Теоретические представления о статусе судьи носят междисциплинарный характер, формируются в теории права и государства, социологии и философии права, отраслевых юридических науках. Его исследование связано с трудностями определения категории «правовой статус», что, несмотря на длительное изучение, остается на сегодняшний день дискуссионным. Так, термин «правовой статус» не имеет однозначного использования, применяется чрезвычайно широко, трактуется по-разному как в юридической литературе, так и в законотворческой и правоприменительной практике. В связи с этим возникают проблемы и теоретического и практического характера. Эти и многие другие обстоятельства требуют детального рассмотрения проблемных вопросов, уточнения применяемой терминологии.

В юридической литературе наиболее острые дискуссии разворачиваются вокруг определения правового статуса. Термин «статус» происходит от латин-

-5

ского слова «status», означающего «состояние, положение» . Например, А. Б. Венгеров вкладывает в понятие «статус» статическое содержание, полагает, что эта категория определяет набор прав, которыми субъект обладает для вступления в гипотетическое, возможное правоотношение, и отграничивает ее от категории «правосубъектность», означающей, по его мнению, характеристику правомочий конкретного субъекта в конкретном правоотношении[1] [2]. B. С. Нерсесянц определяет правовой статус как правовое положение, законодательно закрепленную право- и дееспособность в сфере частных и публично-властных отношений[3]. А. В. Малько считает, что правовой статус — это юридически закрепленное положение субъекта в обществе, которое выражается в определенном комплексе его прав и обязанностей[4] [5] [6]. А. А. Молчанов рассматривает правовой статус как характеристику участника общественных отношений, способного в силу своих особенностей иметь субъективные юридические права и нести обязанности, и в качестве его

п

свойства называет правосубъектность .

По объему определения категории «правовой статус» можно выделить две основные позиции. Большинство исследователей содержание правового статуса

о

связывают с правами и обязанностями . Другие дополняют его структуру и относят к правовому статусу различные элементы, легально определяющие и закрепляющие положение лица в обществе (принципы, гарантии, правовые нормы, законные интересы, гражданство, правосубъектность, ответственность, правоотношения общего (статусного) типа и т. д.)[7].

В зависимости от объема содержания понятие «правовой статус» трактуется в узком и широком смыслах. Сторонники узкого подхода (С. С. Алексеев, Н. В. Витрук, В. А. Кучинский, Е. А. Лукашева, М. Н. Марченко, П. Е. Недбайло и др.) в содержание этой категории включают права, обязанности, свободы, законные интересы. Однако представители данного подхода не единодушны в отношении определения объема содержания, структурных элементов, соотношения правосубъектности и правового статуса и т. д.[8] Так, например, Н. В. Витрук выделяет законные интересы в качестве самостоятельного элемента правового статуса[9] [10]. Е. А. Лукашева относит законные интересы к предстатусным элементам .

Сторонники широкого подхода (Л. Д. Воеводин, В. М. Горшенев, Н. И. Ма- тузов и др.), соглашаясь с тем, что элементы правового статуса в узком смысле недостаточно раскрывают его содержание, дополняют структуру указанной категории правовыми нормами, правоотношениями общего (статусного) характера, принципами правового положения, гражданством, юридическими гарантиями, ответственностью и т. д. Однако по вопросу включения определенных элементов существуют разные позиции. Так, Н. И. Матузов считает, что без соответствующих норм, которые регулируют наиболее важные отношения гражданина и государства, установление, закрепление и существование правового статуса и общих (статусных) правоотношений невозможно[11] [12]. По мнению других ученых, правовые нормы являются предпосылкой правового статуса, а правоотношения общего (статусного) характера представляют собой реализацию правового статуса[13].

Проведенный анализ позволил прийти к следующим выводам. Во-первых, категория «правовой статус» выделяется в качестве самостоятельного правового института. Во-вторых, несмотря на разнообразие, различие элементов, включаемых в качестве составляющих правового статуса, некоторые из них (права и обязанности) присутствуют в характеристике большинства определений, поэтому их можно признать основными, все остальные обеспечивают его функционирование, выполняя по отношению к правовому статусу служебную роль[14]. Но в большинстве исследований применяется широкий подход, включающий многочисленные структурные элементы.

Основные споры связаны с определением статического или динамического состояния правового статуса. В частности, последнее обстоятельство проявляется в дискуссиях о соотношении терминов «правовой статус» и «правовое положение». Ряд авторов полагают, что они равнозначны, взаимозависимы и употребля

ются, исходя из стилистических особенностей письменной и устной речи . Другие ученые отстаивают тезис о том, что эти категории не тождественны, но придерживаются разных точек зрения. Например, часть исследователей признает, что наиболее емким по содержанию является правовое положение личности, а правовой статус выступает одним из его составляющих[15] [16]. Так, по мнению О. Е. Кута- фина и Е. И. Козловой, развитие юридической науки показало, что при рассмотрении вопросов о месте субъекта правового общения в обществе и государстве недостаточно ограничиться лишь анализом прав, свобод и обязанностей, то есть правовым статусом этого субъекта. В этот анализ необходимо вовлечь и другие институты: гражданство, правосубъектность, гарантии, ответственность. Совокупность всех этих институтов, как они считают, и образует комплексную правовую категорию — правовое положение субъекта[17]. Другие полагают, что в данном случае юридическая терминология нуждается в третьей, более широкой, обобщающей категории — «политико-правовое состояние»[18]. Третьи обосновывают свою точку зрения различием понятий «субъект права и субъект правоотношений, соответственно, о правовом статусе можно говорить лишь на уровне общего и особенного (общем и специальном правовых статусах), являющихся правовыми абстракциями и соотносимых со столь же абстрактной категорией — «субъект права»». Содержание же индивидуального правового статуса подвижно, поскольку обусловлено возникновением, изменением и прекращением разнообразных правоотношений, что не согласуется со статичностью самого термина «статус». Поэтому применительно к индивидуальному субъекту предлагается употреблять

«правовое положение» как «реалию, наполненную конкретным содержанием»[19]. Четвертые предлагают ограничить понятие правового статуса категориями прав, свобод и обязанностей, которые позволяют четко выделить его структуру, а предстатусные и послестатусные положения включить в понятие «правовое положе-

ние»[20] [21].

С завидной периодичностью поднимается вопрос о введении новых терминов, уточняющих, дополняющих, включающих категорию «правовой статус», что порождает противоречивые оценки по их использованию. Так, ведутся дискуссии о соотношении категорий «правовое положение», «правовой статус», «правовое состояние». Например, С. А. Зинченко и некоторые другие авторы предложили включать в содержание последней следующие элементы: правовое положение личности, которое включает в себя правосубъектность, правовой статус и юридические гарантии; принципы взаимоотношений личности и государства; гражданское состояние личности; общие гарантии как систему идеологических, экономических, политических, культурных и социальных гарантий . В. В. Груздев определяет правовое состояние как установленные нормами права или предусмотренные в правовых моделях юридически значимые свойства или системы свойств человека, в определенный момент или период времени обусловливающих возникновение и (или) разрешение либо возможность возникновения и (или) изменения правовой ситуации. Разграничивает правовой статус, правовое состояние, правовое положение по определенным критериям (объем, содержание, динамика)[22].

Р. П. Мананкова представила правовой статус в качестве динамичного явления, состоящего из трех уровней, а именно из статуса: общего правового, специального правового (модуса), индивидуального правового. В понятие «правовой модус» она включила специальную правоспособность и специфические субъективные права и обязанности в их органическом единстве[23]. Безусловно, можно согласиться с тем, что категория «правовой модус» требует дополнительного изучения[24] [25] [26], но если рассматривать ее как совокупность прав и обязанностей, принадлежащих лицам определенного рода, то она является явно избыточной, так как практически тождественна общепринятому термину «специальный правовой статус». В частности, Н. В. Витрук справедливо определял правовой модус как спе-

27

циальный статус .

Представители обозначенных направлений стараются соединить в одно целое статику и динамику проявления прав, свобод и обязанностей личности, что, в общем, не вызывает возражений. Однако в большинстве случаев в законодательстве, правоприменительной практике, юридической литературе термины «правовой статус», «правовое состояние», «правовое положение» используются так тождественные. Признавая наличие правового плюрализма, надо иметь в виду, что введение новых терминов в научный оборот может приводить к терминологическим трудностям, которые не так просто преодолеть. В свою очередь несогласованное использование терминов, различное понимание и толкование их содержания и соотношения может создать прямую угрозу эффективности правоприменительного процесса.

Иными словами, термин «правовой статус» получил широкое распространение и признание в нормативных актах , теоретической и отраслевой ли-

29 30 31

тературе , юридических словарях , судебной практике , что соответствует общим требованиям, устанавливаемым правилами юридической техники (термины должны быть общепризнанными, обладать устойчивым характером, иметь широкое распространение), поэтому нецелесообразно вводить новые термины, включая его в качестве составляющего элемента.

В большинстве случаев понятие «правовой статус» рассматривается в соотношении с категориями «правосубъектность» и «субъект права», что приводит к необходимости обратить внимание и на эти категории.

В юридической литературе понятие правосубъектности не получило однозначной трактовки. Например, в теории права разрабатываются положения о правосубъектности как о стадии правового регулирования (С. С. Алексеев, О. М. Горшенев); категории, раскрывающей правовой статус субъектов права (А. В. Мицкевич, Г. В. Мальцев, Г. И. Петров); предпосылке участия в правоотношениях (Р. О. Халфина) и т. д.

По С. С. Алексееву, правосубъектность представляет собой особое субъективное право, так как способность — это и есть возможность, а юридические возможности — не что иное, как субъективные права . С. А. Зинченко отмечает, что «правосубъектность» есть правовое состояние лица в обществе, которым кон- [27] [28] [29] [30]

статируется факт признания его субъектом существующей системы права . Л. Б. Зусь пишет, что правосубъектность — «это способность быть субъектом права, она выступает в качестве абстрактной возможности правообладания лиц, составляет обязательную предпосылку их самостоятельного участия в правоотношениях»[31] [32] [33]. А. А. Стремоухов признает правосубъектность в качестве самостоятельной правовой категории, дающей социально-юридическую характеристику субъекту права . А. Ю. Якимов рассматривает правосубъектность в виде «правовой конструкции, отражающей состав юридических фактов, наличие которых позволяет конкретному лицу (или вынуждает его) выступить в качестве обладателя соответствующего правового положения»[34], в связи с чем недопустимо смешивать содержание прав и обязанностей с фактическими обстоятельствами их реализации (приобретения и последующей реализации).

В целом, среди существующих в данной области мнений можно выделить пять основных точек зрения о правосубъектности. Сторонники первой (С. Н. Братусь, Ю. К. Толстой, С. Ф. Кечекьян, Д. М. Чечот, М. С. Строгович, Р. П. Манан- кова) понятия правосубъектность с правоспособностью отождествляют и определяют как способность иметь права и обязанности. Представители второй (Е. А. Киреева, С. В. Липень, В. А. Лебедев, В. Н. Шадрин, М. М. Рассолов, А. С. Пиголкин, В. Д. Перевалов и др.) рассматривают правосубъектность в качестве целостного явления, состоящего из правоспособности и дееспособности, характеризуют ее как способность иметь права, обязанности и осуществлять их. Согласно третьей (М. И. Абдулаев, Л. А. Морозова, В. К. Бабаев), наряду с правоспособностью и дееспособностью в правосубъектность следует включать деликтоспособность (способность за свои действия нести ответственность). В соответствии с четвертой (Н. Г. Александров, Б. К. Бегичев, Л. С. Явич, В. М. Сырых, Р. Х. Макуев и др.) правосубъектность представляет собой совокупность правоспособности, дееспособности и правового статуса. И наконец, представители пятой (В. И. Корецкий, Н. А. Матузов, Н. А. Чечина) выступают против введения категории правосубъектности, поскольку это усложняет и без того теоретически непростые вопросы и приводит к новым научным дискуссиям.

Общепризнанным является тот факт, что категория «правовой статус» неразрывно связана с категорией «субъект права», однако единство мнений на этом заканчивается. При этом многие вопросы концентрируются вокруг проблематики «субъектов права» и соотношения со смежными категориями.

Так, ученые по-разному трактуют понятие «субъект права». Например, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский дают следующее определение: «Субъект права — это лицо, способное быть участником правоотношений, способное выступать в качестве носителя прав и обязанностей» . А. В. Мицкевич полагает, что «субъектами права могут выступать только люди, обладающие сознанием и волей, и создаваемые ими организации, ведущие ту или иную деятельность в конечном счете также по воле и в интересах общественных групп людей, классов или всего народа» . С. С. Алексеев выделяет два основных признака, характерных для субъекта права: «Во-первых, это лицо (участник общественных отношений, индивид, организация), которое по своим особенностям фактически может быть носителем субъективных юридических прав и обязанностей; во-вторых, это лицо, которое реально способно участвовать в правоотношениях, приобрело свойство субъекта права в силу юридических норм» . М. Н. Марченко отмечает, что согласно распространенному представлению под субъектом права понимаются лицо или организация, за которыми государство признает способность быть носителями субъективных прав и юридических обязанностей[35] [36] [37] [38]. В рамках комплексного подхода субъект права определяется как многоаспектное явление: лицо; правовая воля; совокупность правовых связей, правоотношений; правовое сознание; правовая деятельность; социально-правовая ценность; участник правового процесса; носитель (субъект) пра-

41

вовои культуры и т. д.

Достаточно спорным является вопрос: равнозначны ли понятия «субъект права» и «субъект правоотношения». Одни авторы исходят из тождественности данных категорий. В частности, М. Н. Марченко констатирует, что в современной юридической литературе указанные понятия чаще всего используются в качестве синонимов . М. Н. Матузов утверждает, что понятия «субъекты права» и «субъекты правоотношений» в принципе равнозначны[39] [40] [41]. Аналогичную позицию занимает Н. А. Власенко[42].

Другие ученые разграничивают эти понятия. Так, P. O. Халфина делает вывод о том, что понятие «субъект правоотношения» более узкое, чем понятие «субъект права», поскольку носитель прав и обязанностей может и не быть участником конкретного, реального правоотношения[43]. По мнению С. С. Алексеева, субъект права — это лицо, обладающее правосубъектностью, то есть лицо, потенциально (вообще) способное быть участником правоотношений, а субъект правоотношения — это реальный участник данных правоотношений[44] [45]. С. А. Якубов считает, что субъект права — понятие первичное по отношению к понятию субъекта правоотношения, так как оно предшествует ему, но затем конкретизируется,

47

определяется в конкретном правоотношении .

По вопросу соотношения категорий «правосубъектность», «субъект права», «правовой статус» можно выделить три основных подхода. Представители первого из них (В. С. Андреев, Н. Г. Александров, Б. К. Бегичев, В. М. Сырых, С. А. Комаров, Л. С. Явич и др.) рассматривают понятие «субъект права» через «правосубъектность». Другие ученые (Л. Д. Воеводин, В. М. Горшенев, В. А. Ку- чинский, Е. А. Лукашева, Г. В. Мальцев, П. Е. Недбайло, Ц. А. Ямпольская и др.) включают «правосубъектность» в качестве элемента в «правовой статус», в связи с чем понятие «субъект права» характеризуется через «правовой статус». Сторонники третьего подхода (Н. В. Витрук, Ю. С. Мацулевич, Н. И. Матузов) отмечают, что «субъект права», «правовой статус» и «правосубъектность» — относительно самостоятельные правовые категории, между которыми прослеживается корреляционная связь, суть которой заключается в том, что наделение лица «правосубъектностью» предполагает закрепление за ним правового статуса.

Таким образом, анализ имеющихся позиций по анализируемому вопросу приводит к выводу о том, что в большинстве случаев категории «правовой статус», «субъект права», «правосубьектность» используются как взаимосвязанные конструкции, когда одна из них выступает в качестве самостоятельного предмета исследования, то, как правило, она рассматривается в совокупности и в соотношении с двумя остальными. В самом общем виде с формально-юридических позиций категория «правовой статус» (нормативное отражение положения лица в обществе, государстве) определяется через категории «правосубъектность» (совокупность свойств, позволяющих тому или иному лицу выступать в качестве субъекта права) и «субъект права» (лицо, за которым государство признает способность быть носителем субъективных прав и юридических обязанностей).

При этом пары «субъект права» — «субъект правоотношения», «правовой статус» — «правовое положение», «правовой статус» — «правовое состояние» употребляются чаще всего в качестве синонимов, что отражает попытки совместить статический и динамический подходы к их рассмотрению. В целом это вполне приемлемо, так как в реальной действительности они фактически неразличимы, в частности невозможно представить субъекта права, который бы не вступал в правоотношения, или человека, наделенного правовым статусом без правового положения. В теоретическом смысле они различаются — «субъект права» и «правовой статус» относятся к статике, а «субъект правоотношения», «правовое положение», «правовое состояние» — к динамике.

По поводу классификации правовых статусов надо отметить, что в теории права традиционно выделяют общий, специальный (родовой) и индивидуальный правовой статус. Подчеркивается, что общий правовой статус — это статус человека как гражданина и члена общества, включающий в себя единые для всех общие права и обязанности; специальный (родовой) статус представляет собой особые правовые предписания, конкретизирующие и дополняющие общие права и обязанности с учетом социального, служебного и иного положения личности; индивидуальный статус — совокупность персонифицированных прав и обязанностей гражданина. Указанные виды отражают собой соотношение таких философских категорий, как «общее», «особенное» и «отдельное». Общий правовой статус один, специальных — множество, индивидуальных ровно столько, сколько граждан. Они тесно взаимосвязаны и взаимозависимы, наслаиваются друг на друга, в

48

практической деятельности неразделимы .

Вместе с тем существует и иная классификация, в соответствии с которой под правовым статусом понимаются как общий правовой статус (установленный Конституцией), так и существующие на его основе и реализуемые в конкретных правоотношениях отраслевой правовой статус (определяемый нормами конкретной отрасли права), межотраслевой (определяемый комплексными правовыми институтами), специальный (связанный с реализацией особых прав и обязанностей), индивидуальный (принадлежащий конкретному лицу) правовой статус[46] [47].

В частности, В. В. Долинская пишет, что нормативные акты и практика демонстрируют диалектическое соотношение правовых статусов лица, что означает: каждый предыдущий статус составляет основу последующего, а каждый последующий частично входит в предыдущий. Первичным является общеправовой (конституционный) статус, который служит базой для отраслевого статуса, а последний — основой индивидуального или конкретного статуса. В этом выражается диалектическое единство права применительно к его субъектам[48]. Эта же логика изложения материала присутствует при рассмотрении правового статуса судей, нотариусов, адвокатов, государственных служащих и т. д.[49] Однако сегодня связывать общий правовой статус исключительно с конституционными нормами не совсем верно, так как в этой сфере действуют международные, а также социальные нормы.

В конституционном, административном, гражданском, уголовном, процессуальном и прочих отраслях права наиболее распространено деление правового статуса на виды по отраслевому признаку[50] [51], а также в зависимости от субъектов — единоличного (личность) или коллективного (государственный орган, юридическое лицо, общественное объединение и т. д.). В частности, согласно Д. Н. Бахраху, административно-правовой статус — это правовое положение личности или цели, задачи, функции, организационно-правовая структура и компетенция государственных коллективных субъектов. К основным элементам такого статуса органов исполнительной власти он относит три главных элемента: целевой (назначение); структурно-организационный (процедуры образования и ликвидации субъектов); компетенционный (совокупность властных полномочий) .

Указанные классификации довольно устоявшиеся и распространены как в теории права и отраслевых юридических наук, так и в судебной практике[52], хотя сегодня звучат и другие предложения, в том числе по выбору оснований классификации. Например, О. А. Зеленина отмечает, что, разграничивая правовой статус лица на виды (уровни), ученые оперируют термином «конкретизация», который уместен и точен, однако не ясно, на чем строится указанная классификация. Признаки, присущие каждому виду правового статуса и содержательно различающиеся в зависимости от конкретного его вида, в совокупности и должны образовывать основание дифференциации видов правового статуса лица. По ее мнению, указанный критерий представляет собой единство двух взаимосвязанных элементов — цель и совокупность правовых средств[53].

В целом дискуссии о классификациях правового статуса могут быть продолжены, так как в какой-то мере они способствуют совершенствованию правового регулирования, в том числе представляется оправданным включение цели (О. А. Зеленина). Но логично остановиться на трех наиболее распространенных основных видах: общий, специальный, индивидуальный статус, а не порождать новые, поскольку в действительности выделить обособленные виды статусов практически невозможно. В частности, статус судьи является и общим, и специальным, и индивидуальным, основным выступает специальный, который используется для закрепления не свойственных другим субъектам прав и обязанностей, имеющих подчас разное отраслевое содержание в зависимости от характера рассматриваемых дел (гражданские, уголовные, административные и т. д.).

Таким образом, проведенный анализ говорит о том, что существует множество точек зрения в отношении определения понятия «правовой статус», его элементов, соотношения с другими категориями, выделения его видов. Но в большинстве случаев правовой статус определяется как содержащиеся в законах и иных официальных источниках правила (образцы, стандарты) поведения (права и обязанности), регулирующие совокупность общественных отношений в сфере взаимоотношений государства, общества и личности, а также другие связанные с ними установления, обеспечиваемые, в случае необходимости, мерами принуждения и поощрения.

Поэтому в научных целях логично рассматривать статус как теоретикоправовую категорию, хотя при исследовании статуса используется и термин «теоретико-правовая конструкция». Однако в основном (в том числе в философии) термины «конструкция» и «категория» не разграничиваются, используются как тождественные понятия или конструкция рассматривается как составная часть категории. Учитывая, что термин «теоретико-правовая категория» применяется наиболее часто в названиях диссертационных работ, есть ее определения (наиболее общие, фундаментальные, глубокие правовые понятия; результат научного обобщения, абстрагирования, в ходе которых выявляются внутренне необходимые, сущностные свойства правовых явлений и процессов, общее раскрывается в частном, индивидуальном, особенном; общие типичные теоретические понятия, употребляемые в праве), целесообразно воспользоваться именно этим термином.

Такой подход вызван многими обстоятельствами, обратим внимание на некоторые из них.

Во-первых, дискуссии о правовом статусе разворачиваются в рамках юридического позитивизма (нормы права) с включением естественно-правовых положений (приоритет прав и свобод личности), что подчас приводит к негативным результатам.

Так, критикуя позитивистов, представители других направлений отмечают, что позитивизм настолько глубоко проник в научное правосознание, так его деформировал, что целые поколения российских правоведов не могут иначе воспринимать субъекта права, как только в качестве элемента состава правоотношения. Такое восприятие субъекта права очень точно передает отношение отечественной юриспруденции к правовой личности. «Здесь холодная безучастность юридического позитивизма к проблеме субъекта права смешивается с презрительно-снисходительным взглядом на человека как субъекта права со стороны приверженцев правового большевизма»[54]. Соответственно, приоритет отдается личности, которая воспринимается в качестве истинного источника права, создателя правовых идей, величайшей правовой ценности. На основе этого конструируется модель, в соответствии с которой некие добропорядочные, честные, заботящиеся об общем благе, высоконравственные люди на основе правового общения, правовой коммуникации принимают, реализовывают правовые предписания.

Подобного рода воззрения в какой-то мере помогают отойти от советского прошлого, что можно назвать достижением на определенном этапе развития. Однако за рамками исследований остаются несовершенство человеческой природы и деятельности, сложность и противоречивость социальной жизни, в том числе состояние экономики, политические реалии, что, собственно, и определяют объем, содержание, фактическое воплощение, реализацию правового статуса субъектов. В частности, принятие либеральных ценностей, отношение к праву как бытию свободной воли (по выражению В. С. Нерсесянца), верховенство прав над обязанностями , привели к масштабному проявлению такого явления, как злоупотребление правом, распространение которого сегодня пытаются ограничить, например, в АПК РФ, ГК РФ, ГПК РФ.

Не является плодотворным и существующее противопоставление терминов «юридический статус» и «правовой статус» , порожденное дискуссиями между представителями юридического позитивизма и естественно-правового направления о соотношении права и закона, так как оно потеряло свою актуальность. В частности, естественно-правовой подход, который предъявляет моральные требования к законодательству, идеализируя право, не может обойтись без социологопозитивистских теорий, необходимость существования которых не вызывает сомнений, так как в противном случае мы получаем рассогласованность нормативной системы в целом (провозглашенные идеалы не реализуются, закрепленные нормы не применяются и т. д.). Наполнять содержание правового статуса гуманистическими идеями — задача законодателя или международного сообщества, в правоприменительной практике термины «юридический статус», «правовой статус» использу- [55] [56]

ются как идентичные с опорой на принятые международные или национальные нормы[57], что следует признать обоснованным.

Нельзя не отметить, что предпринимались определенные попытки использовать социологическую юриспруденцию, в частности применялась заимствованная из социологии теория ролей[58]. Однако это направление разработано явно недостаточно: теоретики права занимаются обоснованием введения новых теоретических конструкций, представители отраслевых наук — анализом конкретных прав, обязанностей, других элементов, закрепленных в нормативных актах и других официальных источниках.

Теоретико-правовой анализ статуса позволяет включать не только правовые нормы, но и различные типы правопонимания, фактические состояния, проводить дискуссии по широкому кругу вопросов с учетом социально-антропологической научно-исследовательской программы постклассической юридической науки[59] (наполнение норм позитивного права естественно-правовыми идеалами; разработка и внедрение гибких механизмов адаптации догмы права к естественно - правовой доктрине и социальной реальности; соотношение и связь нормативного закрепления и реализации принятых национальных и международных стандартов и т. д.). Задача состоит не в том, чтобы противопоставлять позитивизм, теорию естественного права, социологические направления или доказывать их сближение, последнее и так происходит, а в том, чтобы с их помощью, а также с помощью новых подходов обеспечить необходимое равновесие социальной системы.

Во-вторых, категория «правовой статус» традиционно используется в законодательстве и правоприменительной практике применительно к «правовому положению» физических лиц, других субъектов права. Однако в последнее время она все чаще употребляется в законодательстве, судебной практике и юридической литературе в более широком значении. Так, сегодня термин «правовой статус» применяется не только по отношению к субъектам[60], но и для характеристики нормативных актов, имущества, в том числе применительно к жилым помещениям, земельным участкам, денежным средствам, специальному избирательному счету и т. д., используется в совокупности или отождествляется с другими правовыми категориями[61].

Соответственно, возникает вопрос о чистоте применения терминологических терминов, так как в соответствии с общеизвестными установками использование терминов «правовой статус» и «правовой режим» различно. Так, анализ юридической литературы, нормативных актов, других источников позволяет сделать вывод о том, что в основном термины «правовой статус» и «правовое положение» применяются для характеристики субъектов[62] как тождественные понятия, «правовой режим» — для объектов, иногда субъектов права[63].

В некоторых отраслевых науках распространено пренебрежительное отношение к понятиям и категориям, разработанным в теории права на основе юридического позитивизма. Б. И. Пугинский, в частности, считает, что от позитивизма исходит мертвящее влияние[64]. Кроме того, утверждается, что теория права подчеркнуто противостоит отраслевым наукам, не служит цели интегрирования научных результатов[65]. Отсюда попытки обосновать собственные определения[66], которые подчас не имеют ни теоретической, ни практической ценности, не способны выступать своеобразным, научно обоснованным ориентиром, не могут в концентрированной форме отражать правовую реальность.

Именно теоретико-правовые аспекты статуса судьи выступают базовой основой интеграции общественных и отраслевых юридических наук, позволяющих объединить усилия ученых в разработке этой важнейшей темы.

Одновременно необходимо учитывать, что в результате процессов глобализации правовое пространство Российской Федерации вольно или невольно находится под влиянием норм международного права, различных национальных правовых систем, в которых по-разному используется терминология, порой не совпадающая с российской, да и чистоте теоретических понятий придается не столь существенное значение, что при наличии реальных механизмов реализации норм, высоком уровне правовой культуры, правосознания вполне допустимо. В частности, достаточно часто в международном праве употребляется словосочета-

69

ние «статус конвенций и законов» .

Понятно, что направление о повышении требований к научной деятельности в исследуемой области будет развиваться с учетом международной практики и соответственно термин «правовой статус» будет использоваться более широко, включая в сферу своего действия субъекты, объекты, нормативные акты, социальные нормы, социальную реальность и т. д. Последняя тенденция свидетельствует о целесообразности рассмотрения категории «статус» как теоретикоправовой категории, что позволит разрабатывать новые определения и классификации, проводить дискуссии по проблемам соотношения различных категорий (субъект права, объект права, правосубъектность, правовой режим, источник права и т. д.), возможно и формирование статусного права, соединяющего юридический и социальный аспекты. Первые шаги в этом направлении уже предпринима-

70

ются .

В свете обозначенных моментов можно выделить три направления исследования статуса как теоретико-правовой категории.

Первое направление связано с вопросом о правовой природе статуса, что необходимо рассматривать с учетом сочетания онтологического (что есть природа) и аксиологического (в чем ценность) аспектов. Обычно под природой вещей понимается их основное качество или существенный признак, с исключением которых уничтожается само понятие. Поэтому определение сущности явления сво- [67] дится к выявлению первоосновы, основания, главной определяющей черты. Другая составляющая сущности — совокупность необходимых свойств, отношений явления. Свойствами выступают потенциальные возможности (непроявленное) и реально присущие явлению признаки, под которыми понимается наличие или отсутствие свойства у явления (предмета), а также наличие или отсутствие отношения между явлениями (предметами).

Выявление сущности основывается на исследовании ценностей, идей, определяющих природу явления. Под ценностью понимается способность служить целью и средством удовлетворения потребностей и интересов личности, общества, государства. Ценность относится к области целей, смыслов долженствования, нормативности в ее сочетании со сферой эмпирического, сущего, фактического.

Поскольку статус представляет собой сложное многогранное социальное явление, его можно исследовать в различных аспектах. Определение правовой природы позволяет не только дать характеристику правового явления, уяснить его место и роль среди других, но и выявить его основание, первооснову, что оказывает неизбежное влияние на его правовую характеристику природой (С. С. Алексеев, Е. Г. Комиссарова, И. В. Матвеев).

Учитывая изложенное, первоосновой статуса выступает субъект права, который определяет сущность, назначение, условия существования, структуру, место и роль статуса среди других социальных и правовых явлений. Исходя из свойств судьи как субъекта права, статус приобретает ценность «инструмента» разрешения конфликтов, обеспечения социального порядка, удовлетворения общественных потребностей.

В этом направлении при научных изысканиях приемлемы и плодотворны различного рода дискуссии по трактовке понятий, исследованию аспектов их взаимосвязей и взаимообусловленности, что должно носить междисциплинарный, комплексный характер, проходить с широким привлечением специалистов различных областей знаний (историков, лингвистов, политологов, экономистов, социологов и др.) .

Проведенный анализ теоретических понятий и соотношений категории «правовой статус» в юридической литературе позволил выявить ее ярко выраженную зависимость от фактического положения человека в обществе, что приводит к необходимости использовать социологическую теорию статусов и ролей. На это обстоятельство обращал внимание Г. В. Мальцев, отмечая, что сравнение основных социологических и юридических определений статуса показывает, что в основе их лежит нечто единое — реальный комплекс возможностей действий, который дается субъекту системой общественных отношений, той системой, соци-

72

альной и правовой, в которой живет человек .

В этом направлении положения о теоретико-правовой категории статуса, ее соотношение с другими составляющими не исчерпывается каким-либо одним смыслом, нахождение общих дефиниций и подходов не ограничивается только юридической наукой и законодательством, а представляет собой трудноразрешимую задачу, так как многочисленные мировоззренческие, методологические установки говорят скорее о невозможности выработать единую точку зрения. Более того, в любой момент истинность разработанных доктриной идеальных теоретических категорий и их взаимосвязей может быть поставлена под сомнение новыми открытиями, знаниями или закономерностями, например применение категории «статус» в отношении как субъектов, так и объектов, нормативных актов. Различные подходы и точки зрения позволяют выработать достаточно условное общее понимание смысла правовых явлений, определить их социальную значимость. Поэтому, судя по всему, несмотря на многочисленные призывы о создании единой и непротиворечивой терминологической системы, правовая мысль обречена на бесконечный поиск определений, адекватно отражающих социальную реальность. [68] [69]

В таком контексте статус как теоретико-правовая категория — это исторически изменчивая модель, отражающая особенности взаимоотношений общества, государства, права на определенном этапе развития, состоящая из многочисленных, многозначных элементов, которые в зависимости от условий, представлений, сфер использования по-разному воспринимаются, проявляются в правовой системе, в том числе в соотношении с другими юридическими (субъект, объект, источник права, правоотношение и т. д.) и социальными (социальный и правовой, высокий и низкий, действующий и недействующий статус) явлениями.

Второе направление связано с тем обстоятельством, что основное значение имеют те теоретические понятия и их взаимосвязи, которые закрепляются в позитивном праве, то есть в законах и других нормативных актах. В этом смысле статус как теоретико-правовая категория трансформируется в «правовой статус», которую можно рассматривать как результат позитивной правотворческой деятельности государства, взявшего на себя задачу построения правового государства, реализацию основных прав и свобод граждан, исправления социальной несправедливости. Найдя свое закрепление в нормативных актах, эта модель становится тем образцом, на которую обязан ориентироваться правоприменитель, поэтому она должна обладать вполне определенными признаками, которые можно обозначить как технико-юридические (структурированность, системность, логическая и лингвистическая правильность изложения и т. д.).

Это направление также носит комплексный, междисциплинарный характер, так как выступает объектом изучения логиков, лингвистов, юристов, поэтому определенные результаты в этой сфере могут быть достигнуты лишь при совместном решении комплекса поставленных задач, оперируя которыми можно выстроить четкую и упорядоченную структуру юридической терминологии . При этом законодатель, каким бы опытом и знаниями не обладал, всегда опирается на [70] существующие теоретические конструкции. Он может, в лучшем случае, их правильно понять, усвоить и грамотно выразить в создаваемых нормативных актах, а соответственно, представители юридической науки должны уметь договариваться об использовании терминов в том или ином контексте в качестве универсальных. Понятно, что порой эта задача бывает трудновыполнимой, но урон от неоднозначности и противоречивости применяемой терминологии в нормативных актах и в правоприменительной практике намного выше. В связи с чем полагаем, что законодателю следует использовать те разработанные доктриной положения, которые разделяет большинство представителей научного сообщества, или в ходе проведения дискуссий пытаться достичь определенного согласия по спорным вопросам, так как для правоприменительной практики основное значение имеют непротиворечивость и системность изложения нормативного материала.

Для процесса трансформации разработанного наукой понятийного аппарата в тексты нормативных актов «статус» как теоретико-правовая категория должна представлять собой совокупность общепризнанных или согласованных конструктивных составляющих, к которым можно отнести: включение в содержание, реализацию юридического (позитивистский, естественно-правовой) и фактического (социальный) аспектов; основные (права и обязанности) элементы и дополнительные (гарантии, гражданство, ответственность, принципы и т. д.) элементы, обеспечивающие ее функционирование; определяется во взаимосвязи с категориями правосубъекность, субъект права, который определяет или использует в той или иной мере элементы статуса в зависимости от цели, средств ее достижения, полученных результатов, потребностей; основные виды — общий, специальный (родовой), индивидуальный.

Третье направление связано с соединением статики и динамики статуса, что возможно с помощью применения разработанных в теории права понятий «действие права», «реализация права», «правореализация». Анализ литературы по этим вопросам приводит к выводу о том, что под «действием права» теория права понимает все способы влияния юридических норм на поведение людей, общественную жизнь, включает нормативно-правовые акты, правотворческие и правоприменительные структуры, юридическую деятельность, результаты правового воздействия, в том числе эффективность, реализацию, толкование норм права и т. д. В таком же широком контексте рассматривает «эффективность действия правового статуса» Н. В. Витрук, включая как социальные, так и правовые аспекты, определяет эффективность правового статуса с точки зрения обеспечения, ре-

75

ализации, охраны.

С позиций позитивистского подхода понятием «реализация права» охватывается процессы осуществления правовых предписаний, воплощения их в жизнь, в поведение людей, конечный результат[71] [72] [73] [74] [75], где основное значение имеют правовые нормы. Попытки преодолеть позитивистский подход к определению реализации права предпринимаются в рамках разработки теории правореализации

77

или новой теории реализации права , где первое название используется для того, что уйти от позитивистской трактовки реализации права . Вместе с тем, в этом направлении присутствуют многочисленные положения концепции «действия права», хотя его сторонники пытаются провести разграничения между действием права и его реализацией, утверждая, например, что не все проявления действия права охватываются понятием реализации. Так, отмечается, что есть случаи, когда правовая норма действует, оказывает влияние на сознание и психологию людей, однако по тем или иным причинам фактически не реализуется. Однако это говорит лишь о качестве законодательства, но не о различиях действия и реализации права.

Целесообразно использовать термин «реализация статуса», а не «действие статуса». Во-первых, термином «реализация» оперирует значительная часть исследователей в отраслевых юридических науках[76]. Этот период является устоявшимся, новые же подходы к его рассмотрению помогают преодолеть узкое позитивистское понимание, связанное исключительно с нормами права. Во-вторых, сегодня в большинстве работ правовой статус исследуется с позиций анализа закрепленных законодательством правовых норм, но они создаются законодателем, им же определяются сферы, степень и уровни правового регулирования. То есть, оценивая осуществление правовых норм в отношении статуса, мы оцениваем результат деятельности законодателя. С точки зрения новых подходов, для того чтобы оценить реализацию статуса, необходимо исследовать правовые и другие нормы, составляющие нормативную основу, деятельность субъектов с позиций соответствия или несоответствия требованиям и ожиданиям общества и государства.

Таким образом, реализацию статуса можно определить как процесс перехода от статики (нормативной основы) к его динамике (фактическое применение предоставленных нормами возможностей). Анализ процесса реализации показывает, каким реальным содержанием наполняется правовой статус, что приводит к выводам о том, насколько эффективно он «смоделирован».

Автор приходит к выводу, что статус как теоретико-правовая категория представляет собой доктринально-нормативную модель, позволяющую обнаружить, осмыслить, использовать в научной, правотворческой, юридической деятельности отражающую взаимодействие правовых, государственных, социальных явлений, закономерную, последовательную связанность различных структурных элементов и взаимосвязей, призванных обеспечить реализацию общественно значимых интересов, достижение фактических результатов, учет объективных процессов изменений, прогноз будущего состояния.

Выделенные понятия, подходы к изучению будут использоваться в настоящем диссертационном исследовании при рассмотрении вопросов статуса судьи.

о

Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994. С. 577.

[2] Венгеров А. Б. Теория государства и права : в 2 ч. М., 1997. С. 19. Ч. 2 : Теория права. Т. 2.

[3] Нерсесянц В. С. Теория права и государства. М., 2001. С. 239.

[4] Малько А. В. Теория государства и права в схемах, определениях и комментариях : учебное пособие. М, 2010. С. 64.

у

Молчанов А. А. Гражданская правосубъектность коммерческих организаций в Гражданском кодексе РФ: общие положения // Цивилистические записки. М., 2004. Вып. 5 : Проблемы кодификации гражданского законодательства в Российской Федерации. С. 158—159, 164.

[6] См., например: Общая теория прав человека / отв. ред. Е. А. Лукашева. М., 1996. С. 29—30 ; Комаров С. А. Советское общенародное государство и личность: политико-правовые аспекты. Красноярск, 1986. С. 67 ; Он же. Общая теория государства и права : курс лекций. М., 1996. С. 123—124.

[7] См., например: Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2001. С. 191.

[8] См.: например: Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С. 103 и след. ; Мананкова Р. П. Правовой статус членов семьи по советскому законодательству. Томск, 1991. С. 280 ; Права человека / под ред. Е. А. Лукашевой. М., 2000. С. 13.

[9] См.: Права человека. С. 13.

[10] Там же. С. 92—93.

[11]

Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. М., 1997. С. 31—37.

[12] Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 59.

[13] См.: Права человека. С. 13.

[14] Следует согласиться с мнением Н. В. Витрука, который отмечает, что гражданство, правосубъектность, юридические гарантии неразрывно связаны с правовым статусом (их существование позволяет говорить о функционировании правового статуса, его действенности для личности), но выполняют по отношению к нему «обслуживающую» функцию. См.: Витрук Н. В. Указ. соч. С. 30.

[15] См.: Воеводин Л. Д. Указ. соч. С. 16, 28 ; Матузов Н. И., Малько А. В. Указ. соч. С. 186—187.

[16]

Комаров С. А., Ростовщиков И. В. Личность. Права и свободы. Политическая система. СПб., 2002. С. 11.

[17] Кутафин О. Е., Козлова Е. И. Конституционное право Российской Федерации. М., 1995. С. 94.

[18]

Один из представителей этого направления С. А. Комаров под политико-правовым состоянием личности понимает юридическую форму выражения взаимоотношений личности с государством, отображающихся в зависимости от особенностей политико-правовой связи в правовом статусе. См.: Комаров С. А. Личность в политической системе российского общества. Саранск, 1995. С. 14.

[19]

Якимов А. Ю. Статус субъекта права (теоретические вопросы) // Государство и право. 2003.

№ 4. С. 8 и след.

[20]

Общая теория прав человека / под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 30.

[21]

Груздев В. В. Теория правового состояния личности : автореф. дис. ... д-ра юр. наук : 12.00.01 / Груздев Владислав Владимирович. Новгород, 2012. С. 6.

[22] Там же. С. 14—15.

[23]

Мананкова Р. П. О правовом статусе гражданина СССР // Вопросы совершенствования гражданско-правового регулирования. Томск, 1983. С. 63—68.

[24] Ровный В. В. О категории «правовой модус» и ее содержании // Государство и право 1998. № 4. С. 86—88 ; Толченкина М. Э. Методологический подход к определению понятия и сущности семейно-правового статуса лиц, осужденных к лишению свободы // Вестник ТвГУ. Сер. «Право». 2013. Вып. 33. C. 145.

[25]

Витрук Н. В. Правовой модус личности: содержание и виды // Проблемы государства и права: труды научных сотрудников и аспирантов Института государства и права АН СССР. М., 1974. Вып. 9. С. 43—50.

[26] Термин «статус» используется в более чем 200 федеральных законах, в том числе кодифицированных (например, ст. 125 Гражданского кодекса РФ, ст. 45 Налогового кодекса РФ), в основном в словосочетаниях «правовой статус», «правовое положение». Например, глава 3 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» называется «Правовое положение (статус) государственного служащего» и в качестве его составляющих содержит совокупность прав, гарантированных государством, обязанностей и ответственности, ограничений, обязательств и правил служебного поведения.

[27] См., например: Агапов А. Б. Административное право : учебник. М., 2004 ; Алексий П. В. Правовой статус субъектов предпринимательской деятельности : дис. ... канд. юр. наук : 12.00.03 / Алексий П. В. М., 1996. 163 с. ; Архипов С. И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб., 2004. 469 с. ; Власенко Н. А. Теория государства и права : учебное пособие. М., 2011. 416 с. ; Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России : учебное пособие. М., 1997. 304 с. ; Грешников И. П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. СПб., 2002 ; Григоренко С. М. Гражданско-правовой статус гражданина, осуществляющего предпринимательскую деятельность без образования юридического лица : дис. ... канд. юр. наук : 12.00.03 / Григоренко С. М. М., 2001. и др.

[28] См., например: Большой юридический словарь / под ред. А. В. Малько. М., 2009. С. 93.

[29]

См., например: Решение Верховного Суда РФ от 12.05.2015 г. по делу №АКПИ15-374 ; Определение Верховного Суда РФ от 22.10.2014 г. № 80-КГ14-7 ; Постановление Верховного Суда РФ от 13.02.2015 г. № 5-АД15-1 ; Определение Верховного Суда РФ от 03.12.2014 г. № 308- КГ14-5037 по делу №А63-5586/2003.

[30] Алексеев С. С. Общая теория права. Т. 2. С. 141.

[31]

Зинченко С. А. Юридические факты в механизме правового регулирования [Электронный ресурс]. М., 2007. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».

4 Зусь Л. Б. Категория правосубъектности в советском праве // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. М., 1974. С. 154—155.

[33]

Стремоухов А. А. Юридический статус специального субъекта права : дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Стремоухов А. А. СПб., 2002. С. 17.

[34] Якимов А. Ю. Статус субъекта права (теоретические вопросы) // Государство и право. 2003. № 4. С. 9, 10.

[35]

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 208.

[36] Мицкевич А. В. Субъекты советского права. М., 1962. С. 33.

[37] Алексеев С. С. Общая теория права : в 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 138—139.

[38] Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права : учебник. М., 2009. С. 645.

[39] См., например: Архипов С. И. Субъекты права. СПб., 2004 ; Он же. Субъект права в центре правовой системы // Государство и право. 2005. № 7. С. 16.

4 Марченко М. Н. Указ. соч. С. 645.

[41] Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. С. 388.

[42] Власенко Н. А. Теория государства и права. С. 189.

[43] Халфина Р. О. Общее учение о правоотношениях. М., 1974. С. 30 и след.

[44] Алексеев С. С. Общая теория права. С. 40.

[45]

Якубов С. А. Субъекты советского гражданского процессуального права. Ташкент, 1973. С. 213.

[46]

Теория государства и права : курс лекций / под ред. Матузова Н. И., Малько А. В. М., 2004. С. 49.

[47] Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России : учебное пособие. М., 1997. С. 125.

[48] Долинская В. В. Правовой статус и правосубъектность // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 2. С. 6—19.

[49] См., например: Григорьева Е. А., Злобина Е. А. Комментарий к Федеральному закону от 14 марта 2002 г. № 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» (постатейный). С. 12 ; Михайловская И. Б. Суды и судьи: независимость и управляемость. М., 2010. С. 104 ; Га- логанов А. П. Правовой статус адвокатуры: российская законодательная модель и конституционный принципы обеспечения прав человека : монография. М., 2011. С. 257.

[50]

См., например: Павликов С. Г. Системы судов субъектов федеративного государства. М., 2012. С. 69 ; Варлен М. В. Статус парламентария: теоретические проблемы : монография. М., 2011. С. 91 ; Бевзенко Р. О соотношении понятий «упразднение государственного органа» и «ликвидация юридического лица» // Корпоративный юрист. 2008. № 10. С. 47—49.

[51]

Бахрах Д. Н. Административное право России : учебник для вузов. М., 2000. С. 61, 177.

[52] См., например: определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2012 г. № 1003-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Маненкова Дмитрия Рэмовича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 статьи 12.1 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[53] Зеленина О. А. Виды правового статуса участников уголовного судопроизводства // Российский юридический журнал. 2011. № 4. С. 137—144.

[54] Архипов С. И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб., 2004. С. 10.

[55]

Скоробогатов А. В. Современные концепции правопонимания : учебно-практическое пособие. Казань, 2010.

[56]

Стремоухов А. А. Юридический статус специального субъекта права (теоретико-правовой аспект) : дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Стремоухов Александр Алексеевич. СПб., 2002. С. 78.

[57] См., например: Определение Конституционного Суда РФ от 13 октября 2009 г. № 1125-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Советского районного суда города Липецка о проверке конституционности положений статьи 23.1 Федерального закона «О ветеранах», пункта 19 статьи 44 и пункта 5 статьи 154 Федерального закона «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием федеральных законов «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль- тантПлюс».

[58] См. работы Г. В. Мальцева, Е. М. Крупени.

[59] О социально-антропологической научно-исследовательской программе постклассической юридической науки см.: Честнов И. Л. Проблемы и перспективы юридической науки XXI века // Юриспруденция XXI века : очерки / под ред. Р. А. Ромашова, Н. С. Нижник. СПб., 2006. С. 110.

[60] См., например: Григоренко С. М. Гражданско-правовой статус гражданина, осуществляющего предпринимательскую деятельность без образования юридического лица : дис. ... канд. юр. наук : 12.00.03 / Григоренко Сергей Михайлович. М., 2001. С. 38 ; Зинченко С. А., Шапсугов Д. Ю., Корх С. Э. Предпринимательство и статус его субъектов в современном российском праве. Ростов н/Д, 1999. С. 89 ; Нефедов Д. В. Правовой статус коммерческого банка : дис. ... канд. юр. наук / Нефедов Д. В. СПб., 1994. С. 47 ; Селифонов А. А. Правовой статус объединений предприятий в промышленности Российской Федерации : дис. ... канд. юр. наук : 12.00.03 / Селифанов Алексей Александрович. М., 2002. С. 78 ; Якимов А. Ю. Статус субъекта административной юрисдикции и проблемы его реализации. М., 1999. С. 117.