Освещение и разрешение проблем реализации статуса судьи как субъекта публичного права носит неоднозначный характер, что связано со многими обстоятельствами, в частности основная часть работ по данной теме направлена на обоснование значимости судей, обеспечение их дополнительными гарантиями, без учета реального состояния государства, без которого судебная власть не может существовать. В таком контексте статус судьи призван сохранить стабильность государства и социальный порядок в условиях спора о самой власти и принятых ею законах, обеспечить работу механизма правового регулирования. В связи с этим в настоящем исследовании целесообразно остановиться на двух вопросах: обеспечение независимости судьи в рамках принадлежности к государственной власти, к государственному механизму; институциональные проблемы статуса судьи (структурные, организационные, процессуальные), возникающие в системе судебной власти, разрешение которых — задача государственной власти.

По поводу первого момента отметим, что за основу берется идеал. Так, во многих научных работах ставится цель — обосновать формирование правового статуса судьи как носителя сильной судебной власти, роль и значение которого в государственном механизме проявляется как самостоятельная, независимая деятельность от законодательной и исполнительной власти, призванная обеспечить

257

верховенство права, защиту прав и свобод человека и гражданина и т. д.

Однако правовой статус судьи, будучи элементом судебной власти, встраивается в государственный механизм, зеркально отражая тип и форму государства, обеспечивая монополию последнего на разрешение конфликтов путем осуществления правосудия . Поэтому проблема реализации статуса судьи как субъекта публичного права напрямую связана с оценкой современного состояния российского государства. При этом анализ различных источников позволил выделить две характерные тенденции. Так, авторы, исследующие правовой статус судьи, в основном не затрагивают этот вопрос либо констатируют, что в современной России в полном объеме реализованы концепция правового государства, принцип [1] [2]

разделения властей, судебная власть стала занимать значительное место, равно-

259

значна законодательной и исполнительной ветвям власти и т. д.

Ученые, специально изучающие вопросы современного состояния теорий разделения властей, правового государства, формы государства, государственного режима и т. д., отмечают реальный разрыв между формально, юридически, законодательно закрепленными нормами и сложившейся реальностью. Так, подчеркивается, что нет фактического равенства различных ветвей власти в современной Российской Федерации — это всегда зависит от реальной расстановки политических сил в конкретный момент времени, всегда является вопросом политической конъюнктуры[3] [4]. В политическом режиме России реально существуют антидемократические проявления и элементы авторитарного характера[5]. Обращается внимание на незавершенность в России реализации нормативно-правового (верховенство правового закона), институционально-правового (система разделения ветвей государственной власти), гуманитарно-правового (приоритет прав человека) компонентов правового государства[6].

Еще более категоричны в своих выводах политологи и социологи, что необходимо учитывать при изучении государственно-правовых явлений, поскольку именно междисциплинарный подход дает возможность приблизиться к общим оценкам и пониманию смысла происходящих процессов. Так, отмечается, что авторитарные и патерналистские ценности популярны среди населения страны. Власть удовлетворяет авторитарный запрос россиян. Значительная часть населения признает целесообразность концентрации власти в одних руках. Доверие к государству, делегирование власти права действовать, руководствуясь интересами государства, а не действующими законами, усиливается в связи с внешней политикой западных стран, с критикой в адрес руководства страны. Результаты социологических опросов подтверждают, что принцип разделения властей, независимое правосудие не снискали особой популярности у россиян, поскольку они противоречат патерналистским установкам, в соответствии с которыми общественное устройство должно основываться на постоянной и всесторонней заботе власти о людях. Число опрошенных россиян, убежденных в важности демократических процедур, за 10 лет сократилось с 51 до 44 %. Более половины российских граждан считают, что сейчас важнее порядок в государстве, чем соблюдение прав человека; желание навести порядок, сохранить стабильность сочетаются с высокой степенью недоверия к судебным органам[7].

Иными словами, в российском общественном устройстве доминируют политические институты, выстроенные по иерархическому принципу, государственный режим функционирует в рамках сочетания демократизма и авторитаризма, что согласуется с ментальными, историческими, культурными и другими особенностями жизни населения страны.

Указанные тенденции нельзя оценивать в терминах «хорошо» или «плохо», поскольку российское государство, право, общество относятся к числу переходных, со всеми вытекающими отсюда характеристиками, что не является чем-то необычным, объективно существует во всех странах и регионах мира, характеризует развитие между двумя, тремя типами государственно-правовой материи, имеет длительный, сложный, противоречивый характер и т. д [8] Для переходного типа характерно: наличие нескольких возможных вариантов эволюции, доминирование исполнительной власти в силу ее мобильности, оперативности, действенности и т. д., сочетание старых и новых, консервативных и либеральных институтов, периодическая смена государственных форм, в том числе режимов, нарушение упорядоченности и системности и др.

Соответственно, проблемы статуса судьи как субъекта публичного права отражают переходный период развития российского государства, имеют сложный, внутренне противоречивый характер, что, прежде всего, проявляется в дискуссиях о его самостоятельности, независимости, но их изучение помогает лучше понять сущность, содержание, реальные возможности и перспективы развития исследуемой сферы, где можно выделить несколько особенностей.

Во-первых, требование обеспечения самостоятельности и независимости правового статуса судьи инициировалось «сверху», со стороны государства, на этапе оформления нового конституционного строя путем принятия и закрепления демократических ценностей, новых принципов организации и функционирования государственной, общественно-политической жизни, провозглашения в качестве приоритета защиты прав, свобод человека и гражданина и т. д. Этот процесс, начатый в 90-х годах ХХ века, не получил широкой поддержки «снизу», со стороны общества, о чем сегодня говорят многочисленные социологические и статистические данные, свидетельствующие о недоверии к судьям, судебной власти, судебным решениям.

Поэтому не подлежит сомнению тот факт, что для воплощения в реальность нормативно закрепленной государством идеи обеспечения независимости правового статуса судьи, политической воли недостаточно, общество должно воспринять и разделить эти ценности, определить свои потребности в этом направлении, что отмечалось в предыдущем параграфе.

Во-вторых, независимо от разработанных идеальных моделей переходного периода, от того, какая из них принята на вооружение политической властью, реальная жизнь намного сложнее и разнообразнее, где должна быть достигнута основная цель — проводить необходимые преобразования, сохраняя государство, не допуская распада общества, опасность чего в этот период многократно возрастает. В связи с чем в зависимости от приоритетности выбранных целей, которые определяются в параметрах устойчивости или неустойчивости политической власти, объем автономии правового статуса судьи не остается неизменным. Так, на этапе оформления нового конституционного строя он формально и фактически увеличивается, так как закрепляются демократические ценности, но усиливается противостояние властей, развиваются дезинтеграционные процессы.

Например, это попытка введения президентским указом особого порядка управления страной весной 1993 года, оцененная Конституционным судом как конституционный переворот, парламентский кризис осенью 1993 года[9]. На этапе конституирования нового строя при доминировании исполнительной власти объем автономии правового статуса судьи фактически уменьшается, так как основной целью становится обеспечение стабильного функционирования единой государственной власти в рамках российской специфики. В частности, ни одна правительственная или законодательная инициатива не может быть осуществлена без поддержки главы государства, положительное отношение населения к президенту не распространяется на остальные государственные институты, в том числе судей и судебную власть.

Иными словами, поскольку статус судьи как субъекта публичного права встроен в государственный механизм, то и уязвимым его делает государство, включая в систему социально-политической, политико-правовой, организационно-юридической регуляции, определяя объем его автономии, который может как увеличиваться, так и уменьшаться в зависимости от приоритетности избранных целей и формируется под воздействием объективных и субъективных факторов (тип и форма государства, уровень развития общества, исторические особенности, политическая воля, наличие кризисных ситуаций и т. д.).

В-третьих, представления о независимости статуса судьи, судебной власти носят в большой степени идеалистический характер. Во многом они основаны на классических трудах по теории разделения властей. Исходя из таких представлений любые реалии, например, обсуждение отмен судебных актов, подготовка пояснений по фактам отмен и нарушений сроков, обсуждение спорных вопросов судебной практики с выработкой общей позиции, подготовка высшими судебными инстанциями руководящих разъяснений судебной практики, вполне могут восприниматься как действия, создающие угрозу независимости судей, нарушения принципа разделения властей.

Разнятся и представления ученых о независимости судей, которые констатируют фактически существующую сильную зависимость судей от представителей исполнительной власти и самих судей. Так, по данным проведенного автором анкетирования (см. приложение стр. 226, 235), вариант ответа, признающий частичную независимость, стал самым популярным, его выбрали представители практически всех судебных инстанций (от 26 до 100 %). Особняком при ответе на этот вопрос стоял лишь уставной суд, 100 % респондентов которого признали судебную власть зависимой. Признали факт периодического давления со стороны законодательной и исполнительной власти (время от времени) в 2015 году судьи ВС РФ (67 %), арбитражных судов округов (30 %), арбитражных апелляционных судов (19 %), арбитражных судов первой инстанции (27 %), районных судов (21 %), военных судов (20 %). Представители уставных судов вообще показали 80 % утвердительных ответов. Вероятно, это объясняется гораздо более тесным взаимодействием уставных судов и органов государственной власти субъектов РФ, что сопровождается различного рода давлением на суды. [10]

Анализ ответов позволяет сделать вывод о том, что суммарный показатель ответов «независима» (от 30 до 40 %) и «частично независима» (от 26 до 100 %) внушает определенный оптимизм, хотя практически всеми членами судейского сообщества отмечаются попытки оказать на них давление в той или иной степени (постоянно или время от времени) со стороны исполнительной, законодательной власти.

С одной стороны, данное положение не критичное для нормального функционирования системы правосудия, соответствует модели развития российского государства на современном переходном этапе. С другой — такая ситуация требует дальнейшего реагирования со стороны государства. В настоящее время соответствующие меры обсуждаются и внедряются. В качестве одной из них стало принятие Федерального закона от 02.07.2013 г. № 166-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»[11] [12], который установил требование о размещении на официальных сайтах судов обращений государственных органов по конкретным делам, понятие таких обращений и иные меры реагирования на них.

При этом автономия правового статуса судьи может быть только относительной (объективно существует организационная, правовая, политическая зависимость), ее объем определяется не нормативными актами и идеалистическими представлениями, а социокультурными условиями. Последнее наглядно просматривается в российской истории. Так, в юридической литературе отмечается, что внедрение независимого суда в самодержавный строй в результате реформы 1864 года привело как к противодействию преобразованиям суда, так и к позитивным изменениям в обществе, обусловленным этими преобразованиями . Но положительный эффект сомнителен, если иметь в виду события 1917 года. В этой связи культурологи и социологи отмечают, что в конце XIX — начале ХХ века самодержавие, население страны с традиционными ценностями, часть общества, отстаивающая либеральные ценности, оказались в рамках разных парадигм. Институциональная форма «самодержавной власти» не допускала вмешательства в сферу ее полномочий, любое постороннее воздействие разрушало такую структуру, что поддерживалось традиционной культурой масс, которая препятствовала ограничению самодержавной власти. В результате «самодержавная власть» оказалась не в состоянии выполнить свою основную функцию — консолидировать общество, что привело к известным революционным потрясениям[13]. Сегодня также доминируют традиционные ценности в плане концентрации власти в едином центре[14].

Таким образом, нормативно закрепленный самостоятельный независимый правовой статус судьи не может в полной мере выступать барьером против концентрации власти в едином центре, обеспечить реализацию системы сдержек и противовесов в соответствии с Конституцией РФ. Но очевидны как негативные последствия от противостояния законодательной, исполнительной и судебной властей, так и фактическое снижение объема автономии правового статуса судьи. Существующие в статусе судьи базовые противоречия (независимость против зависимости) должны обсуждаться в направлении поиска их приемлемого соотношения с учетом трех составляющих: статус судьи является элементом единой государственной власти, основное назначение которого — обеспечить сохранение и стабильность существования государственной власти и общества в условиях конфликтной среды; повышение гражданской, предпринимательской активности, создание благоприятного инвестиционного климата, развитие экономических и других отношений приводит к необходимости расширения объема автономии правового статуса судьи; объем относительной (объективно существует организационная, правовая, политическая зависимость) автономии статуса судьи должен определяться с учетом переходного состояния институтов государственной власти и общества, в противном случае наступают негативные последствия.

Институциональные проблемы реализации статуса судьи как субъекта публичного права производны от описанных выше, проявляются в незавершенности реформирования статуса судьи, системы органов судебной власти и требует своего разрешения государственной властью. Так, справедливо отмечается, что судебную реформу, начатую в 90-х годах ХХ века, нельзя считать завершенной, поскольку не достигнуто соответствие между целями, институциональными изменениями и внутриинституциональными факторами . В плане положительного момента следует отметить, что проблемы решаются программно-целевыми методами, что позволяет решать их комплексно, максимально используя финансовые ресурсы, но реализация программ оставляет желать лучшего, в частности изменились целевые показатели, повышение финансирования судебной системы и материального обеспечения судей в должной мере не отражаются на качестве правосудия.

Поэтому следует поддержать предложения о необходимости разработки и принятия новой Концепции судебной реформы, так как Концепция судебной реформы 1991 года уже в значительной мере не может удовлетворять сложившиеся политико-социальные реалии. Разработка же новой нормативной концептуальной основы не только находится в зачаточном состоянии, но и присутствуют значительные расхождения во взглядах на будущее судебной системы[15] [16] [17]. Здесь можно выделить несколько наиболее важных моментов.

Во-первых, требуется четко определить цели, задачи в качестве ориентиров развития статуса судьи в рамках судебной реформы, судопроизводства . Сегодня чаще всего в качестве цели реализации правового статуса судьи определяется защита прав, свобод, законных интересов граждан и организаций[18] [19], что приводит к абсолютизации возможностей судьи, подмене целей, так как достижение этой цели лежит на законодателе, прокуратуре, адвокатуре, гражданах, юридических лицах, организациях, а не на судье (применяет правовые нормы и принципы права; не оспаривает нормативные акты; не инициирует защиту), не учитывается, что судья защищает не только частные, но и публичные интересы . Иными словами, судья в рамках предоставленных ему полномочий защищает реально существующие, нарушенные или оспариваемые права, свободы, законные интересы как частных, так и публичных лиц в соответствии с действующим законодательством и принципами права.

Показательно, что отмеченные перекосы в пользу защиты частных лиц присутствуют и в установках судей, что подтверждается проведенным автором анкетированием (см. приложение стр. 232). Так, защита интересов государства в качестве основной функции судьи названа мировыми и военными судьями (11 %), судьями районных судов (7 %), областных судов (4 %) уставных судов (0 %). В арбитражной системе удельный вес данной функции растет снизу вверх по инстанциям арбитражных судов (от 0 % в арбитражных судах субъектов до 8 % в кассации) и, наоборот, снижается по инстанциям в судах общей юрисдикции (от 11 % в мировой юстиции до 4 % в областных судах). Защиту прав и свобод граждан и юридических лиц в качестве основной функции судьи назвали представители всех судебных инстанций, причем в достаточно близких процентных показателях (от 20 до 38 %).

Полагаем, что цель реализации статуса судьи как субъекта публичного права связана с обеспечением права на справедливое судебное разбирательство[20] [21] [22] [23] [24], что детализирует, конкретизирует основное предназначение судьи: разрешение конфликта по существу и вынесение судебного акта (Россия провозгласила себя правовым, социальным, демократическим государством, является участником

277

международных конвенции ; в нормативных программных документах указывается, что проведение судебной реформы необходимо для обеспечения действенности и справедливости принимаемых судом решений ; юридическая практика уже не может определяться как простое применение государственноорганизованных норм, центральным элементом правовой системы становится судебное решение) .

Право на справедливое судебное разбирательство, разработанное в практике Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ), раскрывается в совокупности двух аспектов (справедливой процедуры и эффективного восстановления в правах); состоит из множества элементов; не является объектом единого, незыблемого регулирования; зависит от обстоятельств конкретного дела; нарушение норм права не тождественно «справедливости судебного разбирательства»; многие положения носят абстрактный, обобщающий характер, конкретным содержанием их наполняет судебное толкование и судебная практика .

В российской юридической литературе нет единого мнения относительно сущности и содержания указанного права, идут дискуссии — какие элементы включать в его содержание, могут ли государства отступать от международных правил и в каких пределах и т. д. В основном право на справедливое судебное разбирательство используется как идентичное по своему содержанию праву на судебную защиту , содержание которого сформулировал Конституционный Суд РФ в ряде своих постановлений . Во-первых, это право предполагает конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. Во-вторых, отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт умаляет и ограничивает данное право. В-третьих, в рамках осуществления судебной защиты прав и свобод возможно обжалование в суд решений и действий (или бездействия) любых государственных органов, включая судебные.

Однако отличия есть. Прежде всего, право на судебную защиту не подлежит ограничениям , тогда как право на доступ к правосудию (составная часть права на

285

справедливое судебное разбирательства) может быть подвергнуто ограничениям , [25] [26] [27] [28]

что правильно. Обратное ведет к злоупотреблениям, другим негативным последствиям (ставит под сомнение итоговые судебные решения, порождая правовую неопределенность, увеличивает количество рассматриваемых дел и загруженность судей, что значительно снижает эффективность их работы) .

Право на справедливое судебное разбирательство шире, чем право на судебную защиту, не может относиться лишь к процессуальной и структурноорганизационной составляющим, на чем настаивают некоторые авторы . Так, категория «справедливость» используется в нормах материального и процессуального права, судья применяет эти нормы, выносит решения, которые, чтобы быть правосудными, должны обладать совокупностью ценностных свойств (законность, обоснованность, справедливость, мотивированность). В таком контексте право на справедливое судебное разбирательство включается в общий универсальный принцип справедливости, который распространяет свое действие на правотворчество, правоприменение, правосознание, правовую культуру, правовую идеологию, судоустройство, судопроизводство и т. д. , что обусловлено «социализацией» материального и процессуального права, их сближением, взаимным влиянием, дополнениям[29] [30] [31] [32] [33], сближением правового идеала и действительности, что должно способствовать качественной реализации судами их

социальной роли[34] [35]. Поэтому следует поддержать предложения о нормативном

291

конституционном закреплении принципа справедливости .

В российской юридической литературе констатируется, что на сегодняшний день в России стандарты справедливого судебного разбирательства не действуют в полном объеме[36] [37], что отчасти соответствует действительности. Например, анализ Кодекса административного судопроизводства РФ (далее — КАС РФ) показывает , что среди прочих недостатков (несоблюдение правил юридической техники, двойственность формулировок, неправильное использование дефиниций и т. д.) законодатель не ставил своей целью обеспечение права на справедливое судебное разбирательство: не решил проблему подведомственности (ст. 17 КАС РФ), тем самым не обеспечил в должной мере реализацию права на доступ к правосудию; ввел дополнительные ограничения в отношении дел об оспаривании нормативных актов, которые граждане без высшего юридического образования теперь обязаны вести через представителей (гл. 5 КАС РФ); обозначил, но не раскрыл принцип справедливости (ст. 9 КАС РФ); ограничил независимость правового статуса судьи в отношении восстановления пропущенного срока подачи кассационных жалобы, тогда как этот вопрос не является вопросом факта или права, это вопрос исключительно усмотрения судьи (ч. 5 ст. 318 КАС РФ).

Но определенные подвижки есть. В частности, в Концепции единого гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, утвержденной 8 декабря 2014 года Комитетом Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, в качестве основной цели ее разработки определяется обеспечение справедливого правосудия, отмечается, что основные положения Кодекса должны закреплять международные стандарты справедливого судебного разбирательства, без соблюдения

294

которых судопроизводство не вправе претендовать на роль правосудия .

Таким образом, основная цель реализации статуса судьи заключается в разрешении правового конфликта путем справедливого судебного разбирательства, состоящего из множества совокупных элементов, стандартизированных общих правил, применение и толкование которых зависит от обстоятельств конкретного дела, в пределах и ограничениях, которые призваны не допустить злоупотребление правом, нарушение прав, свобод, законных интересов других лиц, общества, государства в целом. Право на справедливое судебное разбирательство включается в общий универсальный принцип справедливости, что обусловлено «социализацией» материального и процессуального права, их сближением, взаимным влиянием, дополнением, основное свойство которого можно определить как способность пропорционально определять соответствие совершенных действий и получаемых благ (наказаний).

Во-вторых, статус судьи, будучи основным элементом судебной власти, требует соответствующих структурно-организационных, процессуальных форм, через которые реализовывается предоставленная законодательством компетенция и цель (справедливое судебное разбирательство). Однако на сегодняшний момент можно констатировать, что нет однозначных представлений по многим вопросам, как и требуется разработка новых концептуальных подходов.

Так, в результате судебной реформы в 90-х годах ХХ века в Российской Федерации была сформирована полисистемная структура судебной власти Российской Федерации, состоящая из трех самостоятельных ветвей (судов общей юрисдикции, арбитражных судов, конституционных судов). Сегодня наблюдаются обратные процессы: создание единой централизованной судебной системы с ее внутренней специализацией. Определенные шаги в этом направлении сделаны: объединение ВАС РФ и ВС РФ, формирование в составе последнего различных су- [38] дебных коллегий; принятие КАС РФ, согласно которому административные дела, возникающие из публичных правоотношений, рассматриваются ВС РФ и судами общей юрисдикции; идет подготовка принятия единого процессуального кодекса, объединяющего гражданское и арбитражное судопроизводство . Обсуждаются возможности объединения Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, арбитражных судов и судов общей юрисдикции[39] [40] [41].

В плане разрешения проблем надо отметить, что открытым остается вопрос о принадлежности российской судебной системы к тому или иному типу, необходимость определения которого продиктовано, как минимум, двумя обстоятельствами: установление типа позволяет определить дальнейшее развитие, пути совершенствования на примере государств, относящихся к той или иной группе, имеющих больший исторический опыт; сделать выводы о приемлемости или неприемлемости для России отдельных элементов, институтов, особенностей судебных систем других стран, с учетом российской специфики. Это важно как в плане проведения законодательных работ, успешной судебной реформы, в процессах проведения которых, как правило, ссылаются и учитывают зарубежный опыт, так и в вопросах реализации правового статуса судьи. Например, отмечается, что широкое распространение получила практика необоснованного копирования англосаксонских институтов, в частности пассивная роль судьи в собирании доказательств и процессе, что не соответствует историческому опыту, культурным традициям России .

Проблема усложняется тем, что представленные в юридической литературе типологии имеют относительный, условный характер, выбираются различные основания, критерии. Например, типизация проводится по источникам права; принципам построения; моделям специализации; структуре и видам судов общей юрисдикции; количеству инстанций; роли, функциям и задачам деятельности высших судебных органов; наличию или отсутствию внесудебных органов; участию населения в отправлении правосудия; видам управления судейским сообще-

298

ством и т. д. При этом, в частности, принципы построения (централизация — децентрализация, единство — полисистемность, дуализм — централизация, унитарность — множественность т. д.) не имеют однозначного характера. Так, судебная система ФРГ в одних случаях рассматривается как полисистемная (имеет пять самостоятельных подсистем со своими высшими судами)[42] [43], в других — как централизованная (законодательство принимается на федеральном уровне)[44]. В целом судебные системы государств отличаются множественностью, многолико- стью, характеризуются многообразием состояний и т. д., но по аналогии с правовыми системами, как правило, выделяются романо-германский, англосаксонский и смешанный типы.

Проблемы для Российской Федерации заключается в том, что представления о статусе судьи формируются в соответствии с международными стандартами и ценностями, без учета типологии, в состав которой входят правовые, структурные, организационные, процессуальные особенности и национальная специфика, где можно выделить несколько наиболее важных моментов.

Статус судьи должен моделироваться путем сочетания типов правовой системы, судопроизводства и судоустройства. Однако, как показывает российский опыт, при проведении реформ выбираются элементы судопроизводства или судоустройства, тип правовой системы, ее особенности во внимание не принимаются.

Как известно, российская правовая система относится к романо-германской правовой семье, поэтому нормы материального права предопределяют действие норм процесса, изменения отражаются в материальном праве, в связи с чем про-

301

исходит коррекция процессуальной отрасли , что в своей совокупности обусловливает структуризацию судебной системы . Основная тенденция заключается в том, что в судопроизводстве и судоустройстве континентальных европейских государств отражается деление материального права на частное и публичное, присутствует дуализм судебных учреждений, одни из которых применяют частное право, другие — публичное . В Российской Федерации эти про- 304

цессы не учитывается в полной мере , поэтому мы долгое время не имели полноценной административной юстиции, но создали два вида судоустройства, судопроизводства в области частного права. В перспективе следует ожидать более широкое использование дифференциации материального права на частное и публичное за счет появления новых правоотношений, в том числе в бюджетной, налоговой и т. д. сфере, что приведет к особенностям рассмотрения отдельных категорий дел.

Статус судьи различается в зависимости от избранной модели, в частности централизованной (англосаксонский — единый центр, внутренняя специализация) или децентрализованной (романо-германской, полисистемной — параллельно действуют две и более подсистемы со своими высшими судами). Общим является то, что все модели располагают средствами, блокирующими появление жесткой иерархически структурированной системы (нормативной и организационной), в рамках которой проблематично обеспечить самостоятельность и независимость правового статуса судьи. Так, централизованная структура уравновешивается судебным прецедентом, децентрализованная — развитым законода- [45] [46] [47] [48] тельством. Понятно, что в том и другом случае есть проблемы, которые разрешаются различными путями.

Пока по критерию полисистемности Россия тяготеет к децентрализованной (романо-германской), при сохранении которой (Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ) неизбежно возникают проблемы разграничения, пересечения компетенций, конкуренции за авторитет, политический вес и т. д. Поэтому по примеру романо-германских стран надо вырабатывать и вводить способы преодоления разногласий. Например, во Франции это Трибунал по конфликтам, в ФРГ — Общий сенат высших федеральных судов[49] [50].

В случае объединения Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, арбитражных судов и судов общей юрисдикции российская судебная система перейдет в разряд централизованных (единая система судов с внутренней специализацией), что должно привести к изменению статуса судей как в положительном (разрешение проблем распределения компетенций), так и в отрицательном (обеспечение самостоятельности, независимости в иерархической структуре и системе законодательства) плане. Для нивелирования последнего целесообразно, например, расширить компетенцию федеральных судей, пересмотреть компетенцию судей Верховного Суда РФ.

Так, судьям Верховного Суда РФ необходимо уйти от рассмотрения дел по первой инстанции, на специализированные судебные коллегии возложить полномочия осуществлять проверку вступивших в законную силу судебных актов только по исключительным основаниям, процессуальному взаимодействию с нижестоящими судебными инстанциями. За Президиумом закрепить компетенцию по выработке правовых позиций, обеспечению единообразия в применении и толко

вании норм права , что позволит выполнять функцию объединяющей силы для формирования единой судебной практики, значение которой как источника права

308

постоянно растет .

Проблема жесткой привязки компетенции судей к уровню суда давно требует своего разрешения. Так, можно согласиться с мнением, что это противоестест-

309

венно и антиконституционно , в централизованной структуре она только усилится, а желания ее разрешать не наблюдается (см. ст. 20, 21 КАС РФ).

Сегодня статус судьи развивается в рамках специализации, в том числе при сохранении единого статуса, могут предъявляться разные требования к судьям при разрешении той или иной категории дел. Например, специализация судей по делам несовершеннолетних предусматривает необходимость обеспечения их профессиональной компетентности путем обучения и повышения квалификации не только по вопросам права, но и педагогики, психологии.

Однако определить, по какому пути в этом направлении (модель, критерии и т. д.) пойдет Российская Федерация чрезвычайно затруднительно. Так, в программных документах, принятых в 90-х годах ХХ века, было предусмотрено создание специализированных судов (арбитражных, административных, ювенальных, трудовых) . Арбитражные суды были созданы, образовали независимую от других судов систему судов, возглавляемую собственным высшим судебным органом, в 2010 году в их составе был образован специализированный суд [51] [52] [53] [54] по интеллектуальным правам. На сегодняшний момент они действуют независимо от судов общей юрисдикции и включены в единую систему на уровне Верховного суда РФ. По аналогичной схеме действуют военные суды Российской Федерации. В настоящее время о создании специализированных судов по трудовым спорам и делам несовершеннолетних речь не идет, хотя представители этих направлений настаивают на такой необходимости .

Соответственно, необходимо определиться, по какой модели будут функционировать специализированные суды, определить критерии их формирования (предметный, субъектный), распределение компетенций, их количество, профессиональную компетентность и т. д. Так, они могут: а) войти в суды общей юрисдикции, обладающие широкой компетенцией с внутренней специализацией (выделение судебных составов, судей, специализирующихся на рассмотрении определенных категорий дел); б) действовать как суды первой инстанции, процессуально замыкаясь на суды общей юрисдикции, в которые обжалуются их решения; в) образовывать самостоятельную подсистему, имеющую свои вышестоящие судебные инстанции, в которые обжалуются их решения, с включением в систему судов общей юрисдикции на уровне верховного суда; г) образовывать независимую от других судов систему судов, возглавляемую собственным высшим судеб-

312

ным органом .

Судя по последним тенденциям (рассмотрение административных дел, возникающих из публичных правоотношений, входит в компетенцию ВС РФ и судов общей юрисдикции, объединение ВС РФ и ВАС РФ, подготовка принятия единого процессуального кодекса, объединяющего гражданское и арбитражное судопроизводство), развитие пойдет по первому варианту, за исключением военных судов, необходимость существования которых в мирное время можно поставить [55] [56]
под сомнение. В отношении создания специализированных судов по трудовым спорам, ювенальной юстиции следует отметить, что если в первом случае это не столь актуально (разрешение трудовых споров обеспечивается не только судебными органами, но и примирительными, административными и другими процедурами), то во втором — требует своего разрешения (возможно, в рамках внутренней специализации судов общей юрисдикции). Последнее вытекает из Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (1985 г.), Конвенции о правах ребенка 1989 года.

Попондопуло В. Ф., Слепченко Е. В. Указ. соч.

остается вопрос о статусе судей конституционных (уставных) судов субъектов РФ и мировых судей. По поводу первых надо отметить, что их с полным правом можно отнести к судам субъектов РФ, их статус устанавливается конституцией (уставом) субъекта РФ. Но поскольку их подведомственность специфична, они практически не востребованы (созданы лишь в 18 из 85 субъектов Российской Федерации ), нецелесообразно поддерживать предложения, направленные на переход к двухуровневой федеративной судебной системе (федеральные суды, суды субъекта федерации)[57] [58] [59], закрепление не права, а обязанности субъекта РФ создавать конституционные (уставные) суды . Прежде всего, это связано с особенностями федеративного устройства России, что проявляется в фактическом закреплении, проявлении унитарных начал[60], отсутствием у субъектов достаточных средств финансирования, материально-технического обеспечения судов, неопределенностью, спецификой их компетенции, дублированием функций с судами общей юрисдикции, доминированием федерального и неразвитостью регионального законодательства и т. д. На некоторые из этих аспектов об

ратил внимание Конституционный Суд РФ . Но по мере развития российского федерализма к этому вопросу можно будет вернуться.

Что касается правового статуса мировых судей, то он отличается от тех характеристик, которые были присущи мировой юстиции дореволюционной России, и тех, которые закреплялись в Концепции судебной реформы. По справедливому замечанию С. В. Лонской, история свидетельствует, что процесс эволюции мировой юстиции в России и полтора столетия назад, и сейчас идет по пути конкуренции двух концептуальных подходов: патриархального и прагматического. Каждый подход создает свой идеал мировой юстиции: либо мировой судья — примиритель, посредник, судья совести, либо его основная цель — рассмотрение малозначительных дел в упрощенном порядке, быстро и доступно. Идеал у нас патриархальный, а действительность прагматическая, и этот сценарий в истории уже

318

повторился .

Недостатки действующих нормативных актов федерального и регионального уровня в отношении мировых судей приводят к тому, что субъекты РФ зачастую расширительно трактуют предоставленные им полномочия, выходят за определенные им рамки, что становится предметом внимания высших судебных инстанций . В такого рода неопределенности просматривается желание в пер- [61] [62] спективе вернуться к положениям Концепции судебной реформы, но прошло уже достаточно много времени, поэтому вопрос статуса мировых судей требует более четкого законодательного регулирования. Здесь следует согласиться с тем, что порядок назначения (избрания) и деятельность мировых судей в рамках полномочий, предоставленных субъекту РФ, не могут быть установлены произвольно, поскольку являются неотъемлемыми составляющими статуса мирового судьи, который основан на принципах, закрепленных в федеральном законе, един для всех судей РФ[63] [64].

Таким образом, институциональные проблемы реализации правового статуса судьи как субъекта публичного права заключаются в том, что нет ясности в отношении структурно-организационных, процессуальных форм, через которые осуществляются предоставленные судье полномочия.

Подводя итог, отметим, что статус судьи призван сохранить стабильность государства и социальный порядок в условиях спора о самой власти и принятых ею законах, но уязвимым его делает государство, включая в систему социальнополитической, политико-правовой, организационно-юридической регуляции, определяя объем его автономии, в зависимости от приоритетности избранных целей, воздействия объективных и субъективных факторов (тип и форма государства, уровень развития общества, исторические особенности, политическая воля, наличие кризисных ситуаций и т. д.). Для эффективной реализации статуса судьи как субъекта публичного права политической воли недостаточно, общество должно воспринять и разделить ценности независимости и самостоятельности судебной власти.

Статус судьи, будучи основным элементом судебной власти, требует соответствующих структурно-организационных, процессуальных форм, трудности определения которых связаны с тем, что на сегодняшний момент нет четкого определения целей, задач в качестве ориентиров развития статуса судьи; отсутствует адекватное сочетание типов правовой системы, судопроизводства, судоустройства; нет ясного понимания принципов построения судебной системы; не разработаны модели, критерии специализации судов; не решен вопрос о статусе судей конституционных (уставных) судов субъектов РФ и мировых судей.

[1]

См., например: Калинина Н. С. Правовые и организационные основы реализации судебной власти в Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.11 / Калинина Наталья Сергеевна. М., 2014. 28 с. ; Ермошин Г. Т. Современная концепция статуса судьи в Российской Федерации // Журнал российского права. 2013. № 8. С. 90—100.

[2]

Вопросы типологии государства не получили однозначного разрешения, существует множество критериев классификации и множество подходов. Наиболее распространены цивилизационный и формационные подходы. В конце ХХ века стала популярной теория модернизации, которая делит общества, государства, право на три типа (традиционные, современные, переходные), то есть определяет этап развития. См.: Хабибулин А. Г. Соотношение типов и форм государства : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Хабибулин Алик Галимзянович. М., 1981. 22 с.

[3]

См., например: Калинина Н. С. Правовые и организационные основы реализации судебной власти в Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.11 / Калинина Наталья Сергеевна. М., 2014. 28 с.

[4] Хафизов А. А. Разделение властей в унитарном и федеративном государстве: историкоправовое исследование : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Хафизов Алексей Азатович. Казань, 2014. 26 с.

[5] Сташ З. К. Политический режим современного российского государства : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Сташ Зарема Кималовна. Краснодар, 2009. С. 12.

[6] Ганоев О. К. Идея правового государства и проблемы государственно-правовой трансформации в современной России : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Ганоев Олег Казбекович. М., 2012. С. 19.

[7] См., например: Григорьева Е. Б. Авторитаризм и политический процесс в современной России : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 23.00.02 / Григорьева Елена Борисовна. СПб., 2014. С. 19 и след. ; Гордеев Л. И. Инновации в политике как фактор развития российского государства и общества : автореф. дис. ... канд. полит. наук : 23.00.02 / Гордеев Леонид Игоревич. М., 2014. 31 с. ; Федулов А. М. Консервативные ценности в социокультурной трансформации современного российского общества : автореф. дис. ... канд. социол. наук : 22.00.06 / Федулов Александр Михайлович. М., 2014. 32 с. ; Гампарцумов А. С. Коммуникативные отношения власти и общества в современной России: диалоговые характеристики : автореф. дис. ... канд. социол. наук : 22.00.04 / Гампарцумов Артем Семенович. Ростов н/Д, 2015. 36 с.

[8] См., например: Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права : учебник. М., 2009. С. 216—259 ; Арзамаскин Н. Н. Теоретико-методологические основания возникновения, становления и развития формы российского государства : автореф. дис. ... д-ра юр. наук : 12.00.01 / Арзамаскин Николай Николаевич. М., 2008. 32 с. ; Прокофьева О. В. Проблемы переходного государства: теоретический анализ : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Прокофьева Ольга Владимировна. Казань, 2005. 26 с. ; Бекин А. В. Тип современного российского государства и права : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Бекин Антон Викторович. Краснодар, 2009. 26 с.

[9] Окуньков Л. А. Указы Президента РФ и проблемы их совершенствования // Законодательство. 2000. № 12. С. 59—67.

[10] Завражнов Е. В. Судебная власть в Российской Федерации: общетеоретические вопросы и проблемы реализации : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Завражнов Евгений Владимирович. Омск, 2006. 27 с. ; Шварц О. А. Отчет «Отношение россиян к судебной системе, подготовленный Аналитическим центром Юрия Левады по итогам всероссийского опроса (2012 год)». URL: http://gtmarket.ru/organizations/levada-center (дата обращения: 18.06.2013).

[11] О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации : федеральный закон от 02.07.2013 № 166-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2013. № 27. Ст. 3458.

[12]

См., например: Немытина М. В. Суд в России. Вторая половина XIX — начало XX в. Саратов, 1999.

[13] Вязовик Т. П. Роль социокультурных институтов в процессе либерализации // Россия и современный мир: проблемы политического развития : материалы междунар. науч. конф. М., 2014. С. 16.

[14]

Лубский Р. А. Российская государственность как социальная реальность: методология многомерного исследования, типы, специфика развития : автореф. дис. ... д-ра филос. наук : 09.00.11 / Лубский Роман Анатольевич. Ростов н/Д, 2015. 50 с.

[15]

Горбуз А. К., Краснов М. А., Мишина Е. А. и др. Трансформация российской судебной власти. Опыт комплексного анализа. СПб., 2010. С. 441.

[16]

См., например: Бутько Л. В., Улетова Г. Д. Модернизация статуса судей в Российской Федерации: возможность и неизбежность? // Российский судья. 2015. № 9. С. 37—41 ; Киреев А. Б. Судебно-правовая политика в современной России: проблемы теории и практики : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Киреев А. Б. Тамбов, 2009. С. 3—4 ; Малько А. В., Тутынина Е. Г. Судебная политика в современной России: пути оптимизации // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. № 1. С. 93—100.

[17] На этот аспект обращали внимание процессуалисты, классифицируя цели и задачи по разным основаниям. См.: Дегтярев С. Л. Реализация судебной власти в гражданском судопроизводстве (теоретико-прикладные проблемы) : автореф. дис. ... д-ра юр. наук : 12.00.15 / Дегтярев Сергей Леонидович. Екатеринбург, 2008. С. 48.

[18]

См.: Сангаджиев Б. В. Институциональные характеристики судебной власти в Российской Федерации: вопросы теории и практики : автореф. дис. ... д-ра юр. наук : 12.00.11 / Сангаджиев Бадма Владимирович. М., 2013. 41 с. ; Об утверждении концепции Федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России на 2013—2020 годы» : распоряжение Правительства Российской Федерации от 20 сентября 2012 года № 1735-р // Собрание законодательства РФ. 2012. № 40. Ст. 5474.

[19]

По разграничению публичных и частных интересов см. работу: Финогентова О. Е., Ломаев А. Е. Критерии разграничения публичного и частного интересов // Правовая политика и правовая жизнь. 2014. № 2. С. 17—23.

[20] Право на справедливое судебное разбирательство закреплено в ряде базовых международных документах: Всеобщей декларации прав человека (1948 г.), Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.), Международном пакте о гражданских и политических правах (1966 г.), Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека (1995 г.), Хартии основных прав Европейского Союза (2000 г.).

[21] В частности, в связи со вступлением в 1996 года в Совет Европы и ратификацией в 1998 году Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Россия приняла на себя обязательства привести национальное законодательство в соответствие с европейскими международными стандартами, признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека.

8 О Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года : распоряжение Правительства Российской Федерации от 17.11.2008 № 1662-р // Собрание законодательства РФ. 2008. № 47. Ст. 5489.

[23] Ладер К. Х. Теория аутопойезиса как подход, позволяющий лучше понять право постмодерна (от иерархии норм к гетерархии изменяющихся паттернов правовых интеротношений // Правоведение. 2007. № 4. С. 9—38.

0 Виткаускас Д., Диков Г. Защита права на справедливое судебное разбирательство. Серия пособий Совета Европы. Воронеж, 2014. С. 78—79.

[25]

См., например: Ягофаров С. М. Международные стандарты по правам человека и российское уголовное судопроизводство : учебное пособие. Оренбург, 2006 ; Европейские стандарты права на справедливое судебное разбирательство и российская практика / под общ. ред. А. В. Деменевой. Екатеринбург, 2004 ; Ермишина Н. С. Европейские стандарты в области прав человека и их роль в обеспечении прав личности в российском уголовном процессе : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.09 / Ермишина Наталья Сергеевна. Саратов, 2012. 26 с.

[26] Трубникова Т. В. Конституционное право каждого на судебную защиту его прав и свобод и право на справедливое судебное разбирательство: соотношение и место в уголовном процессе РФ // Право и жизнь. 2010. № 5.

[27] См.: По делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан К. М. Кульнева, В. С. Лалуева, Ю. В. Лукашова и И. П. Серебренникова абз. 7 п. 6 : постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1996 г. № 4-П // Собрание законодательства РФ. 1996. № 7. Ст. 701 ; По делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан Р. Н. Самигуллиной и А. А. Апанасенко абз. 2 п. 3 : постановление от 13 ноября 1995 г. № 13-П // Там же. 1995. № 47. Ст. 4551; По делу о проверке конституционности ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР в связи с запросом Ко- стомукшского городского суда Республики Карелия абз. 2 п. 3 : постановление от 29 апреля 1998 г. № 13-П // Там же. 1998. № 19. Ст. 2142.

[28] Это положение закрепляется в российском законодательстве, обосновывается в решениях Конституционного суда РФ и юридической литературе. В частности, абсолютизируют право осужденного на пересмотр приговора вышестоящим судом (ст. 50 Конституции РФ).

Интересен опыт ЕСПЧ. Так, в 2011 году ЕСПЧ значительно ужесточил требования к критериям приемлемости жалобы, было разработано практическое руководство, во введении к которому отмечается, что уже много лет Суд тонет в потоке индивидуальных жалоб, подавляющее большинство этих жалоб (более 95 %) отклоняется без рассмотрения по существу в си-

лу несоблюдения какого-либо из критериев приемлемости, установленных в Конвенции. Разработаны критерии приемлемости жалобы, каждый из которых подробно и детально описан со ссылками на конкретные дела. См.: Практическое руководство по критериям приемлемости жалобы в Европейский Суд по правам человека // Интернет-сайт Международной Ассоциации Содействия Правосудию. URL: http://www.echr.coe.int/Documents/Admissibility_ guide_RUS.pdf (дата обращения: 28.02.2016).

[30] Определенные шаги в этом направлении предпринимаются, в частности закрепляется принцип недопустимости злоупотребления правом (ст. 17 Конституции РФ, ГК РФ, АПК РФ, ГПК РФ, КАС РФ). См., например: Даровских О. И. Злоупотребление правом в уголовном судопроизводстве России : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.09 / Даровских Ольга Игоревна. Челябинск, 2013. С. 13 и след.

[31] Чапанов Т. И. Организационно-правовое обеспечение реализации принципа справедливости в судебной деятельности : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.11; 12.00.15 / Чапанов Тимур Иссавич. М., 2013. 22 с.

[32] Иванова С. А. Принцип справедливости в гражданском праве России : автореф. дис. . д-ра юр. наук : 12.00.01, 12.00.03 / Иванова Светлана Анатольевна. Владимир, 2006. 45 с.

[33]

Бабенко Н. А. Соотношение материального и процессуального права в системе российского : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Бабенко Николай Андреевич. Челябинск, 2013. 24 с.

0 Чапанов Т. И. Указ. соч. С. 8.

[35]

Оленин Н. Н. Принцип справедливости и право Российской Федерации // Вестник Томского государственного университета. 2010. № 332. С. 111—112.

[36] Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики) / под ред. д-ра юр. наук. Т. Г. Морщаковой. М., 2012. С. 17.

29л

Большинство процессуальных правил почти без изменений перенесены в КАС РФ из ГПК РФ, некоторые из АПК РФ.

[38] Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации: одобрена решением Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству ГД ФС РФ от 08.12.2014 № 124(1) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

[39]

Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации: одобрена решением Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству ГД ФС РФ от 08.12.2014 № 124(1) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

Попондопуло В. Ф., Слепченко Е. В. Судебная система: состояние и проблемы совершенствования // Арбитражные споры. 2014. № 1. С. 5—24.

[41] См.: Малешин Д. Я. Гражданская процессуальная система России : автореф. дис. ... д-ра юр. наук : 12.00.15 / Малешин Дмитрий Ярославович. М., 2011. 61 с. ; Метелкин С. И. Институциональные инновации современной судебно-правовой политики : автореф. дис. . канд. юр. наук : 23.00.02 / Метелкин Сергей Иванович. Ростов н/Д, 2007. 22 с.

[42]

См.: Яровая М. В. Судебные системы современных европейских государств: Сравнительноправовой анализ : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Яровая Марина Вячеславовна. М., 2006. 29 с. ; Аверченко Д. Г. Специализированные суды в системе органов судебной власти: теоретико-правовое исследование : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01, 12.00.02 / Аверченко Дмитрий Григорьевич. М., 2002. 24 с. ; Малешин Д. Я. Указ. соч. С. 10 и след.

[43] Яровая М. В. Указ. соч. С. 13 и след.

[44] Теория и история политических институтов / под ред. А. В. Макарина, А. И. Стребкова. СПб., 2008. С. 173—192.

[45] Бабенко Н. А. Указ. соч. С. 7, 15.

[46] Автор не ставит своей целью рассмотрение всех аспектов соотношения материальных и процессуальных норм, но учитывает, что есть много неразрешенных вопросов. Так, отмечается тенденция «процессуализации» права (Е. Г. Лукьянова, А. И. Ляхова), нет единого мнения, что представляет собой материальное и процессуальное право, в материальных кодексах находят процессуальные нормы, и наоборот и т. д. Однако специфика последовательных действий и их характеристика по реализации права в процессуальном и материальном смысле значительно различаются. В этом смысле правильной является позиция, определяющая процессуальное право как отношения между сторонами и судом или квазисудом (А. А. Демин).

[47]

Яровая М. В. Указ. соч. С.8 и след.

[48] Есть отдельные элементы. См.: Яковлев В. Ф. Судебная реформа: итоги и задачи // Экономика. Право. Суд. Проблемы теории и практики. М., 2003. С. 254.

[49]

Например, позиция Верховного Суда РФ заключается в том, что суды общей юрисдикции должны непосредственно применять Конституцию РФ и только в случае неопределенности по вопросу соответствия Конституции РФ примененного или подлежащего применению по конкретному делу закона обращаться с запросом в Конституционный Суд РФ. Тогда как в соответствии с позицией Конституционного Суда РФ суд общей юрисдикции или арбитражный суд, придя к выводу о несоответствии Конституции РФ федерального закона или закона субъекта Российской Федерации, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности этого закона.

[50] Яровая М. В. Указ. соч. С. 23.

[51]

Князькин С. И. Экстраординарный характер деятельности надзорной судебной инстанции в гражданском и арбитражном процессе : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.15 / Князькин Сергей Игоревич. М., 2014. С. 11.

[52] Оставляя за рамками исследования дискуссии по вопросу судебного прецедента, отметим, что в сегодняшних социально-политических, культурологических условиях наиболее целесообразно оставаться в рамках позитивистской концепции и дуализма судебной практики, то есть основным источником является нормативный акт, но роль судебной практики велика и фактически она используется в качестве источника права (особенно это касается решений Конституционного Суда РФ, постановлений Пленумов Верховного Суда РФ).

[53] Терехова Л. А. Система пересмотра судебных актов в механизме судебной защиты. М., 2007. С. 32.

[54]

Об утверждении Концепции судебной реформы 1991 г. : постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991г. № 1801-1 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» ; Об утверждении Программы социальных реформ на период 1996— 2000 годы : постановление Правительства Российской Федерации от 26 февраля 1997 № 222 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[55]

См., например: Шиян В. А. Трудовые споры и порядок их разрешения : учебно-методическое пособие. М., 2010 ; Шестакова Л. А. Реализация концепции ювенальной юстиции в производстве по делам несовершеннолетних в Российской Федерации: генезис, современность и перспективы : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.09 / Шестакова Любовь Александровна. Самара, 2015. 23 с. ; Архипова Н. О. Теоретико-правовые аспекты формирования ювенальной юстиции в Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юр. наук : 12.00.01 / Архипова Наталия Олеговна. М., 2011. 26 с.