До относительно недавнего времени считалось, что первым нормативным правовым актом, на нормативном уровне закрепившим юрисдикционные границы советского уголовного права, явились Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. (далее по тексту - Руководящие начала 1919 г.), однако историческая находка А.И. Чучаева поставила это утверждение под сомнение. Исследователь обнаружил в исторических архивах ранее не известное российским юристам Уголовное уложение 1918 г. (далее по тексту - Советское уголовное уложение). Не вдаваясь в подробный анализ его истории, юридической сущности и правовой природы, укажем, что Советское уголовное уложение, как видится, воплотило в себе дореволюционное понимание юрисдикционных предписаний.

Территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве в данном историческом документе является основным и превалирующим (ст. 4), иные принципы, в том числе правило экстерриториальности (п. 2 ст. 5, ст. 6), субсидиарной экстратерриториальности (ст. 7), квазитерритории (ст. 8), универсальности (ст. 9) лишь дополняют его[1].

Советское уголовное уложение являлся промежуточным этапом между сугубо доктринальным Уголовным уложением 1903 г. и «рафинированными» Руководящими началами 1919 г., которые содержали только два юрисдикционных принципа (территории и универсальный)[2].

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. (далее по тексту - УК 1922 г.) основывался уже на принципиально иных теоретических позициях и явился первым законодательным выразителем классической советской юрисдикционной теории, в которой не нашлось места учету интересов иностранных, особенно буржуазных государств. В УК 1922 г. впервые в истории уголовного права России была на нормативном уровне закреплена модель действия уголовного закона в пространстве, объединившая в себе несколько ранее самостоятельных юрисдикционных правил. Кодекс предусматривал: принцип территории (ст. 1), национальный (ст. 2) и реальный (ст. 3). При этом, УК 1922 г. не разграничивал юридическую силу этих норм; каждое правило следовало понимать как самостоятельно действующее и равноправное нормативное предписание.

Последующее развитие уголовного законодательства СССР весьма противоречиво и свидетельствует о поисках оптимального варианта регламентации юрисдикционных предписаний. Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. отступили от «интегративной» доктрины УК 1922 г., установив только территориальный и персональный юрисдикционные принципы (ст. 1 Раздела I Основных начал 1924 г.). При этом правило национальности регламентировалось таким образом, что компетенция государства ставилась в зависимость от задержания преступника на собственной территории СССР, в чем можно усмотреть влияние дореволюционной доктрины, в частности - теории В.В. Есипова.

В дальнейшем, как указывала М.И. Блум: «Положения Основных начал о пределах действия уголовного законодательства были восприняты уголовными кодексами всех союзных республик, принятых в период с 1926 по 1935 гг.»[3]. Юрисдикционные предписания УК РСФСР 1924 г. также представляют собой практически дословное воспроизведение положений Основных начал 1924 г.

Несколько иным путем пошли составители Основ уголовного законодательства Союза ССР и Союзных республик 1958 г. (далее по тексту - Основы 1958 г.) Кроме территориального (ст. 4) и национального принципов (абз. 1 ст. 5), законодателем предусматривались зачатки правила универсальной юрисдикции (абз. 4 ст. 5), закреплялась частичная преюдициальность иностранного судебного решения (абз. 3 ст. 5) и впервые в истории российского права решался вопрос об уголовной ответственности апатридов (абз. 1 ст. 5). Специфика Основ 1958 г. состоит в их направленности на разрешение не межгосударственных, но внутрисоюзных юрисдикционных конфликтов, поскольку вопросы столкновения нормативных правовых актов разных союзных республик в пределах СССР в то время являлось проблемой более актуальной, нежели регламентация распространения советской юрисдикции на преступления «с иностранным элементом» (см., напр.: абз. 1 ст. 5 Основ 1958 г.).

УК РСФСР 1960 г. впервые в истории российского закона нормативно закрепил все четыре основополагающих правила действия уголовного закона в пространстве с тем расчетом, чтобы области их действия не пересекались:

Принцип территории охватывал всех лиц, совершивших преступление в пределах РСФСР, в том числе, в случаях, предусмотренных международными договорами - дипломатических представителей (ст. 4).

Принцип гражданства охватывал российских граждан и апатридов-резидентов при дополнительном условии соблюдения правил ne bis in idem и двойной противоправности (абз. 1 ст. 5).

Защитительный принцип относился к совершению иностранцами преступлений против интересов РСФСР (абз. 2 ст. 5).

Универсальный принцип охватывал только иностранцев, совершивших преступление за пределами РФ (абз. 2 ст. 5).

Основная мысль, закрепленная на в УК РСФСР 1960 г. легла в основу классической советской юрисдикционной доктрины и в дальнейшем ступенчато развивалась вплоть до ее современного состояния.

Первое в истории отечественной науки предметное монографическое исследование действия уголовного закона в пространстве было предпринято в 1975 г. М.И. Блум, ранее данный вопрос как правило рассматривался либо в общем курсе уголовного права[4] [5], либо в рамках

38

учения об уголовном законе .

Сложно переоценить то влияние, которое оказала данная работа на последующих исследователей, мы не ошибемся, сказав, что И.М. Блум создала фундамент, на котором основывались все дальнейшие юрисдикционные разработки. Взгляды автора, безусловно, заслуживают пристального внимания и изучения, однако в контексте настоящего обзора освещать их не имеет смысла, поскольку учение М.И. Блум практически дословно воспроизводится в современных учебниках.

Однако стоит отметить один сравнительно неизвестный факт, на самом деле, в авторской теории прослеживаются две основные центрообразующие мысли: классическая внутренне-ориентированная применительно к государствам, не входящим в СССР (широко известна) и стоящая ближе к дореволюционным разработкам наднациональная применительно к Союзу ССР (описана только в тексте докторской диссертации, в иных публикациях М.И. Блум не отражена).

Классическую теорию М.И. Блум существенно обогатил и уточнил А.И. Бойцов. Его работа даже является в некотором роде более последовательной, поскольку отсутствует двойственность подходов к рассмотрению вопросов о конфликтах юрисдикций. Два рассмотренных фундаментальных исследования, в общем и целом, сформулировали теорию о действии уголовного закона в пространстве, которая изложена в современных учебниках по уголовному праву.

Позиция, описанная в исследованиях М.И. Блум и А.И. Бойцова, была доведена до логического завершения в диссертационном исследовании Р.Р. Хаснутдинова, в котором классическая советская

теория о действии уголовного закона в пространстве получила свое окончательное выражение с корректировкой на изменение законодательных положений и современной общественной и международной обстановки.

Определение реализации уголовно-правовых норм через угрозу их применения[6] окончательно «узаконило» распространение собственных уголовных предписаний государства без оглядки на зарубежное законодательство. Классическая советская теория избавилась от своего главного недостатка - непрактичности, что явилось последним шагом на пути её концептуального совершенствования: «основа юрисдикции государств строится на принципах, которые устанавливают, до каких пределов их юрисдикция может распространяться. Такие пределы определяются международным правом, а в этих пределах границы юрисдикции государств устанавливаются по собственному усмотрению»[7]. Позиция Р.Р. Хаснутдинова, доведенная автором до логического завершения, позволяла утверждать это с полной уверенностью и концептуальной обоснованностью.

Исторический обзор позволяет выделить следующие основные черты советского взгляда на уголовно-правовую юрисдикцию:

ориентация на внутреннее право с существенно ограниченным учетом интересов иностранных суверенитетов;

допущение юрисдикционных конфликтов как органической части доктрины о действии уголовного закона в пространстве;

построение внутренне непротиворечивой системы юрисдикционных предписаний на основании объединения территориальной, персональной, защитительной и универсальной теорий.

[1] Здесь и далее текст Советского уголовного уложения приводится по: Грачева Ю.В., Маликов С.В., Чучаев А.И. Советское уголовное уложение (научный комментарий, текст, сравнительные таблицы) / под ред. А.И. Чучаева. М.: Проспект, 2015. 256 с.

[2] Статья 27 раздела VIII Руководящих начал 1919 г. устанавливала: принцип территории («Уголовное право РСФСР действует на всем пространстве Республики как в отношении ее граждан, так и иностранцев совершивших на ее территории преступление»); универсальный принцип («... а равно в отношении граждан РСФСР и иностранцев, совершивших преступления на территории иного государства, но уклонившихся от суда и наказания в месте совершения преступления и находящихся в пределах РСФСР»).

[3] Блум М.И. Действие советского уголовного закона во времени и пространстве. Дис. ... докт. юрид. наук. Рига. 1975. С. 37.

[4] См., напр: Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть общая. Киев: 1882 г. С. 37. [Электронный ресурс]: Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». Дата обращения: 20.05.2016 г.; Есипов В.В. Очерк русского уголовного права, часть общая: преступление и преступники, наказание и наказуемые. СПб.: Тип. Н.В. Васильева, 1898.; Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. / Т. 1. М.: Наука, 1994. 402 с.

[5] См., напр: Шаргородский М.Д. Уголовный закон. М.: Юрид. изд-во Минюста СССР, 1948. 312 с.; Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М., Изд. «Юридическая литература», 1967, 239 с.; ДурмановН.Д. Советский уголовный закон. М.: Изд. Моск. ун-та, 1967. 310 с.

[6] Хаснутдинов Р.Р. Территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона // Авт. дис. ... канд. юрид. наук Казань. 2007. С. 8 - 11.

[7] Хаснутдинов Р.Р. Территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона // Авт. дис. ... канд. юрид. наук. Казань. 2007. С. 12.