Период конца XIX-ого - начала XX-ого веков ознаменовал собой расцвет доктринальных разработок в области действия уголовного закона в пространстве: исследователи, чьи работы актуальны и по сей день, вывели разработку проблем уголовно-правовой юрисдикции на принципиально новый концептуальный уровень.

Основной мыслью дореволюционной юрисдикционной теории является убеждение в том, что «вопрос о пространстве действия уголовного закона не может быть решен с точки зрения исключительно интересов индивидуального государства»[1] [2], должен быть рассмотрен в межгосударственном (интернациональном) контексте. Ученые того времени уделяли много внимания рассуждениям о «взаимоотношении законов различных территорий» (В.В. Есипов), «уголовной компе

тенции государств» (Ф.Ф. Мартенс), «установлении применимости

22

законов данной страны» (П.И. Люблинский), «разрешении столкновений ... между законами отдельных государств» (Н.С. Таганцев) и т.д., акцент делался на межгосударственное сотрудничество и разрешение юрисдикционных конфликтов.

Первое время теоретики рассматривали учение о действии уголовного закона в пространстве как аналог разграничения государственных территорий, оставаясь на позиции, изложенной в Опыте 1815 г. . Однако развитие научной мысли обнажило существенные недостатки жесткой территориальной доктрины, которая уже не могла быть принята в своем первоначальном воплощении . Отечественная юриспруденция была вынуждена искать способы защиты устоявшейся догмы, пути ее совершенствовани. Одним из последователей обозначенного направления был В.В. Есипов. Его доктрина в целом была направлена на оптимизацию, приспособление территориального принципа к потребностям жизни. Автор признавал право государства преследовать деяния, совершенные за его пределами, при выполнении двух условий: преступник находится на территории государства; государство, на территории которого было совершено преступление, не привлекло лицо к ответственности или осуществило недостаточную степень уголовного преследования[3] [4] [5] [6] [7] [8].

Доктрину В.В. Есипова можно характеризовать как теорию субсидиарной экстратерриториальности, в рамках которой превалирующим и центрообразующим является принцип территории, тогда как принципы гражданства и защиты выполняют вспомогательную функцию.

Следующим ученым, внесшим значительный вклад в совершенствование территориальной доктрины, является Н.С. Таганцев. Принцип территории в его работе получил беспрецедентную для того времени разработку: ученый впервые в отечественной доктрине на комплексном уровне рассмотрел проблемы государственных границ, места совершения преступления, квазитерритории, права внеземельно- сти (экстерриториальности) открытого пространства и др.

Существенной частью учения Н.С. Таганцева явилась относительно непопулярная в российской науке того времени концепция универсализма (интернациональности) . Объединяя универсальную и территориальную концепции, ученый отдавал предпочтение последней, что, в некоторой степени, устраняло недостатки «жесткой терри- 28

ториальности» .

Своеобразным венцом развития теории Н.С. Таганцева явилось Уголовное уложение 1903 года (далее по тексту - Уложение 1903 г.). Данный нормативный правовой акт сделал существенный качественный скачок в вопросах уголовно-правовой юрисдикции по сравнению к предшествующими законодательными памятниками. Масштаб и глубина описания границ действия уголовного закона в пространстве [9] [10] [11] в рассматриваемом документе не имел и не имеет аналогов в отечественной (и современной зарубежной) законодательной практике.

Уложения 1903 г. осталось на концепции территориального характера уголовной юрисдикции, однако и возможность экстратерриториального распространения уголовной юрисдикции по сравнению с Уложением 1845 г. существенно расширилась. Авторы полагали обязанностью каждого государства наказывать любое преступление, в случае, если лицо его совершившее, тем или иным способом окажется

- 30

в пределах государственной территории , при этом предполагалось, что основную функцию по уголовному преследованию будет выполнять территориальное государство, и только в случае сбоя в его «системе охраны» лицо может быть привлечено к ответственности за

31

пределами территории совершения преступления .

Иным направлением совершенствования доктрины о действии уголовного закона в пространстве являются «интегративные» теории А.Ф. Кистяковского и П.И. Люблинского.

А.Ф. Кистяковской исходил из необходимости объединения четырех основополагающих доктрин действия уголовного закона в пространстве, взаимоинтегрируя их в единую систему, внешне весьма сходную с изложенной на страницах современной литературы. Его работа опосредует планомерное восполнение действием каждого последующего принципа недостатков и пробелов предыдущего, выстраивается своеобразная «пирамида» юрисдикционных принципов, в основании которой стоит правило территории за ним следует принцип личного подчинения, в после - принцип общественного самосохране- [12] [13]

ния . Теория А.Ф. Кистяковского является первым и, пожалуй, наиболее достойным историческим примером полноценного соотнесения юридической силы коллизионных принципов, установления их иерархии.

П.И. Люблинский исходил из иного понимания вопросов юрисдикции. Ученый определил на первый план волеизъявление национального законодателя и отдавал ему исключительное право формирования собственных юрисдикционных границ: «По сравнению с частным международным правом международное уголовное право вполне примиряется с возможностью мыслить одно и то же деяние подпадающим под действие различных национальных систем уголовного права», - и далее: «Весьма действительным средством к... смягчению (конфликтов юрисдикций - К.Ц.) являются. постановления о

33

выдаче виновных» .

Изучение поздних дореволюционных воззрений на уголовно- правовую юрисдикцию показало, что авторы не отошли от канонов территориальной концепции первых теоретиков, стремились лишь усовершенствовать её, приспособив к потребностям времени. Несмотря на разницу подходов, можно выделить следующие основные черты дореволюционных концепций:

акцент на межгосударственную составляющую при регламентации юрисдикционных отношений;

признание примата территориального принципа при разрешении юрисдикционных межгосударственных конфликтов; [14] [15]

проработка теоретической основы для соотнесения юридической силы юрисдикционных принципов.

[1] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 132

[2] Есипов В.В. Очерк русского уголовного права, часть общая: преступление и преступники, наказание и наказуемые. СПб.: Тип. Н.В. Васильева, 1898. С. 73.

[3] Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов Т.1. Изд. 5-е, доп. и испр. // М.: Книга по Требованию. 2011. 481 с. [Электронный ресурс]: Доступ из справочноправовой системы «Гарант». Дата обращения: 20.05.2016 г.

[4] Люблинский П.И. Техника толкование и казуистика уголовного кодекса // М.: «Зерцало». 2004. 188 с. [Электронный ресурс]: Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». Дата обращения: 20.05.2016 г.

[5] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. / Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 123.

[6] Есипов В.В. Очерк русского уголовного права, часть общая: преступление и преступники, наказание и наказуемые. СПб.: Тип. Н.В. Васильева, 1898. С. 73.

[7] Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов Т.1. Изд. 5-е, доп. и испр. // М.: Книга по Требованию. 2011. 481 с. [Электронный ресурс]: Доступ из справочноправовой системы «Гарант». Дата обращения: 20.05.2016 г.

[8] Есипов В.В. Очерк русского уголовного права, часть общая: преступление и преступники, наказание и наказуемые. СПб.: Тип. Н.В. Васильева, 1898. С. 73.

[9] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. / Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 132.

[10] Полный список требований см.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 133 - 134.

[11] Текст Уложения 1903 г. приводится по: Уголовное уложение 22 марта 1903 года. С мотивами, извлеченными из объяснительной записки редакционной комиссии, представления Министерства юстиции в Государственный Совет и журналов особого совещания, особого присутствия департаментов и общего собрания Государственного Совета. Издание Н.С. Таганцева. СПб.: 1904. С. 16.

[12] Наиболее ярко этот факт демонстрируется в дискуссии, описанной в работе В.Н. Палаузова: Па- лаузов В.Н. К вопросу о будущем нашем уголовном кодексе: критический этюд В.Н. Палаузова. Одесса: Типо-литография штаба Одесского Военного Округа, 1894. С. 17 - 24.

[13] Поцелуев Е.Л. Уголовное уложение 22 марта 1903 г.: Причины принятия и история создания // Правоведение. 2003. № 3 (248). С. 183 - 193.

[14] Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть общая. Киев: 1882 г. С. 37 - 40. [Электронный ресурс]: Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». Дата обращения: 20.05.2016 г.

[15] Люблинский П.И. Техника толкование и казуистика уголовного кодекса. М.: «Зерцало». 2004. 188 с. [Электронный ресурс]: Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». Дата обращения: 20.05.2016 г.