? Схожее мнение имеет М.А. Лавнов, который проанализировав правоприменительную практику за последние 8 лет, приходит к выводу о том, что прекращение уголовного дела еще на досудебных стадиях процесса имело бы больше смысла и пользы и для государства, и для участ-

3

ников процесса, чем постановление приговора .

Здесь важно отметить, что, по мнению М.А. Лавнова, отказ прокурора от обвинения не может выступать в качестве самостоятельного основания прекращения уголовного дела, ввиду того, что поддержание обвинения является публичной обязанностью государственного обвинителя1. При этом, как считает Е.Г. Васильева, отказ прокурора должен быть основан лишь на обнаруженных им реабилитирующих обстоятельствах[17] [18].

При этом согласно постановления Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 г. № 18-П взаимосвязанные положения ч. 7 и 8 ст. 246 и п. 2 ст. 254 УПК РФ признаны не противоречащими Конституции РФ, поскольку по их конституционно-правовому смыслу в системе норм предполагается, что полный отказ государственного обвинителя от обвинения, влекущий прекращение уголовного дела должны быть мотивирован со ссылкой на предусмотренные законом основания, а вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, и что законность, обоснованность и справедливость такого решения возможно проверить в вышестоящем суде[19]. То есть государство несет дополнительные затраты на рассмотрение такого дела в суде, хотя его прокурор мог прекратить еще на стадии предварительного расследования.

В свое время И.Я. Фойницкий отмечал, что уголовный процесс как институт практической жизни «должен сообразовываться с наличными средствами государства, и при построении его весьма важно соблюдать экономию времени, личных сил и денежных затрат»[20]. Его мысль продолжает С.В.

Бажанов, который подчеркивает, что необходимо учитывать многоаспектный характер причиняемого преступлением вреда и реальные траты государства на организацию раскрытия и расследования преступления, судебного разбирательства и разрешения уголовного дела, а при не достижении компромисса — на содержание заключенного в местах лишения свободы1.

Таким образом, при наличии соответствующих полномочий прокурор мог бы обеспечить достижение социально-экономического эффекта еще на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. В связи с этим считаем правильным присоединиться к мнению К. Б. Калиновского, утверждающего, что ограничение полномочий прокурора на этапе окончания предварительного следствия не согласуется со статусом прокурора как органа надзора и как будущего государственного обвинителя[21] [22]. Прав и В.С. Шадрин, считающий, что лишение

-5

прокурора этого права на досудебных стадиях выглядит парадоксальным .

Следует отметить, что во многих зарубежных странах прокурор наделен обширными дискреционными полномочиями при решении вопроса о прекращении уголовного дела (преследования): так, ст. 35 УПК Республики Армения уполномочивает прокурора прекратить уголовное преследование ввиду нецелесообразности; согласно УПК Болгарии только прокурор имеет право решать вопрос о прекращении дальнейшего производства по делу; в статье 106 УПК Г рузии закреплено за прокурором монопольное право на принятие решения о прекращении следствия или (и) уголовного преследования; ст. 40 СРР Франции регламентирует право прокурора прекратить уголовное преследование ввиду нецелесообразности.

По УПК Нидерландов прокурор уполномочен прекратить судебное преследование ввиду нецелесообразности уголовного преследования: по причине публичного интереса (167 УПК), а также если иные виды наказания

или меры (например, дисциплинарные, административные являются более действенными, а, следовательно, и более предпочтительными; правонарушение не причинило вреда, и нет необходимости в наказании); судебное преследование будет несоразмерным, учитывая личность правонарушителя (например, преклонный возраст); судебное преследование противоречит интересам государства (например, государственной безопасности, миру)[23].

Законодательство ФРГ предусматривает полномочие прокурора прекратить дело из-за неподтверждения начального подозрения или по мотивам целесообразности (§ 153, 154, 170 II StPO). Принцип целесообразности направлен на урегулирование конфликта между обвиняемым и потерпевшим с принятием альтернативных уголовному преследованию мер (§160 III StPO) .

УПК Молдовы гласит, что прокурор может распорядиться вывести лицо из-под уголовного преследования в предусмотренных законом случаях (ст. 52 УПК РМ). Также прокурор уполномочен прекратить уголовное дело в исключительных случаях в интересах борьбы с организованной преступностью в отношении лица, которое активно содействовало в расследовании и

-5

раскрытии преступления (ст. 5.5 УПК РМ) .

Исследование уголовно-процессуального законодательства зарубежных стран позволяет сделать вывод о перспективности закрепления принципа дискреционности при решении прокурора вопроса о необходимости прекращения уголовного дела (преследования).

В ходе изучения имеющейся судебной практики, нами были выявлены многочисленные случаи отказа прокурора от обвинения в суде, повлекшие прекращение уголовного дела уже на судебных стадиях. Так, судьей Ленинского районного суда г. Астрахани 30 марта 2015 года было рассмотрено уголовное дело в отношении Гореловой Н.А. по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 226.1 УК РФ по признакам: незаконное перемещение через государственную границу Российской Федерации сильнодействующего вещества (сибутрамин) в крупном размере. В судебном заседании по окончании судебного следствия государственный обвинитель отказался от предъявленного обвинения и заявил ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении Гореловой Н.А. по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления на основании п. 2 ч.1 ст. 24 УПК РФ, указав, что сибутрамин не входит в Единый перечень товаров, к которым применяются запреты или ограничения на ввоз или вывоз государствами-членами Таможенного союза в рамках ЕврАзЭс, что соответственно контрабандой не является. Учитывая мнение государственного обвинителя, суд постановил прекратить уголовное преследование Гореловой Н.А. по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ на основании п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ (отсутствие в ее действиях состава преступления)[24].

Показательным является и этот пример. Судьей Кстовского городского суда Нижегородской области 23 марта 2015 года было рассмотрено уголовное дело в отношении Морозова Д.А., Морозовой С.В., Вострякова М.В., Березина И.А., Лещев С.Е., Бусыгина В.С., Бобковой Л.В., Цыбиной Е.В., которые обвинялись в том, что, действуя в составе организованной группы, из корыстных побуждений, с целью незаконного обогащения путем незаконного проникновения на территорию ООО «П.» тайно похитили нефтебитум марки БНД-60/90 и марки БНД 90/130 общей массой 374,843 тонны, причинив ущерб ООО «П.» на общую сумму 4 335 696,22 рубля без учета НДС (5 116 121,67 рубля с учетом НДС). По указанному преступлению действия Морозова Д.А., Морозовой С.В. и Вострякова М.В. каждого квалифицированы по п.п. «а,б» ч. 4 ст. 158 УК РФ; Березина И.А., Лещева С.Е., Бусыгина В.С., Бобковой Л.В., Цыбиной Е.В. каждого по п. «а» ч. 4 ст. 158 УК РФ. В ходе судебного разбирательства государственный обвинитель отказался от обвинения: по п.п. «а,б» ч. 4 ст. 158 УК РФ в отношении Морозова Д.А., Морозовой С.В., Вострякова М.В. и по п. «а» ч. 4 ст. 158 УК РФ в отношении Березина И.А. в полном объеме, мотивируя свое решение тем, что обвинение в этой части в отношении названных лиц не нашло своего объективного подтверждения представленными в материалах дела доказательствами, в том числе отвечающими критериям допустимости. Он заявил ходатайство о прекращении уголовного преследования на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в их действиях состава преступления, которое было удовлетворено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения[25].

Согласно приведенным примерам из судебной практики прокурор отказывался от поддержания обвинения в суде, тем самым инициировал прекращение уголовного дела на основании отсутствия в действиях подсудимых состава преступления. Учитывая, что доказательства, подтверждающие наличие состава преступления, указываются в обвинительном заключении, установить отсутствие состава преступления и прекратить уголовное дело при наличии соответствующих полномочий при поступлении его с обвинительным заключением — прокурор мог еще в досудебном производстве. И только отсутствие полномочия по прекращению уголовного дела в ходе предварительного следствия сделало неизбежным продолжение производства по уголовному делу в судебных стадиях — даже при отсутствии для этого фактических оснований. Указанное свидетельствует о наличии пробелов и противоречий в законодательной регламентации полномочий прокурора по прекращению уголовного дела на досудебных стадиях. Решение этой проблемы мы видим в закреплении на законодательном уровне полномочия прокурора прекращать уголовное дело вне зависимости от формы расследования. Это позволит снизить чрезмерные затраты государства, направить сэкономленные средства на развитие и совершенствование правоохранительной системы, оптимизировать нагрузку на органы расследования, прокуратуры и суды, создать более благоприятные условия для их деятельности.

На расширенном заседании коллегии Г енпрокуратуры РФ, состоявшемся 24 марта 2015 года, были озвучены данные председателя Верховного Суда РФ В. Лебедевым о «колоссальном» количестве уголовных дел, прекращенных судами по нереабилитирующим основаниям (в отношении 190 тыс. человек, или почти — каждого пятого подсудимого). Такие решения вполне могут быть приняты еще до судебного разбирательства. «В случаях, когда по уголовному делу соблюдены все условия для вынесения законного постановления о его прекращении за примирением сторон, либо в силу деятельного раскаяния, необходимо обязательно рассматривать такую возможность, как альтернативу направления дела в суд. Это сбережет огромные средства. Ведь каждый день судопроизводства обходится в 27 тыс. руб., а сокращение бюджетных расходов сегодня как никогда актуально»1. В связи с этим считаем целесообразным и рациональным уполномочить прокурора самостоятельно прекращать уголовные дела, расследуемые в форме предварительного следствия.

Схожей позиции по данному вопросу придерживается Д.А. Сычев, по мнению которого, прокурор, как главный субъект реализации функции уголовного преследования, должен быть наделен правом прекращения уголовного дела без принятия к своему производству[26] [27] [28]. Более «радикальную» точку зрения имеет И.В. Маслов , высказывающийся за необходимость наделения исключительно прокурора полномочием по прекращению уголовного дела.

В качестве положительной тенденции следует отметить, что в последнее время законодатель все больше внимания стал уделять вопросу расширения полномочий прокурора в досудебном производстве. Об этом свидетельствует внесение на рассмотрение в Государственную Думу Федерального

Собрания Российской Федерации ранее упомянутого нами Законопроекта № 872311-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (о расширении полномочий прокурора в досудебном судопроизводстве»1 и Законопроекта № 887064-6 «О внесении изменений в статью 221 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (о праве прокурора прекращать уголовное дело или уголовное преследование по основаниям, предусмотренным статьями 24-27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, при поступлении от следователя уголовного дела с обвинительным заключением)»[29] [30].

Актуальность этой темы обусловлена существованием проблемы отсутствия полноценного и эффективного прокурорского надзора за органами предварительного расследования. Нормативная регламентация полномочий прокурора на этапах завершения досудебного производства богата правовыми коллизиями, недосказанностями и пробелами, что вызывает сегодня активную дискуссию среди процессуалистов о необходимости восстановления полномочий, которых прокурор был практически полностью лишен Федеральным законом от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ.

Законопроект о расширении полномочий прокурора в досудебном судопроизводстве направлен, как указано в пояснительной записке, на усиление законности предварительного расследования, повышение эффективности работы следственного аппарата, а также имеет целью пресечение имеющихся случаев круговой поруки среди руководителей. Одним из аргументов за расширение полномочий прокурора является неэффективность ведомственного контроля за следствием. Авторы законопроекта предлагают вернуть прокурору многие утраченные им полномочия в отношении следствия, в том числе и на завершающих этапах досудебного производства.

Согласно законопроекту, в ч. 2 ст. 37 УПК РФ предполагается уполномочить прокурора на завершающих этапах досудебного производства: возбуждать уголовное дело или принимать решение об отказе его в возбуждении (п. 2), принимать к производству и расследовать уголовные дела в некоторых случаях (п. 2.1), приостанавливать или прекращать производство по уголовному делу (п. 15.1). Представляется правильным стремление законодателя усилить надзор за законностью на завершающих этапах вне зависимости от формы расследования.

Также весьма своевременным считаем внесение на рассмотрение Государственной Думы еще одной инициативы о расширении круга полномочий прокуроров. Законопроект предлагает конкретизировать случаи, в которых прокурор может прекратить уголовное дело при поступлении его с обвинительным заключением, в случае выявления прокурором оснований прекращения уголовного дела, предусмотренных УПК РФ, установление которых не требует производства дополнительных следственных действий, таких как истечение срока давности уголовного преследования, смерть обвиняемого, наличие в отношении обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению и другие.

Так, авторы законопроекта предлагают дополнить ч. 1 ст. 221 УПК РФ пунктом 4 следующего содержания: «4) О прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 3-6 части первой статьи 24, пунктами 3-5 части первой статьи 27, а также по основаниям, предусмотренным статьями 24-28 настоящего Кодекса, в случае поступления от следователя уголовного дела с обвинительным заключением после производства дополнительного следствия.».

Считаем излишней формулировку «после производства дополнительного следствия». Полагаем, создать реальный надзор за следствием на этом завершающем этапе возможно путем наделения прокурора полномочием прекращать уголовное дело, поступившее с обвинительным заключением. Только такой вариант будет способствовать законности при производстве по уголовному делу и реализации права участников судопроизводства на разумный срок рассмотрения уголовного дела, без необоснованного направления его на дополнительное расследование и тем самым — затягивания сроков следствия.

По вопросу необходимости расширения полномочия прокурора на предварительном следствии путем возвращения ему права прекращения уголовного дела вне зависимости от формы расследования, нами проводилось анкетирование практических сотрудников[31]. Согласно результатам анкетирования 98 (43 %) респондентов высказываются за такое расширение полномочий прокурора. Однако 123 человека (54 %) высказались против наделения прокурора таким полномочием, аргументируя это тем, что это опять бы повлекло за собой смешение обвинительно-следственных функций прокуратуры, а принцип разделения независимого следствия и надзора за ним должен быть сохранен. Затруднились ответить — 9 опрошенных (3 %). Интересно отметить, что среди респондентов, выступающих за возвращение указанного полномочия 65% ответивших составляют прокуроры и адвокаты. Иная картина наблюдается при опросе следователей: высказавшихся против восстановления полномочия — 81 %. Такие результаты объясняются тем, что следователи, естественно, не хотят терять свою процессуальную самостоятельность при решении вопроса о прекращении уголовного дела и поэтому полагают возвращение этого полномочия нецелесообразным. Считаем такой подход необъективным, так как он отражает пристрастное мнение следователей. Мы видим, что сталкиваются корпоративные интересы следователей с объективной необходимостью расширения процессуальных полномочий прокурора с целью оптимизации уголовного судопроизводства.

Таким образом, создание эффективного механизма реализации полномочий прокурора при решении вопроса о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) с целью укрепления законности и обеспечения прав участников уголовного судопроизводства не вызывает сомнений и является актуальной проблемой на сегодняшний день. Ведь именно на завершающих этапах расследования особенно важен качественный и действенный надзор, соответственно прокурор должен быть наделен объективно необходимыми ему процессуальными полномочиями для эффективной реализации своих функций. Учитывая, что фактически аналогичным процессуальным полномочием он уже обладает в соответствии со ст. 246 УПК РФ, а прекращение уголовного дела на досудебных стадиях позволят обеспечить права участников уголовного процесса и существенно снизить стоимость самого уголовного судопроизводства, расширение полномочий прокурора путем предоставления ему права прекращать уголовное дело (уголовное преследование) независимо от формы расследования представляется перспективным и целесообразным.

С учетом изложенного, на наш взгляд, необходимо внести следующие изменения в УПК РФ:

в части 2 статьи 37 п. 13 изложить в редакции: «13) утверждать постановление следователя, дознавателя о прекращении производства по уголовному делу»;

часть 1 статьи 221 дополнить: «2.1) о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным статьями 24 - 28.1 настоящего Кодекса;».

[1] См.: Шадрин В.С. Современные особенности реализации прокурором функции уголовного преследования в досудебном производстве // Криминалист. 2015. №1(16). С. 25.

[2] См.: По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова [Электронный ресурс]: постановление Конституционного суда РФ от 27.06.2000 г. № 11-П. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль- тантПлюс». (дата обращения: 20.10.2015).

[3] См.: Генеральная прокуратура Российской Федерации: официальный сайт. [Электронный ресурс]. URL: http://www.genproc.gov.ru/stat/data/ (дата обращения: 03.11.2015).

[4] См.: О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части наделения дознавателя правом обжалования некоторых решений прокурора по уголовному делу, поступившему с обвинительным актом или обвинительным постановлением: федеральный закон от 14.12.2015 № 380-ФЗ. [Электронный ресурс]: Доступ из

справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[5]

См.: О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части уточнения полномочий начальника органа дознания и дознавателя: федеральный закон от 30.12.2015 № 440-ФЗ. [Электронный ресурс]: Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[6] См.: Сычев Д.А. Указ. соч. С. 102.

[7] См.: Гринюк Е.Н. Роль прокурора в обеспечении прав участников досудебного производства по уголовным делам: моногр./ Е.Н. Гринюк, Е.А. Зайцева. Волгоград: ВА МВД России, 2013. С. 60-61.

[8] См.: Абдул-Кадыров Ш. М. Осуществление прокурором уголовного преследования и надзора за исполнением законов в досудебном производстве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015. С. 165.

См.: Шейфер С.А. Прекращение уголовного дела в советском уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. Куйбышев, 1963. С. 37-39.

[9] См.: Берова Д.М. Указ. соч. С. 18,19.

[10]См.: Винокуров А.Ю., Винокуров Ю.Е. Прокурорский надзор: учебник. 2-е изд., перераб.

и доп. М.: Издательство Юрайт, 2015. С. 195.

[11]

См.: О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности: федеральный закон от 03.07.2016 № 323-ФЗ. [Электронный ресурс]: Доступ из справочно-правовой системы «Консультант». URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LAW 200696/. (дата обращения: 10.09.2016).

[12]См.: О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования порядка судопроизводства при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве: федеральный закон от 03.07.2016 № 322-ФЗ. [Электронный ресурс]: Доступ из справочно-правовой системы «Консультант». URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LAW 200676/. (дата обращения: 10.09.2016).

См.: Азаров В.А. Оптимизация уголовного процесса России: итоги и перспективы // Видеоматериал круглого стола «Уголовный процесс: оптимизация или неоправданное упрощение?». Юридический институт Сибирского федерального университета - 25.09.2015 Красноярск. [Электронный ресурс]. URL:

http://www.voutube.com/watch?v=bmclqF751KA&list=PLOWs9VvOV5md-Zz-mHRet- KS4vxq7T7XF&index=2. (дата обращения: 11.09.2015).

См.: Багмет А.М. Об исключении прокурорского надзора за деятельностью следователей на досудебной стадии уголовного судопроизводства // Расследование преступлений: проблемы и пути их решения: сб. науч.-практ. трудов. Вып. 3 М., 2014 С. 16-18; Его же. Следователь - судья на досудебной стадии // Рос. следователь. 2014. № 14.

[14] См.: Дикарев И.С. Уголовный процесс: «тихая революция» сменилась реакцией // Вестник ВолГУ. Серия 5. 2013. № 3. С. 99.

[15] См.: Татьянина Л.Г. Виды деятельности прокурора в уголовном процессе России // Вестник Сибирского юридического института ФСКН России. 2010. № 3 (7). С. 32.

[16]

См.: Лавнов М.А. Указ. соч. С. 18.

[17] См.: ЛавновМ.А. Указ. соч. С. 21

См.: Васильева Е.Г. Правовые и теоретические проблемы прекращения уголовного преследования и производства по уголовному делу. М., 2006. С 229.

[19]

См.: По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан: Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 № 18-П. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-прав. системы «КонсультантПлюс».

[20] См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. С. 141.

[21] См.: Бажанов С.В. Стоимость уголовного процесса: дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2002. С. 236.

[22] См.: Калиновский К.Б. Коррекционное толкование отдельных положений законов о внесении изменений в УПК РФ // Журнал российского права. 2008. № 8. С. 96.

См.: Шадрин В. С. Современные особенности реализации прокурором функции уголовного преследования в досудебном производстве // Криминалист. №1(16). 2015. С. 24-25.

[23] Об обстоятельствах, при которых возможно прекращение уголовного преследования подробнее см.: Картохина О.А. Начало и прекращение уголовного преследования следователями органов внутренних дел: дисс. ... канд. юрид. наук. СПб., 2003.

См. об этом: Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб.,2002. С. 156-162; Бойльке В. Уголовно-процессуальное право ФРГ. С. 199.

а

См.: Додонов В.Н., Крутских В.Е. Прокуратура в России и за рубежом. Сравнительное исследование / Под ред. к ю. н. С И. Герасимова. —М : Издательство НОРМА, 2001. С.64.

[24] Решение Ленинского районного суда г. Астрахани от 30 марта 2015 года по делу 1- 199/2015. [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court-leninskii-raionnvi- sud-g-astraxani-astraxanskaya-oblast-s/act-488621877/. (дата обращения: 18.09.2015.)

[25] Решение Кстовского городского суда Нижегородской области от 23 марта 2015 года по делу 1-5/2015 (1-226/2014). [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court- kstovskij -gorodskoj -sud-nizhegorodskaya-oblast-s/act-469422816/. (дата обращения: 18.09.2015.)

[26] См.: Сергеев Н. Прокуроров настроили на правозащиту // Газета Коммерсантъ - 25.03.2015 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2693859. (дата обращения: 15.09.2015).

[27]См.: Сычев Д.А. Указ. соч. С. 128.

[28]

См.: Маслов И.В. Реформа досудебного производства // Законность. 2008. № 7. С. 18-20.

[29] См.: Законопроект № 872311-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (о расширении полномочий прокурора в досудебном судопроизводстве». [Электронный ресурс]. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28 Spravka%29?OpenAgent&RN=872311-6. (дата обращения: 19.01.2016).

[30] Законопроект № 887064-6 «О внесении изменений в статью 221 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации (о праве прокурора прекращать уголовное дело или уголовное преследование по основаниям, предусмотренным статьями 24 - 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, при поступлении от следователя уголовного дела с обвинительным заключением)». [Электронный ресурс]. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka%29?OpenAgent&RN=887064-6. (дата обращения: 19.01.2016).

[31] См.: Приложение № 2. Позиция № 8.