В последнее время наблюдается тенденция гуманизации уголовнопроцессуального законодательства. При этом в системе уголовного судопроизводства особое место отводится производству по делам о преступлениях несовершеннолетних (гл. 50 УПК РФ) и производству о применении ПММХ (гл. 51 УПК РФ). В связи с этим одним из важнейших направлений прокурорского надзора является надзор за деятельностью органов предварительного расследования при производстве по уголовным делам в отношении лиц, имеющих ограниченные возможности защиты своих прав и законных интересов. Особенность надзора в указанной сфере деятельности заключается в том, что помимо надзора за соблюдением норм УПК РФ, регулирующих общий порядок производства по каждому уголовному делу, необходимо осуществлять еще надзор за исполнением специальных норм УПК РФ, закрепляющих особенности таких производств по уголовным делам в отношении несовершеннолетних. Однако, вполне справедлива обеспокоенность, высказанная Г.Д. Харебава о том, что в настоящее время наблюдается тенденция универсализации правового регулирования прокурорского надзора, в результате чего не учитывается

специфика правового регулирования конкретных сфер его реализации, что не способствует эффективности прокурорского надзора1.

В отечественном законодательстве закреплена система действенной защиты несовершеннолетних и лиц, нуждающихся в применении ПММХ. Справедливо мнение Т.А. Мурышкиной, считающей, что правовой предпосылкой этому является их ограниченная уголовно-процессуальная дееспособность[1] [2] [3] [4]. Таким образом, дифференцированность процессуального механизма регулирования, установленного нормами глав 50 и 51 УПК РФ, является на наш взгляд вполне обоснованной. В связи с этим особая роль отводится прокурору, обеспечивающему законность и обоснованность принятых итоговых решений в отношении указанных лиц.

Согласимся с целесообразностью того, что, учитывая специфику применения ПММХ и ПМВВ, которые существенно ограничивают права и свободы граждан, законодатель ставит весь комплекс правовых отношений, связанных с применением данных мер, под судебный контроль (п.п. 2,3 ч. 1 ст. 29 УПК РФ) . Однако, важно учитывать, что в отличие от текущего судебного контроля, реализуемого эпизодически при конкретном обращении к федеральному судье лиц с жалобами, уведомлениями, прокурорский надзор носит постоянный характер. Прокурор как гарант обеспечения прав и законных интересов, является ключевой фигурой этих завершающих этапов, обладающей наиболее обширной компетенцией и самым значительным объемом

4

полномочий .

На рассматриваемых завершающих этапах можно проследить следующую трансформацию полномочий прокурора. При прекращении уголовного преследования с применением принудительных мер воспитательного воздействия или при передаче уголовного дела в суд для применения ПММХ наряду со «сквозной» правозащитной функцией реализуется в большей степени надзорная функция прокурора, так как в этих случаях главной задачей прокурора является надзор за тем, чтобы принятое решение было законно, обоснованно и не нарушало прав участников судопроизводства, прежде всего — наименее защищенных категорий, таких как несовершеннолетние и лица, нуждающиеся в применении ПММХ. В отношении дознания проявляется также функция уголовного преследования, которая выражается в полномочии прокурора направить уголовное дело дознавателю для производства дознания в общем порядке, если оно было расследовано в форме сокращенного дознания — при наличии оснований для производства о применении ПММХ (пп. а п. 3 ч.1 ст. 226.8 и п. 2 ч. 1 ст. 226.2 УК РФ); и в случае, если будет установлено, что подозреваемый является несовершеннолетним (пп. а п. 3 ч.1 ст. 226.8 и п. 1 ч. 1 ст. 226.2 УК РФ). В отношении следствия эта функция проявляется в полномочии прокурора возвратить уголовное дело следователю для производства дополнительного расследования (п. 2 ч. 5 ст. 439 УПК РФ).

Функция процессуального руководства дознанием со стороны прокурора проявляет себя в даче согласия на прекращение уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому принудительной меры воспитательного воздействия (ч. 1 ст. 427 УПК РФ). Это следует из буквального толкования закона, а не конкретного правоприменения, так как на практике нередки случаи, когда дела о преступлениях несовершеннолетних — и не только о тяжких и особо тяжких — расследуются следователями, и в основном — Следственного Комитета РФ.

Полагаем, что при реализации прокурором полномочия прекращать уголовное дело, поступившее от следователя с постановлением о направлении уголовного дела в суд для применения ПММХ (п. 3 ч. 5 ст. 439 УПК РФ), проявляет себя функция надзора за исполнением законов в деятельности органов предварительного следствия, правозащитная функция и функция разрешения уголовного дела. Важно отметить, что при этом прокурор лишен аналогичного полномочия по прекращению уголовного дела, поступившего с обвинительным заключением. А для прекращения уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому ПМВВ следователю даже согласия прокурора не требуется. Руководитель следственного органа, дав согласие следователю на вынесение этого постановления, самостоятельно направляет его вместе с уголовным делом в суд (ч. 1 ст. 427 УПК РФ). В законе даже ничего не говорится о необходимости направления копии этого решения прокурору, что, по нашему мнению, отрицательно сказывается на эффективности надзора.

Здесь мы видим явную коллизию норм, регламентирующих полномочия прокурора на завершающих этапах. На этом завершающем этапе, прокурор, наоборот, должен обладать наиболее широким спектром полномочий, так как затрагиваются интересы наименее защищенной категории лиц — несовершеннолетних, а, по сути, прокурор уполномочен в отношении следователя на данном этапе осуществлять только текущий надзор и реагировать на выявленные нарушения федерального законодательства в общем порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 37 УПК РФ. В связи с этим, на наш взгляд, было бы логично поставить прекращение уголовного преследования с ПМВВ под контроль прокурора вне зависимости от форм расследования. Дело в том, что при конкуренции норм, регулирующих основания прекращения уголовного дела (преследования) применение ПМВВ является «более жестким» вариантом для несовершеннолетнего[5], в связи с чем надзор прокурора является важнейшей гарантией защиты прав несовершеннолетнего в данной ситуации.

В учетом этого целесообразно привести в соответствие положения Общей и Особенных частей УПК, касающиеся полномочий прокурора:

— ч. 1 ст. 427 УПК РФ изложить в следующей редакции: «Если в ходе предварительного расследования уголовного дела о преступлении небольшой или средней тяжести будет установлено, что исправление несовершеннолетнего обвиняемого может быть достигнуто без применения наказания, то с согласия прокурора следователь, дознаватель должны незамедлительно вынести постановление о прекращении уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому принудительной меры воспитательного воздействия, предусмотренной частью второй статьи 90 Уголовного кодекса Российской Федерации, которое вместе с уголовным делом направляется прокурором в суд.»;

— ч. 2 ст. 37 УПК РФ дополнить пунктом: «15.1) утверждать постановление дознавателя о прекращении уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому принудительной меры воспитательного воздействия;».

Анализируя функции прокурора, проявляющиеся в данном виде производства, С.Р. Хисматулин считает, что прокурор реализует воспитательную функцию, осуществляя деятельность по предупреждению совершения новых преступлений несовершеннолетними1. Однако, согласимся, что это утверждение справедливо в большей степени на стадии судебного разбирательства. Об этом говорит и Н.С. Михаханова, делающая акцент на том, что воспитательно-профилактическое воздействие уголовного судопроизводства выражается, прежде всего, в участии прокурора в прениях сторон, когда им дается общественная оценка содеянного несовершеннолетним[6] [7].

Рассмотрим подробнее роль и полномочия прокурора при прекращении уголовного дела в связи с применением ПМВВ в отношении несовершеннолетних. В последнее время в России все больше внимания стало уделяться вопросам ювенальной юстиции. Об этом свидетельствует внесение на рассмотрение законопроектов: ФЗ «Об основах системы ювенальной юстиции» и ФКЗ «О ювенальных судах в Российской Федерации»1. Также продолжает свое действие указ Президента РФ от 1 июня 2012 г. «О национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 гг.»[8] [9]. Актуальность этой темы обусловлена существованием проблемы охраны детства, необходимостью заботы государства в обеспечении эффективной защиты прав и законных интересов подростков, что вызывает активную дискуссию среди процессуалистов о возможности внедрения в практику идеи ювенальной юстиции.

Здесь считаем целесообразным привести статистические данные Судебного департамента при Верховном Суде РФ (Таблица 7):

Таблица 7

Наименование

показателя

2012

2013

+\-

2014

+\-

Всего поступило дел в суд

947 647

946 474

- 1 173

936 771

- 9 703

Из них в отношении несовершеннолетних

46 838

44 275

- 2 563

36 574

- 7 701

Удельный вес преступности несовершеннолетних, %

4,9

4,7

- 0,2

3,9

- 0,8

Прекращено дел в суде в связи с применением принудительных мер воспитательного воздействия

3 454

2 873

- 581

2 029

- 884

Динамика применения мер ВВ, %

7,4

6,5

- 0,9

5,6

- 0,9

Из приведенных данных следует, что одновременно со снижением общего количества уголовных дел, направленных в суд, в том числе и в отношении несовершеннолетних, снижается и удельный вес преступлений, совершенных несовершеннолетними. Интересно отметить, что наряду с уменьшением количества дел, направленных в суд в отношении несовершеннолетних, наблюдается тенденция планомерного снижения количества дел, прекращенных в связи с применением ПМВВ в отношении несовершеннолетних. Приведенные данные показывают, что за последние четыре года указанная мера уголовно-правового характера применялась в среднем только к 6 % подростков от общего количества осужденных несовершеннолетних, что явно свидетельствует не в пользу данной меры. Несмотря на позитивные изменения в динамике преступности несовершеннолетних, общее количество дел, поступающих в суды, остаётся стабильно высоким, при этом тенденции по снижению судимости среди несовершеннолетних не наблюдается.

Согласимся с точкой зрения главы ФСИН Г еннадия Корниенко, который сравнил детскую душу с «губкой», указав, что зачастую подростки попадают в исправительные учреждения «по глупости и по роковому стечению обстоятельств»[10]. В связи с этим тенденция снижения применения ПМВВ к несовершеннолетним кажется нам крайне отрицательной.

Причина малого применения ПМВВ, на наш взгляд, заключается в отсутствии единообразного способа установления возможности исправления несовершеннолетнего путем их применения. Решение этой проблемы мы видим в законодательном закреплении обязательного назначения и проведения в отношении несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого комплексной психолого-психиатрической экспертизы с целью определения возможности исправления несовершеннолетнего без применения наказания. Аналогичное мнение высказывалось К.А. Квициния, согласно которому ст. 421 УПК РФ необходимо дополнить нормой об обязательном назначении комплексной психолого-психиатрической экспертизы1. Проведенное С.Ю. Солониной анкетирование практических работников показало, что большинство из них также считают целесообразным назначение такой судебной экспертизы[11] [12] [13].

Так, в СУ Волгоградского ЛУ МВД России на транспорте с 2015 г. введена практика обязательного назначения и проведения психо лого - психиатрической экспертизы в отношении несовершеннолетнего подозреваемого. Следователи назначают эту экспертизу на основании, предусмотренном п. 2 ч. 1 статьи 421 УПК РФ, согласно которому к обстоятельствам, дополнительно подлежащим установлению при производстве предварительного расследования и судебного разбирательства по уголовному делу о преступлении, совершенном несовершеннолетним, относится установление уровня психического развития и иных особенностей личности несовершеннолетнего, для чего требуются специальные познания в области психологии и психиатрии. Поэтому, считаем, что законодателю целесообразно закрепитель императивный характер нормы о назначении психологопсихиатрической экспертизы несовершеннолетним подозреваемым с целью установления возможности исправления несовершеннолетнего путем применения ПМВВ.

Важно отметить, что прокурору как гаранту обеспечения законности завершающих решений, принятых в отношении несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых), отводится важная роль. С учетом специфики правового статуса несовершеннолетнего прокурорский надзор требует постоянного совершенствования . Международно-правовые стандарты нацеливают правоприменителей при производстве по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего по возможности не прибегать к официальному разбору дела судом и при наличии оснований прекращать дело (п. 11 Пекинских правил1). Поэтому прекращение уголовного дела именно в досудебном производстве в наибольшей степени отвечает интересам несовершеннолетних. Аналогичное положение закреплено в п. 31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 (ред. от 02.04.2013) «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», согласно которому суды не должны назначать уголовное наказание несовершеннолетним, совершившим преступления небольшой или средней тяжести, если их исправление может быть достигнуто путем применения ПМВВ, предусмот-

Л

ренных статьей 90 УК РФ .

Так, уголовное дело № 193184 возбуждено следователем следственного отделения отдела МВД России по Новоаннинскому району 03 ноября 2013 года в отношении несовершеннолетних Х.С. и Х.А. по факту кражи ими имущества, принадлежащего А., по признакам преступления, предусмотренного ст. 158 ч. 2 п.п. «а, б» УК РФ. 10 января 2014 уголовное дело поступило в прокуратуру района с обвинительным заключением в порядке ст. 220 УПК РФ. 20 января 2014 г. прокурор Новоаннинского района, вынес постановление о возвращении уголовного дела для производства дополнительного следствия, в котором указал, что в ходе расследования были допущены грубые нарушения уголовно-процессуального законодательства, препятствующие направлению его в суд для рассмотрения по существу, а именно: законные представители несовершеннолетних об окончании расследования не уведом- [14] [15] лены, с материалами уголовного дела не ознакомлены, включены в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, в качестве свидетелей, что противоречит их фактическому процессуальному статусу ; в нарушение ст.ст. 73, 421 УПК РФ не допрошены подростки, их родители, представитель Комиссии по делам несовершеннолетних и инспектор ПДН ОВД по Калачев- скому району, за которыми закреплены подростки, представители учебного заведения, администрации с целью выяснения сведений о поведении обвиняемых, а также о профилактическое работе, проведенной с ними. На указанных основаниях прокурор постановил возвратить следователю уголовное дело для производства дополнительного следствия и устранения выявленных недостатков, а также для решения вопроса о возможности применения к несовершеннолетним обвиняемым ПМВВ.

Считаем в связи с этим справедливым высказывание С.В. Тетюева, что прокуроры обязаны обеспечить исполнение закона о прекращении уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего с применением ПМВВ1. Аналогичного мнения придерживается Н.А. Быданцев, который предложил дискреционную формулировку ст. 427 УПК РФ изменить на императивную[16] [17]. Таким образом, необходимо предусмотреть обязанность прокурора (следователя, дознавателя) при наличии необходимого основания прекратить уголовное преследование в отношении несовершеннолетнего.

В связи с этим отдельно следует сказать о целесообразности законодательного закрепления медиации — как альтернативного уже существующим завершающим этапам уголовного судопроизводства, способствующим развитию восстановительного правосудия и формированию дружественного к ребенку правосудия.

Еще в начале ХХ века профессор А.А. Жижиленко отмечал, что борьба с преступностью не сводится лишь к применению наказаний, и что наряду с наказанием или взамен него уместно применение и других мер1. Сегодня его мысль продолжает С.В. Бажанов, акцентирующий внимание на том, что в настоящее время господствует идея о необходимости замены карательного, репрессивного характера уголовной политики на восстановительный[18] [19] [20].

Согласно п. 6.1. Пекинских правил следует предусмотреть соответствующий объем дискреционных полномочии на всех этапах судебного разбирательства и на различных уровнях отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. Одним из первых шагов, предпринятых государством по формированию дружественного к ребенку правосудия, является принятие Правительством РФ Распоряжения от 30.07.2014 № 1430-р «Об утверждении Концепции развития до 2017 г. сети служб медиации в целях реализации вос-

3

становительного правосудия в отношении детей» .

Таким образом, потребность в законодательной регламентации восстановительного правосудия в уголовном процессе, в частности, процедуры медиации, является очевидной. Так, положительный опыт имеется в Волгоградской области, где существуют более 100 школьных примирительных площадок. И.С. Маловичко, член Президиума Движения «Гражданское достоинство», руководитель Волгоградской региональной благотворительной общественной организации «Клуб ЮНЕСКО «Достоинство ребенка», считает, что деятельность этих служб позволила смягчить последствия правонарушения для несовершеннолетнего[21]. Также в качестве эксперимента были открыты 4 территориальные междисциплинарные Службы по работе с правонарушениями несовершеннолетних (РПН). За четыре года работы более 50 подростков участвовали в восстановительной программе: загладили вред, посещали занятия и консультации специалистов, никто не совершил повторное преступление. Однако, несмотря на положительные результаты Службы РПН развивались труднее и в итоге были закрыты. И.С. Моловичко считает, что это связано с межведомственными барьерами, отстраненной позицией судов и органов следствия. Мы также видим в качестве одной из причин этого — отсутствие законодательной регламентации института медиации в уголовном судопроизводстве.

Как справедливо подчеркивает Ю.В. Кувалдина, медиация может успешно применяться и в качестве ювенальных технологий1. В связи с этим считаем целесообразным наделить прокурора полномочиями по утверждению медиационного соглашения по уголовным делам в отношении несовершеннолетних . Это логически следует из статуса прокуратуры России, исторически осуществляющей надзор за исполнением законов в отношении несовершеннолетних, и будет способствовать формированию не противоречащей закону практики прекращения уголовных дел в отношении несовершеннолетних. Схожую точку зрения имеет и Е.Е. Забуга, считающий, что это в целом будет способствовать укреплению авторитета самой процедуры медиации, позволит сделать ее понятной и доступной обществу[22] [23] [24].

На данном этапе прокурора необходимо наделить полномочиями по изучению материалов уголовного дела, содержания медиационного соглашения, личности несовершеннолетнего, условий его жизни и воспитания, установлению причин и условий, способствовавших совершению преступления. Выяснение этих обстоятельств позволит прокурору определить педагогическую запущенность несовершеннолетнего и принять решение о возможности исправления и перевоспитания несовершеннолетнего путем применения ме- диационного соглашения.

Исходя из логики исследования, следует дать определение понятию «утверждение заключения медиационного соглашения в отношении несовершеннолетних» как альтернативному завершающему этапу — это деятельность надзирающего прокурора, проводимая им на основании ходатайства несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого) и его защитника с согласия его законного представителя, а также потерпевшего, направленная на изучение материалов уголовного дела и содержания медиационного соглашения с целью проверки их на соответствие требованиям действующего закона, соблюдения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, в особенности несовершеннолетних подозреваемых (обвиняемых), по итогам которой при утверждении прокурором данного соглашения уголовное преследование в отношении несовершеннолетнего подлежит незамедлительному прекращению.

Безусловно, проведение процедуры медиации целесообразно исключительно по делам небольшой и средней тяжести, по преступлениям, совершенным впервые. В качестве медиатора необходимо привлекать педагога- психолога, по аналогии с привлечением его к производству следственных действий в качестве специалиста. При этом важно отметить, что только прокурор, выступая гарантом соблюдения прав и законных интересов несовершеннолетнего, должен быть уполномочен утверждать медиационное соглашение, то есть принимать окончательное решение по медиации, так речь идет об уголовном преследовании, затрагивающем права и интересы несовершеннолетних участников уголовного судопроизводства.

Здесь считаем правильным присоединиться к точке зрения председателя Мухоршибирского районного суда Республики Бурятия Р.А. Мартынова, который считает целесообразным расширение порядка производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних указанием на возможность проведения процедуры медиации[25].

По вопросу необходимости закрепления альтернативных имеющимся в законодательстве завершающих этапов, основанных на методах внесудебного разрешения уголовно-правовых споров, таких, как медиация, в том числе в отношении несовершеннолетних, в целях развития восстановительного правосудия и закрепления соответствующих полномочий прокурора, нами проводилось анкетирование практических сотрудников. Согласно результатов анкетирования 107 респондентов (47 %) высказываются за целесообразность введения альтернативных завершающих этапов, в частности, медиации, аргументируя это тем, что медиация является международным правовым средством, воплощающим принцип персонализации ответственности, направленным на ускоренное удовлетворение интересов потерпевших и нивелирование последствий преступления, выступающее в качестве превентивной меры. При этом именно прокурора необходимо наделить полномочиями по проведению медиации по уголовным делам в отношении несовершеннолетних, так как это позволит создать не противоречащую закону практику прекращения уголовных дел в отношении несовершеннолетних, а также укрепить авторитет самой процедуры, сделать ее понятной и доступной обществу. Однако 89 опрошенных (39 %) высказались против, считая, что медиация является попустительством со стороны государства в отношении преступника. По их мнению, ведение института медиации будет способствовать нарушению прав участников процесса, так как производство по уголовному делу осуществляется в строго установленном законом порядке, а процедура медиации не носит такого формализованного характера, что может способствовать допущению различных нарушений. Затруднились ответить — 31 опрошенный (14%)\ Такой высокий процент противников и тех, кто затруднились ответить, на наш взгляд, объясняется тем, что на практике прекращение уголовного дела является отрицательным показателем при формировании статистической отчетности, поэтому увеличение числа прекращенных дел для МВД и СК не выгодно, так как ухудшит показатели их работы. Кроме того, следует согласиться с весомым аргументом противников данного предложения — отсутствие надлежащего законодательного регулирования указанной процедуры для уголовного процесса.

Одним из противников расширения полномочий прокурора является Ю.П. Боруленков, считающий, что в настоящее время законодатель справедливо ограничил сферу деятельности прокурора на досудебной стадии чисто надзорными полномочиями, и расширение полномочий прокурора в сфере досудебного уголовного судопроизводства приведет к тому, что прокуратура не будет являться надзорным органом, что противоречит Конституции РФ . Однако мы считаем, что именно расширение полномочий прокурора будет способствовать осуществлению качественного и эффективного надзора и будет способствовать оптимизации уголовного судопроизводства в целом.

Таким образом, в настоящее время имеющиеся у прокурора полномочия не могут в полной мере обеспечить охрану прав и законных интересов наименее защищенных участников уголовного процесса. Мы приходим к выводу, что надзорно-правовой инструментарий, которым наделена прокуратура, не соответствует возложенным на неё функциям. В связи с этим считаем необходимым:

1) ввести процедуру медиации в качестве альтернативного завершающего этапа и наделить прокурора полномочиями утверждать медиационное соглашение с несовершеннолетним; [26] [27]

2) также целесообразно поставить прекращение уголовного дела с применением ПМВВ под надзор прокурора вне зависимости от форм расследования. В связи с этим предлагаем ч. 1 ст. 427 УПК РФ изложить в следующей редакции: «Если в ходе предварительного расследования уголовного дела о преступлении небольшой или средней тяжести будет установлено, что исправление несовершеннолетнего обвиняемого может быть достигнуто без применения наказания, то с согласия прокурора следователь, дознаватель должны незамедлительно вынести постановление ...»

Наряду с производством по делам о преступлениях несовершеннолетних в сфере прокурорского надзора постоянно находятся уголовные дела о применении ПММХ. Согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ[28] с каждым годом количество уголовных дел, по которым вынесено решение о применении ПММХ, неуклонно растет (Таблица 8):

Таблица 8

Наименование

показателя

2012

2013

+\-

2014

+\-

Всего поступило дел в суд

947 647

946 474

- 1 173

936 771

- 9 703

Вынесено решение о применении ПММХ

5 839

6 679

+ 940

8 277

+ 1 598

Динамика применения ПММХ, %

0, 6

0,7

+ 0,1

0,9

+ 0,8

Несмотря на снижение общего количества дел, поступивших в суд, удельный вес дел, по которым принято решение о применении ППМХ увеличивается. Возможно, на тенденцию роста количества дел с ППМХ влияет и тот факт, что ведомственное регулирование уделяет им особое внимание.

Так, согласно п. 1.16. Приказа Генеральной прокуратуры № 162 прокурор обязан утверждать постановление следователя о направлении уголовного дела в суд для применения ПММХ только после тщательного изучения всех обстоятельств совершения общественно опасного деяния и при наличии условий и оснований, предусмотренных УПК РФ. К слову, про рассмотрение итогового решения по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего обвиняемого, в Приказе № 162 ничего не говорится.

Таким образом, по этой категории дел ведомство более детально регламентировало полномочия прокурора, с учетом того, что лица, в отношении которых осуществляется производство о ППМХ, особо нуждаются в защите и, следовательно, по таким делам требуется более тщательный и эффективный надзор со стороны прокурора. В частности, об этом свидетельствует полномочие самостоятельно прекращать уголовное дело этой категории. По нашему мнению, в этой сфере деятельности, учитывая их специфику, прокурор наделен достаточными полномочиями для своевременного реагирования на нарушения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства на завершающем этапе предварительного следствия.

Однако качество нормативного регулирования этих полномочий дает основание для констатации наличия правовой неопределенности в некоторых аспектах. Так, по справедливому замечанию Л.А. Воскобитовой «законом не устанавливаются сроки, в течение которых прокурор должен принять решение по уголовному делу, поступившему с постановлением о применении ПММХ. Требование правовой определенности закона обусловливает необходимость применения в данном случае процессуальной аналогии с положениями ст. 221 УПК РФ, регламентирующей сроки принятия прокурором решения по уголовному делу, поступившему с обвинительным заключением»[29].

На основании изложенного предлагаем ч. 5 ст. 439 УПК РФ изложить в следующей редакции: «Уголовное дело с постановлением о направлении его в суд следователь передает прокурору, который рассматривает его и в течение 10 суток принимает одно из следующих решений: ...»

Также Л.А. Воскобитова отмечает, что нарушение требований к форме и содержанию постановления о применении ПММХ на практике является основанием для возвращения судом уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ (см. Определение Верховного Суда РФ от 16.10.2002 № 48-о02- 172)[30]. В связи с этим следует обратить внимание на важность качественного надзора прокурора за соблюдением требований закона к постановлению следователя о направлении дела в суд для ППМХ.

Так, Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ было рассмотрено кассационное представление государственного обвинителя Морозовой Ж. В. на постановление Оренбургского областного суда от 6 декабря 2002 года, о возвращении прокурору уголовного дела о применении ПММХ в отношении Ч., обвиняемого в совершении общественно опасных деяний, предусмотренных ст. ст. 105 ч. 2 п. «д» и 226 ч. 2 п. «б» УК РФ.

В соответствии со ст. 237 УПК РФ, суд возвратил уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения, в связи с тем, что постановление следователя о направлении дела в суд для применения ПММХ составлено с нарушением требований уголовно-процессуального закона. Суд указал на то, что в постановлении отсутствует дата его составления, что постановление адресовано прокурору, а не суду, как этого требует закон. Указал на отсутствие даты рождения Ч., на неполноту описания общественно опасного деяния Ч. В кассационном представлении государственный обвинитель Морозова Ж. В. утверждает, что постановление суда не обоснованно, что нет необходимости устранять нарушения, имеющиеся в постановлении следователя, поскольку эти нарушения не существенны и не препятствуют рассмотрению дела по существу.

Однако Судебная коллегия пришла к выводу, что указанные нарушения процессуального закона в постановлении следователя судья обоснованно указал в своем постановлении. В связи с чем кассационное представление оставлено без удовлетворения1.

Показательным является и этот пример. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ было рассмотрено уголовное дело по кассационному представлению прокурора Кудрявцевой Е.К. на постановление судьи Московского областного суда от 29 ноября 2002 года, которым уголовное дело с утвержденным заместителем прокурора г. Пушкино Московской области постановлением следователя о направлении уголовного дела в суд для применения ПММХ в отношении М., совершившей запрещенное уголовным законом деяние, предусмотренное ст. 105 ч. 2 п. п. «в», «д» УК РФ, поступило в Московский областной суд по подсудности из Пушкинского городского суда и было возвращено прокурору Московской области в порядке ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом, так как постановление следователя по делам областной подсудности должно утверждаться прокурором субъекта Российской Федерации.

Судебная коллегия не согласилась с доводами представления, ввиду того, что постановление следователя по данному делу, подсудному областному суду, должно быть утверждено прокурором области, а не заместителем прокурора города Пушкино Московской области, в компетенцию которого это не входило[31] [32].

Сходное решение было принято и по уголовному делу в отношении К., совершившего запрещенное уголовным законом деяние, предусмотренное ст.

105 ч. 2 п. п. «в», «д» УК РФ, которое поступило в Московский областной суд по подсудности из Сергиево-Посадского городского суда[33].

Прокуроры, проверяя поступившие к ним уголовные дела в отношении лиц, нуждающихся в ППМХ, должны обращать внимание не только на соблюдение правил подсудности, влияющих на выбор субъекта прокурорского надзора, уполномоченного утверждать итоговый документ предварительного следствия, но и тщательно проверять наличие основания для применения ППМХ — с учетом динамично меняющегося психического состояния лица, в отношении которого осуществляется производство.

Так, судьей Орловского районного суда Орловской области 29 июля 2014 года было рассмотрено уголовное дело о применении ПММХ в отношении Н., уличаемого в совершении в состоянии невменяемости запрещенного уголовным законом общественно опасного деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 118 УК РФ. В судебном заседании прокурор заявил ходатайство о возвращении уголовного дела на основании п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, поскольку по делу, направленному в суд с постановлением о применении ПММХ, необходимо составить обвинительное заключение, в связи с тем, что согласно заключению комиссии экспертов Н. хроническим психическим расстройством, слабоумием, иным болезненным состоянием психики, которые бы лишали его способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, не страдает в настоящее время и не страдал таковыми в период, относящийся к инкриминируемому ему деянию. По своему психическому состоянию в период судебного разбирательства Н. в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар не нуждается. Учитывая мнение прокурора, и поскольку по заключению экспертов Н. мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, суд постановил уголовное дело вернуть прокурору для оставления обвинительного заключения (акта)1. Похожие основания для возвращения уголовного дела в порядке п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ можно выявить и при анализе материалов уголовных дел в отношении Ш.М., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 158 ч. 2 п. «в» УК РФ , в отношении Н.С.В. в связи с совершением им запрещённого уголовным законом деяния, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ .

Следует помнить, что прокурорский надзор должен охватывать не только действия и решения органов расследования на завершающих этапах досудебного производства по данным категориям дел — он должен носит постоянный характер с учетом важности обеспечения прав лиц, нуждающихся в ППМХ. Однако на практике еще встречаются случаи, когда надзирающим прокурором оставляются без внимания факты производства дознания по уголовным делам об общественно опасных деяниях лиц, нуждающихся в принудительном лечении. Так, судьей Кудымкарского городского суда Пермского края 12 января 2012 года рассмотрено уголовное деле № 1-20/2012, направленное в суд для применения ПММХ в отношении Г., совершившего запрещенные уголовным законом деяния, предусмотренные ч. 1 ст. 117, ч. 1 ст. 119, ч. 1 ст. 130 УК РФ. В ходе судебного заседания установлено, что уголовное дело с применением ПММХ направлено в суд органом дознания, и

4

предварительное следствие по нему не осуществлялось .

Приведенные примеры из судебной практики являются показателем низкого уровня прокурорского надзора, что влечет за собой нарушение прав [34] [35] [36] [37] и свобод граждан и нарушения требований закона в этой сфере. В связи с этим предлагаем часть 2 статьи 37 УПК РФ дополнить следующим пунктом:

«15.1) утверждать постановление дознавателя о прекращении уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому принудительной меры воспитательного воздействия;

15.2) утверждать постановление следователя о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера;».

Таким образом, очевидна необходимость расширения полномочий прокурора на завершающих этапах, более детальная регламентация его процессуального статуса. При этом следует учитывать инертность практики в целом. Прокурору должны быть созданы условия для эффективного использования его статуса как гаранта законности при проведении предварительного расследования, что требует наделения его необходимыми для этого полномочиями. Но на современном этапе практика не готова к такому повороту. Наши предложения по совершенствованию полномочий прокурора в контексте трансформации его функций и полномочий не принесут сиюминутных результатов, они нацелены в будущее.

[1] См.: Харебава Г.Д. Эффективность прокурорского надзора за органами предварительного следствия: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2012. С. 13.

См. Мурышкина Т.А. Общие проблемы уголовно-процессуальной дееспособности обвиняемого. Кемерово: РГТЭУ, 2006.

[3]

См.: Мищенко Е.В. Принудительные меры медицинского характера в уголовном судопроизводстве. М.: Юрлитинформ, 2010. С. 50.

[4] Подробнее см.: Климова Я.А. Полномочия прокурора на завершающих этапах досудебного производства: понятие и классификация // Вестник Волгоградской академии МВД России: научно-методический журнал. Волгоград: ВА МВД России, 2015. Выпуск 3 (34). С. 90.

[5] См.: Кабельков С.Н. Преодоление конкуренции норм при определении оснований прекращения уголовного дела (преследования) в случаях, не исключающих дальнейшего производства по уголовному делу [Электронный ресурс] // Актуальные проблемы предварительного расследования : сб. науч. ст. междунар. науч.-практ. конф. Волгоград : ВА МВД России, 2014. Т. 2. Электрон. дан. (4,39 Мб). С. 82-87.

[6] См.: Хисматуллин С.Р. Вопросы совершенствования деятельности прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дел несовершеннолетних // Вестник ЮУрГУ. Серия: Право. 2007. № 9 (81). С. 69.

[7] См.: Михаханова Н.С. Прокуратура в системе профилактики преступности несовершеннолетних // Дружественное к ребенку правосудие и восстановительные технологии: материалы V Международной научно-практической конференции, посвященной 20-летию Бурятского государственного университета (Иркутск-Улан-Удэ, 22-25 сентября 2015 г.). Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2015. С. 201.

[8] См.: Законопроект Федерального конституционного закона «О ювенальных судах в Российской Федерации». [Электронный ресурс]. URL: http://detirossii.ru/12968.php. (дата обращения: 10.11.2015); Законопроект Федерального закона «Об основах системы ювенальной юстиции». [Электронный ресурс]. URL: http://detirossii.ru/12973.php. (дата обращения:

.

[9] См.: О Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 - 2017 годы: указ Президента РФ от 1 июня 2012 г. № 761 « [Электронный ресурс]. Система ГАРАНТ: URL: http://base.garant.ru/70183566/#ixzz3wJT022EE. (дата обращения: 26.11.2015).

См.: Форма № 1 «Отчет о проделанной работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции» за 2012-2014 гг. Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. [Электронный ресурс]. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79. (дата обращения: 17.11.2015).

[10] См.: ФСИН решила оградить юных преступников от «тюремной субкультуры», присущей взрослым осужденным. Справочно-правовая система «Право.ru». [Электронный ресурс]. URL: http://pravo.ru/news/view/107435/. (дата обращения: 27.11.2015).

[11] См.: Квициния К.А. Особенности прекращения уголовного дела и уголовного преследования в отношении несовершеннолетних: дис. ...канд. юрид. наук. М., 2008. С. 22.

[12] См.: Овсянников И.В., Солонина С.Ю. Установление возможности исправления несовершеннолетнего путем применения принудительных мер воспитательного воздействия // Вестник ВИ МВД России, 2015. № 1. С. 158.

[13] См.: Тетюев С.В. Прокурорский надзор за законностью уголовного преследования несовершеннолетних // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». 2013. Т. 13. № 1. С. 61.

[14] См.: Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинские правила») (приняты резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/33 от 10 декабря 1985 г.). [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[15]См.: О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 (ред. от 02.04.2013). [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LAW 110315/. (дата обращения:

.

[16] См.: Тетюев С.В. Прокурорский надзор за законностью уголовного преследования несовершеннолетних // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». 2013. Т. 13. № 1. С. 61.

[17] См.: Быданцев Н.А. Прекращение уголовного преследования (дела) в отношении несовершеннолетнего с применением принудительной меры воспитательного воздействия в аспекте ювенальной юстиции: дис. ...канд. юрид. наук. Томск, 2007. С. 9.

[18] См.: Жижиленко А.А. Задачи текущего момента в области русского уголовного законодательства // Отчет о состоянии и деятельности Императорского Петроградского университета за 1915 год. Пг., 1916. С. 317.

См.: Бажанов С.В. Стоимость уголовного процесса: дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2002. С. 134.

См.: Концепция развития до 2017 года сети служб медиации в целях реализации восстановительного правосудия в отношении детей, в том числе совершивших общественно опасные деяния, но не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность в Российской Федерации. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2014/08/04/mediaciya-site-dok.html. (дата обращения: 25.12.2015).

[21] См.: Маловичко И.С. Волгоградская ассоциация восстановительной медиации как ресурс устойчивого развития восстановительных практик в Волгоградской области. // Вестник восстановительной юстиции. 2011. № 8. С. 81.

[22] Кувалдина Ю.В. Отдельные элементы ювенальной юстиции уже сейчас могут быть

в уголовное судопроизводство по делам в отношении несовершеннолетних // Мировой судья. 2014. №1. [Электронный ресурс]. URL:

http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=CJI;n=76881. (дата обращения:

.

[23] Так, С.Н. Кабельков отмечает, что во французской и бельгийской моделях инициатором медиации является прокурор (см.: Кабельков С.Н. Перспективы применения медиации в российском уголовном судопроизводстве с учетом международного опыта // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2014. № 4 (30). С. 192).

См.: Забуга Е.Е. Медиация как альтернативная форма уголовного преследования несовершеннолетних: дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2014. С. 12.

[25] См.: Мартынов Р.А. Государственный обвинитель в роли медиатора. Дружественное к ребенку правосудие и восстановительные технологии: материалы V Международной научно-практической конференции, посвященной 20-летию Бурятского государственного университета (Иркутск-Улан-Удэ, 22-25 сентября 2015 г.) / науч. ред. Э. Л. Раднаева, М. Н. Садовникова. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2015. С. 234.

[26] См.: Приложение № 2. Позиция № 12.

[27] См.: Боруленков Ю.П. Прокуратура: расширение полномочий в сфере досудебного уголовного судопроизводства противоречит Конституции РФ. [Электронный ресурс]. URL: http://www.iuaj.net/node/1916. (дата обращения: 22.12.2015).

[28] См.: Форма № 1 «Отчет о проделанной работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции» за 2012-2014 гг. Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. [Электронный ресурс]. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79. (дата обращения: 17.11.2015).

[29] См.: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Главы 33 - 56. Постатейный научно-практический комментарий. [Электронный ресурс] / отв. ред. Л.А. Воско- битова. М.: Редакция «Российской газеты», 2015. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[30] См.: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Главы 33 - 56. Постатейный научно-практический комментарий [Электронный ресурс] / отв. ред. Л.А. Воскобитова. М.: Редакция «Российской газеты», 2015. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[31] Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от 17 марта 2003 года № 47-о03-13. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». (дата обращения: 08.04.2016).

[32] Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от от 23 января 2003 г. № 4-кп002-159. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». (дата обращения: 08.04.2016).

[33] Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от 23 января 2003 г. № 4-кп002-159. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». (дата обращения: 08.04.2016).

[34] Решение Орловского районного суда Орловской области от 29 июля 2014 года по уголовному делу 1-27/2014. [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court- orlovskij-raionnvi-sud-orlovskava-oblast-s/act-463409121/ (дата обращения: 14.06.2016.).

Постановление № 1-137/2012 Ленинградского районного суда г. Калининграда от 02 апреля 2012 года. [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court-leningradskii- raionnvi-sud-g-kaliningrada-kaliningradskava-oblast-s/act-427961426/. (дата обращения: 21.05.2016).

Решение Щёкинского районного суда Тульской области от 19 февраля 2013 г. по уголовному делу № 1-31/13. [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court-

shhekinskii-raionnvi-sud-tulskava-oblast-s/act-428882413/. (дата обращения: 21.05.2016).

[37] Решение Кудымкарского городского суда Пермского края от 12 января 2012 года по уголовному делу № 1-20/2012. [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court- kudvmkarskii-gorodskoi-sud-permskii-krai-s/act-404030809/. (дата обращения: 21.05.2016).